В России сегодня не существует базового федерального закона о молодёжной политике, хотя речь о необходимости такого закона идет уже много лет. В большинстве субъектов РФ действуют местные документы, но в них есть много расхождений. В чем же проблема? Почему принять федеральный закон никак не удается? Нужен ли он? Должно ли государство в едином документе определить, какая молодежная политика необходима нашей стране? Или это так и останется сферой местных властей, работающих в этом направлении кто как может? «Молодежь стала особым классом общества». Роже Вадим Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Я – Дмитрий Лысков. Это программа «ПРАВ!ДА?». И вот тема нашей дискуссии сегодня: В России сегодня не существует базового федерального закона о молодежной политике, хотя речь о необходимости такого закона идет уже много лет. В большинстве субъектов Российской Федерации действуют местные документы, но в них есть много расхождений. В чем же проблема? Почему принять федеральный закон никак не удается? Нужен ли он? Должно ли государство в едином документе определить, какая молодежная политика необходима нашей стране? Или это так и остается сферой местных властей, работающих в этом направлении кто как может? Дмитрий Лысков: Вот вы знаете, мне, честно говоря, даже интересно, а как сейчас молодежная политика оформлена на законодательном уровне. Татьяна Романовна, есть какой-то действительно закон, концепция, некий документ, который определяет молодежную политику в нашем государстве? Татьяна Лебедева: Ну, во-первых, сразу скажу, что, действительно, каждый работает как может, именно в субъектах Российской Федерации. На сегодняшний момент у нас в 79 субъектах имеется региональный закон, так или иначе связанный с молодежью, с молодежной политикой. То есть – 92%. И на федеральном уровне, если брать само понятие «молодежь», на федеральном уровне три такие понятийные интерпретации самой молодежи и молодежной политики. А если брать субъекты, то более двадцати. То есть это говорит о том, что именно единой такой целостности, что есть молодежь, до конца не определено. И каждый работает сегодня, действительно, как могут. Дмитрий Лысков: Татьяна Викторовна, у нас есть Концепция патриотического воспитания. У нас в Концепции социальной политики есть раздел, посвященный молодежи. Получается, что само понятие молодежи так и не определено? Татьяна Новикова: Нет, Татьяна уже сказала правильно, что у нас есть три понятия молодежной политики, а понятия молодежи, действительно, сегодня нигде нет – ни в Конституции как в главном законе страны, ни в каких-то других документах. Везде есть свое определение и свои подходы к этому вопросу. И в этом как раз проблема, что… Да, есть патриотическое воспитание. Хотя я, например, вообще считаю, что воспитание – это не прерогатива государства. Государство должно создавать условия для воспитания. И поэтому такие проекты или такие программы, как «Патриотическое воспитание», еще какое-то воспитание, – я считаю, что это не функция государства. Она даже в Конституции нигде у нас не прописана. У нас государство создает условия для развития, для решения каких-то вопросов. И в разных других программах по кусочку, помаленьку есть что-то о молодежи, для молодежи. Но отсутствие общей системы дает, к сожалению, не очень хорошие результаты на сегодняшний день, на мой взгляд. Дмитрий Лысков: Юлия Васильевна, вот вы председатель Российского союза сельской молодежи. Видите, слово «молодежь» в вашем союзе присутствует, а оказывается, что оно никак не определено. Может быть, у вас есть какие-то наметки в этом направлении хотя бы? Юлия Оглоблина: У нас есть устав, по которому мы работаем. И по уставу членом нашей организации может стать гражданин Российской Федерации от 14 лет. Но вот до какого возраста? Здесь принята у нас недавно Стратегия о развитии молодежной политики. Концепция, если правильно, да? Дмитрий Лысков: Концепция. Александр Борода: Основы. Юлия Оглоблина: Да, если быть еще точнее – Основы государственной молодежной политики. Собственно, закрепили этот возраст, и мы определяем его: до 35 лет может, соответственно, любой участник вступить в нашу организацию. Дмитрий Лысков: Дарья Сергеевна, а может быть, и не нужно никаких ни концепций, ни стратегий, действительно? Может быть, это вообще не задача государства? Что мы мучаемся, пытаясь определить такие понятия, как молодежь? То в социальной политике мы эту концепцию рассматриваем, то в патриотическом воспитании. Может, это вообще не задача государства? Дарья Кузнецова: Замечательный вопрос. Но я хотела бы ответить на него, зайдя немного с другой стороны. Дмитрий Лысков: Прошу вас. Дарья Кузнецова: На данный момент в России проживает 12 миллионов людей с инвалидностью. И так сложилось в истории нашей страны, в современности, что занимаются людьми с инвалидностью в основном органы социальной защиты или же медицинские учреждения, то есть Минздрав. И получается такая страшная картина, что у нас треть от 12 миллионов – это дети и молодые люди, которыми на данный момент не занимается никто, у которых нет стратегии жизненного позиционирования, мамы которых пишут о том, что им страшно себе представить, что будет с их ребенком в 17 лет. Почему так происходит? Потому что все интеграционные программы, которые ведутся для людей с инвалидностью, как бы это страшно ни звучало, они на самом деле находятся в кругу некой такой развлекательной, досуговой составляющей. И нет никакого стратегического решения касаемо полноценного трудоустройства, содействия трудоустройству, а также образования. А это те вещи, которые помогут человеку реализоваться в дальнейшем в жизни, молодому человеку. И сейчас мы имеем, к сожалению, несколько потерянных поколений, которыми никто не занимался, для которых не было ни лидерских программ, ни даже патриотического воспитания, которыми в своих маленьких интеграционных клубах занимался… То есть занимались тоже верными вещами. Спорт и творчество должны присутствовать в жизни каждого молодого человека, это нормально. Другое дело – что ненормально? Когда, кроме этого, у человека нет никаких возможностей. Дмитрий Лысков: Вот и важнейший аспект государственной политики, который наверняка должен быть реализован. Александр Викторович, на местах, в региональных программах работы с молодежью что сейчас делается? Александр Ефремов: У нас достаточно много субъектов в Российской Федерации, и в каждом субъекте молодежная политика выстраивается исходя из возможностей этих субъектов, а также от тех традиций, принципов, которые заложены именно в субъектах. И еще очень важна позиция губернатора. Если говорить о Калужской области, которую я представляю, то у