Леонид Млечин: «Находящаяся в изгнании иранская императрица планирует вернуть себе трон», – сенсационные заголовки в европейской прессе интригуют. Фарах Пехлеви – вдовствующая императрица. Их трёх жён покойного шаха Ирана Мохаммада Реза Пехлеви она единственная, кого короновали в качестве императрицы, или, точнее, шахини, «шахбану» на фарси. Причём она – первая шахиня, возведённая на трон в Иране со времён арабского вторжения в VII веке. «Царица цариц» – так её называли, чтобы выделить среди других жён шаха Реза Пехлеви. Она утверждает, что исламская революция в Иране в 1979-м, которую она называет «насильственным захватом власти», не может считаться законной, поэтому именно она в соответствии с Конституцией 1906 года по-прежнему остаётся главой государства. Фарах Пехлеви живёт в изгнании более 40 лет, но именно теперь она уверенно говорит журналистам: «Многие из тех, кто выступал против нас в то время, осознали, что на самом деле шах сделал для нашей страны. Вспомните, каким стабильным и процветающим был когда-то Иран. Сейчас многие понимают, сколько хорошего было в шахские времена». Иранскую шахиню, возвестившую о намерении вернуться, в Тегеране подняли на смех. Но неужели, действительно, возникла ностальгия по свергнутой династии Пехлеви? Каким был шахский Иран? И почему Реза Пехлеви бежал из страны? ШАХ И ШАХИНЯ. ПЕРСИДСКАЯ ИСТОРИЯ Леонид Млечин: Будущий шах Мохаммад Реза Пехлеви родился 26 октября 1919-го. «Тогда Тегеран, – вспоминал он много позже, – ещё был обнесён стеной и окружён рвом. В город можно было входить через несколько ворот, которые в целях охраны города от авантюристов и вооруженных бандитов на ночь запирались». Юноша переболел тифом, коклюшем, дифтеритом, малярией, несколько раз был между жизнью и смертью, но выздоровел. Один раз с лошади упал, ударился головой, потерял сознание, но всё обошлось. «Я обрёл твёрдую веру, – рассказывал он, – и пришёл к убеждению, что Аллах постоянно оказывал и будет оказывать мне своё покровительство. Вера в покровительство Аллаха преисполнила меня чувством уверенности». Тогда никто не мог предположить, что этот молодой человек очень скоро станет главой государства. В конце августа 41-го советские и британские войска с двух сторон вошли в Ирак, чтобы покончить здесь с немецким влиянием, контролировать нефтепромыслы и обезопасить военные поставки Советскому Союзу по Трансиранской железной дороге. Правительство Ирана ушло в отставку. 16 сентября шах отрёкся от престола и покинул страну. Он обосновался в Южной Африке и через 3 года умер в Йоханнесбурге в возрасте 70 лет. Новым шахом стал его старший сын Мохаммад Реза Пехлеви, ему был 21 год.Он учился в Швейцарии, окончил военное училище в Тегеране и в 39-м году поступил на воинскую службу. Молодого шаха больше всего интересовали машины, скачки и женщины. Нерешительный от природы, он ненавидел принимать решения, ему не хватало мужества и его легко можно было запугать. В конце ноября 43-го в Тегеране встретилась «Большая тройка»: Сталин, американский президент Франклин Рузвельт и британский премьер-министр Уинстон Черчилль. Советский руководитель нанёс протокольный визит молодому шаху Ирана. «Сталин,- вспоминал шах,- явно хотел оставить добрую память о себе. Он даже предложил мне в дар полк танков Т-34 и эскадрилью военных самолетов». После войны шахский Иран в силу исторических причин не принадлежал к числу государств, которые считались дружескими. Но в 1956-м Реза Пехлеви приехал в Москву с официальным визитом, цель – подвести черту под неприятным прошлым. «Мы никогда не позволим, чтобы наша страна была использована для агрессии против Советского Союза,– сказал шах. – Я даю вам слово солдата, что пока я являюсь шахом Ирана, моя страна ни при каких обстоятельствах не согласится с агрессивными планами против России и не будет их поддерживать». Шах обещал советским руководителям, что не разместит на своей территории американские ракеты наземного базирования. Сдержал своё обещание, и это способствовало росту советско-иранской торговали. И ему даже поставляли советское оружие, а Иран в свою очередь поставлял природный газ. Но на территории Ирана находилась аппаратура