ВИДЕО «Какие возможности дают социальные сети? Можно общаться с людьми – с кучей народу; обмениваться фотографиями; рассказывать шутки; высказывать свое мнение – да о чем угодно; и видеть, что делают твои друзья. Все очень просто. Но в этом-то и проблема. Иногда все слишком просто. Видишь ли, соцсеть может казаться безобидной, но, как только ты зарегистрировался, будь начеку. Сеть может быть опасным местом. Если родители разрешили тебе зарегистрироваться в сети – подойти к этому с умом». Варвара Макаревич: Почти 80% наших умных и классных детей в возрасте от 10 до 16 лет имеют хотя бы один аккаунт в социальных сетях. Это данные исследования международного проекта «Дети России онлайн: риски и безопасность». Окунаясь в головокружительный и яркий мир Instagram или TikTok, дети, конечно, должны знать, с какими опасностями они могут встретиться и что делать, если неприятность уже произошла. Об этом поговорим сегодня с экспертами в студии. Меня зовут Варвара Макаревич. И вот мои гости: Диана Королева – директор Центра изучения инноваций в образовании Института образования НИУ ВШЭ. Пришла к мнению, что большинство подростков делают перепосты и редко выражают свое мнение в социальных сетях. Амир Тагиев – детский психолог. Изучил инструкцию по применению подростка. Нина Добрынченко-Матусевич – лидер сообщества «Лига современных родителей». Может помочь ребенку в мире хайпа осваивать полезные навыки. Андрей Сиденко – руководитель направления по детской онлайн-безопасности «Лаборатории Касперского». Убежден, что в виртуальном мире существуют вполне реальные опасности, которые могут коснуться и детей, и взрослых. Андрей, в каком возрасте сегодня у ребенка обычно появляется первый гаджет? И что ребенок в этот момент должен знать об Интернете? Андрей Сиденко: Наша компания регулярно проводить исследования, каждый год. И по их данным, первое устройство ребенку дают чаше всего в три года. А уже в возрасте от четырех до шести лет у ребенка появляется его первое устройство, собственное, с которым он может идти в школу или каким-то образом взаимодействовать с другими пользователями. Варвара Макаревич: То есть в четыре года у ребенка может быть уже личный гаджет? Андрей Сиденко: Да, все верно. Варвара Макаревич: Что ему нужно объяснить первым делом в таком случае про Интернет и про то, как этим гаджетом пользоваться? Андрей Сиденко: В первую очередь родители к этому относятся следующим образом. Они сами предлагают детям использовать контент, связанный с образованием. Это могут быть и различные приложения по математике или языковые приложения, или для изучения музыки, например. Также родители часто предлагают просто посмотреть мультфильм или сериал, чтобы ребенок вел себя тихо. По крайней мере, так отвечают почти половина родителей, участвующих в нашем опросе. Но тем не менее необходимо также и обращать внимание на то, что ребенку нужно объяснять, объяснять основы безопасности, объяснить ему те нюансы и те, так скажем, угрозы, которые могут поджидать его в социальной сети. Ну и рассказать о базовых правилах безопасности. Например, не публиковать персональные данные о себе, не публиковать адрес, где проживает ребенок, номер его мобильного телефона, информацию о родственниках и много чего еще. То есть все, что связано с персональными данными, ребенку нужно объяснить в самом начале, что публиковать это не нужно. И, естественно, познакомить его с базовыми настройками приватности. В социальных сетях, практически в каждой из них есть настройки, которые позволяют видеть информацию, которую размещает ребенок, не всем пользователям, а только тем, кого, например, он добавил в друзья. Таким образом, он будет защищать и свои данные, и ту информацию, которую он размещает у себя в аккаунте. Варвара Макаревич: Диана, сейчас Андрей сказал о том, что впервые гаджет появляется в среднем в возрасте четырех-шести лет. Но если говорить все-таки о подростках, то они уже не только смотрят мультики, они уже вообще их не смотрят, а они скорее общаются в мессенджерах, они сидят в каких-то социальных сетях. Собственно что за контент, который в основном потребляют подростки? Что они делают в Интернете? Диана Королева: Подростки действительно пользуются огромным количеством ресурсов, социальных сетей. И контент, который они потребляют, он меняется, он трансформируется. Сегодня все больше контента такого видео, визуального. Есть большая дискуссия о том, что подростки меньше и