"Россией управлять не сложно, но совершенно бесполезно". Александр II. Богатые регионы продолжают богатеть, а бедные рискуют обанкротиться. Как устранить дисбаланс в экономическом положении субъектов федерации, укрепить их финансовую базу? Власть ищет новые способы решения этих проблем. Дмитрий Лысков: Несколько дней назад в этой самой студии мы уже обсуждали региональную тематику, обсуждали, что происходит с регионами, ряд которых находится буквально на грани банкротства. Сегодня мы попытаемся выяснить, как эту проблему решать. Сергей Вячеславович, вы принимали участие в предыдущем обсуждении. Ну, сейчас президент и премьер-министр поддержали инициативу Минфина по перераспределению налоговой нагрузки. Поясните, о чем идет речь. Сергей Калашников: Ну, речь идет о том, что на сегодняшний день целый ряд регионов (и количество этих регионов увеличивается) самостоятельно справиться с той нагрузкой, которая существует за счет как федеральных обязательств, так и субъектовых обязательств, просто не в состоянии. Ну, я приведу только один пример. В целом ряде регионов проблема с отопительным сезоном детских дошкольных учреждений и школ. Имея большие задолженности по отоплению, им предлагают не включать на зиму отопление. Абсурдность ситуации для всех очевидна. Вопрос: а кто будет покрывать эти долги, в том числе и платежи за текущий год, за текущий отопительный сезон? Мало того, в ряде школ возникла задолженность перед социальными фондами, например, перед Пенсионным фондом… Про другое я уже ничего не говорю. Это не во всех регионах: есть регионы, где такой ситуации практически нет, и это не всегда самые такие бюджетно избыточные регионы. Это просто регионы, у которых, на мой взгляд, более эффективная система самоуправления. Поэтому, конечно же, вопрос выравнивания бюджетных обязательств – это федеральный вопрос. Федеральный уровень не может бросить это на произвол судьбы в регионе, ищется соответствующее решение: от выравнивания бюджетных обязательств до дополнительного (о чем, собственно, идет речь) финансирования через государственные кредиты тех или иных регионов. Другое дело, насколько эта мера способна решить проблему. Дмитрий Лысков: Ну, вот давайте чуть позже об этом поговорим. Александр Николаевич, насколько я понимаю, речь идет об изъятии у регионов одного процентного пункта НДФЛ и перераспределении другим регионам. Поясните, что это значит? Сколько налогов есть сейчас у регионов, сколько из них идет в федеральный бюджет, что означает этот один процентный пункт? Александр Швецов: Дело в том, что у регионов нет своих доходов. Плательщиком налогов являются субъекты хозяйствования: это предприятия, организации, те, кто ведет хозяйственную деятельность и иную. И они платят налоги: часть – в федеральный бюджет, часть – в субъектов федерации и часть – в муниципальный. Поэтому сам регион никаких перераспределений делать не может – это делает механизм автоматически. То есть каждая часть соответствующего налога поступает в соответствующий бюджет. Дмитрий Лысков: Ну, чтобы вот я понимал. 3% ранее оставалось у региона с налога на доходы физических лиц, да? Александр Швецов: Теперь та часть, которая должна была поступать в бюджет субъекта федерации, она теперь будет перераспределяться решениями федерального правительства уже по его приоритетам, по его направлениям, по тому, как оно это видит. Это все находится в русле той самой политики определения сверху вниз всех элементов нашей хозяйственной, политической и иной жизни. Поэтому мне немного непонятно сетование по поводу того, что регионы, вот, попали в такую трудную ситуацию, и опять мы, вроде бы как, к регионам и обращаем эти упреки. На самом деле, все это есть результат той политики, которую проводит центральное правительство, центральные органы власти. И регионы в этом смысле только страдающая сторона. Понятно, что кто-то хозяйствует лучше, успешнее, где-то управленцы более профессионально работают, но в принципе, все выполняют то, что им говорят сверху. И поэтому, прежде всего, федеральное правительство, федеральные органы власти должны были бы этот упрек обратить к себе, а не к регионам. Потому что в нашей квазифедеративной стране сочетание унитарных отношений, когда в тебе субординационно сверху в этой иерархии управления дают команды и потом за них же еще и спрашивают, если ты не так, плохо сработал. Но, обратите внимание, когда-нибудь регион обращал какие-нибудь… претензии предъявлял ли к федеральному центру за то, что он проводит такую политику? У нас ведь все в одну сторону: сверху под козырек взяли… Плохо исполнили? Опять под козырек, опять приняли на себя… Дмитрий Лысков: Спасибо! Сергей Дмитриевич, вы хотели добавить. Сергей Валентей: Да, я хотел бы добавить. Дело в том, что вы не с той стороны пошли. Вы взяли 3% назвали сумму, на самом деле, надо смотреть, что составляет НДФЛ в структуре бюджета субъекта федерации. Дмитрий Лысков: Я вот как раз хочу получить ответ на этот вопрос. Сергей Валентей: Это 0,25% доходов субъекта федерации на сегодняшний день, на сегодняшний (это по итогам второго квартала). По итогам второго квартала, у нас 52 субъекта федерации свели бюджеты с дефицитом. По итогам прошлого года это было 56. После того, когда проведен был анализ, выяснилось, что, по-моему, на 8 с небольшим процентов увеличился доход по НДФЛ. Но, если мы учтем инфляцию, общий прирост, а профицит бюджета где-то 276 миллиардов по всем субъектам федерации, это 100,6%. Что получается: у нас лишь небольшая часть, включая Москву, в первую очередь, сводит бюджеты с профицитом, ну, взяли вы у Москвы 1% - что дальше? Вы решите этим проблему? Понимаете, в чем дело: сама модель бюджетного федерализма, которая реализуется… Ведь мы выравниваем уже десяток лет, если не больше, субъекты федерации с помощью подобной модели. Она ущербна по определению: она увеличивает число регионов, которые не заинтересованы в том, чтобы зарабатывать деньги. Я уже много раз об этом