слежения за Советским Союзом. Иран был своего рода гигантским ухом Соединённых Штатов. На границе с Советским Союзом располагались станции с гигантскими антеннами, которые фиксировали пуск советских ракет. КТО ПОДНЯЛ ЦЕНЫ НА НЕФТЬ? Леонид Млечин: Поразительным образом Иран остаётся непонятным миру и подчёркнуто одиноким. Во внешней политике никаких уступок и компромиссов, ни к кому не прислушивается, ни с кем не считается, ведёт свою игру. Иранцы не упускают случая напомнить: они – не арабы. «Иран – одна из древнейших земель арийской расы, – с гордостью отмечал шах Пехлеви. – В расовом отношении мы очень далеки от арабов». Одна из самых древних империй – Персидская – возникла на земле, богатой нефтью. Проснувшись от многовековой спячки, Иран пустил в ход нефтяное богатство, чтобы вернуть былое влияние в международных делах. Когда в семидесятые годы потекли нефтяные деньги, у руководителей страны закружилась голова. После арабо-израильской войны в октябре 73-го министры нефтяной промышленности арабских стран решили ввести эмбарго на поставки нефти в Соединённые Штаты и другие страны, которые поддерживают Израиль. Эмбарго само по себе никого не испугало, потому что нефтяные компании наладили поставки из неарабских стран. Но уже после окончания боевых действий на Ближнем Востоке 22 декабря 73-го в Тегеране встретились министры страны Персидского залива. Эта встреча стала поворотным пунктом в истории нефтяного бизнеса. Иран предложил резко повысить цены. Иран считался союзником Вашингтона, но шах думал только о деньгах. Решение стало одним из повторных событий в истории XX столетия. Всего за 48 часов счёт за импортную нефть для Соединённых Штатов, Канады, Западной Европы и Японии возрос на 40 миллиардов долларов в годовом исчислении. Это был колоссальный удар по их платёжному балансу, занятости и стабильности цен. Трудности с бензином тяжело повлияли на занимающую главное место в мировой торговле американскую экономику. Несмотря на огромные запасы энергоресурсов в самих Соединённых Штатах, американская экономика с её упором на автомобиль сильно зависела от импорта нефти. Шах ловко воспользовался ситуацией. Вся ненависть американцев по поводу нефтяного бойкота обрушилась на арабские страны, а цены реально подняли иранцы. Но Соединённые Штаты слишком дорожили шахом как главным союзником в регионе. В ту пору стремительный рост цен на нефть воспринимался как триумф развивающихся стран, которые нанесли удар по империалистам. В реальности больше всего пострадали как раз развивающиеся государства, которые не имели собственной нефти. Им пришлось занимать очень большие деньги у развитых стран, чтобы спасти свою экономику. В нашу страну после октябрьской войны на Ближнем Востоке тоже потекли нефтедоллары. Резкий рост цен на энергоносители обогатил Советский Союз, но одновременно сделал экономику зависимой от экспорта газа и чёрного золота. ЗАВИДНАЯ ЖИЗНЬ ПРИ ДВОРЕ Леонид Млечин: У шаха были большие амбиции. При наличии неограниченных энергоресурсов он запланировал строительство двух десятков атомных электростанций. Отправил молодых иранцев учиться ядерной физике в американских и европейских университетах. Уже тогда в мире забеспокоились, что Иран намерен использовать ядерную энергию в военных целях. Иран переживал беспрецедентный экономический подъём. Он обогнал соседей по экономичному развитию и военной мощи и в середине 70-х превратился в самоуверенное государство. Шах выдвинул лозунг: «Превратить Иран в одну из пяти главных промышленных держав». Он рассчитывал, что национальный доход будет расти более высокими темпами, чем в Японии. И шах жаждал политической роли, соответствующей его мощи. Но во второй половине 70-х цены на нефть рухнули, и это нанесло тяжёлый удар по экономике Ирана и настроило общество против шаха. Шах был типичным восточным самодержцем. Содержал пышный двор и развращённое семейство, гордился тем, что ликвидировал всех, кто ему сопротивлялся. Тем не мене шах многих очаровал на Западе, им восхищались. Он был властителем с идеями, производил впечатление крупного государственного деятеля. И у него были деньги, может быть, слишком много денег для