«Будь тем, кто открывает двери для тех, кто идет за тобой». Ральф Эмерсон Юрий Алексеев: Программа «ПРАВ!ДА?» в эфире Общественного телевидения России. Здравствуйте! Меня зовут Юрий Алексеев. И вот о чем будем говорить сегодня: По данным Министерства просвещения, российским школам не хватает 150 тысяч учителей. Особенно нужны преподаватели иностранного языка, математики, информатики и физики. На данный момент в школах работает примерно 1,5 миллиона педагогов, при этом почти треть их них – пенсионеры. Молодых учителей не более 13%, и их число практически не растет. Юрий Алексеев: И несмотря на попытки привлечь молодых преподавателей в школы, дефицит учителей тем не менее не уменьшается. Постараемся сегодня разобраться в причинах такой ситуации и, возможно, найдем пути решения проблем. Амет Александрович, вот прозвучала цифра – 150 тысяч учителей не хватает. Согласны ли вы с ней? И что эта цифра вообще значит? Амет Володарский: Я думаю, что на самом деле больше, потому что мы говорим только об учителях основной школы, но у нас есть еще и дополнительное образование во второй половине дня, и там тоже серьезный провал. Вопрос: почему педагоги, почему молодые специалисты не идут в школу? Ответ очевиден. Последние годы школы – я не говорю про какой-то конкретный регион, но в общей массе – находятся в постоянной ситуации контроля, надзора. У учителей не остается время на то, чтобы даже подготовиться к уроку, потому что они все время находятся в стрессе отчетности. И судя по тому, какой у нас сейчас новый министр просвещения, я думаю, ситуация с контролем и надзором только будет усугубляться. Если, правда, новый руководитель не пересмотрит свое отношение. Юрий Алексеев: Понял вашу точку зрения. Сергей Игоревич, возвращаюсь к 150 тысячам. Это получается где-то 10%, если взять общее число педагогов в школе, в российских школах не хватает. Сергей Богданов: Вы знаете, ситуация очень разная по регионам. В Москве особенной проблемы нет. В Ленинградской области, где в принципе ситуация поставлена хорошо, тоже нет проблемы. В Петербурге не очень сильная проблема. Большие проблемы в регионах. И здесь даже дело не в том, как иногда говорят, что, получив педагогическое образование, люди не идут в профессию. Юрий Алексеев: Хотя тоже проблема. Сергей Богданов: Да. У нас, например, те, кто обучаются по укрупненной группе специальностей «Образование и педагогические науки», 85% идут в школу. Есть серьезная проблема где-то года через три – это уход из профессии. Вот это действительно большая и серьезная проблема. Юрий Алексеев: То есть когда хлебнули лиха молодые преподаватели? Сергей Богданов: Профессиональное выгорание. На самом деле несколько причин. Ну, во-первых, конечно, деньги. По регионам все по-разному. И там, где мало платят, там и результат соответствующий. Второе – это отсутствие возможностей профессионального роста. Это очень серьезная вещь. Надеюсь, что она так или иначе будет преодолена. Ну и третий момент – нужно, чтобы просто было интересно. А для этого нужно осуществить ряд изменений в существующей сейчас практике школьного образования. Юрий Алексеев: Елена Анатольевна, по регионам более конкретно мы можем обсудить? В каких регионах как ситуация обстоит? Москва и Петербург – понятно, они финансируются. Елена Ленская: Ну, в каких регионах… Не возьмусь называть точные цифры, но могу точно сказать, что в сельских районах эта проблема стоит очень остро. И дело даже не в том, что не хватает учителей, а не хватает хороших учителей, квалифицированных, мотивированных, которым интересно работать с детьми. При этом вроде бы вакансии заполнены, но очень часто один учитель ведет несколько предметов, в которых он, в общем-то, не специалист. И когда появляется кто-то еще, кто претендует на одну из этих вакансий, ну понятно, что его встречают не очень доброжелательно. То есть люди стремятся сохранить нагрузку, иначе у них просто не будет полной нагрузки. И это серьезная проблема. Юрий Алексеев: А это инициатива самих педагогов, когда один человек и физкультуру, грубо говоря, и физику преподает? Школа выкручивается? Муниципалитеты говорят, чтобы так поступали? Елена Ленская: Нет-нет. В какой-то момент была нехватка, в какой-то момент они не могли найти учителя, который пойдет на неполную нагрузку и не очень большую зарплату. А когда это уже случилось, то эту ситуацию менять достаточно тяжело. Юрий Алексеев: Ольга Васильевна, а какие знания показывают школы, в которых подобная ситуация, когда один человек – он и швец, и жнец, и на дуде игрец – преподает несколько предметов? Ольга Пилипенко: Вы знаете, действительно существует определенный парадокс, наверное, потому что есть выпускники сельских школ, которые сдают единый государственный экзамен и показывают отличные результаты, стобалльные результаты. Также это и в региональных школах, не только столичных. Это связано, наверное, в первую очередь с тем, что есть индивидуальный подход. Ведь школьник, который обучается в сельской школе… Пять школьников, пять учеников одиннадцатого класса и один учитель математики. Индивидуальный подход, индивидуальные траектории. Учитель знает способности ребенка. И ребенок, находясь в этой школе, он же здесь проходит и дополнительные образовательные программы. То есть для него созданы условия в том маленьком регионе, в том маленьком селе, в деревне, где есть эта школа. Юрий Алексеев: Но это единичные случаи? А система есть? Ольга Пилипенко: Нет, это не единичные случаи. Это, в общем-то, системные случаи. Но вместе с тем, конечно, мы должны говорить сегодня о том, что наши дети все одинаковые, в каком бы регионе они ни находились, в какой бы местности они ни жили, какой бы социальный статус ни имела их семья или их родители. Они должны все учиться в одинаковых условиях – в Москве ли это или в каком-то другом, самом отдаленном регионе. И вот для этого необходимо создавать условия не только в подготовке в отношении учителя и в обеспечении школ учителями, но и комплексно – а это и развитие территорий, и развитие села, и развитие, естественно, образования самого. Юрий Алексеев: Но если посмотреть на то, сколько денег выделяется на конкретного ученика в конкретном регионе, то там просто вот такой разброс Ольга Пилипенко: Да, по-разному. Амет Володарский: Есть еще одна серьезная проблема у нас, которая напрямую связана с тем, что у нас не хватает в регионах педагогов. У нас за пять лет реформ очередных (я имею в