нас есть и программа по развитию молодежной политики, и закон о поддержке международных специалистов, который был принят еще в 2005 году. Но надо понимать, что Калуга – это достаточно успешный регион. И мы тратим значительные деньги на развитие нашей молодежи. Не каждый регион себе это может позволить. Дмитрий Лысков: Ну а что конкретно? Расскажите, расскажите. Мне любопытно. Какие программы? Александр Ефремов: Первое и самое главное – это, наверное, статус молодого специалиста. Он позволяет пользоваться мерами бюджетной поддержки. Это единовременные выплаты по истечению первого, второго и третьего года работы. Также ежемесячные доплаты к должностному окладу, связанные с тем, что молодой специалист, приходя работать на предприятие, он еще не обладает должной квалификацией, чтобы получать ту заработную плату, которая его устраивает. Также есть программы по обеспечению жильем молодых семей. Ну, здесь, безусловно, есть определенный крен в сторону сельских жителей, потому что априори они меньше защищены в этой части, у них зарплаты несколько ниже. Хотя сейчас ситуация меняется. Дмитрий Лысков: У меня сразу возникает неизбежный вопрос: а как вы оцениваете в таком случае термин «молодежь»? Потому что вы говорите о молодых специалистах, о доплатах, о жилье молодым семья. С какого возраста, с точки зрения Калужской области, наступает эта самая молодость? Александр Ефремов: Вы знаете, это такой спорный вопрос. Если брать молодых специалистов, то наступает с того момента, когда они трудоустраиваются на предприятие. В течение шести месяцев после окончания учебного заведения он должен устроиться на предприятие. Ну, я несколько шире на этот вопрос отвечу… Дмитрий Лысков: Нет, хорошо. А до этого программы какие-нибудь существуют, до момента трудоустройства? Александр Ефремов: У нас есть ряд ключевых показателей, которые изложены в государственной программе развития молодежи в Калужской области. Государственная программа развития молодежи в Калужской области. Но опять-таки эта программа охватывает молодежь Калужской области. Я сказал о молодых специалистах. У нас есть ряд совещательных органов: Молодежное правительство Калужской области, Совет молодых депутатов Калужской области и… Дмитрий Лысков: Нет, вовлечение в административную и государственную деятельность – это тоже хорошо. Но это тоже ведь возраста, наверное, где-то уже от 18–19. Это же не от 14? Александр Ефремов: Конечно. Ну, есть программ, направленных на поддержку талантливой молодежи в школах, в вузах. Безусловно, здесь Минобр Калужской области хорошо работает. Но есть также ряд программ, связанных с переквалификацией специалистов, мы вложили солидные деньги в развитие этого направления. И даже у нас внутри нашего региона есть некоторые разночтения, потому что некоторые считают, что молодежь заканчивается 30-летним возрастом, а многие считают, что это 35-летний возраст. Например, молодые депутаты, как у нас записано в соответствующем нормативно-правовом акте, до 35 лет. А некоторые меры поддержки направлены на молодежь до 30 лет. Понимаете, даже внутри региона есть некоторые разногласия. А что говорить тогда в целом о Российской Федерации? Дмитрий Лысков: Андрей Валентинович, а много таких противоречий действительно на региональных уровнях, на уровнях субъектов федерации? Ну, если уж в одной области такие противоречия, то получается, что у нас как таковой единой молодежной политики в стране вообще нет, да? Андрей Кочетков: Ну, надо, во-первых, вспомнить, что у нас был в свое время… Кстати, 28 лет сегодня, как во втором чтении был принят закон СССР «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР». В его развитие были приняты указ президента Российской Федерации и Основные направления государственной молодежной политики. Сегодня к этим документам еще добавляется распоряжение «Об основах государственной молодежной политики на период до 2025 года». Если сравнить эти тексты, то у нас получится… и еще добавить Концепцию социально-экономического развития, то у нас получатся два понятия молодежи и три понятия государственной молодежной политики. Различные словосочетания, связанные с молодежью, если сравнить федеральное законодательство и региональное, то у нас получится порядка 500 понятий, которые требуют расшифровки использования. В целом у нас 100 тысяч нормативных правовых актов, законов и так далее, которые содержат термины «молодежь», «молодые специалисты», «молодые ученые». И все это трактуется в каждом субъекте Российской Федерации по-разному. И самое интересное, что у нас «молодежь» как таковой термин, согласно распоряжению Правительства Российской Федерации, имеет открытую границу. Возникает вопрос по поводу молодежной политики. Дмитрий Лысков: Татьяна Романовна, может быть, что-то с этим делать уже? Вот мне просто любопытно. Татьяна Лебедева: Как раз мы для того, чтобы все-таки создать такую систему, чтобы было ясно, как жить и по каким правилам жить, и создали. У нас такая рабочая группа именно в Совете Федерации. Это при Палате молодых законодателей… совместно с Палатой молодых законодателей. Как раз мы и начали заниматься такой аналитикой. Ведь если сейчас сказать… Где мы берем всю статистику, связанную с молодежью? По существу, ее нет. Потому что был Институт молодежи… Дмитрий Лысков: Слушайте, молодежь есть, определения нет, статистики нет, понимания нет. Это любопытный момент такой. Татьяна Новикова: О чем было сказано? Что есть программа Калужской области по специалистам молодым. А в стране (ну, я сразу прошу извинить меня всех участников и зрителей) разные совершенно данные. Более 50% выпускников вузов не могут трудоустроиться по специальности. Понимаете? Значит, это говорит о том, что в одном регионе что-то делается для этого, а в других регионах этого не делается. Поэтому, вы правы, у нас сегодня есть и это, и это, и это, но нет статистики, нет науки, которая бы это все… Татьяна Лебедева: …систематизировала, анализировала. Татьяна Новикова: …каким-то образом соединяла, анализировала и выдавала рекомендации. И в итоге получается, что при большом количестве программ, проектов, вписанных, так сказать, в разные документы, в целом у семи нянек дитя иногда без глаза. Дмитрий Лысков: Татьяна Викторовна, вот рабочая группа при Совете Федерации сейчас рассматривает эти вопросы. Татьяна Новикова: Татьяна Романовна ее возглавляет. Дмитрий Лысков: А давно группа работает, кстати говоря? Татьяна Лебедева: Ну, почти уже два года. Полтора года – точно. Дмитрий Лысков: Почти два года, да? Татьяна Лебедева: Но дело в том, что мы как раз в рамках рабочей группы начали заниматься такой аналитикой. Потому что каждый регион, где есть закон… Мы все это именно