Леонид Млечин: Столетие назад, 3 апреля 1922 года, сразу после XI съезда на пленуме Центрального комитета партии большевиков избрали нового секретаря ЦК – Сталина. Чтобы сделать ему приятное, Сталина назвали генеральным секретарём. Никто в ту пору не мог предположить, что очень скоро он станет главой государства. Ленин исходил из того, что секретариат ЦК – технический орган, собственных решений секретариат не принимал, и делали секретарями ЦК не очень амбициозных исполнителей. Но насчёт Сталина Владимир Ильич ошибся. Почему Сталин занял эту должность? Скучал без большого дела. Ему подчинялись 2 наркомата – по делам национальностей и рабоче-крестьянская инспекция. А другие члены политбюро занимали куда более важные посты: Лев Троцкий был военным министром, Лев Каменев заменял Ленина в правительстве, Григорий Зиновьев руководил Ленинградом, Северо-Западным краем и вдобавок – всем Коминтерном. БОЛЬШАЯ ТРОЙКА. СВЕРДЛОВ, СТАЛИН, ТРОЦКИЙ Леонид Млечин: Елена Дмитриевна Стасова, которая в юные годы присоединилась к большевикам, вспоминала, что в 17-м году в дни Октябрьского переворота весь аппарат ЦК партии размещался в Петрограде на Форштадтской улице, дом 19, в задних комнатах большой квартиры. Секретарь ЦК в ту пору был один – Яков Михайлович Свердлов. Аппарат ЦК был крошечный, человек 6, и все работали над информационными бюллетенями, которые большевики рассылали по стране во все партийные организации. Отец Елены Стасовой, адвокат, был человеком широких убеждений, либералом. Знакомые сочувствовали: «Такой хороший человек, а дочка – большевичка». Он сам однажды не выдержал и написал ей: «Ты нас с мамой не любишь и не жалеешь». В годы Большого террора её не тонули, хотя Сталин однажды сказал руководителю исполкома Коминтерна Георгию Димитрову: «А Стасова-то оказалась мерзавкой!». Она пережила Сталина и получила золотую звезду Героя Социалистического Труда. При Ленине власть принадлежала правительству, которое он возглавлял, – Совету народных комиссаров. Все организационные дела партии он доверил Свердлову. Ни в одной другой партии пост оргсекретаря не имел такого значения, как у большевиков. Другие партии напоминали дискуссионные клубы, большевики же подчинялись строгой дисциплине и следовали за своим вождём, поэтому в хаосе 1917 года они оказались реальной силой и в октябре совершили военный переворот. Большую роль в превращении партии большевиков в боевой отряд сыграл Яков Свердлов. В 17-м ему было 32 года. Очень сильный голос, бас, волевой, решительный и, большая редкость среди революционеров, умелый организатор. Такие люди были на вес золота. О Свердлове глава профсоюзов Михаил Павлович Томский на X партконференции в сентябре 1920 года почтительно заметил: «Он смело мог сказать, что ЦК – это я». Когда в Ленина стреляли в августе 1918 года, думали, что ранение смертельное. «Пришёл Свердлов, очень решительный», – вспоминала Надежда Константиновна Крупская. Все бросились к нему растерянно: «И что делать?». Он спокойно ответил: «Порядок, у нас с Ильичом всё сговорено». Свердлов руководил тогда заседаниями и ЦК, и правительства. Каждый день он приходил в кабинет Ленина и проводил совещание. Никто кроме Якова Михайловича ни тогда, ни после не смел занимать ленинское кресло. Свердлов был очень влиятелен. Он пытался помирить Троцкого и Сталина, чьё противостояние беспокоило Ленина, и оба к нему были крайне почтительны. Свердлова командировали в Харьков навести порядок среди украинских большевиков, там царил раздрай. Но поездка в Харьков оказалась для него роковой: он заразился какой-то инфекцией и скоропостижно умер в марте 1919-го, судя по всему, от испанки, то есть от гриппа. Если бы Яков Михайлович не умер, то, скорее всего, стал бы наследником Ленина. Он бы точно не пустил к власти Сталина, с которым в царские времена отбывал вместе ссылку и которого невысоко ценил. Но Свердлов умер очень рано, до начала внутриполитической борьбы, которая уничтожила почти всю большевистскую верхушку. ОРГАНИЗАТОРЫ В ЦЕНЕ Леонид Млечин: 16 марта 1919 года Свердлов умер. 18 марта в Москве собрался VIII съезд партии. 