виду – в образовании) сократилось примерно… Вот мы сейчас посчитали: около 1,5 тысячи вузов закрылись или находятся в стадии закрытия, вузов и филиалов. Когда мы общаемся с региональными органами исполнительной власти (с министерствами, с губернаторами, с мэрами), они говорят: «Слушайте, вот здесь был филиал такого-то вуза. И мы здесь были довольны им. У нас студенты заканчивали этот филиал и оставались в регионе». Сегодня об этой проблеме – буквально месяц назад – даже заговорил президент, который говорил: «Смотрите, какое у нас неправильное распределение вузов». Он назвал Москву, Санкт-Петербург, Казань. И говорит: «Ну, еще Новосибирск». Почему? Потому что за эти пять лет у нас 1,5 тысячи вузов и филиалов, которые в свое время удовлетворяли требованиям и лицензионным, и аккредитационным, вдруг в одночасье перестали быть вузами. Задача была – помочь им, может быть, в каких-то случаях, если они недотягивали к каким-то требованиям. Нужно было помочь улучшить ситуацию в этих вузах. Во всяком случае то, что мы сейчас видим: предписания, отзывы аккредитаций, отзывы лицензий были по каким-то надуманным и в большинстве случаев формальным признакам. Например, проверялись не студенты, а документы. Например, в документах было написано слово не «направление», а «специальность», как это было по старым федеральным стандартам. Я думаю, что в рамках сегодня действующей «регуляторной гильотины» наше общественно-профессиональное сообщество сможет попытаться исправить положение. Юрий Алексеев: Ну, вы про вузы. Александр Владимирович, а если вернуться к школам, то школы же тоже сократили, за последнее время на несколько тысяч число школ сократилось, тем не менее дефицит учителей растет. Как так? То есть школ становится меньше, а учителей не хватает все больше. Александр Шевкин: Здесь я хочу сказать, что буквально неделю назад, вот на прошлой неделе я общался с бывшим главой сельского района Саратовской области. Когда мы с ним обсуждали эту тему, он говорит: «Это сейчас еще ничего. Катастрофа пока не наступила за счет того, что у нас закрываются сельские школы, и мы перемещаем учителей из сельских школ в более крупные населенные пункты и закрываем дефицит. Если бы этого не происходило…» А ему не нравится эта практика – укрупнение школ и сокращение сельских школ. Но он говорит: «В ней был этот единственный плюс – отодвинулся момент катастрофы с учителями». Юрий Алексеев: То есть это не решение проблемы, а просто отсроченное на какой-то момент. Александр Шевкин: Нет конечно. Елена Ленская: Я совершенно согласна. Я когда-то работала с директором школы из Тамбовской области. То же самое – сельская школа, объединили несколько школ. В результате у детей исчезла возможность заканчивать полную среднюю школу – просто потому, что до нее стало добираться 15 километров. Решили, что так будет экономнее – в одной школе оставить. Ну а не у всех детей есть транспорт для того, чтобы туда попадать. Поэтому это очень такая сложная ситуация. Юрий Алексеев: Григорий Андреевич, ваше мнение по этому поводу. Сельские школы – да. А в городах, допустим, в городах Московской области? Григорий Назаров: Во-первых, мне в видео не очень понравились цифры, потому что там было названо, что молодых учителей – 13%. Вообще исследование 2018 года показывает, что их 23%. Наверное, методика подсчета и какой возраст… Я думаю, что все-таки их больше. Это чтобы картина не выглядела такой страшной. Юрий Алексеев: Ну, это Минпросвещения такие цифры дало. Григорий Назаров: Может быть. Значит, Минпрос себя сам подстегивает, и это здорово. Юрий Алексеев: Не исключено. Григорий Назаров: Я могу сказать, что Минпрос, кстати, эту проблему поднял еще в 2019 году. Вот мы весной встречались с Ольгой Юрьевной в Выборге Ленинградской области. И она как раз, кстати, говорила о том, что проблема системный характер носит. Есть две проблемные точки. Проблемная точка первая: студент пришел в школу работать в качестве молодого педагога и уходит, действительно, года через три. Это первый такой серьезный выход из профессии. А второй… Юрий Алексеев: А из 73 тысяч выпускников в год до школы изначально доходит где-то около 40 тысяч? Григорий Назаров: Ну да, это понятно. А второй выход – где-то семь-восемь лет. Я думаю, что, наверное, проблему можно искать в федеральной регуляторике. Может быть, здесь мы и сегодня что-нибудь к этому приложим. Но я думаю, что в первую очередь это задача директора. Пример. Создается педагогический класс. У нас в Московской области огромное количество таких примеров, когда ребята, начиная с восьмого класса (ранняя профилизация), они выбирают это направление. Они стажируются в университете, заключают потом целевые договора, поступая в педагогический вуз, и потом уходят уже на работу. Если школа заинтересована… Например, сейчас мы уже работаем с нашим педагогическим вузом, и я вижу, какие ребята-студенты могут прийти к нам работать. И я вас уверяю, что даже если у нас не очень высокая зарплата, но ему будет интересно в школе и он будет профессионально расти, то он никуда не уйдет. Юрий Алексеев: Вот смотрите, вы говорите «если», «если»… Я сейчас дам вам слово, одну секунду. Просто прошу вывести на экран графику. Это фонд «Общественное мнение». Вопрос: «Как вы думаете, профессия школьного учителя привлекательна или непривлекательна?» И даются две цифры – за 2005 год и за 2019 год. Что называется, найдите какие-то отличия в этом. Вообще за 15 лет ничего не поменялось. Амет Володарский: Вы знаете, я мог бы прокомментировать. Юрий Алексеев: Пожалуйста. Амет Володарский: Я бы сделал все-таки… Юрий Алексеев: То есть привлекательной считают около 22%, а непривлекательной – 65%. Затруднились ответить 13%. Амет Володарский: Смотрите. Я бы все-таки сделал анализ по регионам. Очень важно посмотреть по регионам. Потому что если этот же вопрос задать… Юрий Алексеев: Это средняя температура по больнице. Амет Володарский: Вот нельзя так. Все-таки образование – это серьезная отрасль нашей общественно-политической жизни. Ну, можно даже сказать, что основная. Поэтому среднее по больнице – это, наверное, неправильно. Юрий Алексеев: А есть понимание, как по регионам эта картина выглядит? Амет Володарский: Значит, я бы сказал по регионам. В Москве, я думаю, в Татарстане или, скажем, в Ленинграде это будут совершенно другие цифры, потому что это те регионы, по которым можно, в принципе… Это как витринные регионы. Юрий Алексеев: Совершенно другие цифры? А какие приблизительно? Амет Володарский: Я думаю, что «привлекательна» как раз в Москве. 