Поворотный момент в истории. Судьба Германии

Леонид Млечин: Одна эпоха закончилась, наступает другая. Не возвращается ли Европа к агрессивному и злобному национализму, напоминающему начало XX века? Судьба Германии вновь меняется. И кто сегодня может твёрдо сказать, какой она станет в ближайшее время?

ПОВОРОТНЫЙ МОМЕНТ В ИСТОРИИ. СУДЬБА ГЕРМАНИИ

Леонид Млечин: Три десятилетия назад немецкая Атлантида – социалистическая ГДР, Германская Демократическая Республика – исчезла с политической карты мира, только, в отличие от той Атлантиды, ГДР исчезла не бесследно. Её граждане – восточные немцы – влились в единую Германию. Но единым целом восточные и западные немцы ещё не стали. До объединения, когда существовали Федеративная Республика Германия и Германская Демократическая Республика, говорили так: «Одна нация, два государства». Сейчас говорят иначе: «Одно государство, две нации».

ГДР исчезла в считанные дни. Вот уж от Восточной Германии никто этого не ожидал, она была самым процветающим социалистическим государством. Советские руководители любили ездить в ГДР, чтобы, вернувшись, торжествующе сказать: «Вот как способна работать социалистическая модель!» И вдруг сказочная Атлантида – зримое доказательство правоты передовых идей – прекратила своё существование. Современная Атлантида исчезла не по воле небесных сил, не по причине природных катаклизмов, не из-за козней коварного врага и даже не по вине немногочисленных восточногерманских вольнодумцев и диссидентов, в которых власти видели своих главных врагов. Диссиденты даже и не помышляли об упразднении ГДР и объединении Германии, они хотели всего лишь демократизации и экономических преобразований. Для этих людей ГДР была страной, которую они сами создали, они до последнего момента говорили себе: «Это наше государство», – верили в возможность очеловечивания реального социализма.

Сама идея создать социалистическое государство в той части Германии, которая в 45-м была занята советскими войсками, родилась на Старой площади, где располагался аппарат ЦК партии. Отсюда поначалу и управляли всеми сторонами жизни ГДР. И теперь легко считать, что Восточная Германия была всего лишь экспериментом, заведомо обречённым на неудачу, но ведь после 45-го у немцев был реальный выбор. Даже в первые годы существования двух Германий они могли свободно перемещаться из одной части страны в другую, из социализма в капитализм и обратно. И это перемещение происходило в обе стороны. Может быть, советский путь развития – это то, что нужно Германии? Тогда многие отвечали на этот вопрос положительно.

Некоторое время Восточная Германия и Западная Германия развивались параллельно, как близнецы, разлучённые в детстве. Но где же развилка? В какой момент один из близнецов, совершив роковую ошибку, выбрал тупиковый путь? Когда это произошло? Когда компартия, социалистическая единая партия Германии монополизировала власть? Когда провели тотальную индустриализацию и коллективизацию? В любом случае разве можно сводить всю историю Германской Демократической Республики к тому, что это была такая «маленькая империя зла», как говорили в прошлую холодную войну. Там жили разные люди, в том числе очень интересные, талантливые. Многих из них я знал, они бывали у нас дома, это были замечательные восточногерманские писатели, чьими книгами мы все тогда зачитывались.

Восточные немцы оказались не готовы к рыночной экономике. Объединение Германии на экономическом уровне вылилось в борьбу, в которой у большинства восточных немцев не было ни малейшего шанса. Многие лишились работы, многие остро ощутили свою второсортность, когда появились умелые и процветающие западные немцы, которые стали по-хозяйски распоряжаться Восточной Германией. После объединения Германии восточных немцев лишали собственности – квартир, загородных домиков, земельных участков, всё это возвращалось тем, кто владел всем этим, ещё когда не было ни Германской Демократической Республики, ни Федеративной Республики. В Восточную Германию приезжали те, кому всё это принадлежало когда-то, ещё до войны, или их потомкам, и всё это переходило к ним, восточные немцы лишались буквально всего. Власти Федеративной Республики Германия не захотели тогда принять закон, который гарантировал бы права восточных немцев. И в результате в Восточной Германии уже после объединения страны сформировались чувства злобы, ненависти и обиды.