25 марта пленум ЦК утвердил ответственным секретарём ЦК помощницу Свердлова Елену Стасову, а через полгода 29 ноября избрали секретарём ЦК ещё и Николая Николаевича Крестинского. Выпускник юридического факультета Петербургского университета, он в 17-м году возглавил Екатеринбургский губком партии. Его избрали членом ЦК, а после революции сделали наркомом финансов. Умелый организатор, он после смерти Свердлова фактически ведал всеми партийными делами. Большевики отчаянно нуждались в кадрах. Революционеры, взявшие власть в октябре 1917-го, представляли собой группу, не имевшую опыта созидательной работы, они привыкли только разрушать и ломать, почти никто из них никогда не трудился, они не ходили утром на работу. Так что умелые организаторы были в цене. А на IX съезде Ленин заявил, что внутрипартийная демократия, дискуссии, выборность руководителей должны остаться в прошлом: «Говорят, что коллегиальная школа управления. Нельзя же всё время сидеть в приготовительном классе школы (в зале аплодисменты). Мы теперь взрослые, все эти крики о назначенцах, весь этот старый вредный хлам, который находит место в разных резолюциях, в разговорах, должен быть выметен! Некоторые меньшевики и эсеры требуют замены единоличности коллегиальностью. Извините, товарищи, этот номер не пройдет! От этого мы отучились». Но в партии ещё существовали дискуссии, несогласные не молчали. Константин Константинович Юренёв – член Реввоенсовета Восточного фронта и недавний председатель Всероссийского бюро военных комиссаров – говорил на съезде: «Один из методов управления ЦК нашей партии – это система ссылок, высылок под разными видами: один едет в Христианию, другую шлют на Урал, третьего – в Сибирь. ЦК, говорят, «играет человеком», но пусть играет хорошо, но ЦК не умеет хорошо играть, он поступает так, как ему заблагорассудится. Мы читали, что товарищ Шляпников тепло принят норвежскими рабочими, но для нас не секрет, почему он гуляет в Норвегии, а не у нас на съезде». Партработников постоянно перемещали из одного города в другой, и создавалось ощущение, что таким образом убирают подальше строптивых и излишне самостоятельных. Член ЦК партии Александра Коллонтай тоже говорила о том, что «инакомыслящих членов партии отсылают куда подальше». Ей ответил секретарь ЦК Николай Крестинский: «Я считаю своим долгом указать на то, что нет репрессий. Я утверждаю, что и прежде в практике ЦК этих репрессий почти не было, и указания Коллонтай на то, что были репрессии, являются голословным заявлением». Никому неведома его судьба, пройдёт не так много лет и бывший секретарь ЦК Крестинский пройдёт через все круги ада. В марте 1938 года его посадят на скамью подсудимых вместе с другими недавними руководителями партии и правительства, которых обвинили в шпионаже, вредительстве, диверсиях, терроре. Крестинского, когда-то умерявшего Александру Коллонтай, что репрессий нет, расстреляют. С апреля 1920 года партийным аппаратом коллегиально управляли трое секретарей ЦК, избранных IX съездом партии: Николай Николаевич Крестинский, занимавшийся экономическими вопросами Евгений Алексеевич Преображенский и Леонид Петрович Серебряков – недавний начальник политуправления Реввоенсовета республики. Получилось, что все трое были поклонниками Троцкого. Через год после X съезда, в марте 1921 года секретариат ЦК обновили. Новая тройка: московский партработник Василий Михайлович Михайлов, набиравший силу Вячеслав Михайлович Молотов и недавний секретарь Пермского губкома Емельян Михайлович Ярославский. Молотов был секретарём губкома в Донбассе. В 1920-м его избрали секретарём ЦК Украинской компартии, а в 1921-м, когда он приехал в Москву на X съезд, его избрали кандидатом в члены политбюро, членом оргбюро и одним из трёх секретарей ЦК. Ленину нравились его исполнительность, старательность и кабинетная работоспособность. ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК Леонид Млечин: В те годы в советских учреждениях висели два портрета: Ленина и главы военного ведомства Троцкого. Из Гражданской войны Лев Троцкий вышел в ореоле победителя: он создал армию, он разгромил контрреволюцию и обеспечил безопасность страны. Всю войну он провёл на фронтах, его поезд стремительно перемещался по стране – Троцкий отправлялся туда, где революции грозила опасность. Никто не мог отказать ему в смелости и решительности. Личные отношения Ленина и Троцкого складывались непросто. Троцкий был очень близок к Ленину в первые годы их участия в социал-демократическом движении, когда Льва Давидовича именовали «ленинской дубинкой». Потом Троцкий примкнул к меньшевикам, и их пути разошлись – до 1917 года. В эмиграции они жестоко