65% примерно, 50% ответили бы, что привлекательна, потому что у сегодняшних учителей Москвы, Татарстана и Ленинграда, в принципе, есть возможности для профессионального роста. Юрий Алексеев: Ну, московская система образования вообще в мировых рейтингах на лидерских позициях. Амет Володарский: Конечно, конечно. Значит, здесь у них есть возможность, во всяком случае была возможность реализовываться. Посмотрим, новый министр просвещения не зарубит ли эту программу. Юрий Алексеев: А по регионам какое будет разнообразие? Амет Володарский: По регионам, я думаю, на самом деле выше 65% – «непривлекательна». Юрий Алексеев: Ну, это так и есть. Амет Володарский: Да. Выше, чем 65%. То есть благодаря вот таким городам, как Москва, Санкт-Петербург… Я знаю, какая образовательная политика в Татарстане. Я думаю, за счет вот этих регионов мы имеем среднее – 65%. В регионах молодые специалисты считают непривлекательной вообще профессию педагога. И именно поэтому мы 10–15 лет назад говорили, что любую реформу, которая… «Если уж вы собираетесь проводить реформу образования, то начните с педагогических вузов». Юрий Алексеев: Вот смотрите. 15 лет назад говорили. И ничего не поменялось за эти 15 лет. Амет Володарский: А что нужно для этого сделать? Нужно, чтобы в педагогические вузы шли дети не те, которые недобрали баллов ЕГЭ в Бауманский, в МГУ, в МГИМО и так далее, а люди по призванию. Это можно сделать благодаря… Юрий Алексеев: Денег бы им еще дали. Амет Володарский: Ну, в том числе. Юрий Алексеев: Да, Сергей Игоревич. Сергей Богданов: Коллеги, раз зашел вопрос относительно того, как готовят и как приходят в профессию учителя, давайте попробуем общую пресуппозицию построить. Многовариантный приход. Может быть через колледжи. Программы могут быть и двухлетние. Совершенно непонятно, почему для дошкольного образования – два года. Вообще непонятно почему. Это самое сложное и самое ответственное. Могут быть колледжи. Кстати говоря, они поставляют примерно половину учителей – так же, как и педагогические вузы. Юрий Алексеев: Неожиданно. Амет Володарский: Ну да, начальные классы. Сергей Богданов: Могут быть специалитеты. Специалитет может быть. Может быть программа двойного бакалавриата, которой пять лет. Магистратура. Затем может быть аспирантура. То есть много вариантов. Юрий Алексеев: А может вообще педагогическое образование человек не получить, а прийти в школу преподавать. Сергей Богданов: Вы знаете, может быть такое. Правда, не всегда с хорошим результатом. Амет Володарский: Его потом отправляют… Сергей Богданов: Коллеги, какой можно сделать вывод? Во-первых, у нас нет системы педагогического образования. Например, подготовка в колледжах не всегда соотносится с образовательными программами вузов. Во-вторых, очень важный момент, чтобы мы представляли, о чем мы говорим: 37 педагогических вузов сейчас, если посмотреть на данные мониторинга… Юрий Алексеев: Вы имеете в виду – по всей России? Сергей Богданов: …да, обучают 115 с лишним тысяч будущих учителей. Все остальные университеты – классические, технические, национальные, опорные – меньше 40 тысяч. Коллеги, представьте себе. Педагогические вузы в национальной программе образования вообще отсутствуют. Реальная ситуация с двумя министерствами сложилась таким образом, что у педагогического вуза есть два шанса… Юрий Алексеев: Вы имеете в виду – просвещения и высшего образования. Сергей Богданов: Да. Первый – это идеальный, это «ласковому теляти нужно сосать двух телок». Но, как правило, сейчас между двух стульев. Поэтому, безусловно, нужна целевая поддержка ведущих педагогических вузов, потому что еще один шаг – и будет катастрофа. Действительно у нас есть дефицит, у нас есть проблема выгорания, поэтому сейчас, пока не поздно, нужно этим заняться. И очень важный момент, связанный еще с регионами опять-таки. Неслучайно Владимир Владимирович уже не первый раз говорит о необходимости развития целевого обучения. Районы Крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока – это 70% территории России. Какие там могут быть показатели по ЕГЭ у выпускников? Задача – их взять себе, научить и доставить обратно, чтобы они могли дальше строить и повышать эти показатели. Поэтому работа в регионах (и здесь нужно согласиться с этим) – это важнейшая вещь. И от этого зависит будущее страны на самом деле. Юрий Алексеев: С этим никто не спорит. Елена Анатольевна, вы хотели сказать? Елена Ленская: Тогда то, что касается ведущих вузов. Я бы как раз вкладывала деньги в неведущие вузы и в изменение их программ. Юрий Алексеев: А если по поводу «вкладывать деньги в школы»? Елена Ленская: По поводу «вкладывать деньги в школы»? Безусловно. Но можно я договорю то, что я хотела сказать? Дело в том, что программы большинства педагогических вузов безнадежно устарели. Амет Володарский: Да. Елена Ленская: Безнадежно! То есть до сих пор многие вузы используют учебники, написанные в 47-м году. Амет Володарский: 50-е годы. Елена Ленская: В 50-х годах. Я сама такие учебники видела. Цивилизация изменилась за это время. Программа педагогических вузов, за исключением нескольких ведущих, действительно крупных вузов, боюсь, что не изменилась совсем. Поэтому я бы вложила деньги в первую очередь в том, чтобы подготовка педвузов была качественной. И еще одно, кстати, замечание. Юрий Алексеев: Да, коротко прошу. Елена Ленская: Очень часто, как ни странно (это показало одно из исследований, которое проводили наши магистранты), уходят из педагогических вузов люди после того, как они посетили педагогическую практику. Мы за нее боролись. Мы хотели, чтобы ее было больше. Но когда они сталкиваются с реальностью, с этим валом бумаг и так далее, и так далее, они отказываются от своей профессии. Юрий Алексеев: Ольга Васильевна, мы сказали про архаику в вузах. А в школах та же архаика, и она очень часто встречается. Может, молодым преподавателям не интересно просто с этим всем работать? Ольга Пилипенко: Я бы хотела вначале поддержать Сергея Игоревича – с точки зрения того, что необходима концепция или программа развития педагогического образования. Но вместе с тем хочу отметить, что у нас в стране нет вообще стратегии развития или стратегии образования, стратегии непрерывного образования. И поэтому сегодня в Государственной Думе мы ставим задачу и перед новыми министерствами, и сами перед