Леонид Млечин: В разгар холодной войны Германия превратилась в своего рода поле боя между Западом и Востоком. Каждая из сторон стремилась завоевать её на свою сторону. Европа раскололась. Линия раздела прошла через Германию, поделив её на Восточную и Западную, и через немецкую столицу – Берлин, который тоже был разделён. И когда вместо одной Германии выявилось две – Федеративная Республика Германия и Германская Демократическая Республика, началось соревнование: чья Германия лучше. Почти 10 лет советской дипломатией руководил Вячеслав Михайлович Молотов. В марте 49-го, убрав Молотова, Сталин сделал мористом иностранных дел его первого заместителя Андрея Януарьевича Вышинского. Он вошёл в историю как прокурор и организатор публичных процессов над мнимыми врагами народа. С его назначением изменился стиль дипломатии. ДВЕ ГЕРМАНИИ И ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗАНАВЕС Леонид Млечин: «Молотов, – вспоминал экономист Станислав Михайлович Меньшиков, – двигался по коридору не торопясь, твёрдым шагом. В отличие от него Вышинский буквально бежал по коридору, причём так быстро, что его охранник едва поспевал открыть перед ним дверь кабинета. Он производил суетливое, несколько несерьёзное впечатление, несмотря на высокий чин и чуть ли не маршальские погоны на мышиного цвета форме. Зато оратор он был отменный, не в пример Молотову, который говорил топорно и слегка заикался». Пока Молотов был министром, он держал в руках все рычаги управления дипломатией, своим заместителям он оставлял только мелкие текущие дела. Вышинского явно глодала обида, что ему не дают развернуться, заставляют заниматься рутиной. Он отыгрался, когда Молотова сняли: не посылал своему недавнему начальнику никаких бумаг, хотя тот формально оставался куратором Министерства иностранных дел от политбюро. Андрей Януарьевич Вышинский, наверно, даже не отдавал себе отчёта в том, что решительно всем в жизни он был обязан одному единственному своему бескорыстному поступку. А дело было так: в 1908 году Андрей Януарьевич Вышинский – молодой меньшевик – сидел в бакинской тюрьме в одной камере с такого мрачноватого вида большевиком, которого однокамерники называли Коба, в документах он значился как Джугашвили, а в партийной печати подписывался как Сталин. А Вышинскому молодая жена приносила вкусные обильные передачи, которыми Вышинский делился с Кобой. И Сталин это запомнил, и всю жизнь к нему хорошо относился. Это, собственно говоря, и спасло Вышинского. Вышинский – разносторонне одарённый молодой человек, с блеском учился в гимназии, превосходно вальсировал, на гимназическом балу познакомился со своей будущей женой, с которой проживёт всю жизнь. После гимназии он поехал учиться на юридический факультет Киевского университета. Он в юности примкнул к марксистам, за что его выгнали из университета. Он принял участие в революции 1905 года, даже состоял в боевой дружине, которая расправлялась с теми, кто сотрудничал с полицией. Вышинский участвовал в убийстве двух полицейских провокаторов. Его дважды арестовывали, но судили по весьма незначительной статье – «произнесение публично противоправительственной речи». После Февральской революции политический темперамент и ораторское искусство Вышинского расцвели, он стал очень заметным и в Москве возглавил Якиманскую управу. А в октябре 1917 года Вышинский, как и положено было руководителю местной власти, своей подписью удостоверил приказ министра юстиции Временного правительства – арестовать Владимира Ильича Ульянова-Ленина за подготовку вооружённого восстания в Петрограде. И до конца своей жизни Вышинский будет проклинать себя за то, что он подписал этот приказ. После Октябрьской революции политическая карьера Вышинского, казалось, закончилась. Присоединившись в своё время к меньшевикам, Вышинский здорово промахнулся. К власти пришли большевики, а меньшевиков скоро причислили к врагам народа. Андрей Януарьевич забыл о политике, спрятался, переквалифицировался в снабженцы. Но вмешался бывший сокамерник, и в феврале 1920 года его наконец приняли в партию. Андрей Януарьевич нашёл верный тон в отношениях со Сталиным – с почтением и восхищением, без малейшей попытки напомнить о прежних дружеских и равных отношениях. Это Сталину понравилось. Тем, кто безоговорочно понимал и принимал его величие и превосходство, он благоволил. В 1925 году учёный совет избрал Вышинского ректором Московского университета. Кто же из профессоров знал, с каким человеком