писал. Невыгодно зарабатывать, потому что отберут, незачем работать, потому что дадут. Нужно менять принцип сам. Дмитрий Лысков: Степан Степанович, что же это у нас за ситуация такая получается? Регионы и так страдают, и так страдают… Может быть, действительно, в основе все не верно? Степан Сулакшин: Не в основе, а сверху – и все, действительно, неверно. Мы ведь говорим, и нам дают такую подачу, называя регионы банкротами… Но первое: у регионов есть две такие материально-финансовые жизни. Бюджетная – и вот там дефицит или профицит, банкрот или не банкрот. Но есть приватная часть, ведь приватизированные источники доходов, приватизированные предприятия и так далее и часть ВВП – она приватная, она здесь не участвует. Так посмотрим на макробаланс страны в целом. Сколько сейчас осталось государственной собственности и государственных расходов в полном потоке материально-финансовых потоков страны, которыми государство, собственно говоря, оперирует. И в чем парадигма политическая современного курса. А в том, что госсобственности осталось 8-10%, не более, остальное – участников. Во-вторых, госрасходы менее 30% к валовому внутреннему продукту, а цифры эти продолжают уменьшаться. В этом парадигма. Ну и попробуйте: вот у вас объект, в котором частный интерес, в котором зарубежные есть привнесения, например, эти самые кредиты и займы регионов были сделаны в валюте. А потом Центральный банк, президент и правительство подарок принесли: девальвировали и отдавай-ка, товарищ, потому что он зарабатывает в рублях, уже в два раза больше. Обанкротили целый ряд только на этой позиции. Так вот, политика приватизации, несбалансированного уменьшения доли госрасходов в ВВП – она всю страну накрыла, ведь страна-то тоже банкрот. Дефицит федерального бюджета к валовому внутреннему продукту более 3%, а к самим расходам это до 20% доходило. Вот это главное – глубоко ошибочная макроэкономическая денежно-кредитная политика Центрального банка России, президента и правительства. А дальше уже можно ловить блох. Дмитрий Лысков: Спасибо. Алексей Николаевич, вот теперь это изъятие 1%, перераспределение… Прозвучала здесь уже мысль, что мы действительно перераспределяем уже довольно давно. Оно вообще поможет или как обычно? Алексей Диденко: Вы знаете, если речь идет о 2017 годе грядущем и бюджете на этот год, то такая аналогия очень нехорошая возникает, что 17-й год – забрать у богатых, отдать бедным. Попахивает чем-то очень, спустя столетие, чем-то очень опасным. Поэтому бюджетный федерализм, как было справедливо сказано, в нашей стране будет возможен только в том случае – политический федерализм – если будет полноценный и экономический, и финансово-бюджетный федерализм. А это неизбежно только в одном случае: если регионы будут сбалансированы и примерно выравнены по уровню доходной базы. К огромному сожалению, с учетом того, в каких условиях, конкретных исторических условиях происходило формирование нашей федерации… На том этапе это было невозможно, поэтому год за годом с определенной периодичностью возникает вопрос именно о доходной базе субъектов и как они должны оформляться. Поэтому в нашей существующей системе вынуждены богатые регионы большую часть своих доходов отдавать в фонд перераспределения, чтобы подтягивать, будучи локомотивами этого состава, бедные. Дмитрий Лысков: То есть с вашей точки зрения это нормально и оправдано текущим положением дел? Алексей Диденко: Это ненормально. К сожалению, те условия, в которых сегодня, начиная с 2014 года, приходится существовать под колоссальным внешнеполитическим давлением, под санкциями… Вот на данном этапе другого выхода нет. Дмитрий Лысков: Ну, то есть оправдано текущим положением дел? Алексей Диденко: Вот именно сейчас, вот в этот исторический период еще можно оправдать, но десятилетия до этого все-таки необходимо было строить более автономные, более самостоятельные и самодостаточные субъекты. Дмитрий Лысков: Спасибо. Валерий Алексеевич, вот помогите тогда мне просто разобраться. Получается, что у нас все эти годы выстраивалась неправильная политика. И сейчас президент и премьер одобряют предложение Минфина об этом изъятии 1%, но тоже неправильный ход какой-то, и он никуда не ведет. Что же у нас все время решения-то неправильные принимаются? Валерий Хомяков: Что же вы меня-то спрашиваете, я не президент и не премьер тем более. Ну, вот сколько я себя помню, по крайней мере, где-то, наверное, с середины 90-х тема вот этого выравнивания – экономического, политического – субъектов федерации, она не сходила с уст и в экспертном сообществе, и в политическом. То, что здесь прозвучало, не буду, так сказать, цитировать, но сама идея федеративного государства, которая прописана в Конституции, в отдельных законодательных актах, она напрочь убита, потому что федеративного государства, которое прописано в Конституции, у нас нет. А отсюда есть золотое правило: "Не можешь дать деньги – дай свободу". Поэтому, наверное, стоит детально разобраться, в первую очередь, правительству, во вторую очередь, чтобы это правительство посоветовалось с губернаторским корпусом. Там не отнюдь не все дураки, как порой кажется, есть и достаточно опытные и умные люди. Как сделать так, чтобы мы не в целом экономику нашей России строили, а как совокупность региональных экономик. Дмитрий Лысков: Валерий Алексеевич, вот вы затронули важный момент, а именно: губернаторский корпус, посоветоваться с губернаторами. Ну, вот сейчас принято решение о перераспределении доходов. Давайте посмотрим, как реагируют на него как раз губернаторы. Внимание на экран. Предложение Минфина вызвало у большинства губернаторов недовольство. Сергей Собянин заявил, что принцип "отобрать и поделить" ни к чему хорошему не приводит. "Я боюсь, что это как мертвому припарка, потому что, если будет продолжаться такая же динамика расходов, эти 100 миллиардов будут проглочены, и никто их не заметит", - считает московский градоначальник. "Московская