собой, и перед профессиональным сообществом – в первую очередь разработать стратегию непрерывного образования. То есть мы должны увидеть человека, которого мы хотели бы видеть через среднесрочную, дальнесрочную перспективу, в том числе и учителя. А дальше уже – в рамках этой стратегии, начиная от детского сада, школы, общего образования и среднего профессионального образования, высшего образования, дополнительного и образования в течение всей жизни. Мы должны понимать, как изменится мир и какое мы должны давать, в общем-то, сегодня не просто образование, а какие стандарты должны действовать, и должны ли они вообще действовать, какие учебники или технологии должны использовать. Юрий Алексеев: Ну, судя по статистике, которую мы тут разбирали, люди не видят, что у чиновников есть какое-то понимание. Григорий Назаров: Я хотел бы сказать… Юрий Алексеев: Да, коротко. И потом дадим слово собственно молодым преподавателям. Григорий Назаров: Я просто хотел сказать, что я с архаикой не согласен совершенно. У нас действительно большая страна, и даже в стенах одной школы преподаватели очень разные. Вы знаете, есть пожилые преподаватели, которые ведут так интерактивно и так современно! Поэтому это очень индивидуальные случаи. А по поводу стратегии – сто процентов! Я уверен, что сообщество активно подключиться, потому что действительно ребенок, поступая в педагогический вуз, должен понимать, что даже через 20 лет он будет тоже продолжать учиться. Ольга Пилипенко: Вместе с тем одну цифру добавлю просто. Сегодня из 1 231 вуза, которые существуют у нас в Российской Федерации, 500 вузов, которые относятся и к педагогическим, и к опорным, и к остальным, 500 вузов, подведомственные Минобрнауки и подведомственные другим организациям, вообще не участвуют в федеральной повестке. То есть они не участвуют ни в каких конкурсах, ни в «5-100», ни в опорных, ни в создании инжиниринговых центров, ни в развитии образования. И это тоже, в общем-то, определенный звоночек – в плане того, чтобы посмотреть, а чем же все-таки они занимаются. Не контрольно-надзорные, не аккредитационные функции, а наделить их государственным заданием конкретным, что же они должны делать. Юрий Алексеев: Ну, звоночков очень много, и потихонечку мы их выявляем. Давайте дадим слово молодым педагогам. Что они вообще думают о ситуации в российских школах, как ее видят? СЮЖЕТ Юрий Алексеев: Григорий Андреевич, вот такую картину мы увидели. Вот что говорят. Это учителя московской школы, где зарплату 80–100 тысяч можно получат, и подмосковной школы. Григорий Назаров: Я очень сдерживаюсь. Значит, по поводу подмосковной школы говорить не решусь, но я думаю, что 20 тысяч – это приуменьшение. Что касается конкретного этого кейса… Юрий Алексеев: А Амет Александрович, видимо, так не думает, что это приуменьшение. Григорий Назаров: Ну хорошо. Значит, что касается этих конкретных кейсов. Я бы сказал, что мне очень грустно, что не повезло с учителями этим девочкам в школе и не повезло с преподавателями. В каком смысле? Если человек приходит в вуз и не понимает, зачем туда идет – значит, в конкретной школе полностью провалена работа по выбору профессии. Это первое. Я объясню. Мне нравится пассивная позиция. Мы знаем проблемы. Да, низкая зарплата. Да, отчетность. Я могу вам совершенно справедливо заверить вас, что я пришел из Московского государственного университета, с исторического факультета, имея отличный диплом. Я пришел на работу в школе с зарплатой в 4 тысяч за первый год. Однако это был мой выбор. И я прекрасно знаю, что если меня что-то не устроит, я уйду. Но однако я не ухожу. Более того, статистика показывает… Например, опрашивали московских учителей и учителей Ростова-на-Дону. И учителя называют те же самые проблемы. Кстати, зарплата не на первом месте. Первое – это отчетность. Потом – зарплата. Потом – отсутствие роста и курсы повышения квалификации. И учителя говорят: «Да, нам не нравится, но мы не уходим». Вот давайте ориентироваться на этих учителей. Юрий Алексеев: Ну, нам уже говорили: «Если хотите зарабатывать деньги, то тогда идите в бизнес». Александр Владимирович… Амет Володарский: Значит, смотрите… Юрий Алексеев: Секунду. Александр Владимирович, а ваше мнение по этому поводу? Ну, 4 тысячи рублей – это, конечно, героизм. У педагогов семьи, дети, родители и так далее. Александр Шевкин: По этому поводу. Я бы хотел вернуться вот к чему – к эмоциональному состоянию учителя, к тому, как он реагирует на отношение общества и государства… Юрий Алексеев: В первую очередь – молодого учителя. Александр Шевкин: …в том числе молодого, к своей государствообразующей деятельности, по сути дела. Я приведу одну цитату. На Петербургском экономическом форуме в июне этого года (2019-го) выступил некто… ну, проректор… Григорий Назаров: РАНХиГС. Александр Шевкин: … РАНХиГС, да. Что он сказал? Цитирую: «Хочу сказать, что насколько у нас прекрасные и желающие изменяться школьники, ровно настолько же отвратительные учителя, которые загнаны в чудовищные условия». Что здесь забавно? Забавно то, что первая часть – про учителей – это не из области специализации экономиста. Это первое. И второе. Это просто признание того, что идеологи и те, кто осуществляли реформы, загнали учителей в невыносимые условия. А теперь я скажу, как реагируют учителя. Ну, прежде всего я должен отметить, что как раз Сергей Игоревич прекрасный текст в ответ под названием «Слово ректора» опубликовал. У меня на сайте есть, в интернете большая поддержка. Юрий Алексеев: Сергей Игоревич сам скажет, если посчитает нужным. Александр Шевкин: Посмотрите, на какие слова очень тепло реагируют учителя. Я сделал где-то под чьей-то записью маленький текст: «Я знаю, чем отвратительны учителя для реформаторской братии. Уже скоро 30 лет как учителя держат удар и не ломаются под напором днепровых, филипповых, ливановых, асмоловых, кузьминовых и прочее – несть им числа. Ну не хотят эти непокорные учителя становиться тьютерами, коучами и прочими официантами при ученике-барине. Не хотят с полотенцем на руке стоять за спиной у потребителя и заказчика образовательной услуги. Не хотят по щелчку пальцев заказчика спрашивать: «Чего изволите-с?» Учитель поставлен в такую ситуацию, когда любой родитель только за то, что, простите (это же последний пример вопиющий), ее ребенок заметил учительницу, покупающей себе нижнее белье… Юрий Алексеев: Да, нашумевшая история. Александр Шевкин: «Как это?! Учительница