Бывшая ГДР быстро менялась: прекрасные дороги, новые автомобили, полные магазины, Берлин преобразился. Восточные немцы с такой скоростью измениться не успели. Расчёт с нацистским прошлым после поражения в войне оказал целительное влияние на Западную Германию. Западные немцы воспитывались в либеральном демократическом духе, в атмосфере терпимости, уважения к мнению и личности другого. В послевоенной Европе Федеративная Республика Германия желала быть полным антиподом ГДР, культивируя в обществе все те качества, которых не было в Восточной Германии. Но какие перемены идут в единой Германии теперь, когда исчезла необходимость быть хорошими? Останется ли единая Германия той прежней, либерально ориентированной страной или в немцах вновь возьмут верх высокомерие, нетерпимость, намерения властвовать и повелевать?

Странно складывались взаимоотношения России и Германии на протяжении веков: дружба сменялась враждой, союзнические отношения – войнами. Прагматичные политики России и Германии всегда осознавали, что две крупнейшие континентальные державы нуждаются в особых отношениях: им надо избегать соперничества, борьбы за первенство в Европе. Сохранится ли и в будущем это странное притяжение русских и немцев друг к другу и существующее одновременно с этим их взаимное отталкивании? Не может ли такое произойти, что после двух войн, которые в прошлом столетии вели между собой Россия и Германия, они вновь будут противостоять друг другу?

1941 ГОД. 1945 ГОД. ЧТО ДЕЛАТЬ С ПОВЕЖЕННОЙ СТРАНОЙ?

Леонид Млечин: 2 мая 45-го немецкие политэмигранты, которые нашли убежище в Советском Союзе, отправились на Каменный мост и вместе со счастливой толпой москвичей радовались москвичей радовались 24 залпам салюта над Кремлём. С Третьим рейхом было покончено, начиналась новая жизнь и можно было вернуться на Родину. Первыми, ещё до капитуляции вермахта, в Германию отправились 3 бригады: группа Вальтера Ульбрихта – 10 человек прилетело в разбомбленный Берлин ещё в 1 мая, группа Антона Аккермана на следующий день прилетела в Дрезден, группа Густава Соботки – в Мекленбург. Будущий президент ГДР Вильгельм Пик прилетел позже. 4 мая его принял Сталин и долго с ним беседовал. Вслед за передовой группой в Берлин, освобождённый советскими войсками, полетел и будущий начальник внешней разведки ГДР Маркус Вольф. 27 мая они с женой прибыли в столицу поверженной и оккупированной страны. Маркусу Вольфу было 11 лет, когда родители привезли его в Советский Союз, и 22 года, когда он вернулся в Германию. Долгое время он воспринимал Москву как родной город. «Вначале я чувствовал себя ужасно странно, – описывал он свои берлинские впечатления. – Люди на улице говорят по-немецки». Встреча с Германией оказалась совсем не такой, как он ожидал. Юный Маркус Вольф наивно полагал, что немцы будут рады освобождению и восторженно встретят избавителей от Адольфа Гитлера и нацистского режима. Всё оказалось иначе.

Нацистский режим не был случайностью, Гитлера поддержали не единицы, а чуть ли не весь народ. Вермахт капитулировал, но нацисты и те, кто их поддерживал, кто сражался за Третий рейх, остались. Как жить рядом с людьми, которые преданно служили Гитлеру и воевали за него? Конечно, репрессивный режим, подавлявший любое инакомыслие, позволял нацистам манипулировать общественным мнением, но решающую роль в политике Германии играли не военно-экономические расчёты, а привитое немцам националистическое, расистское мировоззрение. Немцам так долго внушали: «Вы – лучшие», – что они в это поверили. Ощутив своё превосходство и исключительность, они превратили идеологические утопии в практическую политику. Ради расширения жизненного пространства устроили мировую войну. Во имя торжества расовой идеологии приступили к уничтожению других народов. Немцы участвовали в преступлениях не от того, что им трудно жилось, и не в силу врождённой жестокости, а просто потому, что их приучили ненавидеть чужих. Конечно, есть разница: одно дело стоять в толпе и аплодировать Гитлеру, другое – самому стать частью машины уничтожения. Но если внушить себе, что перед тобой – враг, и враг должен быть уничтожен, то, в конце концов, не имеет значения, с какой степенью жестокости исполняются указания. «Ты делаешь неприятное, но нужное стране дело», – так, наверно, они себе говорили. «Тот, кто считает национальный политическим движением, – внушал согражданам Адольф Гитлер, – тот ничего не понял. Национальный социализм – это больше, чем религия, это стремление к формированию нового человека». Исторического времени Третьему рейху было отпущено немного, но в какой-то степени задача создания нового человека была решена. Система растлевала не только эсэсовцев и членов партии, но и целый народ.