меньше читают, но больше и больше смотрят и обсуждают. И появившиеся и активно набирающие обороты социальные сети, типа Instagram и TikTok, они как раз это подтверждают. То есть вот такой видеоконтент является одним из наиболее популярных сегодня. Варвара Макаревич: Я правильно понимаю, что речь идет в основном о развлекательном видеоконтенте? Или они смотрят какие-то научпоп-лекции? Диана Королева: Это зависит, конечно, индивидуально от подростка и от его семьи. Недавно было проведено исследование Высшей школой экономики, где было показано, что от типа постов… в общем-то, по постам можно определить результаты ЕГЭ ребенка и отнести его к отличникам или к двоечникам. И это такой большой вопрос: как учить подростка, ребенка, школьника пользоваться не только социальными сетями, но и вообще Интернетом? Как формулировать свой запрос? Для чего вообще можно использовать эти девайсы? Андрей начал говорить о том, что нужно давать такие базовые вообще знания о безопасности. Я бы добавила, что родителям нужно еще давать хороший и правильный пример. Кроме того, чтобы дать гаджет и включить какой-то мультфильм, можно объяснить, что это можно также использовать и для просмотра действительно какого-то научно-популярного видео или прослушивания подкаста какого-то интересного. Варвара Макаревич: В общем, для чего-то полезного и образовательного. Давайте как раз посмотрим некую инфографику, которая покажет, чем заняты дети в Интернете, что они действительно там делают. Если посмотреть (и здесь даже видно такое разделение на мальчиков и девочек), большинство мальчиков играют, естественно, в игры, на втором месте – общаются с друзьями, смотрят видео с приколами. В общем, действительно это какой-то такой в основном визуальный контент. И готовятся к учебе (кстати, интересно) всего 45% мальчиков, но 60% девочек. Они более ответственно, видимо, подходят к выбору контента в Интернете. Амир, если посмотреть на эти данные, то получается, что в Интернете все спокойно: все играют в игры, что-то покупают, читают новости, общаются с друзьями. Откуда такой страх у родителей: «О боже, мой ребенок сидит в Интернете и делает наверняка что-то непотребное, жуткое, и повсюду опасность!»? Амир Тагиев: Давайте по-честному. Этот страх у родителей не только по поводу Интернета. Мы все везде все время обсуждаем, что детей перестали пускать на улицу, во дворы. У нас у всех какая-то бесконечная паническая атака, что нашего ребенка все хотят изнасиловать, убить, не дать ему вырасти и так далее и тому подобное. А еще у нас атака, что без ЕГЭ наш ребенок помрет вообще. «Если не сдаст, то он захлебнется в пучине перемен, никуда не поступит. А если не поступит, то вообще что с ним будет?» И так далее. Мне кажется, что вот это мракобесие все точно так же сейчас сказывается на Интернете. То, что есть какие-то опасные вещи – ну, они есть везде. Но это точно так же… Честно говоря, для меня эта ситуация вообще выглядит так. Вот представьте себе – сколько? – 120 лет назад люди ездили по улицам на лошадях. Потом придумали машины. Потом машин стало больше, еще больше. И они создали реальную опасность на улицах, они сбивали людей и так далее и тому подобное. И люди стали придумывать некие правила, которым сначала учились сами, потом стали учить детей. С самого маленького возраста мы говорим своим детям: «Смотри! Если горит зеленый свет – ты можешь идти. Если горит красный, то надо стоять». На сегодняшний день мы говорим о том, что на самом деле процент людей взрослых регистрируется в Facebook, и кликают, например, что все принимают, просто так, потому что уже пора. И понятия не имеют ни о какой безопасности. Но мы говорим о том, как нам защитить детей там, где мы даже не знаем, что это такое. Варвара Макаревич: Где мы даже не знаем, как защитить себя, судя по всему, судя по вашим словам. Амир Тагиев: Да-да-да. И я думаю, что вот этот разговор бесконечный о том, как нам защитить детей в Интернете, он про то, что мы не понимаем, куда они уходят сейчас, куда они двигаются. И нам страшно, потому что мы действительно не очень знаем, как с этим быть. Плюс к этому добавим еще такую штуку. Вот они туда уходят. У них появилась реальная возможность от нас, от взрослых, надоедливых, со своими ЕГЭ, со своими правилами, со своими оценками в школе, со своими бесконечными экзаменами, – у них появилась возможность сбежать от нас, и сбежать так, чтобы мы их не могли догнать. И вот вы заходите – сидит это