область после перераспределения может потерять порядка 6 миллиардов рублей… Это, конечно, уменьшает наши инвестиционные возможности", - посетовал глава Подмосковья Андрей Воробьев. "Это не помогает регионам надеяться на себя, снова патерналистский подход", - считает губернатор Ульяновской области Сергей Морозов. "Мы зарабатываем за счет активной инвестиционной деятельности. И вот сейчас… а давайте мы поделим! Заберем 1%... Зачем? Для нас это почти 500 миллионов рублей. Огромные деньги! Мы отдадим, а потом будем сидеть с протянутой рукой и ждать, чтобы нам их вернули?" На фоне заявлений глав богатых регионов, у которых хотят забрать часть налоговых доходов, практически не слышно мнения тех, для кого эта мера может стать настоящим спасением. "Конечно, мы приветствуем. Потому видим, как неравномерно идет распределение нефтяной ренты, федеральных доходов. Мы это видим, но хотелось бы, чтобы нас тоже не забывали", - заявила первый вице-губернатор Нижегородской области Вероника Минина. Дмитрий Лысков: Вот так на инициативу реагируют сегодня губернаторы. Сергей Дмитриевич, ну ведь в принципе, в принципе, доля справедливости в этих заявлениях есть – и с одной стороны, и с другой. Ну, например, Москва объективно богатый регион и богатый в том числе за счет того, что здесь находятся офисы крупнейших наших компаний, которые здесь платят налоги. А в других регионах этих офисов нет. Не должна ли Москва поделиться? Сергей Валентей: Поделиться – это к вопросу о 17-м годе. Значит, первое, по поводу того, что неправильно делятся нефтяные доходы. Дело в том, что это некорректное утверждение. Нефтяные доходы не попадают субъектам федерации. Делятся доходы только, насколько я знаю, от общедоступных месторождений полезных ископаемых, в которые нефтяные доходы не попадают. То есть этот 1% не имеет никакого отношения к нефтяным доходам. По поводу… Прозвучала такая мысль, что надо все регионы выровнять. Это невозможно, во всем мире этого нет. И система выравнивания существует, но не такая, как у нас. Что касается условий для развития экономики регионов. Это центральный вопрос: нужно не выравнивать, а создавать условия для развития экономики регионов. Так вот, в среднем по стране, на развитие экономики в регионах тратят только 17%, все остальное тратится на социалку. Фактически сегодня субъекты федерации поддерживают нормальную политическую и социальную стабильность в стране. Это их основная функция, но не развитие экономики. За счет чего там будет развиваться экономика? Во всем мире задача регионов, как и муниципалитетов, – это формирование условий для того, чтобы пришел капитал. Это, в первую очередь, инфраструктура и это, во вторую очередь, переподготовка, условия для нормального существования кадров особо квалифицированных. Дмитрий Лысков: Все так. Степан Степанович, к вам вопрос. Справедливо, требуются условия – инфраструктура и так далее, но ведь регионы в неравном положении. Если в Московской области, допустим, это все есть, то в Сибири этого всего нет. Может быть, за счет этого… именно в силу этого требуется перераспределение некоторое доходов, надо же помочь регионам? Степан Сулакшин: Не могу согласиться с некоторыми акцентами. Отнять у одних – отдать другим, почему делиться надо, отчего перераспределение? Страна – федерация и унитарное государство… Само государство – это механизм перераспределения. Общество, социум и придумали способы кооперации, когда в холодные регионы даются другие ценовые коэффициенты, другие субсидиарные нормы, а уж в нашей большой разнородной стране это тем более. Вот задавался вопрос, а почему все не так, почему все неправильно? В 2001 году – это политический компонент неправильности, из-за которого развития страны нет, слово "развитие" вообще не фигурирует на федеральном уровне – политическая реформа прошла. Формирование Совета Федерации поменялось, про Думу пока не говорю. Так вот, Совет Федерации – это орган, который, представляя интересы субъектов федерации, должен объективно входить в конфликт с федеральным правительством, с общестрановыми потребностями. А он превратился (простите, коллега, но я, как политолог, обязан за истину, что называется, отвечать), как и Государственная Дума, в филиал центральной власти. И вот борьбы и отстаивания интересов субъектов не произошло. Почему не происходит развития? Ну, мы ведь знаем… Дмитрий Лысков: Потому что Сергей Вячеславович не конфликтует с федеральными органами власти. Степан Сулакшин: Если будет конфликтовать, его оттуда уволят. А тех, кто собирается конфликтовать, туда не посадят, в эти мягкие кресла, все просто. Дмитрий Лысков: Сергей Вячеславович, вы согласны с такой оценкой? Степан Сулакшин: Простите, а можно закончить мысль? Дмитрий Лысков: Да, конечно. Только коротко. Степан Сулакшин: Очень важно, что слово "развитие" в загоне. У нас объем инвестирования к ВВП минимальный. Почему? Потому что Центральный банк России, потому что президент и правительство до сих пор исповедуют какую-то маниакальную приверженность идее демонетизации российской экономики. Они с инфляцией якобы борются… Дмитрий Лысков: Ну, это мы немножечко уходим в другую сторону. Степан Сулакшин: Да не уходим, друг мой, потому что выравнивание возможно тогда, когда есть возможность здесь больше инвестировать, чтобы развивалось… Не отнять отсюда и дать сюда, чтобы выровнять. А дать сюда больше, чтобы развитие было более интенсивное. Верните деньги и дайте в дефицитный регион больше инвестиций, он сам выровняется, а вот этого нет. Дмитрий Лысков: Хорошо. Давайте Сергею Вячеславовичу дадим возможность ответить. Сергей Калашников: Я согласен со Степаном Степановичем, он совершенно правильно сказал в части, где он сказал, что функция государства – перераспределение. Но отсюда следует, что проблема перераспределения – это проблема управления, а не проблема экономики. Здесь собрались в основном экономисты, и мы говорим об экономической составляющей федерализации. Федерализация