В 45-м немецкие войска капитулировали, немцы прекратили сопротивление и с присущей им точностью, аккуратностью и педантизмом старались сотрудничать с оккупантами – со вчерашними врагами. Но представления немцев о жизни нисколько не изменились, теперь они считали себя жертвами: «Нас всегда ненавидели». Они не ощущали вины и нисколько не сочувствовали жертвам нацизма. Прибывших из России немецких коммунистов воспринимали враждебно как пособников оккупантов. 5 июня 45-го представители правительств стран-победительниц подписали Декларацию о поражении Германии и взятия на себя верховной власти правительствами четырёх союзных держав. Страну поделили на 4 оккупационные зоны: советскую, американскую, британскую и французскую. 6 июня в Москве утвердили Положение о Советской военной администрации по управлению советской зоной оккупации в Германии (СВАГ) для осуществления контроля за исполнением условий капитуляции. Главнокомандующим группой советских оккупационных войск в Германии стал маршал Георгий Константинович Жуков. Он тяготился этой службой и ждал возвращения в Москву. 26 марта 46-го его сменит генерал армии Василий Данилович Соколовский – его первый заместитель по общим вопросам. А в марте 49-го – генерал армии Василий Иванович Чуйков, который до этого был замом у Соколовского. Летом 45-го в Потсдаме собрались руководители стран-победительниц. Сталин, американский президент Гарри Трумэн и британский премьер-министр Уинстон Черчилль втроём решали, что делать с разгромленной Германией.

Американский посол в Советском Союзе Аверелл Гарриман подошёл к Сталину, любезно поздравил с Победой. Сказал: «Вы дошли до Берлина! Рады?». «Чему радоваться? – с деланным равнодушием ответил Сталин. – Вот император Александр дошёл до Парижа». К новому американскому президенту Гарри Трумэну, который сменил в Белом доме умершего в апреле Франклина Делано Рузвельта, Сталин приехал познакомиться. Американские дипломаты заметили, что советский вождь постарел. Он медленно двигался, говорил мало и тихо. Трумэн попытался обратиться к Сталину фамильярно – «дядя Джо», но понял, что этого не следует делать. Гарри Трумэн очень по-американски считал, что большинство проблем – результат непонимания. Нужно встретиться – «лицом к лицу» – и обо всём спокойно договориться. С детства Трумэн гордился своей способностью договариваться с людьми. Когда прощались, то много было рукопожатий и пожеланий крепкого здоровья и благополучного возвращения домой. Но Гарри Трумэн и Иосиф Сталин больше не встретятся, это была их первая и последняя встреча.

«Большая тройка» договорилась полностью уничтожить германскую военную промышленность, распустить все нацистские учреждения, объяснить немецкому народу, что он сам виноват в своём бедственном положении и реконструировать германскую политическую жизнь на демократической основе. В июле 45-го начал работать Верховный межсоюзнический орган – Союзный контрольный совет, который должен был проводить единую оккупационную политику. Союзники не собирались делить Германию. Имелось в виду создать центральное правительство и сделать Берлин столицей. Раздел страны на зоны оккупации рассматривался как временная мера. Каждый из союзников отвечал за денацификацию, восстановление экономики и системы гражданского управления в своей зоне. Главные вопросы предполагалось решать на заседаниях Контрольного совета в Берлине. «И я очень затрудняюсь сказать, что такое теперь Германия – рассуждал Сталин на Потсдамской конференции. – Это страна, у которой нет правительства, у которой нет определённых границ, потому что границы не оформляются нашими войсками. У Германии нет никаких войск, она разбита на оккупационные зоны. Вот и определите, что такое Германия. Это разбитая страна».