физическое тело здесь, в комнате, а его нет. И это на самом деле разговор не про детей даже, а про родителей. И вопрос к нам, взрослым: насколько мы готовы сейчас перестраиваться и понимать, что это за пространство такое? Ну, как-то так. Варвара Макаревич: Давайте продолжим еще разговор про взрослых. Хочу показать сейчас еще одну инфографику: собственно, чего как раз таки боятся родители? Вот мы видим ТОП-6 поводов из Интернета, которые беспокоят родителей. На первом месте – домогательства на сексуальной почве, порнографический контент, контент, связанный с насилием. И дальше – по списку. Нина, на самом деле родители боятся именно этого? Или, может быть, скорее боятся того, о чем сейчас сказал Амир, – что дети уходят в какой-то параллельный мир, в котором родители вообще не очень себя чувствуют к нему принадлежащими? Нина Добрынченко-Матусевич: Ну смотрите. Я бы добавила еще к тому, что дети зависают в социальных сетях и мессенджерах, я бы добавила еще то, что, конечно, большую часть времени они все-таки проводят в играх. Да, они играют много, активно, они играют командами, он играют поодиночке, киберспорт развивается. На самом деле это тоже огромная часть жизни детей. Мне вчера мой средний сын просто на полтора часа зарядил лекцию про то, какие бывают игры, что он там делает, как он подбирает команду… Варвара Макаревич: А сколько ему лет? Нина Добрынченко-Матусевич: …как они в команде взаимодействуют, делятся ресурсами, помогают друг другу. Ему 11 лет. То есть он ученик пятого класса. И он совершенно осознанно и адекватно рассказал мне про то, что он делает в этих играх. Хотя у меня был полнейший невроз по поводу того, что: «Вот ты постоянно сидишь в девайсе. Сколько можно? Выйди на улицу, посмотри в окно». В общем, я как любая мать в этом смысле переживаю и считаю, что… Вы знаете, даже не только страх, что они что-то там такое узнают. Скорее две вещи тревожат. Первая – это то, что они сидят на попе ровно. В том смысле, что они мало двигаются, у них мало свежего воздуха и такой движухи. Меня вот это волнует, во-первых, как и многих мам, насколько я знаю. А второе – это, конечно же, буллинг. То есть кибербуллинг, о котором мы сейчас много говорим в родительских кругах, – это действительно большая проблема. И это то, с чем мы и наши не очень умеем справляться. Варвара Макаревич: Андрей, еще одна опасность, один из поводов для беспокойства – это онлайн-мошенничество, которое родителей тоже беспокоит. Вы уже немножечко коснулись этой темы. Какие техники сегодня используют злоумышленники? И на чем ребенка, подростка проще поймать, чем взрослого? Андрей Сиденко: Дело в том, что дети – это такие же пользователи, как и взрослые, вообще-то. И я не вижу каких-то таких специфических особенностей, которые касаются непосредственно детей. Они могут встретить и фишинг, и… Варвара Макаревич: Давайте расшифруем. Может быть, не все знают термин «фишинг». Объясним, что это. Андрей Сиденко: Они могут встретить поддельные сайты в Интернете, которые будут очень похожи на известные социальные сети, но на самом деле созданы злоумышленниками для того, чтобы получить логин и пароль. Единственной особенностью, которую можно выделить на данный момент, по отношению к детям, связанной с онлайн-мошенничеством, – это то, что дети не всегда адекватно воспринимают ценность своих персональных данных и часто оставляют слишком много избыточной информации о себе. Это проблема, которую мы называем «овершеринг». Это желание опубликовать о себе абсолютно всю информацию: куда, в какие места ходишь, с кем ты дружишь, что ты делаешь, а что ты делаешь сегодня. В сторис попадает и обстановка квартир, соответственно, те места, которые ребенок посещает чаще всего. Поэтому с онлайн-мошенничеством может столкнуться как ребенок, так и взрослый. Есть некие особенности. Естественно, ребенку нужно объяснять, насколько ценны и важны его персональные данные. Любая информация о нем, которая может определить его в физическом мире, представляет из себя ценность. Возможно, не поодиночке – скажем, любимое кафе или друзья, а в совокупности. Например, по кличке домашнего животного, на основе этого можно подбирать пароль, скажем так, и использовать уже эту информацию непосредственно для того, чтобы похитить более серьезные данные даже у ребенка, который впоследствии вырастает, естественно, и эти навыки приобретает, к сожалению, уже на каких-то своих личных примерах. Варвара Макаревич: Давайте