Леонид Млечин: «Я всегда приходил на работу и уходил с работы, так сложилась моя жизнь, 13-го числа. Вся моя жизнь связана с 13-м числом: я в комсомол вступил 13-го, в партию вступил 13-го, принят на работу на завод 13-го числа, принят на работу в „Останкино“ в Гостелерадио, которое тогда существовало, тоже 13-го и на новое российское телевидение был зачислен 13-го, и даже уволен из ВГТРК тоже 13-го. Только один раз я нарушил традицию, когда уходил с московского телевидения. Написал заявление: „Прошу меня уволить с 1-го апреля“. Уж смеяться, так смеяться. И уволили меня 1-го апреля. Тогда я сказал себе: „Всё, я хочу заниматься книгами“, – и был назначен директором объединения „Роскнига“, которое уже не существовало к этому моменту, оно распалось. И начал его восстанавливать, чтобы спасти книгу в Москве». АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО. У МЕНЯ ЖИЗНЬ ВСТАЛА НА РЕБРО Леонид Млечин: Когда Анатолий Григорьевич с присущим ему юмором рассказывал мне о том, какую роль 13-е число играло в его жизни, он ещё не подозревал, что вскоре ему предстоит создавать Общественное телевидение России, которое вы сейчас смотрите. Если бы судьба была к нам благосклонней, то сегодняшний день мы бы провели иначе: с самого утра поздравляли бы с 85-летием одного из отцов-основателей современного российского телевидения Анатолий Григорьевича Лысенко, гостей было бы море! Не знаю в телевизионном мире ни одного человека, который бы плохо относился к Лысенко, он такой один. Телевидение вообще примечает необычных людей, а Анатолий Григорьевич был самым необычным телевизионным начальником, которого только можно было представить, он вообще не был начальником: он не командовал, он не приказывал, он не руководил, он придумывал и создавал, он создавал телевизионные программы и телевизионные каналы и находил талантливейших людей, которые творили чудеса. Он создал 3 телевизионных канала: российский – это «Россия-1», московский – это «ТВ Центр», и Общественное телевидение России. Как ему это удалось? Он мне рассказывал об этом, и я записал его слова. Вот что он говорил. «Я верю в параллельные миры. Как ни странно, я верю, что существует параллельная история. Я очень люблю альтернативную фантастику историческую, если она строится на хорошем знании истории. Вот мечта моя была – сделать передачу „Сослагательное наклонение“: что было бы, если бы. Все уверенно говорят, что история не терпит сослагательного наклонения, но в реальности она вся состоит из сослагательных наклонений. И я про себя часто думаю: „Наверное, есть где-то мир, где я остался на заводе, работал, стал главным экономистом или, поднимай выше, начальником планового отдела, тихо-мирно дожил до пенсии и ушёл на заслуженный отдых с вручением электрического чайника и пожеланием выращивать на даче клубнику, хотя никогда в жизни я ничего не выращивал. Наверно, мог бы быть какой-то мир, где я бы поступил на исторический факультет в архивный институт, куда меня, к сожалению, не взяли, по сей день жалею, и проработал бы я всю жизнь в архиве, и вышел бы на ту же пенсию. А могло случиться и так, что я бы в 90-м году не ушёл отсюда – из „Останкино“ – на российское телевидение, которого ещё и не существовало, не ушёл бы, наблюдал за работой коллег, с годами превратился бы в ворчливого ветерана, который смотрит сегодняшнее телевидение и недовольно говорит: „Это не так и то не так. Вот мы своё время…“. Меня в дин и тот же день брали начальником отдела сетевого планирования института „Гипрокаучук“ и начальником планового отдела управления научно-технического снабжения Московской железной дороги – солидная должность, руководящая работа, а я ушёл редактором на телевидение, к которому в ту пору относились скептически». Анатолий Григорьевич рассказывал: «В студенческие годы, – говорит, – стоим в коридоре в институте и обсуждаем, куда идти: в кино или в пивнушку. Кто из ребят предлагает: Подбросим монетку: орёл – кино, решка - пивнушка“. Тут отличник встревает и говорит: „А на лекцию?