реализации своих идей. Политическая элита страны считала модернизированный абсолютизм лучшим или даже единственным средством достижения подлинной независимости. В Тегеране полагали, что демократия – опасная роскошь, которую едва ли можно себе позволить. Сам шах говорил, что после Второй мировой, подталкиваемый британскими и американскими послами он пытался стать конституционным монархом, в результате едва не утратил власть. Так что, он сыт по горло демократией и теперь намерен править сам. Он понимает, что погибнуть от руки террориста – его судьба, но верит в превентивные меры и не станет лёгкой целью для убийц. Шах установил единоличную диктатуру, которая закончилась Исламской революцией в 1979-м. Шах упустил свой исторический шанс. Задуманные им реформы, прежде всего аграрная, которая предусматривала передачу крестьянам земли, были скомпрометированы коррупцией, интригами и жестокостью секретной службы. Казалось, Иран способен совершить прыжок и присоединиться к головному отряду крупных индустриальных держав, как это произошло с Японией, а затем с Южной Кореей, и как-то забывалось, что Иран – кровавая диктатура. По закону от 20 марта 1957-го для обеспечения безопасности государства и противодействию любому заговору, направленному против общественных интересов, создали организацию по безопасности и разведке – САВАК. Первый руководителем был генерал Теймур Бахтияр – дальний родственник второй жены шаха. САВАК вошла в историю жестокими и разнообразными пытками. Может быть, в мире надеялись, что охватившее шаха безумие репрессий постепенно пройдёт, или что это неизбежное зло в стране, лишённой демократических традиций, грубой, склонной к насилию. Рассчитывали, что шах когда-нибудь перейдёт от просвещённого деспотизма к либеральной демократии. Он пребывал в уверенности в превосходстве своей модели управления. Но его мечта об экономическом чуде разрушилась из-за коррупции, страна просто погрязла во взятках. Кончилось это тем, что народ повернулся к нему спиной и нашёл утешение в религии. Шах провозгласил так называемую «белую революцию». Она предусматривала аграрную реформу, национализацию вод и лесов, участие рабочих в прибылях предприятий, реформу избирательного права, включая предоставление женщинам права голосовать. При дворе шаха понимали: необходимо перенимать лучшее, что есть во внешнем мире, но говорили, что это взято непосредственно из ислама. Но все реформы шаха наносили удар прежде всего по исламскому духовенству. Шах недооценил их силу и бойцовские качества своего главного противника аятоллы Рухоллы Хомейни. А Хомейни всегда выступал против шахских реформ. В либеральных реформах он увидел подготовку почвы для иностранного господства. Хомейни утверждал, что ему было видение, и он понял: Аллах избрал его для великих свершений. Хомейни объяснял: «Светский глава государства не нужен, управление страной должно перейти к религиозным авторитетам». Он всячески поносил шаха: «Шах утверждает, что он дал людям свободу. Вот что я тебе скажу, отвратительная жаба! Кто ты такой, чтобы давать свободу? Это Аллах даёт свободу. Ислам даёт свободу. Что ты имел в виду, когда говорил, что даёшь свободу? Да кто дал тебе способность давать хоть что-нибудь? Кем ты себя мнишь?». Исламская революция стала протестом древней культуры, силы которой никто толком не представлял, против западного влияния, против попыток шаха модернизировать страну. Избрание президентом Соединённых Штатов Джимми Картера с его вниманием к правам человека стало ударом для шаха. Картер требовал от шаха демократизации, просил унять тайную полицию. Когда в Вашингтоне перестали безоговорочно поддерживать шаха, его враги почувствовали себя уверенно. «ВЕРА ПОБЕДИЛА ТАНКИ» Леонид Млечин: Шах Реза Пехлеви был важнейшим союзником и опорой Соединённых Штатов на Среднем Востоке. Но американцы проморгали перемены, происходившие в стране, они слепо верили во всемогущество шаха. Американские дипломаты и разведчики в Тегеране не интересовались настроением оппозиции. Они не спасли шаха и не спасут себя. Но не для всех приход Хомейни к власти был сюрпризом. Израильская внешняя разведка МОССАД и французская Служба внешней