Вспомнить всё 02.10.2021 Загадки и мифы истории. 1917-й. Русская революция на немецкие деньги? Леонид Млечин: Обвинение в сотрудничестве с немецким Генеральным штабом Владимир Ильич Ленин услышал весной 1917-го года. Летом вождь большевиков поспешно покинул Петроград, чтобы не быть арестованным по обвинению в работе на немецкую разведку. В советские времена на эту тему было наложено табу, зато после перестройки, когда страна открылась, в Россию из эмигрантских запасников хлынул поток антибольшевистской литературы, и девственное в смысле знания собственной истории российское общество было потрясено: оказывается Октябрьскую революцию большевики совершили на немецкие деньги, всеми действиями Ленина руководил кайзеровский Генеральный штаб, Германия с помощью большевиков разрушила Российскую империю, чтобы спастись от поражения в Первой мировой, и позорный Брестский мир с немцами Ленин, выходит, тоже подписал, выполняя приказ Берлина? Что в этой истории правда? ЗАГАДКИ И МИФЫ ИСТОРИИ. 1917-Й. РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НА НЕМЕЦКИЕ ДЕНЬГИ? Леонид Млечин: Вождь большевистской партии Ленин вовсе не был первым, кого во время мировой войны заподозрили в шпионаже и измене. Чем хуже складывалось положение на фронте, тем чаще звучало: «Предательство!» – все искали виновных. Дело усугублялось тем, что в военную контрразведку после начала Первой мировой мобилизовали жандармов, которые сикать шпионов обучены не были, зато привыкли выявлять врагов государства. Сепаратные переговоры с немцами первыми предложили не большевики, а военный министр во Временном правительстве – 30-летний генерал-майор Александр Иванович Верховский. За несколько дней до взятия власти в Петрограде генерал Веховский говорил о бедственном положении армии: «Воевать мы не можем, единственная возможность – самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира. При всей нашей слабости мы связываем на фронте 150 неприятельских дивизий. Так что эта истощающая война нужна только союзникам». Военного министра обвинили в измене, глава Временного правительства Александр Фёдорович Керенский отстранил его от должности. Да в 1917-м году в работе на немцев обвиняли решительно всех. Как с этим быть? Либо предположить, что абсолютно все, от императорской семьи до руководства большевиков, работали на Берлин, либо смириться с мыслью, что в событиях 1917-го года немецкие деньги не сыграли никакой роли. А как же история с возвращением большевиков-эмигрантов в Россию весной 1917-го через территорию Германии – вражеского государства? Разве это не доказательство преступного сговора с противником? Сговора не было. Когда грянула Февральская революция, Ленин, находившийся в эмиграции в Швейцарии, отчаянно стремился в Россию. Было два пути: через Англию, союзницу России, или Германию. Ленин понимал: англичане его обязательно арестуют за антивоенную позицию. Может быть, немцы по той же причине пропустят? Англичане и французы, союзники России, как и следовало ожидать, отказались пропустить русских социалистов через свою территорию. А немцы, как тоже можно было предположить, охотно согласились, потому что намерения русских социалистов свергнуть царский режим и немедленно заключить мир полностью соответствовало кайзеровской Германии. Вот почему в 1917-м немцы позволили большевикам-эмигрантам проехать через свою территорию, хотя должны были арестовать как граждан враждебного государства. Русских эмигрантов в Европе было много. Исполнительная комиссия Центрального эмигрантского комитета отправила телеграмму главе Временного правительства Керенскому с просьбой разрешить проезд через Германию. Щепетильный в вопросах морали, меньшевик Юлий Осипович Мартов предложил обменять русских эмигрантов, находившихся в Швейцарии, на интернированных в России после начала войны немцев и австрийцев. И представители Германии дали согласие. Не потому, что немецкой разведке удалось заагентурить русских эмигрантов. Возвращение в Россию очевидных противников войны было на руку Германии. Немцам и вербовать никого не надо было. В Берлине жаждали сепаратного мира с Россией. 