ссорились, в те годы это было привычным стилем в среде социал-демократов. А в 1917 году Троцкий присоединился к большевикам, считая, что прежние разногласия не имеют значения. Он полностью поддержал Ленина, и дальше они шли вместе. На заседании Петроградского комитета партии сразу после революции Ленин сказал, что отныне нет лучшего большевика, чем Троцкий. Эту речь до перестройки не публиковали – именно из-за слов. Об отношении Ленина к Троцкому лучше всего говорят слова самого Владимира Ильича, записанные Максимом Горьким: «А вот указали бы на другого человека, который способен организовать почти образцовую армию да ещё завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть... Да-да, я знаю, там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком». В роли создателя армии Лев Давидович оказался на месте – тут-то и пригодились его бешеная энергия, природные способности к организаторской деятельности, интеллект, мужество, решительность и жестокость. Всю Гражданскую войну Троцкий железной рукой держал армию. А после войны он остался не у дел. Создаётся ощущение, будто ему стало скучно. Напряжение борьбы спало, и его охватила какая-то вялость. Обычная повседневная работа или аппаратное интриганство – это не для него. Ленин предлагал Льву Давидовичу пост своего заместителя в правительстве. Троцкий вновь отказался. Ему не хотелось быть заместителем. На посту председателя Реввоенсовета он привык к полной самостоятельности. Но война кончилась, и другой такой должности не было. «О Троцком принято говорить, что он честолюбив, – писал нарком просвещения Анатолий Луначарский. – Это, конечно, совершенный вздор. Я помню фразу, сказанную Троцким по поводу принятия эсером Черновым министерского портфеля: – Какое низменное честолюбие – за портфель, принятый в неудачное время, покинуть свою историческую позицию! В этом весь Троцкий. Он овершенно не дорожит никакими титулами и никакой внешней властностью. Ему бесконечно дорога, и в этом он честолюбив, его историческая роль». Почему Троцкий вёл себя так вяло и безынициативно в те годы? Он был яркой фигурой, но ему не хватало того, что в избытке было у Ленина, а потом и у Сталина, – жажды власти. Председатель Реввоенсовета по-настоящему не стремился к первой роли. Он наивно полагал, что ему достаточно и того, что у него уже есть. Ему нравилась его роль мудреца, который с недосягаемой для остальных вершины взирает на происходящее. Он не понимал, что борьбу за власть ведут до последнего смертного часа, и не только в годы революции и войны, иначе потеряешь всё. «Вот Ленину, – считал известный историк, член-корреспондент Ахмед Искендеров, – была свойственная почти гипертрофированная жажда власти. Троцкий же видел своё призвание в самом революционном процессе. Он не был охвачен неутихающей страстью к власти, поэтому и проиграл». Осенью 1923 года Троцкий говорил на пленуме ЦК: «В такой ответственнейший в мировой истории момент тот, кто заподозрил бы меня в стремлении взять на свои плечи всю громадную ответственность, взять только на себя, единолично, тот счел бы меня трижды подлецом и трижды сумасшедшим. Но другие члены политбюро ему не верили. Троцкий был вторым человеком в стране, значит, решили они, после смерти Ленина будет претендовать на первую роль. Да и в завещании Владимир Ильич назвал его «самым способным человеком в партии». Троцкий вызывал страх и ненависть у товарищей оп политбюро. Они все сплотились против Троцкого. И Зиновьев, и Каменев, и другие подозревали, что, если Лев Давидович станет во главе партии и государства, он выбросит их из партийного руководства, поэтому сделали ставку на Сталина, ненавидевшего Троцкого. Лев Троцкий, отдавая должное талантам Ленина, мысленно ставил себя с вождём русской революции. Похоже, он заблуждался. Природа щедро его одарила, но к Владимиру Ильичу была более благосклонна. Трудно сказать, сумел бы Владимир Ильич без Троцкого взять власть в октябре 1917-го и удержать её в первые месяцы Гражданской войны, когда ещё не было Красной армии. Но управлять государством Ленин вполне мог бы и сам. А вот Лев Давидович, оставшись без Ленина, потерял и власть, а вслед за этим и жизнь. ГОСУДАРСТВО НЕ ОТМИРАЕТ Леонид Млечин: В стране тогда Сталина практически не знали, но в качестве государственного чиновника он оказался на месте. Видных большевиков было вообще немного и в основном государственная работа