“. Мы к нему поворачиваемся и говорим: „Станет монетка на ребро, пойдём на лекцию“. Вот у меня жизнь и встала на ребро, и я пришёл на телевидение. Меня взяли старшим редактором молодёжной редакции Центрального телевидения 13 апреля 1968 года». Судьба, но судьбе надо помогать. Анатолий Григорьевич был замечательным рассказчиком с чудесной памятью, а поскольку он участвовал в создании, наверно, всех самых знаменитых телевизионных программ, то мог рассказать массу историй. Вообще говоря, он был творческим руководителем российского телевидения, потом – московского телевидения, но первая его вершина – это работа над созданием телевизионной программы «Взгляд», которая вышла в эфир осенью далёкого 1987 года и стала невероятно популярной, её смотрела, наверно, вся страна. И, разумеется, все знали ведущих этой программы, за них потом голосовали, они стали депутатами. Но никто не знал Анатолия Григорьевича Лысенко, отдадим ему должное, он отнёсся к этому философски. Он говорил: «С момента создания программы „Взгляд“ я перестал работать в кадре, теперь у меня была другая задача – придумать и отдать другому. Конечно, это было неожиданно и обидно: столько лет работал в кадре, а теперь я должен был что-то придумать и отдавать другим, делиться с кем-то. А, с другой стороны, это оказалось безумно интересно: придумай и позаботься о том, чтобы другие реализовали твою идею, – Анатолий Григорьевич говорил, – я это называл „эффектом папы Карло“». КАК ДЕЛАЕТСЯ ТЕЛЕВИДЕНИЕ Леонид Млечин: Молодёжная редакция располагалась на последнем, 12-м, этаже огромного здания Государственного комитета по телевидению и радиовещанию в «Останкино» и создавались здесь очень хорошие программы. Здесь была приёмная и кабинет главного редактора молодёжной редакции Эдуарда Сагалаева, тут сидел Влад Листьев, а потом сидел Андрюша Разбаш, в общем, все те, кто составил славу молодёжной редакции. Здесь была и хитрая комната, называлась она иносправочная – это Спецхран, здесь в советские времена хранились материалы зарубежной прессы. Те, кто имел допуск, могли читать иностранные газеты и журналы. И вот здесь располагался коллектив, который делал программу «Взгляд», всего метров 100, и вот на этих 100 метрах родилось современное российское телевидение. Здесь соединилось абсолютно несоединимое, это была далеко не идеально мирная команда, где все друг друга обожают, нет, довольно сложный был коллектив. Но я всегда говорил, что мы могли между собой ругаться как угодно, но как только угроза исходила извне, вся редакция, как стая крокодилов, занимала круговую оборону – хвост к хвосту и зубастые пасти, нас не трогали. Удивляет, что сейчас так тихо на этаже, а раньше это был самый шумный этаж во всём «Останкино», здесь располагались: киноредакция, музыкальная редакция, молодёжная редакция – самые живые коллективы, кипящие, тут не ходили, тут бегали. Знаменитый изобретатель Томас Эдисон объяснял, как совершаются открытия: «Все точно знают, что этого делать никак нельзя, потом находится один бесстрашный невежа, который этого не знает, и совершает открытие. «На 12-м этаже в „Останкино“ создалась фантастическая концентрация людей, которые не признавали никаких правил и в своих фантазиях ничем не были ограничены. Высокая концентрация молодых мозгов. Мы не знали таких слов – „купить формат“, мы всё изобретали сами. Пили кофе в буфете на первом этаже и совершали культурно-технологическую революцию. Каждый кипел желанием доказать, что «я такой талантливый» и сотворить нечто невероятное, и каждый год эта молодёжь выпускала что-то совершенно новое – 5-6 новых программ. Что-то нравилось зрителю и оставалось в эфире, что-то исчезало, кипели-кипели, и причём никто не говорил, извините за выражение, о деньгах. Во-первых, это было неудобно, да и денег всё равно платили мало. Но и, во-вторых, посидеть в Доме журналиста нам хватало. Вот мы спорили, ругались, говорили о высоком искусстве, о литературе, о том, как ни странно это сегодня звучит, кто чего прочитал. Наскребли на бутылку, ну и хватит. Мы жили в обществе, где практически всё было нельзя, поэтому вся энергия уходила на чтение книг и журналов, на бесконечные разговоры на кухне о самом важном и серьёзном. Доказать окружающим и самому себе, проявить себя – вот чего страстно хотелось. Помню смешную историю: нам присваивают Государственную премию СССР за документальный телецикл „Наша биография“. В наградном отделе комитета смотрят наши личные дела и с изумлением узнают, что телевизионная команда, получившая премию за 60-серийный документальный фильм, состоит из троих педагогов, двоих экономистов, одного инженера, специалиста по пожарному делу, переводчика с албанского, театрального художника, двоих режиссёров и ветеринара. Вот команда, удостоенная высокой премии, – люди с очень разным образованием, никогда не изучавшие ни телевидения. Ни журналистики вообще, и они не знали, что этого нельзя, того нельзя, поэтому изобретали то новое, что волновало зрителей». Анатолий Григорьевич Лысенко вспоминал: «Вообще у меня сложилось ощущение, что журналистика – это дело дилетантов: чем больше знаешь, тем сложнее работать. И я смотрю часто на молодых журналистов и вижу некое отягощение популярностью, а журналист должен быть жаден и любопытен, особенно любопытен к людям. Любопытство, я считаю, для журналиста – основная черта. И абсолютно исключено высокомерие – слова через губу: „Готов поделиться с вами мыслями о своём творчестве“». Посмеивался Анатолий Григорьевич над нашим братом, говорил: «Да если бы в годы в моей юности кто-то из коллег посмел бы произнести фразу „я в своём творчестве намереваюсь…“, мы бы, – говорит, – со смеху померли, а он бы со стыда». Но вот вопрос: а что делает журналиста успешным? Иногда просто стечение обстоятельств, удача играет невероятную роль, Но есть ещё одно очень важное обстоятельство, важное качество, о котором всегда говорил Лысенко, – это трудолюбие. «Правда, – добавил Анатолий Григорьевич, – я не верю в трудолюбие надсадное, трудолюбие должно быть, как шампанское, хотя я не люблю этот напиток, но что-то лёгкое, вдохновляющее, с пузырьками. Коллеги с важным видом говорят: Я должен каждый день написать 3 страницы…“. Нет, вот когда я знаю твёрдо, что завтра, если не сдам сценарий, мне оторвут голову, тогда я, проклиная всё на свете, сяду и буду писать. Но всё это время у меня в голове крутится будущий сценарий, постепенно складывается в слова и сцены. Когда щёлкнуло: „Готово!“ – вот тогда уже сел и написал. А со стороны, наверно, кажется: „Ну ребята ничего не делают – бездельники“. Как-то редактор одной радиопрограммы с иронией сказала моей жене: „Я так хотела бы увидеть, как ваш муж работает“. Моя жена это видела каждый день. Утром перед записью программы едем в научную педагогическою библиотеку имени Ушинского и часа 3 сидим там, собираем материал, плюс к этим трём часам за плечами у нас практически вся наша жизнь, всё прочитано и продумано – вот это копилось и находило выход в новых программах. А мы с Володей Ворошиловым – создателем программы „Что? Где? Когда?“ – делали 10-12 часов телевизионных передач плюс ещё столько же на радио, потому что мы, наверное, лет 15 делали радиопередачу для детей – это хобби наше было любимое». А КТО У МАРЬЯНЫ ПАПА? Леонид Млечин: Анатолий Григорьевич говорил: «Моя главная страсть – книги, я тратил на них большие деньги, хотя я никогда не покупал антикварные книги, я покупал те книги, которые я прочитаю, прочитав, может быть, перечитаю, поставлю на полку и никогда с ней не расстанусь. Отдать? Нет, отдать книгу не могу, украсть могу, отдать нет. Одежда? Я всю жизнь хожу в куртках и без галстука, мне нравится быть несколько нестриженным. Конечно, в юности хотелось быть стройным высоким брюнетом, элегантным, но главное – выбрать свой образ, поэтому на что было тратить деньги? Посидеть в Доме журналиста? Там было дёшево, по сей день моя любимая еда – хлебушек, сало, селёдка, картошка варёная. Ничего этого мне нельзя, врачи запретили, но я всё отдам за пирог с капустой. Да, в те годы мечтой моей жизни был „Москвич“. Занял деньги у друзей плюс гонорар за 2 фильма и купил – вот счастье!.. Помню, что зимой главное было – разморозить дверной замок, чтобы открыть дверцу и сесть в свою машину. На такой неказистой машине, в мятой куртке я появился в школе, где училась моя дочка, хорошая школа серьёзная. И учительница потом с удивлением спросила одну нашу общую знакомую, её сын тоже учился в этой школе: А кто у Марьяны папа? От такой потрёпанный, в куртке на поролоне“. И очень удивилась, когда ей рассказали, что