они имеют дело? В мае 1931 года Вышинский получил пост прокурора РСФСР и почти сразу стал заместителем наркома юстиции России. Через 2 года Вышинский стал ещё и заместителем прокурора СССР. Он был прирождённым юристом, прекрасно образованным, разносторонне одарённым, с блестящей памятью, с ораторским даром. Он пользовался популярностью среди профессионалов и широкой публики. Многие юристы в ту пору продолжали твердить, что политическая целесообразность важнее норм права. Нарком юстиции Николай Васильевич Крыленко доказывал, что советские суды должны полагаться на революционное чутьё. Не заметил, что времена изменились и что идеи об отмирании государства, судов и законов отвергнуты как «левацкие перегибы». Куда более образованный и изощрённый Вышинский увидел, что Сталин нуждается в хорошо организованной судебно-прокурорской системе как органе власти сильного государства. Сталину важно было создать видимость полной законность. Летом 1935 года Андрей Януарьевич стал прокурором СССР, а в следующем году получил степень доктора юридических наук. 1939 год стал для него счастливым: в январе его избрали действительным членом Академии наук, в марте на XVIII партии впервые избрали членом ЦК, а Верховный Совет утвердил его заместителем главы правительства по делам культуры и просвещения. В правительстве обязанности Вышинского были несложные, большей частью представительские и цензорские. Он написал главный труд своей жизни – «Теория судебных доказательств в советском праве». За эту книгу в 1947 году ему вручат Сталинскую премию первой степени. Он доказывал, что важнее всего – добиться признания обвиняемого. Это, как он писал, «царица доказательств». Вышинский выручил своих подчинённых – они не могли добыть доказательства несуществующих преступлений, но получать нужные показания научились. В 1940 году он получил ещё одно назначение – заместителем наркома иностранных дел. Вышинский с его хорошо организованным и дисциплинированным умом оказался очень полезен, умел то, чего не могли Молотов и другие: сходу диктовал любой документ – ноту, проект соглашения, речь, приказ. А ведь дипломатические документы требуют исключительной отточенности формулировок. Молотов и Вышинский ненавидели друг друга. Сталина это устраивало. Молотов – второй человек в стране – не смел возразить Сталину и вынужден был мириться с замом, которого не переваривал. Вячеслав Михайлович Молотов при всяком удобном случае упрекал Вышинского: «Вам это бы только речи произносить!». Вышинский в накладе не оставался, за словом в карман не лез, и перепалки между наркомом и его первым заместителем были весьма неприятными. Вообще прокурорские замашки Вышинского никуда не делись. Владимир Семёнович Семёнов, который занимался германскими делами в наркомате иностранных дел вспоминал, что иногда в дурном настроении, распекая своих подчинённых, Вышинский мог прямо крикнуть: «Да я вам бубнового туза на спину посажу!». Дипломаты не понимали, о чём идёт речь, пока один человек сведущий не объяснил им, что это было обещание отправить в места не столько отдалённые. На дипломатическом поприще он расцвёл, на публике появлялся исключительно в дипломатическом мундире стального цвета, смотрелся хорошо и похож был на настоящего генерала. Вышинский являлся, наверное, самым образованным подручным Сталина: он знал европейские языки, изящно объяснялся с иностранцами, которых следовало очаровать. Он владел языками – польским и французским свободно, немецким и английским вполне прилично. Обаятельный и остроумный, он нравился некоторым иностранным дипломатам, но в основном тем, кто ничего не понимал в советской жизни. Впрочем, за Вышинским числятся и благие дела: он помог впервые в советские времена издать Библию и способствовал возвращению на Родину замечательного певца Александра Вертинского. В послевоенные годы, особенно когда приступила к работе Организация Объединённых Наций расцвёл ораторский дар Вышинского. Он мог говорить часами легко и непринуждённо – сказывалась прокурорская закалка. Его речи с профессиональной точки зрения производили впечатление – он непринуждённо оперировал редкими историческими примерами, латынью, пословицами и афоризмами. Но вёл он себя, как в суде. Он вовсе не пытался объяснить позицию, чтобы найти возможность компромисса и договориться. Олег Александрович Трояновский – известный дипломат, который потом стал представителем СССР при ООН, – рассказывал мне, как однажды Андрей Януарьевич Вышинский в Организации Объединённых Наций выступал на заседании одного из комитетов. И вдруг советские дипломаты с ужасом понимают, что Вышинский излагает американскую позицию. Трояновский мне говорит: «Мы пишем ему записку: “Андрей Януарьевич, вы излагаете американскую позицию, наша позиция прямо противоположная”. Записочка идёт по рядам, доходит до Вышинского, Вышинский берёт её, читает, кладёт в сторону и продолжает говорить. Договорил до конца, остановился, побагровел и закричал: “Это позиция поджигателей войны, наша позиция прямо противоположная!”». 