посмотрим тогда еще одно видео про опасности, которые подстерегают подростков в Интернете. ВИДЕО «Следуй простому правилу: не выкладывай в сеть то, что не хотел бы потом увидеть в новостях или на первой странице газеты. Например, такую личную информацию, как номер телефона, домашний адрес и где ты учишься. Никогда не сообщай людям, когда тебя не будет дома или когда поедешь в отпуск. Казалось бы, что в этом такого? Но именно этой информацией может воспользоваться вор, чтобы ограбить твой дом или даже украсть твою личность. Помни о времени. Просмотр последних постов может затягивать, поэтому установи для себя лимит. Не позволяй твоей онлайн-жизни мешать твоей реальной жизни. Онлайн-общение может быть приятным и безопасным – до тех пор, пока ты помнишь об опасности. Так что, заходя в соцсети, не ведите себя, как дети». Варвара Макаревич: Диана, если говорить про соцсети, можно ли сказать, что это такое однозначно плохое место для детей? Диана Королева: Боже мой… Нет, конечно, однозначно сказать нельзя. Это такое место, в котором совершенно точно есть что-то хорошее, есть что-то плохое. И опять-таки это зависит от того, с какой целью туда идет подросток, насколько он готов к встрече с этим плохим, которое там может появиться, оказаться, насколько его жизнь в социальных сетях обсуждается, например, дома, в том числе с родителями, насколько он может быть откровенным, насколько он может задавать какие-то вопросы. Однозначного такого ответа про то, что это очень плохо или это очень хорошо и совершенно безопасно, точно сказать нельзя. Я тут хочу согласиться с Амиром относительно такого нагнетания некоторого, тематики такой опасности и страха. Есть такой нюанс. Когда я начинала заниматься исследованием социальных сетей, это было много лет назад, и тогда, мне кажется, была основная масса публикаций как раз про буллинг, про что-то такое очень и очень негативное, когда вообще феномен социальных сетей появился. Дальше этот дискурс сменился как раз чем-то более таким адекватным: как эти ресурсы могут быть использованы в образовании, как вообще эти сервисы помогают самореализации, какому-то проявлению себя. Поэтому надо родителям тоже уметь немножечко отключаться от такого страха и нервоза, который может присутствовать и в отношении гуляния подростка где-то, где мы не знаем, или нахождения в социальной сети. Наверное, это такая нормальная родительская реакция, когда мы не знаем, что с нашим чадом происходит. Особенно часто это происходит именно в пубертате, то есть: «Был хороший замечательный ребенок, который со мной всем делился, все мне рассказывал, у нас все было так хорошо! И тут вдруг в одно утро произошел какой-то щелчок – и вот этот подросток чумазый и угрюмый, который со мной не разговаривает, еще он куда-то он ушел от меня. Или гулять ушел, или в соцсеть ушел. Это страх, ужас! Как мой замечательный котик и зайчик изменился! Значит, там с ним что-то плохое происходит». Поэтому это вопрос опять-таки родительско-детских отношений, доверия и умения разговаривать. Варвара Макаревич: Амир, а можно ли как-то, не знаю, вывести такое единое правило, что в соцсетях в день подросток может проводить вот столько-то часов? Или мы должны понимать, что он делает в соцсетях? Если он там сидит шесть часов и смотрит опять же классные образовательные видео, то пусть и сидит? Или зависимость плоха в любом виде, и неважно, что бы он там ни делала? Амир Тагиев: Я, по правду говоря, не вижу тут зависимости. Мы говорим просто про еще одно пространство, где человек может добирать какой-то для себя контент – и не просто контент, но какой-то ресурс, в том числе и эмоциональный. Варвара Макаревич: Но есть ли какая-то грань? Одно дело – добирать контент, которого тебе не хватает в офлайне. И другое дело – когда ты просыпаешься утром и весь день ты проводишь в телефоне: не знаю, общаешься ты с одноклассниками в WhatsApp или ты сидишь во «ВКонтакте». Есть ли какая-то грань, когда это заменяет тебе реальный мир, и это плохо? Диана Королева: А можно я тут добавлю? У нас просто есть как раз данные… Варвара Макаревич: Диана, сейчас дам слово. Я хочу услышать ответ от Амира, дам вам слово. Амир Тагиев: Вот смотрите. Я в своей практике очень часто встречаю ребят, кто действительно прямо совсем-совсем теряет границу с реальностью. И такое есть. Конечно, такое есть. Но это вообще в целом про зависимость, потому что зависимость…Ну, грубо говоря, запретите вы ему сидеть в