покупает?! Вон из профессии!» Понимаете, это насилие над учителем. Юрий Алексеев: Да, Амет Александрович. Амет Володарский: Я бы вернулся… Юрий Алексеев: …к проблемам, обозначенным молодыми учителями. Амет Володарский: …к ролику. В этом ролике я насчитал как минимум три-четыре основные проблемы. Но все эти проблемы так или иначе связаны с мотивацией, правильнее сказать – с мотивированием. Дело в том, что… Юрий Алексеев: Да не только с мотивированием. Дайте работать, а не заваливайте бумажками. Дайте денег, чтобы семьи можно было кормить. Амет Володарский: Да. Смотрите. Дело в том, что учитель – это такая профессия. Мы доверяем учителям самое дорогое, что у нас есть – наших детей. Значит, учителям нужно постоянно находиться… То есть государство или учредитель должны постоянно мотивировать учителей оставаться в профессии, раз, и саморазвиваться, long life learning, постоянно развиваться. Более того, я хочу сказать вдобавок к предыдущему оратору, коллеге. Я бы сказал следующее: унизительно, когда учитель (это вопрос мотивирования) получает зарплату ниже какого-нибудь, скажем, клерка из финансовой организации. Юрий Алексеев: Вот! Вы про то, что должно быть. А практика показывает совсем другое. Вот зарплат вы коснулись… Амет Володарский: Поэтому… Можно я договорю? Юрий Алексеев: Одну секунду просто. За пять лет рост зарплат в разных регионах – от 1 до 59%. То есть разброс колоссальный! Амет Володарский: Смотрите. Мы разговариваем с родителями. Я говорю: «Почему вы на замену масла в своем автомобиле не жалеете денег и делаете это в лучшем СТО?» Юрий Алексеев: Ну, станция техобслуживания. Амет Володарский: Да, станция техобслуживания. «А когда мы говорим о подъеме заработной платы учителям, которые работают с самим дорогим, что у вас есть, вы начинаете говорить: «А почему у учителей больше, например, отпуска – 56 дней?» Да им больше, чем 56 дней, нужно. Юрий Алексеев: Не встречал, чтобы родители так говорили. Но родители имеют право ответить: «После того как ребенок отучился в первой половине дня, он во второй половине дня идет к репетитору». Амет Володарский: А это проблема уже вторая. Это то, о чем мы говорили ранее. Из-за того, что учитель перегружен отчетностью, у него нет другого выхода, а программу пройти нужно. Он выдает домашнее задание, понимая, что это домашнее задание можно выполнить с помощью репетиторов. Таким образом, он перекладывает часть своей работы на тех же самых репетиторов. Это все – звенья одной цепи. Юрий Алексеев: Ну, круг порочный. Ольга Васильевна. Ольга Пилипенко: В Государственной Думе подготовлен (уже во втором чтении) законопроект об облегчении бюрократического бремени педагогических работников. Юрий Алексеев: Меньше бумажек будут заполнять преподаватели? Ольга Пилипенко: Меньше бумажек. Готовится законопроект вообще о дебюрократизации в сфере образования, в том числе и высшего образования. Он связан и с процедурами всеми контрольно-надзорными, проверяющими и так далее. Кроме того, конечно, говоря о зарплате, я хочу подчеркнуть, что все-таки начала действовать с этого года программа «Земский учитель». И расширены временные рамки… вернее, возрастные рамки. Не временные, а возрастные. Юрий Алексеев: Если посмотреть на ту же программу «Земский учитель», то не такие уж там сладкие условия, несчастный миллион. Ольга Пилипенко: Посмотрим, будет она работать или нет, но тем не менее рассматривается пакет социальных льгот в том числе. И в послании президента мы услышали о том, что 5,5 тысячи – доплата классным руководителям. Но, помимо классных руководителей, еще и социальные льготы, которые должны распространиться на учителей и на административных работников школ, которые были отменены. Такие законопроекты готовятся. Я думаю, что они хоть на первой стадии позволят проявить уважение, прежде всего государства, к этой профессии. Ну а если продолжать тему по зарплате учителей в разных регионах, то я считаю, что дети – это наш человеческий капитал, и зарплата учителя, которому мы действительно отдаем самое дорогое, должна устанавливаться на федеральном уровне, и тратиться на нее должны федеральные средства. Юрий Алексеев: Елена Анатольевна, а что по поводу идеи, чтобы зарплата учителя была два МРОТ по региону минимум? Мы ведь это уже проходили на примере медиков, когда половину медиков уволили, а остальным дали нагрузку за эту половину – и вроде как зарплаты чуть выросли. Не будет ли так с преподавателями российских школ? Елена Ленская: Да, да, да, примерно так и будет. Но на самом деле… Юрий Алексеев: Там массовые увольнения врачей. То есть грядут массовые увольнения педагогов? Елена Ленская: Да. Которых и так не хватает, как мы прекрасно знаем. Сергей Богданов: Юрий, вы знаете, а можно чуть-чуть в сторону от зарплаты? Потому что по зарплате ситуация более или менее очевидная. Юрий Алексеев: Не скажите. Сергей Богданов: Ее нужно менять. Юрий Алексеев: Не скажите. По поводу зарплаты. Московские школы – они же сами занимаются финансово-хозяйственной деятельностью. Сергей Богданов: Да. Но бюджет Москвы… Юрий Алексеев: И директор определяет, какую зарплату он даст своим преподавателям. А уже исходя из того, какую зарплату получают преподаватели, Департамент образования этому директору назначает зарплату. Григорий Назаров: У бюджета Москвы есть такая возможность. Понимаете? Юрий Алексеев: У бюджета Москвы есть такая возможность. Сергей Богданов: С зарплатами ситуация очевидная. Этим нужно заниматься, учитывать опыт Московского региона, поднимать зарплату сейчас минимум до 70–80 тысяч. Юрий Алексеев: А может ли федеральный бюджет напрямую школы региональные так финансировать? Сергей Богданов: Я думаю, что нет. Юрий Алексеев: Там же путь этих денег тернистый! Регионам дать. А когда к муниципалитетам дойдут деньги Амет Володарский: Проследить будет очень сложно. Юрий Алексеев: Сейчас обсудим. Сергей Богданов: Руководство страны понимает, что зарплата – это кардинальный вопрос. И оно сделает все возможное. Я бы хотел немножко сказать об идеологии, потому что, в конце концов, деньги – очень важный, но не всегда решающий фактор. Юрий Алексеев: Но нам зрители скажут: «Это какие-то общие моменты. Давайте решать конкретику». Сергей Богданов: Нет, давайте посмотрим совершенно конкретно. Юрий Алексеев: Бумажки, зарплаты, старые здания, вторая, третья смена и так далее. Сергей Богданов: Понятно, что здесь нужно делать. Насколько будут возможности у государства, настолько