собрали, свои рекомендации, концепции, проект закона, для того чтобы они не просто посмотрели и сказали «да-да», что-то поправили, а чтобы они обсудили его, начиная с общественных организаций, в общественных палатах регионов, в органах исполнительной, законодательной власти. Чтобы подключились все, кто заинтересован, и внесли именно свое видение. И как раз все регионы сказали: «Да, закон нужен». У нас палата регионов, поэтому для нас это очень важно – услышать голос регионов. Сказали: «Да, он нужен». Это первое. И второе. Конечно, был такой спорный вопрос именно в рамках возраста: 14–35. Все-таки мы выбрали 35. Дело в том, что в 14 ты получаешь паспорт, а в 35 ты уже можешь выдвигаться в президенты. И все-таки у нас большинство федеральных программ связано все-таки с тем, что до 35 лет. Сегодня у нас молодежь… Раньше считалось, что если в 30 лет ты создаешь семью, рожаешь детей – это ты уже как старородящий, уже довольно-таки поздно. Если сегодня ты в 30 лет только создаешь семью, то это считается совершенно нормальным. Поэтому и молодежи мы немного продлили статус молодежи. Хотя я думаю, что в душе каждый считает себя молодым и в 40, и в 50, и в 60 лет. Дмитрий Лысков: Дарья Сергеевна, вот смотрите, сейчас работает рабочая группа. А мне интересно, вы каким-то образом принимаете участие в работе рабочей группы по такому закону? Дарья Кузнецова: Да-да, я принимаю участие с недавних пор. Большое спасибо коллегам за приглашение присоединиться к этой работе. Это действительно крайне важно. Ну, я занимаюсь определенной сферой – работа с не совсем защищенными группами населения. Дмитрий Лысков: Я поэтому и спрашиваю именно вас. Поясню – почему. Потому что мы же сейчас прошлись по определенным законодательным и абсолютно житейским каким-то моментам работы с молодежью, а о проблемах молодых людей с инвалидностью вообще же ничего не сказано. Дарья Кузнецова: Абсолютно, да. Дмитрий Лысков: Возраст, молодые специалисты, трудоустройство. И получается, что эта сфера вообще не охвачена? Дарья Кузнецова: Появляются интересные законы, такие как распоряжения Минтруда о том, чтобы содействовать трудоустройству. Но нет подготовки молодых людей к пониманию того, что они будут делать в жизни, хотят ли они иждивенческую позицию или полноценную гражданскую ответственность. Здесь мы не требуем от государства. Наоборот, мы готовы сами взяться за формирование самых полезных, концентрацию самых актуальных проблем и их решение. Мы предлагаем, так скажем, снизу, для того чтобы помочь, зная пространство, зная сложности, с которыми сталкиваются молодые люди с инвалидностью, мы предлагаем некие решения. И сейчас, конечно, наша главная задача – это быть услышанными, в том числе широкими массами, что необходимо нормальное понимание, что такое человек с инвалидностью. Нам нужна интеграция 2.0, нам нужна перезагрузка. И я уверена, что включение в молодежную политику, а тем более помощь этого закона, сможет открыть двери помощи для многих людей, которые уже понимают, что назрели перемены, но нужны рычаги и методы этих перемен. Дмитрий Лысков: Спасибо. Юлия Васильевна, а есть какая-то карта проблематики, которая действительно актуальна для современной молодежи и которую государство должно принимать во внимание? Юлия Оглоблина: Ну, я скажу по сельской молодежи, так как я возглавляю именно Союз сельской молодежи. Хочу тоже сказать статистику. У нас в 2018 году, по Росстату, в Российской Федерации проживает от 14 до 35 лет 9 миллионов сельских ребят. И конечно, мы здесь тоже принимает активное участие в разработке закона. И мы всегда говорим о том, что нельзя приравнивать сельскую и городскую молодежь. Мы часто слышим, что молодежь у нас одна – соответственно, у них должны быть одинаковые права. Но условия жизни и труда совершенно отличаются. Почему у нас ребята выбирают город? Потому что есть работа и комфортны условия. Соответственно, в законе о молодежи должна сельская молодежь, на наш взгляд, обязательно присутствовать. И конечно, вот эти преференции, которые в региональных мерах поддержки, они существуют. Мы говорим, чтобы при улучшении жилищных условий на селе приоритет отдавался молодым семьям, молодым специалистам. Сейчас разрабатывается новая программа комплексного развития сельских территорий, и опять же нет никаких преференций молодежи. И опять же, если будет закон, то во всех программах можно опираться… Ну, единое понимание будет у всех. Сейчас опять же все не понимают – соответственно, никакого акцента никогда не делается. Но, с другой стороны, мы видим, что если молодежь есть в сельской местности, то село живет. У нас рождаются дети, у нас они идут в школу – соответственно, село развивается. Дмитрий Лысков: Ну, естественно. Татьяна Новикова: У села есть будущее. Юлия Оглоблина: Да, у села есть будущее. Поэтому мы, конечно, еще говорим о том, что необходимы специалисты, которые работают с молодежью. В муниципальных образованиях их еще гораздо меньше, чем на уровне столиц регионов, малых городов. Здесь опять же, если не заниматься молодежью, никакого развития территорий не будет. То есть их нужно вовлекать. Если они чувствуют свою сопричастность к тому, что они могут развивать территории, ими занимаются, их слышат, к ним прислушиваются, их вовлекают в этот процесс, то мы видим… Опять же проводили конкурс «Лучшее село XXI века» – где созданы все условия, где нет оттока. Такие села есть. Дмитрий Лысков: Есть такие села? Юлия Оглоблина: Есть такие села, да. Дмитрий Лысков: Отрадно это слышать. Юлия Оглоблина: Опять же в таких селах очень высокая гражданская активность, они все вовлечены, они все активно взаимодействуют с властью, там работают с молодежью. Соответственно, институты сельских старост, инициативные группы, ТОСы очень сильно развиваются. Поэтому этот закон принципиально важен для того, чтобы, уже начиная с малых лет, работали с молодежью, вовлекали в развитие территорий. Дмитрий Лысков: Спасибо. Александр Ефремов: Я еще хочу добавить очень важный момент. Дмитрий Лысков: Да, конечно. Александр Ефремов: Про село сказано. Надо понимать, что это все-таки золотой генофонд нашей страны. Причем сельские семьи – это, как правило, семьи, в которых двое и более детей. И если посмотреть… Я человек, который в свое время в армии служил, в Вооруженных силах Российской Федерации, сам тоже из села. Я хочу сказать, что большинство наших солдат – это ребята из деревень и сел, поэтому на них нужно особое внимание обратить. Дмитрий Лысков: Ну, сейчас, я думаю, ситуация все-таки немного меняется, потому что и призыв стал значительно более популярен, и молодые люди охотно идут в армию. Думаю, что сейчас нет такого дисбаланса. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. Я не могу тут, конечно… я статистикой не обладаю, но предполагаю, по крайней мере. Татьяна Романовна, но нельзя же сказать, что государство совсем не проводит молодежной политики. Мы уже слышали о региональных программах. Мы уже слышали о программах, которые действительно реализуются на селе. На федеральном уровне тоже предпринимаются попытки… Да даже та же самая программа «Лидеры России» – попытка интегрировать молодежь, вовлечь молодежь в управляющие структуры нашей страны. Работает? Татьяна Лебедева: Вы знаете, вот когда говорят «Лидеры России», у меня приходит ассоциация сразу – проект, программа «Голос», которую все смотрят. Вот голоса… Даже они не выиграли, но были финалистами, и они потом востребованы, потому что действительно талант налицо, и действительно они яркие, харизматичные личности. А «Лидеры России»… Ну, мне просто приходится с практиками сталкиваться. Ну, когда они даже выигрывают, тоже становятся… ну, региональные конкурсы выигрывают, а потом идет проблема трудоустройства. То есть не знают, куда их устроить. Вот такие яркие личности, они получили какой-то опыт, навык, потом приехали, у них такая перезагрузка произошла. Здесь очень много вопросов. Дмитрий Лысков: То есть программа есть, но работает она как-то непонятно в каком направлении, если угодно, да? Татьяна Лебедева: Ну да, действительно, я говорю, деньги выделяются, они есть. И когда говорят, что вот на молодежную политику нет денег… Ну, если брать субъекты, то здесь, конечно, проблема есть. И мы именно со своей позиции хотим защитить молодежную политику как отрасль, потому что сегодня она финансируется по остаточному принципу. Действительно, если губернатор более лоялен к молодежной политике, вот как-то он видит, что это перспектива, это будущее, то он больше выделяет и уделяет внимания. А если он говорит: «Ну, молодежь сама как-то… Пусть образование, пусть спорт, культура», – конечно, мы понимаем, что если молодежью сегодня не заниматься, то она займется через некоторое время нами. Поэтому мы хотим все это систематизировать. Дмитрий Лысков: Татьяна Викторовна. Татьяна Новикова: Не нами она займется, а ею займутся другие. Вы знаете, вот все хорошо на федеральном уровне: и «Лидеры России», и форумы проводятся. Правда, участие в них… Ну, мы с вами сегодня не называли эту цифру, но у нас в стране живет более 30 миллионов молодых людей. Хотя у нас и не определено, что такое молодежь, но все-таки по старым таким форматам – от 14 до 30, как раньше было в комсомоле, придерживаются этого – более 30 миллионов. И сегодня, по разным социологическим исследованиям, от 30 до 41% молодых людей имеют желание выехать из страны. О чем это говорит? Молодежь отчуждена от государства, она не чувствует, что она нужна в государстве, что ею здесь занимаются, что в ней заинтересованы. Все лидерские программы направлены на что? Это очень хорошо, потому что у нас огромные проблемы с управленческими кадрами. Они направлены на подготовку управленческих кадров. Но молодежь – это не только государственные структуры. У нас есть общество еще. А вот в этой части у нас сильно провисает ситуация. Вообще социализацией, на мой взгляд, должно заниматься не государство, а создавать опять-таки условия. А условия эти где? Молодежные и детские организации. Так вот, молодежные и детские организации, особенно после того как у нас ввели грантовую систему поддержки НКО… А это тоже замечательная система. Отлично, что государство поддерживает некоммерческий сектор. Но туда же включили молодежные организации, а это две совершенно разные вещи. НКО, как правило… Ну, это сколько? Это два-три умных, яйцеголовых, креативных человека, которые придумали программу, подали ее, программу провели. Никто не анализирует: а дальше что? И общественные организации стоят в очереди за этими же грантами. Дмитрий Лысков: Дарья Сергеевна, смотрите, какая получается ситуация. Это же по-своему «замечательно» – то, что я сейчас слышу. Лидерские федеральные программы – это замечательно, но… Программы региональные, жилье молодым специалистам – это замечательно, но не во всех регионах деньги есть. Молодежные организации? Деньги вроде бы выделяются, но тоже «но». И каждый раз это «но». То есть у нас молодежная политика даже на таком уровне буксует все время, получается? Дарья Кузнецова: Ну, вы знаете, у меня огромное количество знакомых, приятелей, коллег молодого возраста, которые работают абсолютно на разных профессиях. И все больше я слышу действительно эту историю: «А пора учить язык. А пора присматриваться к месту работы в другой стране», – и прочее, и прочее. Да? То есть создается реальное впечатление у многих молодых людей, что в России для них какого-то перспективного будущего нет. Почему так? Виновата только вся эта система? Нет, конечно, здесь множество факторов. Но, наверное, внимание и ощутимая какая-то поддержка организаций, которые могут возникать по разному принципу, объединяющему их, она нужна. То есть нужно действительно чувствовать эту поддержку. И мне кажется, что здесь закон бы как раз мог очень помочь и стандартизировать какой-то подход. И тогда какое-то количество людей, которые сейчас не понимают, в общем-то, что им делать (а это и проблема трудоустройство, это множество проблем), тогда, может быть, они бы почувствовали больше реальной возможности в своем городе, селе, мегаполисе, неважно. Возможно, реализовывать свои какие-то еще жизненные потребности, необходимости, находить самим варианты для того, чтобы себя заинтересовать и других заинтересовать. Это тоже важный момент. Дмитрий Лысков: Ну а это какие потребности? Это политические какие-то запросы? Это общественная деятельность? Это коммерческий сектор? Дарья Кузнецова: Отвечу. Дмитрий Лысков: Какие? Дарья Кузнецова: Понимаете, я думаю, что среди зрителей найдутся люди, которые само направление «молодежная политика» сравнивают исключительно с политической деятельностью, не понимая, что это сфера государственного вектора, направления, которая поддерживает разные объединения. И здесь мы имеем в виду, конечно, не только политику. Для движения и интеграции… Как я сегодня ее уже назвала, интеграция 2.0 – это совсем не политическая история. Ну, кроме того, что, конечно, важно воспитывать в любом человеке и любовь к своей стране, и гражданскую самоосознанность, и прочие другие вещи. Но это может быть просто объединяющий фактор, когда находятся просто люди, которые понимают какую-то общность свою идей и взглядов. Если это прекрасно и вообще заслуживает внимания, то они получают определенную поддержку. Дмитрий Лысков: Дарья Сергеевна, а вот какие-то конкретные примеры есть, чтобы, может быть, на конкретных примерах