Интернете – он будет зависеть от чего-то другого. Ну, таков процесс. Я бы говорил так. Если мы вообще говорим про подростков, скажем так, 13+, то мы будем говорить о том, что вообще запрет – это нерабочая схема в целом. Запрещай, не запрещай – он буде это делать тайно, он будет как-то прятаться и так далее и тому подобное. То есть важно понять, что является пусковым механизмом вот такого зависания в Интернете, в социальных сетях ели еще где-то. Что он там добирает такое? И как это происходит? И вот это уже… Ну, дальше с этим надо что-то делать, корректировать. А так в целом от того, что вы скажете… Ну и вообще это тоже такая история. Представьте, человеку 13 лет, а вы его говорите: «Вот это – то, что ты делаешь – это хорошо. А вот это – то, что ты делаешь – это плохо». А он вам отвечает: «Ну о’кей. То есть если я пять часов в день как сумасшедший учу математику высшую, химию и учу что-то там еще, то это типа хорошо?» Вы говорите: «Да». А он говорит: «Только ни тебе, ни мне потом это в жизни не понадобится. То есть ты готова, мама, чтобы я убивал шесть-семь часов на то, чтобы делать то, что мне не нужно. А вот я смотрел какой-то фильм, грубо говоря, про киберпанков, например. И это типа суперкруто». Мы не знаем сейчас… То есть мы не то что не знаем. Мне кажется, Интернет – это пространство такое очень свободное. И это то, чему очень круто учиться. И как помочь человеку этим ресурсом свободы пользоваться, находить его для себя, и открывать там невероятный контент, и учиться там, и так далее и тому подобное? Варвара Макаревич: Спасибо. Диана, обещала дать вам слово. Диана Королева: Да, спасибо. Я хотела маленький комментарий про время нахождения в сети дать. Есть такое желание все время у взрослых, у родителей, даже иногда у исследователей – все это посчитать и разделить. «Вот ты онлайн сегодня находился два часа, а вот офлайн ты находился три часа». Варвара Макаревич: Ну, потому что это удобно и понятно, четкие цифры. Диана Королева: Да. Но, во-первых, сегодня очень сложно разделить онлайн и офлайн. Носимая электроника, гаджеты, которые у нас все время под рукой, и взрослым не дают поделить это. Если раньше был десктоп и нам хотя бы надо было сесть к компьютеру, включить его и что-то там делать, то сегодня мы все время листаем ленту, нам все время приходят какие-то сообщения. И можем ли мы сказать, что, сидя за обедом и слыша, как у нас в Twitter что-то появляется или кто-то пишет нам на Facebook, или, не знаю, прочитав сообщение во «ВКонтакте», мы где были в этот момент – в онлайне или в офлайне? И в том числе для подростков это очень характерно, вообще для современных детей – неразделение этого онлайна и офлайна. У него есть друзья, есть друзья, которых из офлайн-жизни он переносит в том числе в онлайн, и они общаются. Есть друзья только онлайн. Наверное, чисто офлайновых друзей уже практически не бывает. Поэтому вот эта история с разделением не очень сегодня работает. И эта жизнь в онлайне, наше желание… Вот Нина привела пример: «Иди и сходи на улицу! Что ты сидишь здесь?» Мы знаем, что основная деятельность подростков, ведущая деятельность – это общение. То есть ему нужно общаться. Если ребенок выходит на улицу, ему нужно лазить на горку, кататься на качелях, не знаю, копаться в песочнице, то подростку это все неинтересно. Он может это делать, но это сопряжено все с общением. То есть – что в это время обсуждается, в какой тусовке он находится. Поэтому когда родители часто бросаются такими фразами, типа: «Что ты сидишь за компьютером? Иди, выйди на улицу!» – а подросток говорит: «Мама, папа, да там никого нет!» Варвара Макаревич: «С кем я буду разговаривать на этой улице?» Диана Королева: «Что мне делать на улице?» То есть это еще такой разрыв поколений, наше ощущение: «Ну, мы же выходили на улицу и кричали: «Ребята, я вышел!» И, может быть, из соседних квартир шли наши друзья. Или можно было всегда кого-то найти на лавочке. В общем, у нас была совершенно другая жизнь в офлайне. У современных подростков и у детей она иная. И нам надо к этому тоже приспосабливаться. Варвара Макаревич: Сейчас поколение уже другое. Мы далее обсудим, как общаться с этим цифровым поколением и как рассказать им про угрозы в Интернете. Не переключайтесь. Нина, вот давайте представим ситуацию: вы и ваш ребенок. Вы как раз с ним общаетесь про общение в Интернете. Что вы первым делом будете ему объяснять? И как вы расскажете про какие-то угрозы и