никакого отношения к экономике не имеет. Можно я приведу один маленький образ. Вот вообще-то в стране, где все нормально с обеспечением уровня жизни граждан, бюджетом и так далее, федеральные… Вернее, скажем так, бюджет страны представляет собой треугольник, где основная масса денег внизу, потому что внизу живут люди (они живут не в абстрактном пространстве, а на конкретной улице в конкретном селе), и потом вверх, вверх, вверх… Определенная часть – общегосударственные расходы. У нас часто говорят (экономисты в основном): треугольник, который поставлен на основание. То есть все деньги наверху, а все обязательства внизу, где денег вообще нет. На самом деле, мы имеем дело с ромбом. У нас основные средства – это на субъектах федерации. Часть идет с барского плеча – в муниципалитеты, часть поднимается на общефедеральные нужды. Но люди тоже не живут в субъектах – они живут на конкретной территории. И пока мы не решим проблему финансового обеспечения (это чисто правовые вопросы, управленческие) уровня муниципалитета, мы вот эти все экономические проблемы не решим. Вопрос: а почему мы не решаем? Коллеги, а уровень управления на уровне муниципалитетов, мягко говоря, вызывает ужас. Качество управления фантастически низкое. Дмитрий Лысков: Валерий Алексеевич, вот мы и оказались в тупике. На муниципальном уровне ужас, а спасти страну без перераспределения средств на муниципальный уровень невозможно. То есть все, получается, кончилось наше обсуждение? Валерий Хомяков: Это не мы в тупике, а власти, которые нас загнали, нашу страну в тупик. И я с Сергеем, в общем-то, согласен: хорошо бы, чтобы все это выстраивалось снизу. Местное самоуправление, собрали налоги, нанимает региональная власть: - Вы нам должны делать вот это, вот это. Сколько вам денег надо? – Столько. – На. То же самое субъекты федерации федеральному правительству. Ну, не так, но почти так выстраивались Соединенные Штаты в свое время. У нас никто такую политическую волю… А это теперь, если это действительно к этому прийти, это очень большая головная боль. Это надо вот этот низовой уровень кадровый настолько изучить: где хорошо, где плохо, попробовать, может быть, в одном регионе каком-то. Но для этого нужна политическая воля президента. Он отдаст власть вниз? Не верю. Сергей Калашников: Губернатор ни один не отдаст. Валерий Хомяков: А губернатор вообще… Дмитрий Лысков: Я даже более того скажу: наши граждане, представители общественных организаций… Намного легче. С той же газификацией они, как показывает время, поодиночке справиться не могут. Евгений Буянин, житель Улан-Удэ: - Республика Бурятия, были там два округа – Усть-Ордынский и Огинский. Население правильно решило несколько лет назад, и они объединились. Сейчас, я считаю, что этот процесс надо продолжить, потому что республика Бурятия в ее нынешнем виде экономически совершенно несамодостаточна. Объединение трех регионов в новый субъект федерации позволит сэкономить огромные средства, которые уходят на содержание трех губернаторов и их чиновничьих аппаратов. - Ведь эти деньги, а деньги не малые от сократившихся чиновников, должны пойти на развитие реального сектора экономики. И тем самым на повышение благосостояния граждан. Вот мы должны отбросить все, что при советской власти искусственно было создано – вот эти стереотипы с этими субъектами. Мы должны это отбросить и двигаться вперед с точки зрения эффективности. Евгений Буянин признает, что его проект Байкальской республики, даже в случае одобрения в Москве, в ближайшее время реализовать не получится, но в будущем, уверен он, от объединения выиграют все. Дмитрий Лысков: Сергей Дмитриевич, вот прозвучало: "От объединения в любом случае выиграют все", а раздельно, простите, даже проблему газификации решить не могут. Ну, звучит логично, нет? Сергей Валентей: Логично для непрофессионала, потому что мы провели уже пять объединений с 2001 по 2008 год, эффект был нулевой. И была та же самая идея, что, во-первых, это А) упростит систему управления, В) приведет к сокращению расходов на аппарат и С) позволит подтянуть бедных к богатым. Ну, если мы объединяем завод-банкрот и завод, так сказать, продвинутый, вряд ли вы получите два продвинутых завода. Дмитрий Лысков: В зависимости от того, как действовать. Как продвинутый завод будет инвестировать в завод-банкрот. Это уже проблема управления вообще-то. Сергей Валентей: Это первое. Второе – нужно учитывать еще одно немаловажное обстоятельство для нашей страны. У нас действительно федерация необычная. У нас часть административно-территориальных единиц, а часть – национальных государственных образований. Это история России, она тысячелетняя, на этом базировалась, так скажем, целостность страны, и разорвать это тончайшее пространство – означает вызвать не только войну суверенитетов, но гораздо более серьезные столкновения. Именно федеративное устройство государства позволяет удерживать баланс в нашей стране. Даже в условиях империи царской, которая не была федеративным государством, вы помните: было Царство Польское одно, была Финляндия – совершенно другое, было ханство совершенно третье, были области по границам, это были национальные по сути, было казачество и так далее. В этом суть федеративного государства: она дает региону развиваться так, как он считает нужным, но в рамках единого государства и при обязательном наличии жесточайших обязательств перед страной. Дмитрий Лысков: Ну, вот Александр Николаевич, правда, уже сказал, что у нас, по сути, унитарная система-то, а отнюдь не федеративная. Александр Швецов: Я хотел бы несколько вернуться к тому, что Степан Степанович говорил, что обвинения в адрес власти, что она неправильно действует. Дело в том, что мы, вот здесь собравшиеся и критикующие власть, и сама власть исходим из разных посылок и с разных точек зрения смотрим на то, что мы хотим сделать. У нас одно представление о том, как государство должно быть организовано, как вот эта федерация должна