рассмотреть? Вот сейчас есть какие-то организации, действительно, которые уже предоставили такую возможность, оказали такую помощь, не знаю, какие-то конкретные объединения, нашли работу? Дарья Кузнецова: В нашей сфере очень обстоят дела на самом деле на совсем стартовых позициях. Если наши дорогие коллеги уже продвинулись дальше, и это обусловлено условиями многими жизни в стране, то, конечно, когда мы говорим о молодых людях с инвалидностью, то я, к сожалению, не смогу вам привести ни одной реально работающей федеральной программы по поддержке молодых людей, то есть именно в направлении молодежной политики. То есть, конечно, это возникающие объединения просто инициативных групп, мам, родителей детей-инвалидов, которые что-то пытаются сдвинуть. И это, конечно, уже все равно область социальной защиты, президентских грантов и других грантов поддержки. А вот так, чтобы это было молодежное движение – мы пока к этому идем. И мы надеемся, что будем услышаны, и подобная поддержка, вот эта перезагрузка произойдет. И мы будем немножко смещать внимание только с досуга на конкретно работающие программы, которые помогут уравнять всех. Дмитрий Лысков: Я уверен, что все получается. Дарья Кузнецова: Ну, в лучшем смысле этого слова. Спасибо. Дмитрий Лысков: Удачи вам! Юлия Васильевна, а в вашей сфере, интересно, есть конкретные примеры, когда удалось действительно создать организации, не знаю, какие-то сообщества, продвинуть в политику, на муниципальный уровень молодежь, трудоустроить? Александр Ефремов: Про политику… Дмитрий Лысков: К вам следом, несомненно! Я все пытаюсь на примеры выйти. Юлия Оглоблина: Я на самом деле могу бесконечно рассказывать, потому что нашей организации 5 декабря прошлого года исполнилось десять лет. Я сама девять лет в союзе, начала со специалиста в студенчестве и вот доросла до председателя. На самом деле начали прислушиваться к нам, нас начали слышать. И главный результат… Естественно, мы отталкиваемся от потребностей сельской молодежи. Потребность в трудоустройстве, и мы помогаем. Мы рассказываем в первую очередь о мерах государственной поддержки, потому что вообще информация до села не доходит. А если и доходит, то, к сожалению, очень тяжело в ней разобраться. Опять же вот эти бюрократические механизмы у нас не дают самореализоваться, поэтому мы в первую очередь доносим. А программ очень много, причем у всех ведомств. И второе – как стать предпринимателем, как стать фермером? Мы добились в 2012 году, чтобы появилась отдельная программа по поддержке начинающих фермеров. И можно получить… раньше было до 1,5 миллиона рублей, а сейчас до 3 миллионов рублей. И это на самом деле большой стимул для того, чтобы остаться. Как правило, ребята открывают крестьянские (фермерские) хозяйства на базе личных подсобных хозяйств их родителей. И дальше это сельхозкооперация. Мы учим их объединяться, потому что одному фермеру тяжело. А если будет кооперация, то это сбыт, это новые возможности, развитие. Дмитрий Лысков: Мне интересно, а объединяются? Уже есть такие кооперативы? Юлия Оглоблина: Конечно. Дмитрий Лысков: Все уже действует? Юлия Оглоблина: Конечно. Дмитрий Лысков: Александр Викторович, а в политической сфере в таком случае как у нас все происходит? Есть объединения, политические организации? Александр Ефремов: Есть объединения. Я член одного из них – Палаты молодых законодателей при Совете Федерации. Ну, чтобы вы понимали, на уровне региона есть молодежный парламент и есть в подавляющем количестве регионов советы молодых депутатов. Объединяют по принципу… Депутаты неважно какого уровня – муниципального уровня либо уровень законодательных собраний регионов. Главное – на момент избрания должно быть до 35 лет. И если брать Калужскую область, то когда мы только создали Совет молодых депутатов, это был 2015 год, на тот момент у нас количество молодых депутатов было порядка 100 в регионе. На следующих выборах у нас уже выросло количество молодых депутатов больше чем в три раза. Каждый совет молодых депутатов, каждый регион делегируют представителей в Палату молодых законодателей при Совете Федерации. Вы понимаете, какой там уже ресурс сосредоточен? Ведь там есть люди достаточно статусные, опытные, за которых голосовали десятки тысяч избирателей. Они представляют там свой парламент, но по молодежному направлению. Андрей Кочетков: Система сформирована. Александр Ефремов: Да. Пять лет в прошлом году было Палате молодых законодателей. Если брать опять-таки проект федерального закона о молодежи и молодежном политике, то было от Валентины Ивановны Матвиенко поручение нам – взять на контроль прохождение рассмотрения этого проекта в регионах. И мы взяли на контроль во всех 85 регионах прохождение слушаний этого законопроекта. И все группы депутатские всех регионов поддержали, вот Татьяна Романовна уже об этом говорила, все 85 регионов. Дмитрий Лысков: Татьяна Романовна, вы хотели добавить? Татьяна Лебедева: В продолжение, да. Дело в том, что, действительно, может быть, у нас не социально-общественное направление, а политическое, но… Сегодня мы как бы об этом не говорили. Вот когда говорят «молодежный парламентаризм», то у многих это улыбку вызывает, а многие это уже серьезно воспринимают, потому что столкнулись, действительно, с качественной работой. И сегодня, как бы ни критиковали, когда говорят: «О, депутаты…» – это для молодого человека именно шанс попробовать себя. То есть такая, можно сказать, ранняя профориентация, когда он действительно общественник или студенческий лидер, кем бы он ни был. Если это не совет молодых, а именно по статусу это могут быть… Я говорю, в разных субъектах по-разному прописано. И действительно, он активный? Добро пожаловать. Он работает. Есть молодежный парламент, есть в органах исполнительной власти и молодежные правительства даже в некоторых регионах. И как раз это дает шанс попробовать себя, если ты действительно активный, если ты готов, если ты такой общественник, такой государственный деятель, ты чувствуешь внутри – пожалуйста! И действительно, они пробуют, работают. Кто-то понимает: «Да, политика – это не мое», – и на ранней стадии он уходит, идет в общественные организации или в другие сферы деятельности. А некоторые, наоборот, понимают: «Да, я готов работать, я готов жертвовать временем, семьей». То есть он поставил для себя задачу, приоритет. И он действительно такой активный, что его принимают, говорят «давай», то есть дают ему дальнейший шанс продвигаться. И вот ступенька за ступенькой – и он становится… Дмитрий Лысков: То есть взрослые парламентарии вполне серьезно относятся к этим инициативам? Татьяна Лебедева: Ну, дело в том, что, конечно, законодательные собрания