документации предупреждали: трон шаха качается. Правда израильтяне не знали, что шах ещё и смертельно болен – онкология. Летом 78-го посол Израиля доложил своему правительству, что шах долго не продержится. Шифр-телеграмму из Тегерана показали американским представителям. Они высокомерно отвергли пессимистический прогноз. А через несколько месяцев шах бежал из своей страны. В стране начались антишахские выступления. На сей раз ни спецслужбам, ни вооружённым силам не удалось покончить с протестами, напротив, они ширились, захватывая всё новые города, пока не достигли столицы. Добродетель против порока, аскетизм против расточительства, бедность против надменного богатства – вот как тогда воспринималось это противостояние. В Тегеране объявили военное положение, в городе росли баррикады, молодёжь схватывалась с солдатами. 8 января 79-го в Тегеран прилетел заместитель командующего американскими войсками в Европе генерал Роберт Хайзер. Иранские военные хотели взять власть. В их распоряжении 800 тысяч солдат – шестая по мощи армия в мире. Но американцы отговорили военных от путча. Шах Реза Пехлеви и его семья покинули Иран 16 января 79-го, улетели в Каир. В Египте его приветствовал президент Анвар ас-Садат. Многие верили, что шах вскоре вернётся. Никто ещё не мог предположить, что в стране начинается настоящая революция, которая будет иметь огромные последствия для всего мира. Командующие военно-воздушными силами Ирана получил приказ сбить самолёт, на котором будет возвращаться домой аятолла Хомейни. Но командующий ВВС хотел услышать этот приказ непосредственно от шаха, но аудиенции не получил и приказа не исполнил. А 1 февраля поклонники аятоллы захватили аэродром. 2 февраля на чартерном рейсе авиакомпании «Air France» в страну триумфально вернулся аятолла Рухолла Хомейни – главный враг шахского режима. Его встречали так, как в Иране никогда и никого не встречали. 5 миллионов восторженных иранцев выстроились на улицах, чтобы своим глазами увидеть имама. Революция казалась концом страдания народа, люди жаждали свободы и счастья. После проведённого 1 апреля референдума Рухолла Хомейни провозгласил Иран исламским государством. Один советский писатель восхищённо записал в дневнике: «Следил за Ираном. Боялся, а сегодня радость – президент отрёкся в пользу аятоллы. Вот – религия, вера победила танки». РЕШЕНИЕ НАБОЖНОГО ПРЕЗИДЕНТА Леонид Млечин: Из Каира шах отправился в Марокко, затем перебрался на Багамские острова. Он нигде не мог найти убежище. Уже никто не желал ссориться с аятоллой Хомейни. Итальянская журналистка Ориана Фаллачи спросила Хомейни: «Правда ли что вы, имам, приказали убить шаха и сказали, что исполнивший приказ будет считаться героем, и если погибнет, исполняя приказ, то попадёт в рай?». «Нет, – ответил Хомейни. – Я? Нет. Я хочу, чтобы шах был возвращён в Иран и публично судим за совершавшиеся им в течение 50 лет преступления против персидского народа. Если он будет убит за границей, то все украденные им деньги будут потеряны. А если мы будем судить его здесь, то сможем вернуть эти капиталы. Я хочу, чтобы он был здесь. И для этого я молюсь за его здоровье». 28 сентября 79-го заместителю государственного секретаря США Девиду Ньюсаму сообщили, что шах серьёзно болен. Ему понадобится медицинская помощь, которую можно получить только в Соединённых Штатах. Когда срок выданной ему визы истёк, шах покинул Багамские острова и перебрался в Мексику. Туда и командировали американского доктора, он предположил, что шах болен раком. За 5 лет до этого, ещё в 74-м, врачи обнаружили у шаха лимфому – рак лимфатических узлов, но никто об этом не знал. Его личные медики обратились за помощью к французским коллегам, которые несколько лет лечили его тайно. Влиятельный американский банкир Дэвид Рокфеллер и бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер считали, что давний и надёжный союзник имеет право на политическое убежище в Америке. Президент Джимми Картер не хотел впускать шаха в Соединённые Штаты, опасаясь за судьбу американцев, всё ещё остававшихся в Иране. Американское посольство в Тегеране предупредило Вашингтон, что приезд шаха в Соединённые Штаты крайне