1946 ГОД. 1949 ГОД. СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ЕВРОПЫ? Леонид Млечин: Уинстон Черчилль – в ту пору лидер оппозиции Его Величества – 19 сентября 1946 года произнёс в Цюрихском университете речь не менее важную, чем Фултонская. Британский политик призывал к объединению Европы: «На обширных пространствах Европы масса измученных, голодных, озабоченных и потерявших голову людей созерцают руины своих городов и жилищ и вглядываются в мрачный горизонт, боясь обнаружить там признаки какой-нибудь новой опасности, признаки новой тирании или нового террора. Если бы великая республика по сторону Атлантического океана в конце концов не осознала, что крушение или порабощение Европы определило бы её собственную судьбу и увлекло бы её в пропасть, и, если бы она не протянула Европе руку помощи и не обеспечила бы ей своё руководство, мрачные времена со всеми их ужасами вернулись бы вновь. И они ещё могут вернуться! Тем не менее есть средство, которое могло бы чудесным образом изменить положение и в течение нескольких лет сделать всю Европу или же, по крайней мере, большую её часть такой же свободной счастливой, как нынешняя Швейцария. Это средство состоит в восстановлении европейской семьи народов (или, по крайней мере, в объединении максимально возможного числа её членов) и в реорганизации её на основе порядка, при котором они смогут жить в условиях свободы, безопасности и мира. Мы должны создать некую разновидность Соединённых Штатов Европы. Возможно, что наше время ограничено. Сейчас у нас передышка. Борьба прекратилась, но опасности не миновали. И если мы хотим создать Соединённые Штаты Европы, то мы должны сделать это сейчас». Речь Черчилля читали и перечитывали в европейских столицах. Прошлое было слишком сильно отягощено распрями, чтобы объединение народов могло осуществиться в течение короткого времени. Вновь и вновь возникали сомнения: возможно ли существование объединенной Европы? Европа в течение столетий занимала господствующее положение в мире. От решений европейских держав зависели война и мир. Экономический прогресс зависел от европейского капитала и европейской техники. Первая мировая война вызвала европейскую катастрофу. В мясорубке войны погибли лучшие интеллектуальные силы континента. Пережитые страдания были столь огромны и столь неожиданны, да вдобавок они пришли после столетий приятного ощущения непрерывного прогресса, что уверенность Европы в себе оказалась поколебленной, а основа её экономической мощи стала распадаться. Горизонты Европы сузились, а её чувство собственного бессилия обострилось. После Второй мировой центр тяжести мировых событий из Европы переместился в другое место. Правительства европейских стран неожиданно осознали, что их безопасность и процветание зависят от решений, принимаемых где-то далеко. Появились супердержавы – Советский Союз и Соединённые Штаты. Ни одной великой европейской державы не осталось. Из главных участников спектакля европейцы превратились в актёров, играющих второстепенные роли. В марте 1948 года Бельгия, Люксембург, Нидерланды, Англия и Франция подписали Брюссельский договор об экономическом, социальном и культурном сотрудничестве и о коллективной обороне. К первой пятёрке присоединились ещё 5 европейских стран: Дания, Исландия, Италия, Норвегия и Португалия. Советские дипломаты во главе с Вышинским плохо понимали, какие процессы происходили в Европе. В Москве всё ещё рассчитывали на предсказанное Лениным усиление противоречий между империалистическими державами. Слабым звеном считались Франция и Италия, потому что после войны там были сильные компартии. Вышинский постоянно докладывал Сталину об успехах советской дипломатии, которая пыталась разжечь разногласия между Западной Европой и Соединёнными Штатами. Вышинский и его помощники не оценили историческое значение процесса объединения Европы, которое началось с образования Европейского