Леонид Млечин: Генеральный секретарь, постарев и заболев, лишился бы власти, если бы не успел очистить политический небосклон от вероятных соперников и недоброжелателей. Леонид Ильич Брежнев надежно обезопасил себя. Загодя убрал всех, кто мог составить ему конкуренцию. Сохранившие место в политбюро сами были очень престарелыми людьми и хотели, чтобы Леонид Ильич оставался как можно дольше. В руководстве партией не осталось никого, кто был бы заинтересован в обновлении и развитии страны. Но куда же делись молодые вожди, целая когорта комсомольских секретарей, которые, казалось, в шаге от власти? А БЫЛ ЛИ КОМСОМОЛЬСКИЙ ЗАГОВОР? Леонид Млечин: Александра Николаевича Шелепина, одного из руководителей партии и правительства, в пору его расцвета и стремительной карьеры за глаза называли «Железным Шуриком» с намеком на «Железного Феликса». Николай Месяцев: Какой это «Железный Шурик», это не «Железный Шурик», «железный» должен всё зажать, подмять под себя – это был бы «железный». Он был демократичный оп своему духу, по натуре. Владимир Семичастный: Еще Солженицын в свое время бухнул о Шелепине, как о «Железном Шурике» – чепуха, конечно, но это, знаете, перенесли от «Железного Феликса» на «Железного Шурика» и приписывают ему, что он жестокий, но он никакой не жестокий, я с ним всю жизнь проработал рядом, я всё время за ним шел, он – человек организованный, он – человек высокой дисциплины, он – человек высокой ответственности – это, да, я тут ничего не могу сказать, терпеть расхлябанность и недисциплинированность и безответственность он не мог. Леонид Млечин: Он обладал счастливым даром сплачивать вокруг себя людей, некоторые из них оставались его искренними поклонниками всю жизнь. Николай Месяцев: Он любил шутки, любил розыгрыши, вообще, был милый и симпатичный парень, человек. Его доброта к людям и вместе с тем высокая требовательность имела еще одну грань – он не был мстительным, Шелепин не позволял себе мстить людям, даже с которыми он расходился. Леонид Млечин: Александр Николаевич Шелепин вошел в историю как человек, организовавший осенью 64-го года свержение Хрущева. Когда Никиту Сергеевича сняли со всех постов и отправили на пенсию, многие именно Шелепина считали самым реальным кандидатом на пост руководителя партии и государства. Влиятельные и весьма близкие к высшей власти люди уверенно говорили, что Брежнев фигура слабая и временная, и скоро его сменит Шелепин. Его имя гремело: и в нашей стране, и за рубежом многие были уверены, что он вот-вот станет главой государства. Он приехал в Москву худеньким школьником поступать в институт и сделал фантастическую карьеру. Николай Месяцев: Он сменил Михайлова на посту первого секретаря Центрального комитета комсомола. Конечно, при Михайлове была определенная бюрократизация, преувеличение значимости палатного аппарата – это, конечно, зажимало демократию, снижало уровень демократичности и самодеятельных начал у молодежных организаций, молодежная организация не может жить без самодеятельных начал, без своих собственных инициатив, должен быть какой-то простор у молодежи, самовыражение, а если это будет всё зажато… Что делает Шелепин? Он идет по пути сокращения палатного аппарата комсомола, оставляет в райкомах, в горкомах комсомола одного освобожденного секретаря и заведующего учётом, все остальные – на общественных началах. Голос за кадром: Александр Шелепин был совсем другим человеком, чем Леонид Брежнев, и по характеру, и по взглядам, и по образу жизни. Если бы Шелепин возглавил страну, застоя, скорее всего, не было бы, возможно, не было бы и перестройки, а следовательно, и Советский Союз бы не распался, вся история нашей страны пошла бы другим путем. Шелепин выиграл множество схваток, но одну всё-таки проиграл – Брежнев и его окружение постепенно оттеснили его от власти, его изъяли из большой политики, исчезли его фотографии, перестали