оно это и сделает. Ольга Пилипенко: Правильно. Сергей Богданов: Вопрос в другом – в идеологии, где мы не можем найти общего языка на самом деле зачастую. Вот смотрите. Сейчас дети изменились, принципиально изменились. У меня между старшей дочерью и младшей разница – 36 лет. Это совершенно разные люди. Юрий Алексеев: И никто не знает на сто процентов, как с этими детьми работать, как им преподавать. Сергей Богданов: Во-первых, это серьезная задача. Второй момент, тоже очень важный. У современных детей утрачена ориентация во многом на то, что было до них, на опыт родителей. Юрий Алексеев: С другой стороны, так с античных времен еще говорят: «Нынешнее поколение не то». Сергей Богданов: Нет, ничего подобного, ничего подобного. Наша традиционная система образования построена на принципах традиционной культуры. Юрий Алексеев: Традиционная система – это советская система образования? Сергей Богданов: Ценностный сзади, опыт сзади. Его нужно адаптировать к современным условиям. Вот задача. Амет Володарский: Преемственность. Сергей Богданов: Сейчас очень многие из теоретиков новой педагогики считают, что должна быть новая культура. То есть мы в первую очередь ориентируемся на персоналию, на ученика и пытаемся… «Вот он сам придет к тому, к чему может». Наш опыт… Юрий Алексеев: Ну, московские школы вроде как адаптируются к новым реалиям. Но бюджет московских школ – это сотни миллионов рублей. Сергей Богданов: Это во-первых. А во-вторых, действительно в московских школах очень хорошие учителя. Кстати говоря, перед организаторами системы образования можно снять только шляпу. Результаты там действительно очень хорошие. Также и в Ленинградской области, например. В какой-то степени и в Петербурге, но в Ленинградской области лучше. Юрий Алексеев: А почему хорошие учителя? Григорий Назаров: Потому что конкуренция. Понимаете? Я знаю, что в этой школе… Юрий Алексеев: А почему конкуренция? Григорий Назаров: Понятно, что зарплата. Амет Володарский: Возвращаемся. Григорий Назаров: Вы знаете, я могу вам следующее сказать. Вот я работаю… Юрий Алексеев: И хорошие учителя из регионов тоже рвутся в московские школы. Григорий Назаров: Я работаю в Химках, у меня зарплата по сравнению с Москвой в два, даже в два с половиной раза ниже. Но я не ухожу в Москву, хотя у меня есть разные предложения. Вы понимаете? И таких примеров очень много. Я объясню. Москва берет не только зарплатой, а вообще-то – не столько зарплатой. Москва берет повышением квалификации, реальным. Юрий Алексеев: Тут целая система образования выстроена. Амет Володарский: О чем я и говорил. Григорий Назаров: Понимаете, учитель может получать низкую зарплату, но если он видит, что он растет, у него профессиональное сообщество и он на работе просто… Ну как вам сказать? Он туда приходит как в дом родной. Ему, в общем, на зарплату наплевать. Москва пошла не с зарплаты, а Москва пошла с повышения квалификации и перестройки педвузов. А потом – зарплата. Амет Володарский: Коллеги, мы в итоге приходим к тому, что говорил Сергей Игоревич. Мы стоим на пороге… Возможно, это прозвучит слишком революционно, но это катастрофа. Как ее остановить? Я считаю, что педагогические вузы и такие люди, как Сергей Игоревич, ректоры педагогических вузов, сегодня должны быть (и они бьют) в колокола. Дело в том, что одного национального проекта «Образование» мало. Нужна национальная идея по развитию педагогических кадров и вообще по педагогике в стране. Юрий Алексеев: Это вы идеологию, про учебники, про то, что должны говорить учителя? Амет Володарский: Должен быть школьный проект. Юрий Алексеев: А здания школьные, которые разваливаются? Амет Володарский: И здания школьные. Юрий Алексеев: Интернет нам обещают подвести, но про то, что в рамках школьного здания сеть должна быть создана – об этом ни слова. Провод подведу, и все? Амет Володарский: Я не верил, пока я сам не увидел, извините, туалеты на улице. Дети до сих пор бегают в туалеты на улице. Юрий Алексеев: Россия, 20-й год XXI века. Амет Володарский: Три смены. Сергей Богданов: А если их еще затопило, как в Иркутской области в этом году, то тогда уже как-то… Амет Володарский: Мы должны понимать, что подготовка педагогических кадров должна зиждиться на национальной идее. И сегодня, я считаю, педагогические вузы правильно делают, что бьют в колокола. Сергей Богданов: Кстати, совершенно верно насчет квалификации. Юрий Алексеев: Но национальная идея – это же все слова. А вот регионы с худшим состоянием школьной инфраструктуры. В восьми регионах каждое третье здание требует капитального ремонта. А в одном регионе (это, судя по таблице, Республика Ингушетия) каждое второе здание требует капитального ремонта. То есть мы говорим об идеологии, а там кирпичи разваливаются и потолки падают. Амет Володарский: Слушайте, вы посмотрите по Москве. Может быть, я сейчас окажусь в меньшинстве, но… Еще 10–15 лет назад никто не верил, что Москва будет настолько красивой. Мы же убрали, мы же расчистили Москву, мы же ее вымыли, мы же привели ее в порядок. Смотрите, какой порядок. Вы думаете, что мы не сможем привести школы в порядок? Юрий Алексеев: Вам на это ответят, что миллиарды выделили на то, чтобы сделать ее красивой. Амет Володарский: Так давайте делать. Это же речь идет о наших детях. Давайте делать. Юрий Алексеев: А если взять московские школы, Александр Владимирович? Я все к ним апеллирую. Там дали возможность распоряжаться деньгами именно директорам. И школа сама решает, будет у нее весь день свет гореть, и она за электричество будет платить, либо она эти деньги сэкономит и на что-то другое потратит. Выход ли это для России в целом? Потому что Амет Александрович говорит, что если упростить систему доставки этих денег до школ, то ничего не проследишь, разворуют еще больше. Хотя и сейчас, мне кажется, тоже деньги не очень доходят. Не окрашены же: «Эти деньги идут на школы». Регионы и муниципалитеты могут и на свои нужды их потратить. Амет Володарский: Еще на трансфере теряются. Юрий Алексеев: Вот! Александр Шевкин: Дело в том, что в школах устроено соревнование между педагогами. Обязательная часть зарплаты – кажется, 70% – это положено. А за остальное надо бороться. Я думаю, этим неумным шагом на самом деле коллектив единомышленников… Юрий Алексеев: А это уже принятое решение, что ставка – 70%? Сергей Богданов: Это рекомендация. Александр Шевкин: Можно я договорю? Юрий Алексеев: Да-да, пожалуйста. Александр