объединения угля и стали. Министры иностранных дел социалистических государств заявили, что это объединение преследует цель восстановить военнопромышленный потенциал Западной Германии «в целях подготовки новой войны в Европе и приспособления западногерманской экономики к планам англо-американского военного блока». А из Объединения угля и стали со временем появился Европейский союз. Параллельно возникло и Европейское оборонительное сообщество. В апреле 1949 года 10 европейских государств, а также Соединённые Штаты и Канада подписали Вашингтонский договор о создании Североатлантического блока. Статьи 5-я и 6-я Устава НАТО говорили о том, что нападение на одно государство, входящее в союз, будет рассматриваться как нападение на все государства. 1949 ГОД. 1953 ГОД. БУДНИ ЯГУАРА ЯГУАРОВИЧА Леонид Млечин: Рабочий день министра Вышинского начинался в 11 утра, а заканчивался в 4-5 утра следующего дня. Совещания проходили ночью, когда люди мало что соображали. Сам Вышинский был исключительно работоспособен, к тому же он смертельно боялся отсутствовать на рабочем месте – вдруг позвонит Сталин. Существовал такой порядок: если звонит вождь, все присутствующие в кабинете должны встать и выйти. Несколько раз Сталин звонил во время заседаний коллегии Министерства иностранных дел. Вышинский вставал, вытягивался и говорил: «Здравствуйте, товарищ Сталин!». Все члены коллегии вставали и шли к двери, но дверь в кабинете министра иностранных дел узкая, протискивались с трудом. И Вышинский потом в своей манере кому-то говорил: «Что-то я вижу, что вы, когда слышите, что я с товарищем Сталиным разговариваю, пытаетесь задержаться в кабинете». После этого люди просто устраивали давку, некоторых выносили в плохом состоянии. В Министерстве иностранных дел произошла определённая деградация. Новый министр вёл себя с подчинёнными грубо, по-хамски, оскорблял их последними словами. Заведующий отделом ЦК КПСС и посол в Англии Леонид Митрофанович Замятин, работавший с Вышинским, называл его человеконенавистником. Михаил Степанович Капица, который со временем станет заместителем министра иностранных дел СССР вспоминал: «Вышинский жесточайшим образом наказывал работников за любой промах. Мог уволить с работы за одну опечатку, которую автор записки проглядел. Его в МИД звали Ягуаром Ягуаровичем. Меня Ягуар не трогал, относился корректно и даже подвозил на своей машине до Москвы, когда за городом устраивались приёмы». Вышинский не любил своего первого заместителя Андрея Андреевича Громыко, лишил его поста первого зама и отправил послом в Англию. Это равнялось понижению ссылке. И если бы Вышинский пробыл на посту министра подольше, он бы вообще убрал Громыко с дипломатической службы. Владимир Иванович Ерофеев, который работал с Вышинским, рассказывал мне, что иногда Вышинский устраивал совещание поздно вечером. Во время совещания говорит: «Вызовите такого-то – руководителя отдела». Пока я позвоню секретарю, пока секретарь зайдёт, пока человек доберётся до зала заседаний, проходит время. Он входит, Вышинский меня на ухо спрашивает: «А вы не знаете, зачем я его позвал?». Ерофеев говорит: «Нет, не знаю, товарищ Вышинский». Вышинский смотрит на нововошедшего и начинает кричать: «Вы вообще всю работу провалили! Из-за вас одни проблемы! Вас надо гнать из Министерства иностранных дел!». Человек хватается за сердце, а Вышинский потом говорит Ерофееву: «Как хорошо, что он зашёл, поговорили…». Таков был его стиль работы и руководства. В прежние времена его хотя бы Молотов иногда одёргивал. А кто рискнёт возразить министру? 1956 ГОД. 1990 ГОД. ВОССОЗДАНИЕ ГЕРМАНСКОЙ АРМИИ Леонид Млечин: Вышинский давно ведал германскими делами. Сразу после разгрома Третьего рейха Советская оккупационная администрация занялась подбором немецких кадров, которым передавались управленческие функции. Отвечал за это политический советник при главнокомандующем в Германии. Первым эту должность ещё 30 мая 1945 года решением политбюро занял заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский. Он воспринимал себя как наместника Москвы в поверженной Германии. И даже такой властный, самоуверенный человек, как маршал Жуков, вынужден был уступать ему, когда речь шла о большой политике. Позднее Георгий Константинович с обидой скажет: «Я никогда не разговаривал с Эйзенхауэром наедине. Рядом всегда был Вышинский». Американский генерал Дуайт Эйзенхауэр, который со временем станет президентом страны, командовал войсками союзников. Однако же Вышинский нужен был в Москве, его пост перешёл к Владимиру Семёновичу Семёнову, в ту пору очень молодому дипломату. Семёнову благоволил Сталин, и это наделяло его огромной властью. Одарённый, высокообразованный человек, Владимир Семёнович Семёнов прекрасно разбирался в музыке, в литературе, в живописи, особенно в живописи, собрал чудесную коллекцию современных мастеров. В чём-то он хотел походить на Сталина. Во-первых, диктовал документы, прогуливаясь по кабинету. Во-вторых, устраивал совещания поздно ночью, когда всем другим дипломатам смертельно хотелось спать. 