упоминать его имя. Владимир Семичастный: Это мифы насчет того, что «Железный Шурик», что это несостоявшийся генсек и всё прочее. Вы знаете, сейчас я размышлял, сидел, слушал всех и думал о том, что, а может ему надо было быть более «железным»? Мы выросли с ним из комсомольских штанов и вот попали в когорту людей, я Вам скажу, «троглодитов»: Микоян, Ворошилов, Подгорный, Брежнев, Хрущев и прочие, и вдруг мы претендуем на то, чтобы власть эту взять – это же нонсенс. Нас ведь даже обвинял Брежнев в том, как-то он в одной из бесед заявил, что мы создали теневой кабинет – чепуха. Голос за кадром: Мог ли Шелепин стать первый человеком в стране? В комсомольские годы он вырастил цело поколение руководителей областного и регионального уровней они стали секретарями обкомов партии, заместителями министров. В каждой области «Комсомолята» – выходцы из комсомола, уважительно относившееся к Шелепину, и в Москве везде друзья Александра Николаевича. Николай Месяцев: У Шелепина власть, у Шелепина единомышленники появились: один в КГБ, другой на радио и телевидении, третий в агентстве печати «Новости», четвертый в московском горкоме партии, пятый в ленинградском обкоме партии, шестой в челябинском обкоме партии, седьмой в Армении, в Узбекистане и так далее. Конечно, в обществе выкрикивалось: «Тут Шелепин должен занять первое место!». Я внутри себя тоже полагал это. Голос за кадром: Брежнева недооценили, почему он взял верх в этой борьбе? У Брежнева завидная биография: работал на заводе, воевал, прошел целину, первый секретарь обкома на Украине, первый секретарь в Молдавии, в Казахстане. Он наладил хорошие отношения с военными и промышленниками. А у Шелепина в послужном списке – комсомол, КГБ и Комитет партийно-государственного контроля. Не те должности, которые прибавляют друзей. Партийного контроля боялись больше, чем КГБ. Владимир Семичастный: Он имел право карать, наказывать и по партийной линии, и по советской, а что такое госпартконтроль – это же значит все вопросы, связанные с нарушением финансовой дисциплины, с бесхозяйственностью, с воровством, с расточительством, а этих бед у нас море слава богу, то есть партийный контроль был страшнее, чем любой другой орган, в смысле наказаний и строгости пострашнее даже, чем КГБ к тому времени был. Николай Месяцев: Он везде, где можно, настаивал на продолжении курса XX съезда партии, то есть он имел честь и право заявить, что при его работе политических заключенных нет в тюрьмах – это прямое воплощение решения XX съезда о начале пересмотра дел по реабилитации. Он хотел, как политик, чтобы наша страна, преодолевая различного рода бюрократизм, демократизировалась. Голос за кадром: Шелепин строгий, по долгу службы суровый, а Брежнев улыбающийся, симпатичный, Шелепин с его характером и решительностью внушал страх высшим чиновникам, вцепившимся в свои кресла, их куда больше устраивал Леонид Ильич с его основополагающим принципом «живи и давай жить другим». Николай Месяцев: Для меня Брежнев как бы скалывается на две части в своей жизни: молодой Брежнев – красивый, уважительно относящийся к людям, добрый, умный парень, хороший человек, не даром говорили: «Женщины от любви «трещали от него по всем швам», но и мужиком был. И Брежнев, тот, который пришел к власти и почувствовал, что такое власть, ведь слаще власти ничего нет, и Брежнев, почувствовав сладость этой власти, он с помощью своего окружения, там были крупные мастера закулисной игры, которые организовывали всю эту кадровую кухню, вытаскивая постепенно из-под Шелепина властные структуры. Голос за кадром: Шелепин раздражал товарищей по партийному руководству разговорами о том, что члены политбюро отрывались от масс, крайне щепетильный, он не позволял себе никаких поблажек. Ему сделали ремонт в квартире – он заплатил по счету. Члены политбюро обиделись: что же и им теперь за всё платить? Николай