Шевкин: Коллектив единомышленников превращается в коллектив конкурентов за плюсы, баллы, рубли. Юрий Алексеев: Террариум такой. Александр Шевкин: И я знаю молодого учителя, который мне пишет: «Александр Владимирович, как быть?» А я его консультирую по интернету. Он говорит: «Как быть? Я подошел к опытному учителю, и он говорит: «Да-да, я тебе скажу все это». И он никак не находит время, чтобы ответить на мой вопрос». Юрий Алексеев: Молодые учителя об этом же тоже говорят. Да, Елена Анатольевна. Елена Ленская: Мы очень увлекаемся конкурсами всевозможными, забывая про то, что в конкурсе один победитель и много побежденных. И это только разобщает людей – вот эти вечные конкурсы и так далее. По поводу денег, чтобы они доходили в школу. Недавно из жизни ушел Ефим Яковлевич Коган, который руководил образованием в Самаре. Он в свое время сделал революционный шаг – он ввел школьные округа, которые отличались по структуре от муниципалитетов. И деньги шли на школу, напрямую туда. А когда они поступали в муниципалитет… Ну понятно, у него много разных потребностей: и здесь нужно, и здесь нужно. Юрий Алексеев: И денег на все не хватает, да. Елена Ленская: И до школы деньги не доходили. Юрий Алексеев: И что с этим опытом? Елена Ленская: Сельские школы стали выглядеть не хуже городских. Это я ответственно говорю. И учителя туда пошли хорошие и достойные. И действительно результаты… Юрий Алексеев: Но человека не стало – и все? Дело его теперь потихоньку сойдет на нет? Амет Володарский: Он создал команду. Елена Ленская: Да. Амет Володарский: Более того, он ввел специальную систему частных школ для того, чтобы появилась конкуренция на рынке. Григорий Назаров: И это подстегивает. Амет Володарский: И частные школы дали некий такой заряд для государственных школ. Юрий Алексеев: Но это все в рамках одного региона? Или в других тоже появляется? Амет Володарский: Это действительно дало плоду. Это к вопросу о том, что частное образование в принципе подстегивает и государственное. Юрий Алексеев: Григорий Андреевич. Григорий Назаров: Понимаете, все-таки регионы действительно разные. Мы говорим про Москву и Питер. У меня к Москве много вопросов, но я не буду сейчас их поднимать. Юрий Алексеев: У всех много вопрос. Мы не нахваливаем. Григорий Назаров: Это другая история. Мне очень понравилась идея Елены Анатольевны. Понимаете, есть регионы действительно инновационные. Мы берем Томск, мы берем (простите за самопиар) Московскую область. Я, например, тотально не согласен с мнением, что человек идет в педвуз, потому что никуда не прошел. Вы знаете, наша ученица в этом году прошла на педагогическое направление по русскому языку, и у нее средний балл был 90. И таких бюджетных мест 30 штук. Амет Володарский: Секундочку! Это частный случай. К сожалению… Извините, я просто хочу сказать. Григорий Назаров: Я сейчас закончу. Юрий Алексеев: Закончите мысль, а потом вам слово. Григорий Назаров: В этом смысле я думаю, что эта система педагогических вузов такой у нас стала после того, как у нас были проведены реформы в нашей области. Я думаю, что это один из путей решения. Может быть (я, конечно, очень осторожно скажу), может быть, в рамках нашей национальной идеи… Если соцблок (образование и медицина) для нас так важен, так может быть, нам сделать таким образом, чтобы федеральный министр как минимум сильнее влиял на назначение региональных министров образования и соцполитику. Юрий Алексеев: Завертикалить! Григорий Назаров: Если мы выбираем путь государственного строительства и делаем это национальной идеей, то, может быть, хотя бы в этом направлении пойти? Юрий Алексеев: Амет Александрович, не согласны? Амет Володарский: Во-первых, полностью, категорически не согласен с тем, чтобы это была на уровне министерств такая вертикаль, потому что это приведет к еще большему бардаку в области контроля и надзора. Это нельзя делать. Тем более что… Юрий Алексеев: Министерство обороны научилось же распределять денежные довольствия по всей России. Может, и Министерство просвещения сможет? Амет Володарский: И вторая вещь, где я хотел бы соппонировать. Очень легко проверить, что в большинстве педагогических вузов средний балл для поступающих по ЕГЭ ниже, чем, например, в МГУ, в Санкт-Петербургском государственном университете и так далее. Юрий Алексеев: Ну вы хватанули! МГУ! Ольга Пилипенко: Я не соглашусь. Амет Володарский: Это сейчас даже в интернете можно посмотреть. Юрий Алексеев: Ну, это топовые вузы. Амет Володарский: Другой вопрос, что наконец появились такие звездочки, которые со 100 баллами по русскому, по иностранному, по математике идут в педагогическую профессию. Вопрос в другом… Юрий Алексеев: Сейчас, Сергей Игоревич. Амет Володарский: Когда мы задаем вопрос в начальных классах школы: «Кем ты хочешь быть?» – каждый второй-третий говорит: «Учителем». Почему к одиннадцатому классу количество людей, которые хотят быть учителем, меньше? Юрий Алексеев: Люди взрослеют и узнают этот мир чуть ближе. Сергей Игоревич. Сергей Богданов: Коллеги, вот я 44 года прожил в большом университете, в Санкт-Петербургском, прошел там путь до проректора. И уже только с 2016 года работаю в Герценском. Коллеги, как можно сравнивать? Ну как можно сравнивать? По направлению 44.000 в большом университете есть магистратура. Хорошо, если 20 человек. Вспомните цифры, которые я вам приводил. Педагогические вузы 115 тысяч с лишним сейчас готовят, а там – меньше 40 тысяч. 65 регионов, в которые едут наши выпускники. Я уже говорил о Крайнем Севере. Ну какие там могут быть? То, что мы держим сейчас средний балл на уровне 78 – это прекрасный показатель. И это при том, что мы выполняем свою миссию. Мы должны не оставить вот эту огромную территорию. Мы должны сформировать (вот спасибо, кстати говоря, Ольге Юрьевне) единственное образовательное пространство. Мы должны создать возможности для развития регионов в этом плане. Юрий Алексеев: Сергей Игоревич, а что по поводу управленцев от образования, которые могут надзирать за этим единым образовательным пространством? Есть ли такие компетентные и квалифицированные люди в нужном количестве для нашей страны? Сергей Богданов: Вы знаете, их нужно готовить. И совершенно справедливо… Юрий Алексеев: То есть решение этого вопрос опять откладывается на 5, на 10, на 15 лет? Сергей Богданов: Григорий Андреевич совершенно справедливо говорил о том, что здесь решающее значение имеет система повышения квалификации. А