у них не получалась. А Сталин принимал одну должность за другой и справлялся, ему хватало для этого характера, воли и настойчивости. Ленин обещал, что после революции государство отомрёт, люди сами станут управлять своей жизнью. Происходило же обратное: государство как аппарат управления и принуждения росло как на дрожжах, а с ним разрастался и класс чиновников-бюрократов. Главным органом власти в советское время было политическое бюро, политбюро ЦК партии. В него входили всего несколько человек – высшие руководители страны. С 1919 года существовало и организационное бюро, оргбюро ЦК, занимавшееся главным образом подбором и расстановкой кадров, центральных и местных, и вообще всеми текущими партийными делами. Оргбюро ЦК установило порядок учёта, назначения и смещения руководящих работников. Так создавалась номенклатура должностей назначение, решение о назначении на которые принимал лично Сталин или его ближайшие помощники. В номенклатуру входили и высшие чекистские кадры, и командование Красной армии. Каждый из них персонально утверждался Секретариатом ЦК. До избрания Сталина генеральным секретарём головное партийное ведомство не было таким уж влиятельным, хотя аппарат ЦК быстро рос. К VIII съезду состоял из 30 сотрудников, к IX – из 150, к XI – из 600. Какие отделы были ключевыми в аппарате ЦК? Учётно-распределительный, кадровый. Он ведал мобилизацией коммунистов на войну и всяческие кампании, а также учётом ответственных работников. Организационно-инструкторский – он состоял из 4 подотделов: инструкторский – это обучение местных организаций методам работы; информационный; кодификационный (собирал, редактировал и выпускал циркулярные письма ЦК); и конфликтный — сюда передавались все жалобы; отдел агитации и пропаганды – он состоял из подотдела пропаганды (партийная учеба), агитационного (проведение различных кампаний), редакционно-издательского и подотдела распространения литературы. А ещё были: отдел информации, отдел по работе в деревне, издательский, отдел по работе среди женщин. Когда партийный аппарат возглавил Сталин, он с самого начала оценил значение секретариата и оргбюро ЦК, которые ведали кадрами, а «кадры решают всё». Секретариат руководил повседневной работой партийных комитетов, проверял исполнение решений и пленумов, решений политбюро. В практической жизни никакое сколько-нибудь важное назначение не производилось помимо секретариата. Ни одно ведомство ничего не могло предпринять, не получив предварительного согласия секретариата ЦК. Судьба и карьера любого чиновника в стране зависела от аппарата Центрального Комитета. Избрание местных партийных секретарей прекратилось, голосование стало формальностью, секретарей присылал из Москвы Сталин. Он завоёвывал сердца провинциальных партийных чиновников своей программой, против которой выступали Ленин и Троцкий, – поставить партию над государством, всю власть в стране передать партийному аппарату. Однажды Сталин, отдыхая в Мацесте, пошутил в узком кругу: «История делится на 3 периода — матриархат, патриархат и секретариат». В какой-то момент Ленин спохватился, увидев, что Сталин не только ведёт самостоятельную линию, а прямо действует против Владимира Ильича. Но его старые соратники Зиновьев и Каменев, плохо разбиравшиеся в людях, тогда уговаривали Ленина: «Сталин ещё молодой, мы всё уладим…». «Он имел дело с политическими детьми, – как выразился один историк, – с людьми, которые не понимали, что такое политика. И они считали Сталина посредственностью!». Иосиф Виссарионович был щедро наделён качествами, которыми природа обделила других советских руководителей, – решительностью и жестокостью. Только не все это сразу заметили. Сталин постоянно и упорно доказывал окружающим, что он знает больше всех, видит дальше всех и понимает то, что не в состоянии понять другие. Потрясал посетителей фантастическими познаниями в разных областях жизни. Казалось, что он всё это знает это давным-давно. Никто и не догадывался, что Сталин тщательно готовился к каждой встрече и каждому совещанию. Мы узнали об этом уже в наши дни. Один инженер рассказал, как накануне крупного совещания Сталин вызвал его к себе и очень долго расспрашивал обо всех достоинствах и недостатках важного изобретения. А на следующий день на всесоюзном совещании продемонстрировал свои невероятные технические познания. Он не хотел, чтобы видел в нём обычного