Месяцев: К моменту, когда Шелепин возрос, как настоящая крупная политическая фигура в областях и краях и республиках в своей массе в партийных и государственных органах, были выходцы из комсомола, воспитанники комсомола, которые с глубоким уважением и почтением относились к Александру Николаевичу Шелепину. Голос за кадром: Вокруг Александра Николаевича собрались деятельные, динамичные, преданные ему люди, молодая часть государственного и партийного аппарата вся ему симпатизировала, «птенцы гнезда Шелепина», выходцы из комсомола, реально занимали важнейшие должности в стране. Николай Месяцев: Конечно, внутренний мандраж был в ногах и в голове. Семичастный на КГБ, Вадим Тикунов – МВД, Борис Бурков – агентство печати «Новости», Месяцев – радиокомитет и телевидение, Григорьев – первый московский, Толстиков… и так далее и далее, конечно, еще бы не потерять эту сладость во рту. Леонид Ильич Брежнев со своим сподвижником Михаилом Андреевичем Сусловым, они их уговорили. КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ Голос за кадром: Бывший член политбюро Вадим Медведев вспоминал, как перебравшись из Ленинграда в столицу, обнаружил, что в центральных органах власти, в правительстве и в аппарате ЦК поразительно мало москвичей. Тон задавали напористые провинциалы из разных кланов. Это результат продуманной кадровой политики: Брежнев не любил столичных жителей, потому что среди них оказалось много сторонников Шелепина. Николай Месяцев: Конечно, Брежнев и его окружение видели, что за плечами Шелепина идет целая когорта крупных партийных и государственных работников, хотя между этой когортой не было никакой организационной политики, это было просто единомыслие, направленное на то, чтобы страна и дальше развивалась по социалистическому пути в котором необходимы серьезные реформы. Владимир Семичастный: Он был критически настроен по отношению к тому, что было тогда в стране и в смысле частной собственности, мы с ним не один раз обсуждали, что ремонт часов, обуви и мелкая продажа – это не подлежит объединению сверху, руководство со стороны госплана и так далее, всё это должна быть частная собственность и о том, что надо выдвигать не одного, а хотя бы двух кандидатов, потому выбор есть выбор и Верховный совет избирать надо из кого-то, а не просто одно назначенного кандидата избирать и называть это избирательной кампанией и многие другие вопросы у нас появлялись тогда, поэтому были бы не просто реформы, а если реформы, то приносящие пользу народу. Голос за кадром: На ключевые должности Брежнев расставлял тех, кого знал много лет и кому доверял, не забывал старых знакомых, помогал им, вообще, обладал завидным даром поддерживать добрые отношения с нужными людьми, и они ему преданно служили. Он стал вводить в руководство новые фигуры в противовес комсомольцам Шелепина. Леонид Ильич был внешне доброжелателен, но с особой брежневской хитростью разогнал комсомольскую команду, сменил министра внутренних дел, потому что Вадим Тикунов прежде был заместителем Шелепина в КГБ. Брежнев поставил во главе МВД своего давнего знакомого Николая Щёлокова. Владимир Семичастный: Он решил Щёлокова на министра МВД Союза, мы с Шелепиным категорически возразили, Шелепин сам по себе, я сам по себе, но он понял о том, что это наша общая точка зрения, потому что Щёлокова я знал еще по Украине, когда я работал на Украине секретарем ЦК комсомола, Щёлоков был там завотделом легкой и местной промышленности ЦК партии, его там сняли в работы за неприличные дела, мы возразили: «Тикунов – министр готовый, он юрист он был зампредом КГБ, был замзавотдела ЦК партии административных органов, сам юрист, бывший секретарь Владимирского обкома партии, по всем данным, только-только наградили его орденом, причем, по-моему, орденом Ленина, кандидат в члены ЦК – что еще надо? Ну, он немножко испугался и даже проект