7 октябрь 1949 года появилась Германская Демократизма Республика и ещё раньше постановлением Совета министров СССР в Восточной Германии была создана немецкая резервно-казарменная полиция. Сталин поставил задачу: ГДР должна немедленно создать собственную армию. Назвал точные цифры: сформировать 30 дивизий, поставить под ружьё 300 тысяч человек. Обещал военную технику, разрешил вернуть на военную службу бывших офицеров вермахта, кроме военных преступников. «Американцам нужна армия в Западной Германии, чтобы держать в руках Западную Европу, – внушал гостям Сталин. – Они говорят, что имеют там армию против нас. На самом деле назначение их армии состоит в том, что держать Европу. Американцы вовлекут Западную Германию в Атлантический пакт, они создадут западногерманские войска». После создания Федеративной Республики Германия возник вопрос о создании западногерманской армии. Летом 1950 года американский верховный комиссар в Германии Джон Маклой не разрешил первому канцлеру Конраду Аденауэру сформировать полицейский корпус в 20 тысяч человек. Западные страны колебались, вообще-то европейцам не хотелось вновь видеть оружие в руках немцев, они боялись милитаризации Западной Германии, но одновременно и нуждались в немцах. В 1954 году на партийном съезде лидер британских лейбористов Клемент Эттли рассуждал о перевооружении Федеративной Республики: «С одной стороны, это плохо, с другой, беззащитную Германию придётся защищать нам самим». В октябре 1954 года в Париже министры иностранных дел западных держав подписали соглашение, которое открывало Западной Германии дорогу в НАТО. Министр иностранных дел Великобритании Гарольд Макмиллан заявил: «Вступление Федеративной Республики Германия в НАТО – это историческое событие». Помешать этому Советский Союз не смог. В ГДР Национальная народная армия появилась 1 марта 1956 года. Первым министром Национальной обороны стал Вилли Штоф – будущий глава правительства ГДР. Ему присвоили звание генерал-полковника. И Запад, и Восток видели в своей Германии важнейшего союзника, чьи интересы нужно блюсти. Обе сверхдержавы старались доказать, что их Германия сильнее и популярнее. В ГДР звучали бодрые марши, официальная пропаганда была проникнута оптимизмом. Оптимисты восточногерманского комсомола – Союза свободной немецкой молодёжи – в голубых рубашках маршировали под красными знамёнами. Руководил восточногерманским комсомолом Эрих Хоннекер, который со временем возглавит ГДР. Его жена Маргот руководила пионерской организацией имени Эрнста Тельмана. На митингах ей поручали зачитывать обращения к советскому вождю: «Дорогой Иосиф Виссарионович Сталин! Мы заверяем вас, что, не жалея сил, станем защищать Советский Союз, нашу Родину и мир от преступных действий американских и немецких империалистов. Слава великому Советскому Союзу! Слава лучшему другу немецкого народа, другу всей молодежи великому Сталину!». Власти ГДР копировали советскую политику, торопились с коллективизацией, прижимали мелких ремесленников, повышали нормы выработки на заводах и цены. Ситуацию усугубило распоряжение Москвы в апреле 1952 года создавать собственную армию и оборонную промышленность. Денег в бюджете не было. Руководителя ГДР Вальтера Ульбрихта больше всего возмущало, что его сограждане имели возможность голосовать ногами. На его программу ускоренного строительства социализма восточные немцы ответили массовым бегством из страны. Стратегически важное положение ГДР требовало от Москвы защищать своего союзника. В ГДР прекрасно понимали, как они важны для Советского Союза, поэтому требовали много больше, чем другие социалистическая страны и вели себя куда самостоятельнее. Восточный Берлин по-своему шантажировал Москву – угрожал падением социализма в стране и требовал помощи. Конечно, ГДР чуть ли не во всём зависела от Советского Союза, но и Советский Союз в определённом смысле зависел от ГДР.