опасен. В атмосфере ненависти к шаху реакция Ирана будет даже острее, чем она могла быть ещё несколько месяцев назад. Но руководитель президентской администрации Гамильтон Джордан, озабоченный внутриполитическими баталиями, сказал президенту Картеру: «Если шах умрёт в Мексике, представляете себе, что скажет Генри Киссинджер журналистам? Что сначала вы позволили свергнуть нашего верного союзника, а затем просто его убили». Джимми Картер, очень набожный, сам читающий проповеди, считал, что свобода выбора важнее всего. Вот почему он всё-таки разрешил бывшему иранскому шаху приехать в страну, хотя осознавал, что принимает крайне опасное решение. Не мог отказать больному человеку в медицинской помощи. 20 октября 79-го американское посольство в Тегеране получило шифровку из Вашингтона: «Информируйте иранские власти, что шаху разрешено въехать в Соединённые Штаты. Но разрешение временное – исключительно для проведения диагностики и курса лечения». Американские дипломаты и разведчики, ещё остававшиеся в Тегеране, были поражены. Они считали, что надо дистанцироваться от шаха, раз уж Вашингтон пытается наладить отношения с революционным режимом. 22 октября на личном самолёте Дэвида Рокфеллера шах был доставлен в Нью-Йорк. А 4 ноября в Тегеране толпа штурмом взяла американское посольство, и полсотни американских дипломатов превратились в заложников, освободят их не скоро. Тогда Соединённые Штаты ввели санкции против Ирана, и страна уже 4 с лишним десятилетия живёт под масштабными санкциями. ЦРУ сфокусировалось на коммунистической угрозе, и главной загадкой оставался сам аятолла Хомейни. Аналитикам поручили выяснить, нет ли у него отношений с Москвой. За исламской революцией в Иране искали руку КГБ. Тогда изгнание американцев из Ирана советские вожди восприняли как подарок, пытались наладить отношения с новой властью, но… «Америка хуже Англии, – сказал Хомейни, – Англия хуже Америки, а Россия хуже их обеих». Слова аятоллы становились руководством к действию. Советский Союз именовали «восточным империалистом». На здании напротив советского посольства появилась большая надпись «Смерть советским шпионам». И советских дипломатов постепенно выдавливали из страны. По всему Ирану жгли американские флаги и чучела «Дяди Сэма», кричали: «Смерть Америке!». Когда захваченные сотрудники американского посольства спрашивали, когда их освободят, им отвечали: «Когда ваш президент отдаст нам шаха». В декабре 79-го курс лечения шаха в Соединённых Штатах завершился. Вернуться в Мексику ему не позволили, американцы переправили его в Панаму, но и там долго находиться н не мог. 23 марта 80-го он прилетел в Каир, где ему сделали операцию – удалили селезёнку. Шаха приютил в Каире Анвар ас-Садат. Для радикальных исламистов это было уже второе преступление египетского президента, заключившего мир с Израилем. Это стоило ему жизни. Во время военного парада в Каире 6 октября 81-го исламисты расстреляют Садата. А неизлечимо больной шах скончался в Каире 27 июня 1980-го. Почему четыре десятилетия спустя его вдова напомнила о себе? Фарах – внучка персидского посла при дворе в Санкт-Петербурге, дочь офицера, окончившего знаменитое военное училище в Сен-Сире. Она сама в Париже изучала архитектуру, была, между прочим, капитаном баскетбольной команды. А в 21 год стала третьей женой шаха. Они познакомились, когда он прилетел в Париж. Она пользовалась в своё время популярностью в Иране. Считалось, что именно она способствовала продвижению многих реформ, осуществлённых шахом. В особенности то, что касается защиты прав женщин, а именно женщины требуют уважения и равноправия. Но в нынешнем Иране её едва ли услышали. И не потому, что сама шахиня давным-давно покинула Тегеран и забыта на Родине, страна стала совершенно другой. Руководители Ирана намерены твёрдо противостоять Соединённым Штатам и Западу. Президент Ибрахим Раиси обвиняет американцев в разжигании антиправительственных протестов и в поддержке лицемеров и монархистов. Тегеран сегодня успешно развивает отношения с Москвой и Пекином. И вообще на новой политической карте мира исламская республика занимает совершенно иные позиции, чем некогда шахский Иран.