решения, который был пущен на голосование отозвал из проектбюро с голосования, а потом Подгорный вмешался, говорит: «Что ты мальчишек слушаешься? Вызови на политбюро Щёлокова, и мы утвердим». Они так и сделали и утвердили в пику нам и всё – вот так он кадры расставлял и пытался всё, понимаете, прибрать подчинить, оттеснить нас. Голос за кадром: Позиции Шелепина сильно ослабли, когда его друг и соратник Владимир Семичастный в мае 1967 года потерял пост председателя КГБ. Политическая карьера Семичастного закончилась, когда ему было всего 43 года. Другие в этом возрасте еще стоят у подножия Олимпа и зачарованно смотрят вверх. Он не верил, что все кончено и назад возврата нет, но его услали в Киев первым заместителем председателя Совета министров Украины и путь в Москву ему был закрыт. Владимир Семичастный: 14 лет я там просидел, на Украине, я никуда не выезжал, не только за границу, а даже в области Союза ни в одну республику официально, как представитель Украины, по своим областям я ездил, я депутат Украины и второе: 3 съезда партии Украины было – ни одного раза я не избирался членом ЦК компартии Украины. Все министры, которые мне подведомственные, входили в состав ЦК, то ли члены ЦК, то ли кандидаты, не говоря уже о зампредах, 8 из 9 зампредов – члены ЦК, а я не кандидат, не член ЦК, так что это месть была такая, понимаете, в общем-то, и месть и предупреждение: ты помни, что ты такой сякой. Голос за кадром: Перестал был гендиректором ТАСС Дмитрий Горюнов бывший главный редактор «Комсомольской правды». Горюнов встречался с компанией бывших комсомольских работников. Доброхоты советовали встречаться пореже. Горюнов не прислушался и поехал послом в Кению. Агентством печати «Новости» руководил еще один бывший член бюро ЦК ВЛКСМ и главный редактор «Комсомольской правды» военных лет Борис Бурков. Он тоже считался близким к Шелепину человеком, поэтому его убрали из АПН. Николай Месяцев: Я был в командировке, прилетаю сюда, в Москву, встречают меня члены комитета, один из них говорит: «Николай Николаевич, подписано решение о Вашем освобождении». Брежнев и его сподвижники по политбюро оказались хитрее в политике, чем Шелепин и молодая поросль. Владимир Семичастный: Шелепину поручали легкую, пищевую промышленность, финансовый отдел и всё прочее, и вот он там покрутился, поработал, а потом раз и в ВЦСПС – тоже непросто укрепить, как объясняли профсоюзы, нет, это отшить от политбюро, отшить от секретариата ЦК, устранить от решения повседневных, текущих вопросов партии, и кадровых и прочих. Председатель ВЦСПС, хоть он и остается членом политбюро, но уже, как говорят, на расстоянии или где-то – так и произошло. Голос за кадром: Брежнев перевел Шелепина из ЦК партии в профсоюзы, но и в профсоюзах Шелепин чувствовал, что мешает Леониду Ильичу. Владимир Семичастный: В ВЦСПС у них вообще не ладились отношения с Брежневым, потому что всё, что он вносил, предложения от ВЦСПС, это или мариновалось или отклонялось. Николай Месяцев: Шелепина сдвигают на второстепенные роли, а нас, человек 30-40, отправляют, в основном, на дипломатическую работу в страны, которые находятся на экваторе: одного – в Нигерию, третьего – в Чад, меня – в Австралию, а что такое Австралия в 70-х годах? Отношения так формально зиждутся дипломатические: ни австралийцам до нас никакого дела нет, ни нам до австралийцев никакого дела нет. Вот и всё, то есть всю эту группу, большую группу, в общем, опытных, способных людей отправили на дипломатическую работу и после кончины Брежнева настоящего резерва в партии, настоящего резерва людей, преданных Родине, народу и социализму, по существу, не осталось. Голос за кадром: В мае 1975 года Шелепину подыскали унизительно маленькую должность заместителя председателя Государственного комитета Совета министров СССР по профессионально-техническому образованию, который ведал в основном