субъектов в форме наставничества, то есть оно координирует, здесь они как совещательно-консультативный орган, то есть они могут присутствовать на заседаниях, на комитетах, слушать. Александр Ефремов: С законодательными инициативами выходят в молодежный парламент. Татьяна Лебедева: Да. И тут как раз мы даже можем похвастаться, что из нашей Палаты молодых законодателей у нас четыре стали депутатами Госдумы за время пятилетия, а один – член Совета Федерации. То есть я скажу, что здесь действительно мы стараемся именно качественно работать. Кто готов работать – они работают. А если нет, то они сами это понимают. Дмитрий Лысков: Андрей Валентинович, вот смотрите, какая у нас интересная получается ситуация. Специально же сейчас расспросили о конкретных примерах. Вот сколько общественных, досуговых, даже бизнес-объединений, каких-то бизнес-разъяснений, в том числе политических и социальных проектов для молодежи – от федерального уровня до местного. Ну, все это вполне реалистичные социальные лифты. При этом мы все равно говорим, что организаций нет, молодежь отчуждена от государства и хочет уезжать. Вот объясните мне это противоречие. Как так? Может, это просто какие-то невостребованные организации? Андрей Кочетков: Ну, надо сказать сразу, что реальные практики, которые есть в регионах и на федеральном уровне, они есть. И создаются те же самые социальные лифты. Вопрос только в том… Одного слова не хватает – системы. Потому что кто-то под социальным лифтом понимает «Лидеров России», кто-то – соответственно, молодежные организации, кто-то – работу с кадровым резервом, кто-то – развитие молодежного правительства, кто-то – молодежных парламентов и так далее. Единой системы тех же органов молодежного самоуправления – сегодня этой системы нет. Вот в законе мы эту систему прописываем, по сути дела, и лифты ставим в определенную систему, которой сегодня нет. И вообще здесь, когда сегодня обсуждаем, ведь система правового регулирования государственной молодежной политики, которую можно создать, ее нет. И это все признают. И радует то, что сегодня фактически все обсудили данный проект, концепция его поддержана и так далее. И радует то, что… Если посмотреть, у нас все субъекты законодательной инициативы, предусмотренные Конституцией Российской Федерации, они сказали, что закон-то необходим: Совет Федерации, Государственная Дума. Правительство наконец сказано в лице федеральных органов исполнительной власти, что надо на базе Совета Федерации сформировать устраивающий всех законопроект. И наконец у нас сегодня… Дмитрий Лысков: Работа наконец пошла. Андрей Кочетков: По сути дела, все отвечают на вопрос, когда Владимир Владимирович Путин обозначил эту позицию: как упаковать всю эту систему? Вот законом мы эту систему стараемся упаковать. И радует, что впервые, наверное, государственно-правовое управление Администрации президента Российской Федерации обозначило свою позицию, прямо отзыв их. Несмотря на замечания, там позиция обозначена: концепция законодательного регулирования молодежной политики в Российской Федерации заслуживает внимания. Что это означает? Это означает, что заслуживает внимания система идей о законодательном регулировании государственной молодежной политики. Поэтому… Дмитрий Лысков: Просто, по-моему, до этого было 13 попыток подступиться к этому вопросу. Это уже четырнадцатая. Надеюсь, что хотя бы здесь… Андрей Кочетков: А юридически… Это я сказал на словах. А юридически получается таким образом: заслуживает внимания позиция Совета Федерации о том, что нужно формировать законодательство Российской Федерации в сфере государственной молодежной политики. Оно де-факто есть, а де-юре разрозненный характер… Дмитрий Лысков: Татьяна Викторовна, а запрос снизу, со стороны молодежи? Вы просто упоминали, что если молодежью не заниматься, то ею займутся другие, да? Снизу-то запрос есть на то, чтобы какие-то организации действительно возникали, чтобы молодежь была, ну не знаю, и в государственные органы интегрирована, и общественные, и так далее и тому подобное? Или молодежь, напротив, сторонится? Татьяна Новикова: Нет, понимаете, в чем дело? Я думаю, что те цифры, которые я привела – от 30 до 40% тех, которые думают выехать, – они ведь как раз этот запрос и формируют. Они говорят: «Государство, мы готовы здесь – или мы уедем». И сегодня государство… Дмитрий Лысков: Вот это и есть базовый… Татьяна Новикова: Ведь мы ни разу здесь не сказали, что такое молодежная политика в нашем понимании. А молодежная политика… Дмитрий Лысков: Подождите, подождите секундочку! Здесь очень интересный момент. Сейчас обязательно подойдем к этому, это тоже важно. Татьяна Новикова: Я хочу как раз связать этот запрос. Понимаете? Дмитрий Лысков: Ну давайте. Татьяна Новикова: Это создание равных условий для развития молодого человека, независимо от того, где он живет: в развитой Калуге или (я не буду здесь называть) в какой-то другой территории. Мы здесь несколько раз упоминали, что очень часто реализация молодежной политики в регионе зависит от того, кто пришел. «Здравствуйте, товарищ новый губернатор!» Причем неважно, сколько ему лет. К сожалению, те молодые, которые приходят, чаще всего начинают оптимизировать систему управления с ликвидации органа, занимающегося молодежной политикой. И вот именно чтобы этого не было, чтобы молодежь везде, во всех территориях нашей страны… А мы все-таки не Соединенные Штаты Америки, у нас нет законодательства штатов разных. У нас есть свои законы, но это все-таки в рамках единого законодательного поля. Вот именно тогда молодежь и будет формировать свой запрос. И сегодня она формирует его. Она говорит: «Мы хотим здесь и сейчас жить и работать, но мы не понимаем, чего хочет от нас государство». Дмитрий Лысков: Так, вот они хотят здесь и сейчас работать? Татьяна Новикова: Да. Дмитрий Лысков: Но, видимо, что-то им не дает объединиться в организацию, не знаю, создать свой какой-то клуб. Действительно есть какие-то препоны, Юлия Васильевна? Татьяна Новикова: Почему? Они объединяются, создают. Дмитрий Лысков: Объединяются? Создают? Татьяна Новикова: Мы с вами видели три года назад, когда они вышли на Тверскую и разгромили там много чего, пройдясь. Это же тоже объединение молодых людей. Это как раз то, что если мы не занимаемся молодежью, то ими начинают заниматься другие. Почему? Объединяются. Вопрос в другом: а это сегодня позитивная практика? Это сегодня практика, которая нужна в развитии государства? Это, в конце концов, обеспечивает безопасность нашего государства? Или это негативная практика? Дмитрий Лысков: То есть задача государства – направить развитие молодежи… Татьяна Новикова: Создать условия для позитива. Дмитрий Лысков: …и направить развитие молодежи в позитивное русло? Татьяна Новикова: Конечно. Потому что молодежь сама по себе – она пассионарная, она обязательно будет объединяться. Андрей Кочетков: Дать удочку. Татьяна Новикова: У нее много энергии, и ей надо эту энергию где-то выплескивать. И конечно, для этого государство должно создавать условия. Мы же для этого, извините, налоги платим, формируем бюджет – для того, чтобы как раз и создавались эти условия. А так она объединяется… Дмитрий Лысков: Дарья Сергеевна, а государство сейчас вполне понимает, с какой молодежью пытается работать? Потому что это ведь первое поколение, которое пришло… которое выросло в 90-е годы, в новой России, причем в те самые 90-е… Ну, у меня тоже дети, и я прекрасно представляю. 