опасности, которые все-таки там могут быть? Нина Добрынченко-Матусевич: Ну, очевидно, что рассказ будет зависеть от возраста ребенка. Потому что если младшему, которому девять, я скорее рассказываю как раз эти базовые правила безопасности… А есть правила безопасности и офлайн, и онлайн. И дети должны их знать в любом случае. Со средним сыном, наверное, я буду говорить больше про контент, про то, что можно делать… Варвара Макаревич: Средний – это которому одиннадцать? Нина Добрынченко-Матусевич: Да. Средний – это которому одиннадцать. И про то, какие могут быть еще интересные всякие штуки в Интернете. Скорее давать ему, может быть, какую-то навигацию или какое-то более развернутое пространство. А старшему, которому четырнадцать, он подросток, – там скорее уже про общение, как правильно Диана говорит. То есть тут скорее я его жизни учу, как надо правильно… ну, как вообще должен вести себя интеллигентный молодой человек. По идее, то же самое и онлайн. То есть все, что, на мой взгляд, этически разрешено делать в обычной жизни – то же самое и про онлайн. Ну и понятно, опять-таки про разные угрозы. Конечно, да, я согласна с Дианой, что не надо слишком нагнетать и невротировать ни себя, ни ребенка. Но, с другой стороны, не рассказать ему о том, что может быть опасно и страшно, ну, как бы нельзя. То есть мне кажется, что какой-то определенный уровень грамотности по поводу безопасного поведения – что онлайн, что офлайн – он должен быть. Варвара Макаревич: Нина, а как ваши дети реагируют на эти разговоры? То есть одно дело, когда вы им рассказали, а другое дело – услышали ли они вас и послушали ли? Нина Добрынченко-Матусевич: Ну смотрите. У нас опять-таки есть определенные договоренности. Есть какое-то пространство и время, в которое я не лезу. Это их собственное место, их собственное время – и онлайн, и офлайн. То есть у каждого есть право на свое самостоятельное пространство, на то, чтобы вообще побыть одному или там, где я хочу и как я хочу. В общем-то, мы семья многодетная и еще очень дружелюбная, поэтому у нас эта ценность твоего одиночества и твоей самостоятельности – она важная. И второе. У нас есть еще пространство, в котором мы вместе. То есть у нас есть, условно, как мой младший говорит: «Семейство, иди на просмотр». То есть у нас есть дни и время, когда мы все вместе выбираем фильм. У нас есть определенные правила, по которым мы выбираем. Есть игра, когда мы не можем договориться, то тогда мы выбираем фильм или мультфильм. Ну и так далее. То есть у нас есть вот это время, которое точно семейное и точно вместе. И мы знаем, что мы вместе выбираем контент и формат, так и проводим. Поэтому тут просто надо разделять, не смешивать это в кучу. Для каждого пространства и каждого контента есть свои определенные правила и нормы. На мой взгляд, так. Варвара Макаревич: Андрей, а что я могу сделать, с технической точки зрения? Я с ребенком поговорила, я ему вроде бы все объяснила. Что дальше? Какие настройки мне в первую очередь нужно проверить в его аккаунтах в соцсетях или на его гаджете, чтобы я могла как родитель со спокойно душой отпустить его в онлайн? Андрей Сиденко: Я думаю, что со спокойно душой родители все равно не будут отпускать, потому что так или иначе их что-то волнует. И дети, соответственно, это тоже чувствуют. Кстати, дети часто скрывают то, что они делают в Интернете. Чаще всего это время. И мы сегодня об этом говорили. Время – это то, что скрывают дети чаще и больше всего. Ну и потом уже контент – те сайты, на которые они ходят. Варвара Макаревич: А имеет ли смысл с помощью каких-то приложений (а я знаю, что такие есть) ограничивать время нахождения ребенка в онлайне, в игре, в соцсетях? Андрей Сиденко: Я хотел об этом сказать. Необходимо вообще знать, какими вообще социальными сетями, какими приложениями пользуется ребенок. Во-первых, это способ и найти общий язык, и вообще на самом деле посмотреть, каким образом он использует информацию, какие у него интересы, чтобы опять же можно было выйти на какой-то разговор, который волнует и родителей, и детей. Кроме того, я бы рекомендовал всем родителям использовать, кого волнует то, что ребенок делает в Интернете, использовать программы родительского контроля, но, естественно, говорить с ребенком, почему это происходит и зачем это нужно. У меня, например, маленькие дети, и они уже пользуются гаджетами. Они могут на телевизоре включить, я не знаю, тот же YouTube и найти какой-то