29 марта 1917 канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег говорил в рейхстаге: «У нас нет ни малейших оснований враждебно относиться к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилья. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией». Ленин упросил швейцарского социалиста Фрица Платтена взять на себя все хлопоты. 5 апреля 1917 германское военное командование обещало без проверки документов пропустить 60 русских эмигрантов. Германия рассчитывала, что радикальные русские социалисты выведут Россию из войны и это позволит перебросить все силы на Западный фронт. Заместитель начальника гурманского Генерального штаба генерал пехоты Эрих Людендорф объяснял позицию Берлина: «Наше правительство, пропуская в Россию Ленина, приняло на себя тем самым большую ответственность. Это путешествие Ленина оправдывалось с военной точки зрения. Нужно было, чтобы Россия была повержена». Подготовка к возвращению русской эмиграции из Швейцарии в марте и апреле 1917-го проходила гласно и обсуждалась в прессе. Всё делалось открыто. Запросили мнение партий других стран. И Видные социалисты из Швейцарии, Франции, Швеции, Норвегии подписали «Протокол о поездке», поддержав право русских товарищей проехать в Россию через Германию. Протокол опубликовали газеты в Стокгольме. 9 апреля 1917 Берн покинули 52 человека, из них большевиков только 19, остальные – эсеры и меньшевики, они тоже убедились в том, что нет иного пути попасть в Россию. Помимо Ленина через Германию проехали потом ещё 3 группы политических эмигрантов. В общей сложности таким путём вернулись на родину 159 человек. Большевики составляли меньшинство, он именно их обвинили в предательстве. А вот деньги на поездку собрали с трудом, иначе говоря, немецкого золота в партийном кошельке не оказалось, поэтому даже не выбрали немецкой квоты в 60 человек. ЛЕНИН И ТРОЦКИЙ – ТАЙНЫЕ АГЕНТЫ? Леонид Млечин: 9 апреля 1917 Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская выехали из Берна в Цюрих и в тот же самый день в 3 часа по полудню сели на поезд, который через Германию и Швецию должен был доставить их в Россию. Маршрут выбрали такой: Готтмадинген, Штутгарт, Франкфурт-на-Майне, Берлин, Засниц на берегу Балтийского моря, а оттуда на пароме в Стокгольм, и из Швеции в Финляндию, наконец в Петроград. Добравшись до Родины, Владимир Ильич отчитался о поездке на заседании исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Депутаты Петросовета его действия одобрили. И вот ещё одно подтверждение, что никакого сотрудничества с немцами не было: в тот момент Ленин категорически возражал против сепаратного мира с Германией: «Кайзера Вильгельма считаю кровопийцей, и, конечно же, не может быть разговора о сепаратном мире с ним – это бессмысленно». Но очень быстро Ленин изменил свою точку зрения, не под влиянием немецких денег, а потому что своим блистательным чутьём ощутил настроение солдатской массы, и первым угадал – мир с немцами способен привлечь миллионы людей в серых шинелях на сторону большевиков. Многие уверены, что большевики развали армию по зданию немецкого Генерального штаба. В реальности к лету 1917-го русская армия наступать уже не могла. В лучшем случае – держать оборону и сковывать немецкие силы. Отрекаясь от трона, император Николай II произнёс речь перед офицерами ставки: «В последний раз обращаюсь к вам. Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его, тот – изменник своего Отечества, предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг, как до сих пор, защищайте нашу великую Россию изо всех сил, слушайтесь ваших начальников». Но после отречения императора государство стало разваливаться, и армия утратила боеспособность. Солдат не хотели сражаться, они отходили целыми частями и преставали подчиняться командованию. 