97-й и 98-й годы – это же совершенно еще не современность. Это еще и другие телепередачи совершенно, не знаю, от каких-то «Телепузиков» начиная и бандитскими фильмами заканчивая. И уличная обстановка совершенно другая. Это молодежь, выросшая именно в этой среде. Есть попытки действительно нарисовать портрет вот этой молодежи? Дарья Кузнецова: Вы правильно здесь упомянули, что развитие сейчас идет вообще технологий, того, что мы видим вообще вокруг нас, в том числе молодежи, которая выросла… Разница в десять лет – это уже какие-то новые ценности, это новые навыки, это определенный новый взгляд. Коллеги здесь уже говорили о том, что раньше был Институт молодежи, правильно, где собиралась статистика, где было понятно. Татьяна Новикова: Это не только, а научные кадры работали. Дарья Кузнецова: Статистика, научные данные, конечно. Это совершенно научная работа, для того чтобы понимать, кто сегодня живет в России, какие есть задачи, какие есть желания, чтобы найти некий такой разумный компромисс и поддержать, соответственно, те благие начинания, которые есть, те объединения, которые могут принести пользу себе, стране, для того чтобы, конечно же, строить будущее. Потому что, да, есть эта позиция: «Я сейчас уеду, потому что здесь плохо». И нет, к сожалению… Нет, конечно, она присутствует, но мы тише слышим эти голоса: «А давайте останемся и сделаем так, как мы хотим это увидеть. И, наверное, воспользуемся поддержкой более опытных товарищей, как-то будем услышаны». Дмитрий Лысков: Но здесь еще значительная доля вот этого юношеского максимализма, который, в общем-то, можно сформулировать так: «Хорошо там, где нас нет». Это понятное дело, да. Дарья Кузнецова: Да. Но юношеский максимализм можно направить в определенное русло. Наверное, оно не должно формироваться на том постулате, что пора ехать, скажем так. Александр Ефремов: Коллеги, я все-таки хочу обратить внимание… Дмитрий Лысков: Да, пожалуйста. Сказано было, что 40% хотят уехать, да? Дмитрий Лысков: Ну, 30%. Дарья Кузнецова: 40% – это «Левада-Центр». Дмитрий Лысков: Ну, по-разному. Татьяна Новикова: Разная методология. Александр Ефремов: Да, разные оценки. Но почему это происходит? Еще раз я хочу обратить внимание. Смотрите. Потому что ребята уезжают не 16-летние, не 17-летние, а уезжают ребята, которые получили образование соответствующее. И они смотрят, в какую страну им переехать. Почему? Потому что они понимают, что как только они получили образование, в большинстве регионов о них забудут как о молодежи. «Все, ты уже взрослый, иди и работай, создавай семью». В успешных регионах стараются заботиться. А у кого возможности нет – они забывают про них. Почему? У нас кто занимается молодежной политикой? Как правило, это либо Минобр в регионе, либо Минспорта. Минобр на стадии, когда заканчивается образовательный процесс, про него забывает как про субъект молодежной политики. Минспорта? «Спортсмен закончился – и все, мы забыли про тебя как про молодежь». О чем мы говорим? Федеральный закон о молодежной политике, система молодежной политики позволят выстроить и найти тот орган, который будет управлять молодежью до 35-летнего возраста. Вот это нужно. И нужна система на уровне Российской Федерации с учетом лучших практик регионов. Дмитрий Лысков: Татьяна Романовна, если мы рассматриваем закон о молодежной политике, федеральный закон о молодежной политике как закон, направленный на то, чтобы действительно инициативы молодежи направить в позитивное русло, – как здесь не переборщить? Потому что очень легко ведь загнать молодежь в одну организацию, которая будет одновременно социально-экономико-политической, повязать всем, не знаю, трехцветные галстуки и отправить на линейку – пусть она будет не пионерская, пусть она будет даже, я не знаю, какой-нибудь еще. Татьяна Лебедева: Ну, у нас здесь как раз нет такой задачи в нашем законе, как раз нет… Дмитрий Лысков: Но прозвучала же мысль, что задача как раз в том, чтобы направить инициативы в позитивное русло. Татьяна Новикова: Нет, давать условия, равные условия для развития. Татьяна Лебедева: Кто-то готов к патриотическому воспитанию? Добро пожаловать! Не знаю, Юнармия, создавать какие-то военно-патриотические клубы, организации, ассоциации и так далее. Если спортивная направленность, то спортивная. Но мы именно здесь за то, чтобы создать такую эффективную систему, чтобы эффективная поддержка тех общественных организаций, движений, ассоциаций, которые именно занимаются уже систематически. То есть это так называемый социальный заказ или государственный заказ, запрос, который сегодня именно востребован. Поэтому для этого тут должен работать такой целый… наука о молодежи, для того чтобы как раз она анализировала, такую стратегию выдавала, прогноз, куда движемся, кто нам будет управлять, какой есть запрос от молодежи, чтобы потом все эти организации и ассоциации развивались, их поддерживать систематически. Ну, конечно, тот, кто хочет… Допустим, та же грантовая поддержка – она, конечно, безусловно, должна существовать для тех, кто хочет попробовать, такую активность проявляет. И здесь много вариантов. Но я говорю, что именно создавать условия. Эта система для того, чтобы для молодежи было ясно и прозрачно: как, куда, для чего, зачем. Дмитрий Лысков: Юлия Васильевна, может быть, тогда закон-то никакой и не нужен? Может быть, просто создать условия, действительно, для организаций, для волонтерских объединений, для Юнармии, для того же бизнеса малого и фермерства? Ну, зачем для этого отдельный закон, именно конкретно для молодежных организаций? В целом создать условия для таких организаций – и молодежные начнут развиваться. Нет? Юлия Оглоблина: У нас уже была попытка – в 95-м году был принят закон «О поддержке молодежных и детских объединений России», по которому формируется Федеральный реестр молодежных и детских объединений, его курирует Федеральный реестр по делам молодежи. Российский