мультик или то, что они захотят посмотреть. Или, например, на том же планшете посмотреть какую-то информацию, которую могут даже случайно найти, просто переходя по ссылкам дальше, дальше и дальше. Для меня опять же родительский контроль – это своеобразный такой элемент защиты, обеспечения моих детей безопасным использованием Интернета. Почему? Потому что они могут встретить контент, который … Ну, они еще не знают ничего об этом. Например, тот же контент, связанный с насилием, или материалы для взрослых, связанные с алкоголем, еще с какими-то вещами. То есть я считаю, что, когда ребенок маленький, конечно, нужно использовать такие программы для того, чтобы просто ребенок совершенно случайно не перешел на сайт и не нашел такую информацию. Варвара Макаревич: Спасибо. Амир, а как нужно выстроить этот разговор, о котором сказал Андрей? Не просто ограничить или поставить приложение, а объяснить, почему я как родитель или как старший родственник это делаю. Вот как правильно выстроить эту беседу, чтобы ничьи границы не нарушить, но при этом ребенка своего обезопасить? Амир Тагиев: Ну, здесь надо сразу просто по-честному говорить. Как бы вы разговор ни выстроили, если вы сделаете все то, что мы обсуждаем, вы нарушаете границы другого человека. И это надо прямо четко… Ну, это основа. Почему то важно для себя понимать? Потому что тогда вы можете сказать: «Я знаю, что я нарушаю сейчас твои границы, но мне очень страшно». На самом деле надо говорить, что это страшно вам, а не с ним что-то случится. Я еще раз и еще раз буду повторять, что все вот это – от страшного контента и так далее… Ну слушайте, сейчас больше возможностей на самом деле, сейчас больше возможностей. Потому что мои родители… Вот мне было четырнадцать. Мы уходили на улицу, а они думали, что я ушел в школу. Дальше никто не знал, где я, что со мной. Я приходил поздно вечером, рассказывал о том, как в школе мы на уроке труда убивались, когда делали табуретку, и надо было задержаться. А в реальности я в школе был на двух уроках. И никто из родителей ничего не мог узнать – ни где я, ни какой контент я поглощаю и что со мной вообще происходит. Поэтому единственное – и это то же самое, спустя много лет, и работает абсолютно так же – доверительные отношения. Что такое доверительные отношения? Это отношения, в которых я верю, что мой ребенок идет своим путем. И я могу быть с ним рядом. Я не могу навязать ему никаких решений, не могу запретить ему что-то смотреть и так далее и тому подобное. Потому что он не посмотрит здесь – ему покажут друзья на своем устройстве, все равно покажут. Как я могу помочь своему ребенку, например, не потреблять, скажем, контент с алкоголем? Не бухать при нем. Вот это самый простой способ. Быть честным. Как я могу своему ребенку не потреблять огромными количествами социальные сети? Не потреблять при нем. Варвара Макаревич: Личный пример. Понятно. Амир Тагиев: Не прятаться от него, а начать контролировать себя, ставить таймеры себе, смотреть, сколько я времени провожу в социальных сетях. Я на самом деле говорю все это, потому что я сам разговариваю и периодически пролистываю ленту, и я понимаю, что ничего в этот момент не поглощаю, кроме того что просто делаю это движение – и тупо у меня бегут картинки. Варвара Макаревич: Ну, еще иногда ставите лайки. Амир Тагиев: Ну, лайки – это уже хорошо. Значит, я включился, как-то голова у меня заработала. Нет-нет-нет, просто – фить! И это большая беда. Мне кажется, что отличный повод и время начать с самих себя и на самом деле посмотреть, какой контент потребляете вы, насколько тот контент, который взрослый человек потребляет, действительно носит образовательный характер. Варвара Макаревич: Мне кажется, это очень хорошее и важное замечание – посмотреть на самих себя. А я сейчас предлагаю посмотреть видео, где из первых уст представитель этого самого цифрового поколения расскажет нам о соцсетях и онлайне. Матильда Зюбровская, Санкт-Петербург: «Я как представительница молодого поколения считаю, что действительно социальные сети зачастую пагубно влияют на состояние молодых людей, на психологическое и на физическое здоровье. Но есть и другая сторона медали. Молодые люди, которые мыслят здраво и ясно, которые понимают, к чему они стремятся, к чему они идут и чего они хотят добиться, которые умеют работать с информацией, они получают от Интернета и социальных сетей только пользу и выгоду. Соответственно, я считаю, что нельзя