3 июля 1917 в Петрограде начались волнения. Большевики попытались воспользоваться солдатским бунтом, чтобы взять власть, но ничего не вышло. Верные правительству войска, прежде всего казачьи полки, сорвали попытку государственного переворота. И, как это происходило на протяжении всей войны, сразу же стали искать внутреннего врага. И нашли его, на сей раз в лице большевиков, заговорил о том, что мятеж организован большевиками на немецкие деньги. Вот когда заговорили о том, что вожди большевиков на самом деле исполняют тайные планы германского Генерального штаба. После войны генерал Эрих Людендорф утверждал, что Ленин и Троцкий были тайными агентами правительства Германии. Если Людендорф писал это всерьез, выходит, разведчики надули своего генерала, уверяя, что им удалось завербовать большевиков. Цену себе набивали. Начальник немецкой военной разведки в годы Первой мировой полковник Вальтер Николаи – мифологизированная фигура, его заслуги сильно преувеличены. Начинал карьеру в Кёнигсберге, ныне это Калининград, откуда до Первой мировой пытался вести разведывательную работу в России, но в роли начальника военной разведки он мало чем помог кайзеровской армии. Сейчас мы уже точно знаем, что достижения разведчиков полковника Вальтера Николаи на Восточном фронте были более чем скромными. Вообще, на мой взгляд, не стоит переоценивать достижения иностранных спецслужб, в том числе немецких, и предполагать, будто даже армия шпионов способна изменить историческую судьбу огромной страны. Конечно, революция в России стала спасением для немецкой армии, которая смогла перебросить части на Западный фронт, чтобы противостоять Антанте. Но Ленин требовал прекратить войну не ради немецких денег, которых не получал, а потому, что солдаты не хотели воевать, они требовали мира любой ценой, мечтали вернуться домой и разделить между собой помещичьи и государственные земли. А у большевиков позиции в армии были очень слабые. Вернувшийся в Россию Ленин понял: если что-то и может привлечь солдат на сторону большевиков, то только обещание закончить войну, демобилизовать армию и отпустить одетых в серые шинели крестьян домой к семьям и земле. На митингах Ленин повторял вновь и вновь именно то, что от него хотели слышать: «Товарищи солдаты, кончайте воевать, идите по домам. Установите перемирие с немцами и объявите войну богачам!». Понятно, что в острой политической борьбе 1917-го года обвинение в работе на немцев было самым надёжным. Именно так противники большевиков пытались объяснить причины внезапного успеха ленинской партии. Финансовые отчёты партии большевиков сохранились. Летом 1917-го следователи, назначенные Временным правительством их тщательно проверяли. Большевики пополняли кассу с помощью займов и пожертвований. В Союзе трактирщиков заняли 20000 рублей и возобновили выпуск «Правды». А 25 октября 1917 года в казне у большевиков оставалось всего 8000 рублей. Министр юстиции Временного правительства и Верховный прокурор Павел Николаевич Малянтович распорядился: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать». Матросы балтийского флотского экипажа, когда-то восторженно встречавшие Ленина на Финляндском вокзале, опубликовали в газетах заявление: «Узнав, что господин Ленин вернулся к нам в Россию с соизволения Его Величества императора германского и короля прусского, мы выражаем своё глубокое сожаление по поводу нашего участия в его торжественном въезде в Петербург. Если бы знали, какими путями он попал к нам, то вместо торжественных криков «Ура!» раздались бы наши негодующие возгласы «Долой! Назад в ту страну, через которую ты к нам приехал!». 22 июля 1917 газеты опубликовали прокурора Петроградской судебной палаты о привлечении Ленина и его соратников к суду: «Следствием добыты данные, которые доказывают, что в России имеется большая организация шпионажа в пользу Германии. В данных предварительного следствия имеются прямые указания на Ленина как германского агента». «УЧИСЬ У НЕМЦЕВ» Леонид Млечин: Последний начальник Петроградского охранного отделения, то есть столичной контрразведки, генерал-майор Константин Иванович Глобачёв писал уже в эмиграции: «Многие задают вопрос: «Правда ли, что Германия принимала участие в подготовке Февральской революции 1917 года?». Я утверждаю: для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом. Русская Февральская революция была созданием русских рук». У Ленина были прогерманские настроения, но, скорее, неполитического свойства. Врачи, инженеры, коммерсанты ценились в основном немецкие – таковы были тогдашние традиции. В феврале 1922-го года Владимир Ильич Ленин писал члену политбюро и своему заместителю в правительстве Льву Борисовичу Каменеву: «По-моему, надо не только проповедовать: «Учись