Германия не просто проиграла войну, а потерпела катастрофу. Вторая мировая закончилась для немцев полным поражением, нищетой и разрухой. В майские дни 45-го Германия представляла собой груду развалин. Американский генерал Люциус Клей – заместитель главнокомандующего войсками союзников – сказал в июле 45-го: «Этой зимой условия жизни в Германии будут очень трудными. Немцы будут голодать и им будет холодно. Холод и голод необходимы, чтобы немецкий народ прочувствовал последствия войны, которую он развязал». Директива объединенного комитета начальников штабов, определявшая поведение американских оккупационных войск в 1945 году, гласила: в Германию нужно поставлять столько продовольствия, сколько нужно, чтобы предупредить возникновение эпидемий и мятежей.

1946 ГОД. 1948 ГОД. СОВЕТСКАЯ ЗОНА

Леонид Млечин: Но прошло время и отношение к Германии и к немцам стало меняться. По просьбе Белого дома бывший президент Соединённых Штатов Герберт Гувер представил в 46-м году доклад о положении в Германии. Он пришёл к выводу, что придётся восстанавливать промышленность, иначе налогоплательщикам союзных держав ещё долго придётся кормить немцев. В центре Европы появится болезненный очаг хаоса и разрухи, который рано или поздно поразит и соседние страны, в результате вся Европа останется в лохмотьях. Из доклада Герберт Гувер следовало, что восстановление Германии – вот ключ к экономическому возрождению Европы. Гувер писал, что невозможно восстановить экономику Европы, не восстановив германскую экономику, потому что в Европе всё переплетено: одни поставляют сырьё, другие – готовую продукцию, поэтому нужно начинать с восстановления немецкой экономики. Но возрождение Германии – вот этого в Европе боялись больше всего.

Тем не менее генерал Люциус Клей, который возглавил американскую военную администрацию в Германии, предложил освободить немецкую экономику от тягот оккупации: пусть она заработает, немцы начнут кормить себя сами. Министр иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов напоминал западным державам, что Советскому Союзу обещали репарации на сумму в 10 миллиардов долларов, поэтому репарации должны поступать не только из советской зоны оккупации, а из всей Германии. Советский Союз больше всех пострадал во время Второй мировой, и даже 10 миллиардов не компенсируют потери. Американцы возражали: они помогают немецкому населению, поставляют продовольствие в свою зону оккупации, а в случае продолжения репараций всё это будет уходить Советскому Союзу. Соединённые Штаты отказывались закачивать деньги в немецкую экономику, если Москва станет их выкачивать.

Западные державы договорились отделить свои зоны оккупации от советской, провести там давно назревшую денежную реформу и приступить к восстановлению экономики. Так началось разделение Германии, которое сохранялось 4 десятилетия. Впрочем, появление двух Германий, конечно же, следствие не экономических, а политических разногласий между недавними союзниками. 10 июня 45-го Советская военная администрация выпустила приказ № 2, разрешив деятельность антифашистских партий и организаций. Хотели дать возможность коммунистам утвердиться в пустом пока политическом пространстве восточной части Германии. Но симпатии немцев оказались на стороне социал-демократов, самой многочисленной тогда партии. Коммунисты отставали, поэтому в апреле 46-го социал-демократов стали объединять с коммунистами. Долго сопротивлялся объединению лидер социал-демократов Отто Гротеволь, он его переубедили, как и других сомневающихся. В результате слияния двух партий 22 апреля 1946 года возникла Социалистическая единая партия Германии. Она будет находится у власти почти до самого крушения ГДР.