запрещать молодым людям выход в Интернет и социальные сети, потому что, к сожалению, они продолжат выходить в Интернет и без вас. Поэтому не теряйте их доверие. Помогите им, учителя и родители, грамотно найти свой путь. Научите их обращаться с информацией и фильтровать ее. В таком случае Интернет принесет вам и вашим детям только пользу». Варвара Макаревич: Диана, говоря о пользе, давайте попробуем суммировать. Какая польза может быть от соцсетей? Что ребенок, подросток может там найти и получить, приобрести как выгоду? Диана Королева: Ну, наверное, надо начать с такого самого… с базовой задачи всех этих социальных медиа и задачи подросткового возраста, которые совпадают удивительным образом, – это такая проба себя и самопроявление. Если раньше для того, чтобы мне как-то, знаете, утвердиться и показать, что я панк, мне нужно было действительно побриться, покрасить ирокез в какой-то цвет и прийти в школу, то сегодня мне, например, даже необязательно это делать. Мне можно поставить аватарку с соответствующей какой-то тематикой и собрать эти лайки или дизлайку, ну или какую-то дискуссию про это увидеть и какой-то фидбек для себя получить. Поэтому это такая, знаете, безопасная на самом деле проба себя. Она в онлайне. Все это очень быстро можно стереть. Понятно, что сохраняется цифровой след. Но опять-таки пример с панком: волосы мои сохранятся, и контент, который я выложу, можно быстро заменить на другой. Поэтому это такая самопрезентация и такое самоутверждение. Вторая важная вещь – это обучение. И здесь очень много разных кейсов и историй. Сегодня очень набирает популярность такое P2P-обучение, когда сверстник учит сверстника. Например, последнее детище COVID – это такой инновационный проект, он победил в этом году на конкурсе «Инновации в образовании». Это такая цифровая платформа, где школьники учат школьников. Она как раз возникла, например, в ответ… Был такой дефицит учителей дефицит внимания, связанный с пандемией, когда и до репетиторов не достучаться, учителю не написать. Например, это возможность для школьника сфотографировать непонятное ему задание, отправить в сеть и получить урок от другого школьника-наставника. Не просто списывание, это не ГДЗ, а как раз такая история с мини-наставничеством. Поэтому, наверное, образование – это такой второй положительный момент, который очень активно в сети работает. Варвара Макаревич: Диана, раз мы заговорили про образование, то мне бы очень хотелось вместе с вами посмотреть ролик, который недавно стал вирусным, про то, как человек очень хочет учиться, но проблемы с интернетом ему не позволяют. ВИДЕО Алексей Дудоладов, деревня Станкевичи, Омская область: «Здравствуйте, уважаемый Александр Леонидович. К вам обращается студент Омского института водного транспорта Дудоладов Алексей. Я проживаю в деревне Станкевичи Называевского района Омской области. 9 ноября 2020 года нас перевели на дистанционное обучение – в связи с чем у меня появилась такая проблема, как выход в интернет в деревне. Дома у меня есть интернет, но только 2G. И, к сожалению, я не могу выйти в образовательную среду, потому что просто он не грузит. И мне приходится ходить в лес – 300 метров от деревни – и забираться на березу. Тут высота 8 метров. Сейчас я примерно на такой высоте. И выхожу в Zoom для того, чтобы пообщаться с преподавателями и доказать, что я не пропускаю просто так. Летом этого года я стал популярным блогером в TikTok и проводил прямые эфиры с березы. Понимаете, сейчас не май месяц на дворе. И мне приходится жертвовать своим здоровьем. Я уже болел двусторонней пневмонией». Варвара Макаревич: Мне кажется, что это прекрасная иллюстрация как раз к мысли о том, что на самом деле (сейчас для всех родителей, может быть, это откровение) очень много важного образовательного контента в Интернете, и не стоит этого бояться. У молодого человека есть определенные трудности, которые он в этом видео озвучил, обратился к губернатору Омской области. Я надеюсь, что у остальной молодежи все же таких проблем не будет. Дорогие эксперты, спасибо большое вам за важную и интересную дискуссию. Мы совершенно точно сегодня выяснили, что социальные сети – это не зло, Интернет для подростков – это не зло. Просто вопрос в том, как вы научите своих детей пользоваться этим важным и нужным ресурсом. Кстати, подписывайтесь на нас в социальных сетях – в «Одноклассниках» и в Instagram. Увидимся совсем скоро на Общественном телевидении России.