она у нас в целом по стране в архаичнейшем состоянии! Это с советского времени. Все борются за деньги (вот мы все время о деньгах говорим), за деньги, которые области выделяются. Существующие институты развития образования – там относительно небольшие деньги, но они держатся за них просто мертво! И приглашают специалистов, действительно, из ведущих школ и из ведущих педагогических вузов. Поэтому трансформирование системы повышения квалификации – это важнейший жизненный вопрос, это ключ к тому, чтобы ситуацию изменить, в частности и в части управления образованием. Юрий Алексеев: Елена Анатольевна. Елена Ленская: Вопрос самый главный: как? Юрий Алексеев: Да. Елена Ленская: Как ее нужно изменить для того, чтобы она работала более эффективно? Юрий Алексеев: Если мы решили, что не знаем, как детей учить, то управленцев… Елена Ленская: Сейчас кто главный заказчик? Казалось бы, что директор школы, да? Директор у нас работает диспетчером. Этому пора, три года прошла, ему надо ехать на повышение квалификации. А когда-нибудь он интересуется, чему человек научился в результате прохождения курсов повышения квалификации? Практически никогда. И есть модель, которая мне кажется очень привлекательной для нашей страны, особенно с ее огромными расстояниями. Это внутришкольная система повышения квалификации, где не методист какой-то рассказывает всем остальным, что надо делать, а все вместе обсуждают проблемы, которые в школе возникают. Простейший пример – нагрузка ребенка в течение недели. Она может быть самой разной: один день очень много домашних заданий, несколько контрольных и так далее, а другие дни пустые. Когда учителя начинают работать вместе (кстати, говорят, что это один из самых таких действенных показателей повышения эффективности образования), вот тогда вместе они могут вырабатывать политику в своей школе, которая будет способствовать ее улучшению. Нужны эксперты? Они их пригласят. Они лучше знают, кто им конкретно нужен. Юрий Алексеев: Александр Владимирович, а что мешает сейчас учителям сделать так же? Вот я все апеллирую к московским школам, но там департамент четко понимает, какие вопросы он решает, а какие школа может сама решить: с формой, с переменами, с каникулами и со всей мелочевкой. Александр Шевкин: Я бы хотел сказать про повышение квалификации, если можно, я хотел бы добавить. Просто у меня есть такой уникальный опыт: с лета 2016 года я проехал с лекциями 55 регионов, везде общаясь с людьми. В системе повышения квалификации такая картина. Вот я записал диалог, это апрель 2019 года. Приехал я в Тверь, это областной центр моей родной области, откуда я вышел. Там нет методистов по предметам, вообще нет. Дальше. В Ижевске есть методисты по предметам, но им платят такую зарплату, что нужно до прожиточного минимума просить и получать вот эту унизительную надбавку. Мой диалог. «Простите, а как же вы проводите курсовую переподготовку, не имея профильных специалистов?» – «Так и проводим, – отвечает мне преподаватель химии. – У нас есть внештатные сотрудники». Ну, они привлекают опытных учителей. То есть так переформатировали бывшие институты усовершенствования учителей, что по своему предмету мне не с кем поговорить в областном центре. А на местах… Юрий Алексеев: А учителя все-таки могут сами решить эту проблему между собой? Александр Шевкин: Вы знаете, без координации усилий отдавать переподготовку на откуп учителям… Учителям есть чем заниматься, как мы слышали, сегодня говорили. Это не их вопрос – организация переподготовки. Елена Ленская: Да как же это не их вопрос? Именно они вместе могут решить, как лучше сделать преподавание в своей школе. Юрий Алексеев: Вот и мне так кажется. Александр Шевкин: Вы говорите про обмен опытом. Елена Ленская: Нет, не только. Григорий Назаров: Нет, мы говорим про профессиональное сообщество. Александр Шевкин: Да на здоровье! Но только надо учесть, что в современной ситуации они все-таки – извините, грубо, но пауки в банке, потому что там же эти 30% надо будет распределять. Юрий Алексеев: Григорий Андреевич, почему сообщество не может саморганизоваться? Григорий Назаров: Я считаю, что они пауки в банке, потому что они сами себя так воспринимают. Пора уже отходить от этой пассивной позиции, а мы чего-то ждем. А теперь – по поводу профессионального сообщества. В нашей школе мы запустили два года назад собственный проект, который называется «Девять шагов к комфортной школе». У нас не все получается. Нам сложно. Есть некие барьеры – нагрузка, зарплата. Я могу вам привести двадцать причин, почему «нет». Я вам приведу двадцать объяснений, почему «да». Мы, например, сразу взяли проблему – домашние задания. Заваливаем, отправляем к репетиторам и так далее. Мы сделали за полгода анкету, исследовали, поговорили с детьми, пригласили специалистов по этому поводу. И мы видим улучшения в конкретной нашей школе. Когда проект будет готов, мы его представим и будем масштабировать. Нас никто не заставлял. У нас полно проблем, но что нам мешает? Ничего. Но один маркер такой в отношении того, что сказала Елена Анатольевна. Мне кажется, что все-таки качество высшего педагогического образования сильно влияет на складывание этих педагогических сообществ. Елена Ленская: Да. Григорий Назаров: И если в педвузах действительно будет и широкое, и глубоко это образование… Здесь, может быть, надо думать над структурой, над бакалавриатом, магистратурой. Я не знаю. Это предмет обсуждения. Но вот когда такой человек придет в школу, даже он один этот факел внутри конкретной школы может зажечь. Юрий Алексеев: Друзья, я благодарю всех за дискуссию. К сожалению, время подходит к концу. Что-то важное мы проговорили. Мне кажется, это неплохо. Главное – надо продолжать эту дискуссию, потому что можем обсуждать этот вопрос и дальше. А резюмируя, вот что хочется сказать? Федеральные чиновники от образования, конечно, должны научиться работать совместно с регионами. Сделать процесс распределения денег все-таки понятным, прозрачным. Подключить общественность. Сформулировать приоритеты. Причем приоритеты должны быть сформулированы не общими какими-то словами о светлом будущем, а конкретно. В общем, в вопросе образования надо выстраивать систему. И благо в России, как мы убедились, есть примеры того, что это можно сделать весьма неплохо. Это была программа «ПРАВ!ДА?». Смотрите нас по будням на общественном телевидении России. Меня зовут Юрий Алексеев. Правда у каждого своя.