быть организована, как бюджетные потоки должны быть организованы. А у президента и у правительства, которое он формирует, совсем другая концепция. И в рамках той концепции, которую они реализуют, они действуют абсолютно логично. Дмитрий Лысков: А в чем разница концепций? Александр Швецов: Я вам скажу, что есть такая популярная теория колеи. Дело в том, что мы действуем в контексте, как говорил Сергей Дмитриевич, тысячелетней истории. У нас государство – это наше благо и наша боль. У нас все завязано на государство. У нас нет традиции – ну, за исключением (меня сейчас могут, конечно, критиковать), вспомнить Новгород, Новгородскую республику, вече и все такое прочее… За исключением каких-то отдельных, очень отдаленных прецедентов, у нас, собственно говоря, всегда строилось, упорно строилось, всегда действовало и успешно, временами неуспешно, высоко централизованное государство, которое выполняло свои функции. Вообще всегда это критиковалось, потому что, ну не бывает абсолютно эффективной системы. И дело в том, что так стереотипно действуем не только мы. Вот согласно той теории, о которой я говорил, подметили ученые, что государства, любые государства стереотипно действуют. Сталкиваясь с новыми вызовами, с новыми проблемами, они стараются использовать стратегии, которые дали эффект в прошлом. Это идет на автомате таком. Но у одних традиция одна, а у других – другая, поэтому у нас и президент, и правительство, они действуют из какой посылки? Что нужно жестко завязать регионы, муниципалитеты вот в эту вертикаль субординационную, когда сверху идет приказ и он без искажения доходит до самого низа. И чтобы никто снизу никаких… Вот вы говорите: вот сетуют губернаторы… Дмитрий Лысков: Мы строили вертикаль власти. Александр Швецов: Ну, это детский лепет: ну, сказали они где-то кому-то и все. А теперь сейчас примут какое-то решение, кто из них хоть что-нибудь, слово скажет? На всем протяжении постсоветской истории российской все губернаторы… Ну, за исключением ельцинские времена еще, какие-то там брожения были, какие-то проекты республик, Уральской, то есть в общем началась такая… Дмитрий Лысков: Эдуард Россель, помнится, планировал создать Уральскую республику. Александр Швецов: Но потом с этим справились – все, мы опять в ту же самую колею встали, и все нормально стало функционировать. Степан Степанович говорит, что, вот, там не так… Все так. Бюджетная система – это приводной ремень сверху донизу. Она работает на определенную цель, и не потому что мы ошибочно что-то… Сейчас вы испытываете трудности – все встанет на свои места. Степан Сулакшин: Александр Николаевич, бюджет сворачивают, к нулю устремляется. Дмитрий Лысков: Степан Степанович, укрупнять или разукрупнять, с вашей точки зрения? Степан Сулакшин: Вот какой просто вопрос, знаете, удочка или рыба. Я специально хочу напугать, если это будет видно. Это логистика, проблемная логистика региональной политики развития России. А теперь задаю вопрос – укрупнять/не укрупнять? А субъект управления есть в стране на федеральном уровне? А оказывается, Министерство регионального развития упразднили, нету никакой нужды, управлять региональным развитием не нужно. По пяти министерствам распихали функции, в результате получается… Александр Швецов: Ну какое управление в федеративном государстве? Вы о чем говорите? Степан Сулакшин: Есть распределение полномочий: централизованное и периферийное. Александр Швецов: Вы говорите про унитарную систему отношений. И не управляйте – он свои полномочия сам выполнит. А вы ему управление опять. Степан Сулакшин: И между ними 50 на 50. А когда между ними вообще ноль, нету министерства. Александр Швецов: Зачем оно вам нужно? Степан Сулакшин: Вопрос – укрупнять или не укрупнять? А критерии? Во имя чего? Попробуйте Татарстан укрупнить с Башкортостаном или Чеченскую республику с Ингушской. Они воевали недавно. Клубок проблем, не только финансово-экономических – природопользовательские: отсюда река загрязняется, течет в другой субъект, общая инфраструктура, освоение северных территорий и так далее. Федеральный уровень – это субсидии, это инфраструктура, это стартапы, это инновации, это инвестиции. И если бы федеральная политика развития была, этот дурацкий вопрос – он вообще бы не возникал. Возникали бы другие вопросы. Дмитрий Лысков: Спасибо. Алексей Николаевич, партия ЛДПР всегда была за укрупнение, а вот сейчас мы слышим, что это не только вредно, но еще и невозможно. А как же вы тогда, не учитывали этих моментов что ли? Алексей Диденко: Ну я бы обратил внимание на следующие моменты. Отталкиваясь от выступления предыдущего коллег. На самом деле, это естественный процесс – процесс укрупнения, объединения, процесс диффузии, распыления – его в природе даже нет. Мы говорим о том, что идеальный федерализм 50 на 50, но в качестве ориентира, идеальная ситуация, - это, наверное, справедливо. Но где вы найдете такую федерацию сегодня действующую. Разумеется, нет. Так же, как золотая демократия – золотой век демократии, афинская демократия. Это конкретный исторический период, которого нет и больше уже не вернешь, больше никогда не будет. Понимаете? Поэтому ориентироваться, конечно, нужно на справедливое перераспределение, чтобы половина доходов оставалась в регионе, половина уходила на федерацию. Но это очень редко бывает достижимо, поэтому стремиться к этой пропорции, конечно, нужно. Каким путем? Разумеется, объединение субъектов – это неизбежный процесс. Вот здесь коллеги говорили, что вот у нас был негативный опыт, обещали сокращение административных издержек… Произошли административные издержки? Безусловно, произошли. Лучше там, хуже стали жить. Мы говорим с вами о самых простых, элементарных примерах, поскольку те субъекты (в основном национальные), которые были поглощены более экономически развитыми своими соседями, материнскими субъектами, они как раз были наиболее слабы, и это процесс для них прошел наиболее бесполезно. Поэтому говорить