папе Марьяны только что вручили орден в Кремле». Я должен уточнить: дочка Анатолия Григорьевича– Марьяна Анатольевна Лысенко – замечательный доктор. Она спасла жизни множеству людей, особенно в годы этой эпидемии, она – главный врач московской 52-й больницы – эти годы провела на передовой. Указом президента отмечена Золотой звездой Героя России. И она точно – папина дочка. После ухода Анатолия Григорьевича возглавила Общественный совет Общественного телевидения России, которое создал её папа. «В перестройку, – вспоминал Лысенко, – 31-ю комнату выделили мне как руководителю программы „Взгляд“. В этой комнате и родилось российское телевидение. Здесь мы с Владимиром Яковлевичем Цветовым, который работал собкором Центрального телевидения в Японии и был невероятно популярен, нарисовали первую сетку вещания – что именно будем показывать зрителям. Сюда приходили люди, которых мы приглашали работать на телевидении, здесь мы составили первый бюджет. Это был 1990-й. 14 июля 90-го было создано российское телевидение, точнее, Всероссийская государственная телерадиокомпания. А где-то через месяц меня назначили руководить этим безобразием. Вот с этого всё и началось». Анатолий Григорьевич вспоминал: «Первое время было совсем тяжело. Получили здание бывшего министерства, в котором, естественно, ни телевизионных студий, ни телевизионной техники. А как работать? Встречали Новый год, – рассказывал Анатолий Григорьевич, – присесть было не на что, на подоконниках сидели. Но в эфир 13 мая 1991 года вышли. Чем был обеспечен тогда успех и взлёт Второго российского канала? Лучшие люди пришли из „Останкино“, на новом месте всегда лучше получается. Песня такая была очень популярная – „Мы хотим перемен“, вот это и произошло. И, конечно, надо сказать, что на российский канал пришло много талантливых людей, много честолюбивых людей, много людей, которым мешали реализоваться, вроде очень благополучные люди, но им страстно хотелось творить новое телевидение. Взлёт дался очень тяжело, и всё равно телевидение создалось вопреки всему. Я очень доволен, что присутствовал при рождении нового телевидения. Это было невероятно интересно. Представить себе невозможно количество сумасшедших, которые тут бродили, обсуждали, придумывали, строили планы, обижались, ругались. А потом началась рутина, повседневность. Повседневная жизнь значительно тяжелее, чем взлёт. Я никогда не выбрасываю ежедневники, зачем я их храню, не знаю. Прочитать толком я их не могу, но интересно открыть и посмотреть, что у меня происходило 10 лет тому назад в этот самый день. И когда посмотришь, жизнь представляется совершенно рутинной. В старое время получил зарплату, надо сразу заплатит партийные взносы, раздать долго – это аккуратно каждый месяц. Что ещё? Работа над новой программой, тракт – репетиция, тракт – эфир, и всё. То же самое и здесь пошло: летучки, обсуждения, споры – кому сколько эфирного времени, кому технику, кому деньги. И рутина, конечно, убивает творчество». Вот ещё что волновало Анатолия Григорьевича – это бесконечные споры о взаимоотношениях журналистики и политики. Журналист кем должен быть: только журналистом или ещё и политическим бойцом? Если у него есть политический темперамент, то что ему делать? Анатолий Григорьевич говорил так: «Если у тебя проснулся политический темперамент, иди в политику, журналист должен быть журналистом. Иногда спрашивают: „Вот, по вашим наблюдениям, сколько среди работающих на телевидении людей искренних, а сколько циников?“. Трудно сказать, никогда не подсчитывал. Почти все журналисты в этом мире циники, потому что они неплохо знают технологию жизни, понимают, как всё делается. И что? Профессионалам это не мешает. Хорошо работать с умным журналистом – вот это главное. Я не очень люблю работать с журналистами, которым надо приказывать: „Вот так сделай“. Нет, если он не задаст вопрос „А почему? Объясните“, какой он журналист? Вот когда существовала программа „Взгляд“, было легко, с Владом Листьевым было легче договориться, можно было в крайнем случае рявкнуть на него, с Сашей Любимовым было сложнее – его приходилось убеждать, и уж совсем было трудно с Димулей Захаровым – его обязательно надо было