человека. Для других он мог быть только вождём. Эту роль он играл талантливо и убедительно и никому не позволял заглядывать за кулисы. Он умел внушать благоговение и страх. По коридорам Кремля шёл размеренно, спокойно, причём смотрел не на того, кто с ним здоровался, а куда-то вдаль. Выражение лица было столь значительно, что люди думали: «Наверное, голова у него занята какими-то особыми мыслями, до которых нам, смертным, и не додуматься никогда…». Это был холодный расчёт умелого актёра и режиссёра в одном лице. Сталин не выходил из своей роли небожителя, не позволял себе расслабляться даже тогда, когда ему было по-настоящему плохо. ПРАВИТЕЛЬ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗАГАДОЧЕН Леонид Млечин: Сталин понимал, что правитель должен быть загадочен. Таинственная краткость и сдержанность, царственная величавость, неспешность движений, скупость жестов и недосказанность повышают авторитет власти. Поэтому он принимал ограниченный круг людей, почти не ездил по стране, редко выступал. Малограмотные партийные чиновники слушали его как оракула. Попав у Сталина в фавор, они на время получали частицу его безграничной власти. И понимали, что без него лишатся своих хлебных мест. Придут к власти другие люди и найдут себе более толковых и способных помощников. Поэтому партийные секретари и аппаратчики горой стояли за Сталина. Поразительным образом Сталин производил впечатление и на более просвещённые умы, чем те, что трудились в партийном аппарате. «Иосиф Виссарионович, – говорил о нём руководитель Союза советских писателей Александр Александрович Фадеев, – как известно, был большим артистом и по-разному мог разговаривать – и с подковыркой, а когда нужно, то и так мог человека увлечь, так приласкать, такой натурой показаться, что, кажется, ты ему должен всю душу доверить». В квартире поэта Демьяна Бедного, которая была чем-то вроде клуба для высших чиновников Фёдор Шаляпин впервые увидел Сталина: «Я не подозревал, конечно, что это будущий правитель России "обожаемый" своим окружением. Но и тогда я почувствовал, что этот человек в некотором смысле особенный. Он говорил мало, с довольно сильным кавказским акцентом. Но всё, что он говорил, звучало очень веско, может быть, потому, что это было коротко. Из его неясных для меня по смыслу, но энергичных по тону фраз я выносил впечатление, что этот человек шутить не будет. Если нужно, он так же мягко, как мягка его беззвучная поступь лезгина в мягких сапогах, и станцует, и взорвёт Храм Христа Спасителя, почту или телеграф – что угодно. В жесте, движениях, звуке, глазах – это в нём было. Не то что злодей – такой он родился». Некоторые историки и врачи пребывают в уверенности, что он был нездоров, страдал манией преследования и этим объясняется и массовый террор, и его подозрительность, и жестокость. Личный фонд Сталина, хранившийся в архиве политбюро, кто-то изрядно почистил полной истории болезни нет. Есть отдельные страницы, которые хранились в опечатанных конвертах. Найдены записи врачей о бесконечных простудах, ангинах с высокой температурой. Он дважды болел тифом. Вероятно, в ссылке заразился туберкулезом. Правое лёгкое сильно пострадало, он тяжело дышал и говорил тихим голосом. Возможно, поэтому избегал публичных выступлений. В 20-е годы Сталин страдал заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Левая рука плохо сгибалась и разгибалась. Грешили на то, что причиной была детская травма, возможно, перелом. Тогда это называли «сухорукостью». Он регулярно ездил в Сочи, принимал мацестинские ванны. Они снимали боль, но рука слабела. Левой рукой он ничего кроме трубки держать не мог. В 20-е годы у него развился ревматоидный артрит, пострадали суставы, началась атрофия мышц. Самым трудным временем было утро, когда возникало ощущение, что всё болит и хрустит. Болели и ноги из-за анатомических особенностей, возможно, поэтому Сталин не любил новой обуви, предпочитал разношенную. Но странности, проявлявшиеся в характере Сталина, не были симптомами какого психического заболевания, для этого не оснований. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что делает, практически все его поступки диктовались расчётом. Несмотря на кавказское происхождение, Сталин был бесконечно холодным человеком. И эта черта с годами в нём усилилась. Даже трудно сказать, любил ли он кого-нибудь. Думал он всегда об одном – о власти.