Среди офицеров Советской военной администрации нашлось немало профессиональных германистов. Они уговорили переехать в Берлин классиков немецкой литературы Ханса Фалладу и Бернгарда Келлермана, который даже сотрудничал в газете «Тёглихе рундшау», официальном органе Советской военной администрации. В Восточном Берлине обосновался реформатор театра и один из самых ярких драматургов XX столетия Бертольт Брехт. Сейчас это может показаться кому-то наивным, но выбор между Западной и Восточной Германиями сразу после войны вовсе не был очевидным. Многие деятели культуры, бежавшие в свое время от нацизма, предпочли вернуться в Восточную Германию. Как рассчитаться с прошлым? Как выдавить из немцев яд нацизма? Вот что волновало тогда интеллектуальную Германию. В восточной части денацификация шла быстрее. Должности занимали только участники Сопротивления, узники концлагерей, вернувшиеся из изгнания коммунисты. Они решительно преодолевали прошлое, и это вызывало симпатии. Прозаик Арнольд Цвейг, автор одного из самых ярких романов о Первой мировой «Спор об унтере Грише», после войны вернулся в Восточную Германию. Он жил в Восточном Берлине, возглавил Академию искусств ГДР. Он искреннее говорил: «Когда речь идёт о ГДР, то надо понимать, что здесь бьётся сердце Германии». Слова Цвейга для многих восточных немцев были подтверждением важности их усилий по созданию Германской Демократической Республики.

23 февраля 1948 года представители Соединённых Штатов, Англии и Франции собрались в Лондоне для обсуждения будущего Германии. Договорились объединить три зоны оккупации, провести денежную реформу и включить западную часть Германии в план Маршалла. Джордж Маршалл – государственный секретарь Соединённых Штатов – вошёл в историю как автор плана экономического восстановления разрушенной войной Европы на американские деньги. Всю войну генерал Маршалл отказывался получать награды, премии, почётные звания, считая это неприличным, когда американцы сражаются и умирают на фронте. 5 июня 1947 года он согласился принять звание почётного доктора в Гарвардском университете. В тот день он произнёс речь, которая войдёт в историю. Он пообещал оказать европейским странам помощь, чтобы они восстановили свою экономику.

Американская экономика расцвела в годы войны, объём производства удвоился. В 45-м на долю Соединённых Штатов приходилась половина мирового промышленного производства, две трети мировых валютных запасов и три четверти инвестиций. Но американцы не горели желанием отдавать свои деньги европейцам. Опасались, что, как и после Первой мировой, начнётся спад, вернувшиеся с фронта солдаты останутся без работы. Но Маршалл доказывал, что не будет ни стабильности, ни мира, если не восстановится экономика Европы. 15 декабря 1947 года американский Конгресс ассигновал первые полмиллиарда долларов на немедленную помощь Франции, Италии и Австрии. Американские суда стали под загрузку. Когда суда с сырьём достигли Европы, заработали заводы. 3 апреля 1948 года Конгресс принял закон о помощи иностранным государством. За 4 года Соединённые Штаты выделили Европе 17 миллиардов долларов в виде поставок предметов потребления и безвозмездных субсидий. Кроме того, американцы покупали европейские товары, что важно было для промышленности Старого Света, собственный рынок оставался неплатежеспособным.

Такого же масштаба экономическая помощь восточной части Германии была для Советского Союза неподъёмной. Кроме того, на Западе сохранялась рыночная экономика. А на Востоке шла национализация предприятий. План Маршалла воспринимался как инструмент холодной войны. В Москве видели, что щедрая экономическая помощь западной части разрушенной Германии подрывает советские позиции. За тесной экономической интеграцией обычно следует более тесное политическое объединение. Так и произошло. Немцы в западной части Германии связали свою судьбу с западным миром. В конце концов, план Маршалла привёл к созданию общего рынка, а затем и Европейского союза.

20 марта 1948 года командующий группой советских войск в Германии и руководитель Советской военной администрации маршал Василий Данилович Соколовский, его политический советник Владимир Семёнович Семёнов, который потом станет заместителем министра иностранных дел СССР, заявили, что «не видят больше смысла в продолжении работы Контрольного Совета». Советская делегация встала и вышла из зала. Попытки совместно управлять оккупированной Германией прекратились.

18 июня 1928 года было объявлено о проведении денежной реформы в западных зонах оккупации. 20 июня появилась новая западная марка. 23 июня Соединённые Штаты, Англия и Франция объявили, что денежная реформа пройдет и в западных секторах Берлина. Город был окончательно разделён. Советский сектор Берлина вскоре станет столицей Германской Демократической Республики.