у немцев, паршивая российская коммунистическая обломовщина!», но и брать в учителя немцев. Иначе – одни слова». С санкции Ленина в апреле 1922-го в небольшом городке Рапалло нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин подписал сенсационный договор с Германией о взаимном признании и восстановлении дипломатических отношений. Потерпевшая поражение в Первой мировой войне Германия стала единственной страной, которая захотела сотрудничать с советской Россией. Если бы в Гражданской войне победили белые, Россия заняла бы место среди держав-победительниц, а советская Россия не предъявила побеждённой Германии никаких требований, не участвовала во взимании огромной контрибуции, которую наложили на немецкую экономику. В Рапалло обе страны согласились строить отношения как бы с чистого листа и решили все спорные вопросы самым радикальным образом: они просто отказались от взаимных претензий. Когда было подписано советско-германское соглашение, западные державы сначала не хотели в это верить. Сближение Москвы и Берлина меняло политическую карту Старого Света. Рапалло очень помогло Германии: у демократических держав сдали нервы. Ещё недавно настроенные очень жёстко в отношении Германии они вынуждены были менять свою политику и идти на встречу требованиям немцев. Любопытно, что Москва продолжала помогать немецким коммунистам, всё ещё рассчитывая, что мировая революция продолжится в Германии. И одновременно Москва тесно сотрудничала с правительством Германии и с рейхсвером, которые сокрушали коммунистов. Георгий Васильевич Чичерин был идеальной фигурой для дипломатии высокого уровня, он ничем не уступал своим западным коллегам – это было золотое время советской дипломатии, когда она жаждала гласности, а не боялась её. Родовитый дворянин Георгий Васильевич Чичерин стал вторым после Льва Давидовича Троцкого наркомом иностранных дел и первым профессионалом на этом посту. Идеалист, глубоко преданный делу, он был трагической фигурой, не приспособленной для советской жизни. Но Чичерин поставил рекорд – 12 лет возглавлял ведомство иностранных дел, хотя в те времена другие наркомы бывало менялись по нескольку раз в год. После переезда в Москву советского правительства в марте 1918-го наркомату иностранных дел передали особняк Тарасова на Спиридоновке и особняк на Малой Никитской, теперь это Дом-музей А.М. Горького. В апреле 1918-го наркомат перебрался в гостиницу «Метрополь», а в конце 1921-го расположился в 6-этажном доме бывшего страхового общества «Россия» на пересечении Кузнецкого моста и Лубянки – это место назвали площадью Воровского. Здесь дипломаты оставались до 1952-го года, когда Министерству иностранных дел передали высотную новостройку на Смоленской площади, где оно находится поныне. Чичерин сам занимался отношениями с Германией, считая эту страну не только ближайшим партнёром России, но и важнейшим государством Европы. Немецкий посол граф Брокдорф-Ранцау, уже бывший министр иностранных дел, вручил верительные грамоты в Москве 6 ноября 1922. Он был сторонником тесного сотрудничества России и Германии, которые должны были вместе противостоять победителям в Первой мировой. Георгий Чичерин руководствовался старым принципов поддержания баланса сил, стараясь не допустить чье-то усиления в Европе. Чичерин выражался так: «Поддержать слабейшего». Отсюда близкие отношения с Германией. Сталин тоже смертельно боялся коалиций, которые могли быть направлены против Советского Союза. Христиан Георгиевич Роковский, который служил полпредом и в Англии, и во Франции, выступая на пленуме ЦК, говорил: «Наша иностранная политика не определяется установленной заранее начертанной программой, учитывающей не только, что есть сегодня, но и завтра быть может. Она определяется эмпирически изо дня в день под влиянием тех или иных событий. И наркомат иностранных дел, и полпреды не имеют плана». А советско-германские отношения тогда развивались по восходящей. 