об этих преимуществах на данных конкретных примерах не стоит. Речь идет об укрупнении довольно солидных субъектов, но необходимо, конечно же, какому-то локомотиву, более экономически развитому региону, присоединять регионы поменьше и послабее. Я уже говорил об этом, что неизбежно. Мы же все с вами потребители, и регион тоже. Демографический потенциал, людской потенциал, он находится в приоритете. Если субъект будет большим, будет крупным, там будет много жителей и большое количество участников экономического рынка, неизбежно он будет развиваться большими темпами. И ни в одной стране, ни в одной федерации мира вы не найдете 90-80 субъектов. Дмитрий Лысков: Я вижу, что Валерий Алексеевич хмурится… Сергей Валентей: Следуя вашей логике, надо просто ликвидировать субъекты федерации – будет просто одна страна, и тогда она будет замечательно… Алексей Диденко: Если мы говорим о фракционной позиции, фракция ЛДПР федеративное устройство Российского государства рассматривает как промежуточный этап. И в перспективе, конечно… Весь мир этим путем идет, вся мировая экономика. Ну что мы с вами, отменяем с вами транснациональные корпорации, которые вообще… Дмитрий Лысков: Территориально-административное деление-то какое-нибудь сохранится? Алексей Диденко: Безусловно, без этого нет. Это тоже необходимый элемент управления. Но в любой системе, в любой… человек, который системным анализом занимается, скажет, что большое количество объектов системы лишь усложняет управление этой системой, поэтому неизбежно… Дмитрий Лысков: Большое количество разнородных, я так понимаю, объектов? Александр Швецов: Насчет вот этого управления. Вы подтверждаете мой тезис о том, что у нас не федерация, а унитарное государство, потому что нормы управляемости… Алексей Диденко: Вы справедливо отметили, но я надеюсь, что вы далеки от мысли, что республика была федеративной. Формально, номинально – да. Нужно обратить внимание на один очень важный аспект, я завершаю свою мысль. Чем знаменателен 2016 год? Тем, что впервые на официальном уровне, на федеральном уровне, со стороны высшего должностного лица, главы государства – президента на одном из форумов прозвучала мысль, что формирование федерации именно по национальному (о чем ЛДПР много лет говорила)… Федерация может быть с высокой степень централизации, в принципе, как и сейчас существует, и этот процесс со временем он только укреплялся, централизация нашей федерации… Но формирование федерации исключительно по национальному принципу – это очень губительно и содержит очень серьезную потенциальную опасность. Дмитрий Лысков: Александру Николаевичу дадим возможность высказаться тоже. Алексей Диденко: У нас с вами сколько национальностей? 19 республик, 29 республик, автономные округа, автономная область. Везде в основе формирования границ был заложен… Дмитрий Лысков: Я вот помню, как в самом начале 2000-х, году в 2005, на заседании социально-консервативного клуба "Единой России", тогда "Единая Россия" как раз пыталась крылья отращивать, так вот, консервативное крыло действительно говорило, что нужно стремиться к унитарному государству не по направлению там национальных республик дробления, а к общему унитаризму. Потому как-то эти разговоры тихо, мирно отошли в сторонку. Александр Николаевич, да… Сергей Валентей: Еще в Государственной Думе правые говорили, что мы не должны кормить национальные республики, и ничего нового нет. Дмитрий Лысков: Вы имеете в виду в первой Государственной Думе еще до революции? Сергей Валентей: При императоре, да. Дмитрий Лысков: Сейчас Александру Николаевичу я все-таки предоставлю слово. Александр Швецов: Коллеги, я прошу прощения. Значит, я к идее укрупнения, объединения. Мне кажется, что это наиболее простой, я бы даже сказал, извините за грубое слово, примитивный способ решения тех сложнейших многочисленных проблем, с которыми сталкивается наша региональная жизнь. Дмитрий Лысков: Александр Николаевич, а если это такой просто и прямолинейный способ, может быть, он самый эффективный в таком случае? Александр Швецов: Нет, нет. Дело в том, что сегодня уже аналогия звучала (вот, Сергей Дмитриевич говорил), что объединять два предприятия и два региона… Понимаете, что предприятие – это настолько простой объект. Он только с прибылью, там вся проблема – как будет прибыль: больше или меньше. Субъект федерации, муниципальное образование – это порядково сложнее объект для управления. Дмитрий Лысков: Ну, предприятия – это тоже не просто сообщающиеся сосуды, которые объединил – и они раз, на один уровень опустились. Александр Швецов: Я в сравнении говорю, что субъект, регион – это порядково сложнее организация жизни, организация управления и всех прочих процессов. Порядково сложнее. И когда федеральный центр идет, вбрасывает эту идею укрупнения, объединения, он решает свою одну проблему: он со своего федерального небосклона проблему эту убирает и опускает ее в болоте региональной жизни. Алексей Диденко: Они об этом и говорили, что нам так нужно перевернуть пирамиду расходов так, чтобы рабочие и финансы оставались на региональном уровне. Александр Швецов: А дальше там такая ситуация. Мы ведь сами когда реформу в местном самоуправлении проводили, мы говорили что? Что власть должна быть приближена к населению, вот принцип-то – чтоб она знала, чем народ простой живет, и реагировала на его нужды. Мы объединяем – мы отдаляем власть внутри региона от населения. Вот вы посмотрите, что в Красноярском крае произошло: все те субъекты, которые попали в состав Красноярского края, волком воют, и все выбивают себе особый статус, потому что они потеряли гораздо больше, чем приобрели. А что приобрели? В Пермском крае то же самое. Сергей Калашников: Они потеряли свою нищету, в которой жили? Александр Швецов: А сейчас обогатились они? Сергей Калашников: Это другой вопрос. Терять им было нечего. Дмитрий Лысков: Кроме своих цепей, да. Алексей Диденко: Вы говорите о том, об опыте каком-то, когда