убедить, что ты абсолютно прав, и тогда он соглашался с тобой, но вот это было интересно». ПРЕКРАСНОДУШНЫЙ ШЕСТИДЕСЯТНИК Леонид Млечин: Анатолий Григорьевич вспоминал: «Когда мы начинали создавать российское телевидение в 90-е годы, нам катастрофически недоставало техники и, что самое главное, у нас не было денег. А в стране тогда вообще денег не было, времена тяжёлые. И надо было как-то ладить с начальством ради того, чтобы добывать всё необходимое для телекомпании, а я этому никогда не учился, но какой-то опыт мне завод дал, там у меня хорошие были учителя. Но, вообще говоря, этому не учат, мы все – самоучки». «Самое тяжкое, – вспоминал Анатолий Григорьевич, – это хождение к начальству с просьбой выдать денег, которые жизненно необходимы телевидению. Ну вот, приходишь к министру финансов, понимаешь – денег у него нет, а тебе нужны, говоришь ему: „Я сейчас пойду писать на тебе телегу президенту Ельцину“. Он не тебя смотрит и говорит: „Ну пиши“. И поделать ничего нельзя». Тогда на фоне министерства финансов Лысенко дал интервью: «Уважаемые друзья, вот только что я вышел из министерства финансов, денег нам не дали. В связи с этим мы прекращаем показ сериала „Санта-Барбара“». И поехал домой, а утром позвонили из приёмной министра финансов: «Как ты мог? Я приехал домой, на меня все домашние ополчились!». Телесериал «Санта-Барбара» невероятно был популярен. «Дали немного денег. Вообще это крайне неприятное занятие – такое профессиональное побирушничество, хотя и к этому привыкаешь. В советские времена смеялись над выражением «власть денег», но время изменило потребности. Когда у соседа „Жигули“, это ещё можно пережить, но когда у соседа „БМВ“, пережить это трудно. Деньги вместе с рекламой как-то незаметно вошли в нашу жизнь, но не только на телевидении. Разве то же самое не произошло в искусстве? Сегодня нищий художник, пожалуй, вызывает только жалость. Как-то Володя Ворошилов сказал мне: „На том свете нам с тобой день и ночь будут крутить рекламу, ведь всё с нас началось. К счастью, могу сказать, что не найдётся много людей, которые на меня обижены, даже один товарищ претензию мне высказал: „Вот вы написали книгу, в которой ни о ком не написали плохих слов, хотя были люди, которые вас обидели“. Но неужели я буду разбираться и выяснять отношения годы спустя? Когда-то и я был неправ, когда-то они были неправы. Я из поколения либеральной интеллигенции, прекраснодушных шестидесятников, ведь я 21 год был секретарём партийной организации молодёжной редакции Гостелерадио, и почти вся редакция была принята в партию по моей рекомендации, и я сам ещё на заводе вступил. Я вступил искренне, потому что папа стал членом партии в 20-летнем возрасте, мама вступила в партию в 41-м, когда немцы были под Москвой. Знаешь, можно пройти по жизни и не быть сволочью. Это непросто. Скажем, это значит, что быстрой и лёгкой карьеры не сделаешь. Ну просидел я в Гостелерадио 17 лет старшим редактором. И что? А когда в более поздние времена я остался без должности месяца полтора мне никто кроме самых близких людей не звонил, никто ко мне не заходил. Порой мне казалось: "Этот-то будет ходить до последнего“, – но я ошибался. Пожалуй, после этого момента я стал менее эмоциональным, менее влюбчивым, менее доступным, понял, что мне нельзя слишком близко подпускать людей – потом начинаешь переживать. Вообще, чем выше ты поднимаешься наверх, тем скорее исчезает задушевность. Ну и что? Пересев из кресла в кресло, разве я потерял от этого в мастерстве? Нет. Утратил уважение коллег? Нет. Можно же, значит, прожить, храня верность своим принципам». Когда я пришёл на телевидение в начале 90-х, спрос был на придумщиков, на тех, кто создавал новые программы, которые завоёвывали сердца зрителей. Я пришёл на российское телевидение из очень хорошей газеты, но, должен признать, такой вдохновляющей атмосферы я ещё в редакционном коллективе никогда не видел. Вот поэтому очень многие из нас считают себя воспитанниками Анатолия Григорьевича, вот поэтому Общественное телевидение России, которое вы сейчас смотрите, развиваясь и двигаясь вперёд, хранит традиции Анатолия Григорьевича Лысенко, которому 14 апреля 2022 года исполнилось бы 85.