союз сельской молодежи вошел в этот реестр, мы каждый год подтверждаем статус общероссийской организации. В настоящее время мы объединяем 60 тысяч молодых людей в 77 субъектах Российской Федерации. Но, к сожалению, вот этой системной поддержки мы не чувствуем. Единственная поддержка – это Фонд президентских грантов. Но получается, что мы четыре года учились писать эти гранты. Соответственно, там тоже определенные требования. И конечно, мы очень благодарим, что есть такая поддержка. Причем такую поддержку получают не только наша федеральная организация, но и региональные, и даже местные, районные отделения. И это здорово. Но опять же сейчас грант есть, он заканчивается. И постоянно эта головная боль… Дмитрий Лысков: Сейчас вы столкнетесь снова с проблемой – написать грант. Юлия Оглоблина: Да. И все время головная боль – откуда средства? Вот сейчас они закончатся – и дальше что? И постоянно это состояние – как прожить, содержать штат? Дмитрий Лысков: А вообще это глобальная проблема – написать грант? Мне просто интересно, я с этим никогда не сталкивался. Может быть, расскажете вкратце? Юлия Оглоблина: Вкратце? Ну, соответственно, мы пишем проект как федеральная организация. Он, как правило, у нас не менее десяти субъектов охватывает. И главное – обозначить актуальность, расписать календарный план, смету прямо до копеечки, на что пойдут средства, и потом по каждой копеечке отчитаться. Максимально мы можем прописать на год. Сейчас появилась у нас номинация, где на три года, но пока… Дмитрий Лысков: А сколько времени уходит на написание гранта? Юлия Оглоблина: На написание? Ну, так как мы уже опытные в этом плане, мы можем написать и за две недели. Но стараемся не оставлять это на последний день. Дмитрий Лысков: А если неопытные, когда были неопытные? Юлия Оглоблина: Ну, это опять же… Татьяна Новикова: Неопытным надо учиться. Дмитрий Лысков: Ну нет, понятное дело. Мне просто интересно. Если на год грант предоставляется, а пишется, допустим, полгода, то… Татьяна Новикова: Месяц-два. Дмитрий Лысков: Месяц-два? Татьяна Лебедева: И не факт, что вы его выиграете. Дмитрий Лысков: Ну, это тоже особенные приключения, конечно, особенно для молодежной организации. Татьяна Новикова: Я прошу прощения… Дмитрий Лысков: Прошу вас, конечно. Татьяна Новикова: Понимаете, в чем дело? Вы немножко как-то сконцентрировали эту ситуацию на том, что это закон о поддержке общественных объединений молодежных. Это не так. Дмитрий Лысков: Не только, не только. Татьяна Новикова: Потому что… Вот Юлия уже сказала о том, что есть закон, он с 95-го года принят, но он на сегодняшний день не работающий, а только в части реестра. А на самом деле такая общественная организация всероссийская, которая объединяет не одного и не двух человек, а 60 тысяч, она каждый день думает, и Юлия как руководитель каждый день думает, как выжить. Это неправильно, с точки зрения государственных интересов. Дмитрий Лысков: Татьяна Викторовна, в этом проблема. Все, что касается молодежной политики, за какой аспект ни беремся – через запятую «но». Татьяна Новикова: Понимаете, этот закон базовый… Никому же в голову не приходит строить дом, начиная с пятого этажа, все строят с фундамента. Выбирают, какой фундамент, как он на этой почве ляжет. И вот считайте, что этот закон – это фундамент, на который дальше должно наслаиваться. Я думала, Андрей Валентинович об этом скажет, что в этом законе… Андрей Кочетков: Скажу. Татьяна Новикова: Подхвати меня, пожалуйста. В этом-то законе мы закладываем основы, а дальше они должны развиваться и в других отраслевых законодательных актах, в том числе и по сельской молодежи, по инвалидам. Дмитрий Лысков: Спасибо. Андрей Валентинович, а это действительно фундамент – закон? Или это все-таки пятый этаж, а фундаментом должен стать тот самый Институт молодежи, анализ происходящих процессов, на основании всего этого? Вот хотелось бы понять. Андрей Кочетков: Ну, в управлении фундамент – это правовая база, в принципе. Во-первых, прекрасно нужно понимать, что сфера молодежной политики – это не только гранты и, соответственно, молодежные организации и так далее. Это и соответствующие работающие кадры, и органы по делам молодежи, и учреждения по работе с молодежью. У нас одна из проблем – правовой статус работников. Они приходят, а у них спрашивают: «А кто вы? Где?» Ни профессионального стандарта, ничего. А это порядка 50–70 тысяч работников, которые, в принципе, должны иметь конкретный статус. И закон это позволяет впервые, в отличие от других соответствующих проектов. Кроме того, если мы говорим, что не для молодежных организаций… Для молодежи, для всех обозначаются, в принципе, те структуры, куда они придут, и должны решать эти проблемы эти структуры. Система органов молодежного самоуправления, молодежные организации, молодежное добровольчество, наставничество молодежное – все едино. И у нас целая глава, она впервые опять-таки, если сравнивать с другими проектами, посвящена формам участия молодых граждан в реализации молодежной политики. Это закон, ну, относительно рамочный, потому что в нем предусмотрены, определены нормы, которые фактически прямого действия. Это базовый закон, и он предполагает, что… дает основу для работы на федеральном уровне, региональном и муниципальном. И самое главное, что все 85 субъектов именно этого и ждут. Им нужна система определенная в пределах соответствующих компетенций, работающая на всех уровнях. Если вспомнить заявление секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, то, в принципе, тоже Совет безопасности обращает внимание и говорит: «Ребята, нам нужна система, нужен закон». Дмитрий Лысков: То есть – та самая системная молодежная политика в масштабах страны. Андрей Кочетков: Да. А уже дальше – закон о внесении изменений и дополнений. Дмитрий Лысков: А дальше уже идет законодательная работа. Татьяна Романовна, когда ждать появления закона? Есть какие-то вообще представления об этапах работы? Или пока еще… Татьяна Лебедева: Конечно. Дело в том, что, помимо нашей рабочей группы, еще создан Госсовет по направлению «Молодежная политика», возглавляет губернатор Ярославской области Дмитрий Юрьевич Миронов. И сейчас как раз у нас идет такая работа уже совместная, мы усиливаем и привлекаем еще экспертов. Мы готовы для того, чтобы уже в этом году внести его в Государственную Думу. Дмитрий Лысков: Ждем, ждем. Татьяна Лебедева: Я считаю, что время пришло. И закону о молодежной политике быть! Дмитрий Лысков: Законодательство о молодежной политике мы обсуждали сегодня в нашей студии. Это была программа «ПРАВ!ДА?» в эфире Общественного телевидения России. Огромное спасибо нашим экспертам за эту дискуссию. Спасибо!