слабый присоединяют к сильному. Александр Швецов: Я вам закончу. Я последнюю фразу – и ухожу в тень. Я обозвал то предложение примитивным, понимаете, в чем дело… Мировая практика выработала гораздо более гибкие и эффективные инструменты решения проблем – интеграции. Не объединением вот таким организационным, жестким, а организацией взаимодействия. Вот проблема-то в чем. Алексей Диденко: По итогам 15 лет у нас Великобритания выходит из Евросоюза. Александр Швецов: При чем тут случаи крайние ни к селу, ни к городу. Муниципальное сотрудничество, региональное сотрудничество – есть общие проблемы. Москва, Московская область – договоритесь, ребят. Вот сейчас… Дмитрий Лысков: Никак не могут на протяжении очень длительного времени. Александр Швецов: Никак, это проблемно, это непросто дается, но гораздо хуже будет, если мы их просто сольем. Коллапс будет. Дмитрий Лысков: Единственное, по поводу чего у меня замечание небольшое, что да, вроде бы получается, что власть, как вы утверждаете, только отдаляется от простых граждан, но одновременно вы говорите, что региональные власти-то толком ничего и не решают, решает федеральный центр. Таким образом, ну и пусть себе отдаляется, получается. Александр Швецов: Нет, погодите. Но проблемы-то не решаются. Мы же говорим об эффективном решении проблем, а проблемы-то не решаются. Дмитрий Лысков: Сергей Вячеславович, вы упомянули, что никто и не оспаривает, что мы и без того унитарное государство. Поясните свою мысль, пожалуйста. Сергей Калашников: Дело в том, что сам вопрос – укрупнять или не укрупнять – он абсолютно неконструктивный. Дело в том, что проблема укрупнения существует на самых разных уровнях. Если мы говорим о политическом укрупнении, то здесь уже и дальше укрупнять некуда, потому что это действительно унитарное государство. Единая власть, единая вертикаль власти, и кто бы ни был, попробуй – побалуй и пойди супротив ветра. Это первый вопрос. Экономический уровень. Да, многие субъекты, извините меня, живут за счет соседей. Если быть честными, то нужно сказать: если вы хотите национальную самостоятельность (мы это всячески приветствуем, демократы первой волны – тем более), то тогда, извините меня, сами себя и кормите. И я здесь солидарен с той первой волной 91 года, но мы же говорим: "Нет". Чтобы не было политических проблем, мы эти политические проблемы будем решать экономическими вливаниями. Ну давайте вливать, но тогда мы четко должны знать, для чего вливаем, что получаем в эффекте и как нивелировать недовольство. Что же касается собственно экономического уровня хозяйствования, то, безусловно, однотипные регионы, находящиеся в одних хозяйственных условиях, вполне могут быть объединены. И не потому, что чиновников станет меньше – их меньше не станет, как показывает практика, а просто для того, чтобы лучшие практики, лучшие практики могли быть распространены на большую территорию. Я не хочу сейчас называть какие это субъекты, но у нас есть субъекты с очень хорошими управленческими и экономическими практиками. А рядом находятся субъекты совершенно в другом состоянии. У меня на языке стоят эти области, не хочу называть, потому что губернатор и так на меня злится – тот, который не очень хороший. Нельзя дать однозначный ответ, потому что мы не знаем, на каком уровне мы решаем, и они друг за другом занимаются. То есть в каждом отдельном случае, кого, с кем, для чего и почему объединять, нужно решать конкретно, но я хочу сказать еще одну вещь. Дмитрий Лысков: Тогда подождите. У меня сразу возникает логичный вопрос: объединять нужно, в одном случае, потому что губернатор плохой, а в другом случае – губернатор хороший. Сергей Калашников: Губернатор – это, на самом деле, не определяющий субъект. Хороший человек, болеет за область любой губернатор, но не он задает систему. Система задается внутри соответствующего субъекта, и система формируется, как говорится, сверху. Если я не ошибаюсь, Степан Степанович, вы физик, по-моему, да? Степан Сулакшин: И физик, и политолог. Физик-политолог. Сергей Калашников: Ну это уже потом. Значит, коллеги, в политике понятие энтропии существует точно так же, как и в физике. И любая политическая система стихийно стремится к энтропии, и задача организации эту энтропию уберечь. Поэтому всегда будут центробежные силы… Задача государства – ликвидировать их, заменив на центростремительные. Вопрос: как это заменить? Просто подвязав на очень короткий поводок деньгами или создавая систему управления? Вот я считаю, проблема в стране одна – проблема управления хромает на две ноги. Дмитрий Лысков: Вот я и пытаюсь… Просто хочу понять, Сергей Вячеславович, поясните мне: система управления хромает, но в одном регионе система управления лучше, и регион развивается лучше. В другом регионе – хуже, и регион развивается хуже, правильно? Сергей Калашников: Ну вот я приведу пример со слабой. Дмитрий Анатольевич Медведев на Сочинском форуме сказал (причем его потом поддержал и президент Владимир Владимирович), что нам нужно переходить на программное управление. Вот у нас есть несколько территорий, например, Белгородская область, где это программное управление существует уже не первый десяток лет. Ну, просто по эффектности. Почему нужно 10 лет, имея хорошую наглядную практику, в других регионах не существует? Чтобы прийти к очевидному для любого управленца чисто техническому решению. Дмитрий Лысков: Валерий Алексеевич, тогда, может быть, вы мне поясните. Ну, можно, с одной стороны, Белгородскую область расширить на всю Россию, оставить губернатора Белгородской области, чтобы он вел программное управление Россией. А с другой стороны, может быть, можно губернаторов как-то стимулировать или, может быть, поменять в других регионах, чтобы они тоже ввели программное управление. Валерий Хомяков: Смотрите, Сергей Вячеславович не назвал имена губернаторов – мне это несложно сделать. Вот взять Калужскую область, предположим, Артамонов. Я просто знаю, как там все происходило, поскольку один из советников – давний мой приятель.  