производственно-техническими училищами для молодежи. Николай Месяцев: В чем трагедия этого явления, что убрали всю молодую послевоенную поросль? Ведь дело коснулось не только первых лиц, а снимали и ниже людей, по положению ниже, по существу, Брежнев и его сподвижники перешагнули через целое поколение – вот в чем состоит трагедия вещей, понимаете, через целое поколение зрелых, опытных, сознательных, умных. Конечно, Александр Николаевич, уже будучи на пенсии, а пенсию он получал маленькую, потому что в свое время он отказался от того, чтобы ему присваивали звание генерал-полковника КГБ. Ходили мы на Патриарших прудах нередко, он, чаще Семичастный, другие бывшие министры и обсуждали, что делается в стране и из наших глаз падали крупные-крупные слезы. РУМЯНЫЙ КОМСОМОЛЬСКИЙ ВОЖДЬ Голос за кадром: Владимира Семичастного в кресле первого секретаря ЦК ВЛКСМ сменил Сергей Павлов. Он 9 лет руководил комсомолом, привык ощущать себя хозяином, подчиненные жаловались на его резкость, организационные таланты и деловая хватка уживались в нем с барством и высокомерием. Считалось, что Сергей Павлов был склонен к политическим играм и стал жертвой стойкой нелюбви брежневской команды к выходцам из комсомола. Говорили, будто Брежнев, увидев его на каком-то мероприятии, предупредил: «Будешь заговоры плести – в порошок сотру». И политическая карьера еще одного комсомольского вождя завершилась. Однако, Павлов утратил высокий пост по куда более приземленным мотивам. Когда Евгений Евтушенко в 1965 году в Колонном зале Дома союзов прочитал эти строчки, которые станут знаменитыми, все поняли, что он имеет в виду первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павлова: «Когда румяный комсомольский вождь на нас, поэтов, кулаком грохочет и хочет наши души мять, как воск, и вылепить свое подобье хочет, его слова, Есенин, не страшны, но тяжко быть от этого веселым и мне не хочется, поверь, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом». Живой и динамичный, Павлов нравился и руководителям страны, и космонавтам, с которыми дружил, и деятелям культуры, которых награждал премией Ленинского комсомола. «Он был азартным, заводным и любил верховодить, – вспоминал тогдашний второй секретарь ЦК комсомола Борис Пастухов. – Совершенно не мог уступать кому-либо на волейбольной площадке и в бильярдной, да и в жизни вообще». Его помощник вспоминал, что неприятности первого секретаря начались с ревизии комсомольской гостиницы «Юность» дома приемов ЦК «Переделкино», дома отдыха ЦК «Аюдаг» в Крыму. Иностранные делегации принимались с помпой, но комсомольские чиновники и себя не забывали, любили и умели отдыхать за казенный счет, как правило, на даче Цекамола в Переделкино. Набор загородных удовольствий, включавший баню и шашлыки, известен. Сергея Павлова вызвали на секретариат ЦК КПСС. Борис Пастухов вспоминал, в каких выражениях партийные кураторы отзывались о Павлове: «Пьяница, развратник, развалил работу…». Объявили выговор. Сергея Павлова перевели председателем Центрального совета Союза спортивных обществ и организаций СССР. Чтобы смягчить удар, Центральный совет союза спортивных обществ и организаций в 1968 году преобразовали в Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров, формально – почти министерская должность, а на самом деле – опала. Николай Месяцев: Когда нас всех разогнали и когда Шулепина отправили на пенсию, этот опрос мне неоднократен задавали: «Да, не может быть, слушайте, чтобы у вас не было какой-то организационной спайки, организационных связей». Поверьте, этого не было, мы знали друг друга, как друзья, как товарищи, было единомыслие. Потом я думал задним умом в ответ на эти вопросы такого свойства: «А может быть надо было создать фракцию в партии, и мы устроим дискуссию, кто прав, кто виноват?». Но это я думал задним умом, а может быть это было бы полезно для страны и для партии.