24 апреля 1926 в Берлине советский посол Николай Николаевич Крестинский и немецкий министр иностранных дел Густав Штреземан подписали договор о ненападении и нейтралитете. Обе страны согласились оставаться нейтральными, если на другую нападут, и договорились не участвовать в союзах, направленных против другой страны. Таким образом, Германия и Россия отказывались от участия в системах коллективной безопасности. В основе союза с Германией лежала нелюбовь к либеральным западным демократиям Англии и Франции и общая враждебность к Польше. В конце 20-х годов политбюро записало в своём решении: «Военная опасность угрожает главным образом со стороны Польши». ТАЙНЫ ВОЕННОГО СОТРУДНИЧЕСТВА Леонид Млечин: Рапалло открыла и возможность тайного военного сотрудничества с Германией. Занимался этим Леонид Борисович Красин – остроумный и талантливы человек. Он пользовался немалым уважением в Москве, потому что в своё время сыграл важнейшую роль в финансировании партии большевиков. Это он, в частности, убедил миллионера Савву Морозова и мебельного фабриканта Николая Шмита передать большевикам огромные по тем временам средства. Борьба за эти деньги оказалась долгой и аморальной, с использованием фиктивных браков, он увенчалась успехом. Красин е занимался и нелегальной закупкой оружия для большевистских боевых отрядов. Царская полиция его арестовала. Он сидел в Таганской тюрьме, выучил немецкий язык и прочитал в подлиннике всего Шиллер и Гёте. Красин был один из немногих большевиков, которые понимали, что такое современная экономика и торговля, поэтому Ленин привлёк Красина к государственной работе, в 1918-м году сделал наркомом внешней торговли. Красин считал, что восстановление экономики страны возможно только путём получения значительного внешнего займа. В январе 1922-го он добился получения краткосрочного займа в 200 миллионов золотых марок от немецкого банка на закупку машин и локомотивов в Германии. На XII съезде партии в апреле 1923-го Красин внушал товарищам: «Главная цель нашей внешней политики есть получение кредитов, которые нам нужны для восстановления крестьянского хозяйства, для транспорта, для промышленности и для стабилизации нашего рубля». Одновременно Красин поставил вопрос о развитии экспортных отраслей (целлюлозная и бумажная промышленность, производство марганца, добыча нефти, производство спичек, маслоделие, льноводство, зерно) для получения валюты, необходимой для того, чтобы расплатиться по долгам. Красин также полагал, что наложенные на разгромленную Германию ограничения заставят немецкую армию искать обходных путей для развития военной техники, и что немцы хорошо заплатят России, если она поможет рейхсверу и позволит создавать новые образы боевой техники на своей территории. С немецкой стороны инициатором военного сотрудничества стал командующий рейхсвером генерал Ханс фон Сект. В германском военном министерстве была создана специальная группа, которая занималась Россией. В 1922-м году было подписано соглашение с авиастроительной компанией «Юнкерс» о выпуске на заводе в Филях самолётов и авиамоторов. С помощью немецких фирм в России производились самолёты, танковые моторы, стрелковое оружие, артиллерийские снаряды, боевые отравляющие вещества, на которые в те годы военные возлагали особые надежды. Под Самарой построили завод по производству химического оружия. Это место называлось Иващенково, потом его переименовали в Троцк, а в 1929-м – в Чапаевск. В конце 1920-х появилась другая форма советско-германского военного сотрудничества – на территории России офицеры рейхсвера овладевали новой техникой. Летом 1929-го рядом с Казанью открылись секретные танковые курсы для советских и немецких танкистов. Немцы прислали 12 танков и организовали учёбу. Работу курсов инспектировал фанатик бронетанковых войск генерал Ханс Гудериан. Сотрудничество с немцами было тогда выгодным для Красной армии. В 1929-м году политбюро твердило военно-политическую доктрину, исходили из того, что все государства на западных границах – потенциальные враги, нужно иметь с ними паритет в вооружённых силах, а в артиллерии, авиации, танках нужно иметь преимущество. Летом 1925-го немецких военных наблюдателей впервые пригласили на манёвры Красной армии. Эта практика прижилась. В 1925-м и в 1932-м на манёврах рейхсвера побывал будущий маршал Михаил Николаевич Тухачевский – большой сторонник сближения с Германией. Контакты с немецкими офицерами, санкционированные тогда политбюро, впоследствии ему дорого обойдутся.