Сергей Калашников: Ваш приятель за долги Калужской области отвечает? Валерий Хомяков: Нет, нет. Он не отвечает за долги, он просто там живет и занимается политическим консультированием. Так он мне что рассказывал. Я говорю, как так получилось, что Калужская область на порядок более эффективна по инвестициям, чем Брянская или даже Тульская. Где уж Тула, ну, казалось бы? Он стал мне рассказывать историю, что они стали, как только сели во власть, Артамонов пришел в конце 90-х, по-моему, он стал заниматься поиском или выстраиванием стратегии в поисках инвесторов. Поехал в Китай, в Европу… В итоге, сейчас там было организовано (сейчас кризис их подрубил, конечно) достаточно много автомобильных заводов, которые худо-бедно создавали рабочие места, рабочие места – это налоги, в том числе в областной бюджет. И, соответственно, социальные программы были, в общем-то, на уровне. То же самое с землей: земля Калужской области далеко, поэтому достаточно удобно было. Сергей Калашников: Нельзя по конкретным примерам принимать глубокие решения. Та же Калужская область имеет одну из самых больших задолженностей. Валерий Хомяков: Это не означает, что если сейчас Калужскую область объединить с Брянской, то они все будут процветать и расцветать. Сергей Калашников: А можно вам привести пример? Я все-таки сенатор от Брянской области. Валерий Хомяков: Возникает еще одна проблема, когда происходит объединение. Это внутриэлитные конфликты. Вот, допустим, объединили Коми-Пермяцкий округ, который был субъектом федерации, сделали вместе с Пермской областью Пермский край. Я был там до и после, спустя несколько лет. До – они ворчали: "Нафиг нам это надо, то наш начальник ездит в Москву, а теперь он должен ехать в Пермь, на поклон какому-то губернатору". Проглотили, потому что это объединение шло тогда, когда были относительно тучные годы, и кое-что еще у пана-атамана было, в том числе и золотой запас. Теперь (появился относительно недавно) воют: "Нас по национальному признаку притесняют, нас выдавливают из власти, в том числе и в Кудымкаре (столица бывшая этого автономного округа)". Если объединить, допустим, Калужскую и Брянскую область, конфликты будут очень серьезные, и не только на уровне чиновников, но и на уровне уголовников обычно. Сергей Калашников: Но только есть маленький нюанс: сравнивая Калужскую и рядом стоящую Брянскую область, Брянская область за последние два года демонстрирует для нашей страны фантастический рост. Валерий Хомяков: Я знаю. Сергей Калашников: Да, и Калуга в данном случае такого роста не демонстрирует. Дмитрий Лысков: Сергей Дмитриевич давно просит слова. Сергей Валентей: Я вот мучаюсь неудовлетворенный, думаю, что такое, а мы все выступаем с позиции унитарного государства. Мы исходим из того, чтобы объединить всех, поставить всех под один колпак и рубить одинаково. Собственно, та же политика проводится сегодня. Все субъекты федерации, ими управляют абсолютно одинаково, хотя у них разные факторы роста, разный половозрастной состав, разная численность населения, различные природно-климатические условия – они точно группируются по типам. Почему мы говорим об укрупнении, а почему мы не говорим об ответственности? Какую ответственность готов взять на себя губернатор, под эту ответственность надо давать доходы бюджета. Вы сказали абсолютно правильно: хочешь быть самостным – зарабатывай деньги на свою самостоятельность. Не в состоянии работать – тебе урезаются полномочия, и ты опускаешься, оставаясь даже субъектом федерации, но, скажем так, второго сорта. Сергей Калашников: Но так не бывает. Сергей Валентей: А по-другому не выстроишь. Сегодня у нас в чем проблема нашей российской, нашего административно-территориального деления? Что мы в наследство получили сетку, где субъекты федерации образованы не по экономическому принципу, не исходя из принципа самодостаточности, а из несколько иного принципа. И поэтому, по определению, часть субъектов федерации никогда не будет экономически самодостаточны. Но решить эту проблему… Александр Швецов: Ну ты сегодня поделил – они самодостаточны, а завтра изменились экономические условия, и они стали… И что, каждый раз? Дмитрий Лысков: Вы тоже говорите с позиции унитаризма. Обрезать полномочия… Вы же тоже говорите с позиции унитаризма. Александр Швецов: У меня такой вопрос, а почему эти же самые, то, что ты говоришь: давайте губернатору такие претензии… А федеральной власти ты не готов такие претензии предъявить? Сергей Валентей: Готов. Александр Швецов: А почему ты все время губернаторов хочешь поставить в неудобное положение? Сергей Валентей: Я еще раз говорю… Дмитрий Лысков: Господа, время нашей программы подходит к концу. Я вот Сергею Вячеславовичу хочу задать финальный вопрос. Сергей Вячеславович, долго мы еще будем ходить в этих соснах, пока не выработаем нормальной политики? Сколько лет нам нужно, для того чтобы выстроить ее? Ну, не знаю – 200, 300? Сергей Калашников: Ничего подобного. Ходить будем очень даже недолго, и на нашей еще жизни произойдут соответствующие, я считаю, позитивные изменения. По одной простой причине: уровень жизни населения, конкурентоспособность страны, они не обращают внимания на вот эту нашу дискуссию, они будут диктовать свои законы. И если, действительно, наступит некий критический момент в отдельных регионах в экономике, то будет меняться система их управления. Я думаю, что это все в обозримом ближайшем будущем. Дмитрий Лысков: Зазвучала музыка, и, значит, время нашей программы подошло к концу. Сегодня мы рассматривали вопрос, как быть с регионами, часть которых находится на грани банкротства. Укрупнять, перераспределять доходы – как решать эту проблему? Надеюсь, мы предложили нашим зрителям пищу для ума. Вопросы границы полномочий не только внутренние, но и внешние. В очередной раз вопрос о наших восточных границах поднимает Япония. Подробнее об этом поговорим уже завтра.