Леонид Млечин: Есть что-то мистическое в этом совпадении. Годы, которые оканчивались на цифру 9, меняли наши отношения с Китаем. В 1949 году Советский Союз признал новую власть во главе с вождем Коммунистической партии Мао Цзэдуном. В 1959 году отношения с Пекином стали враждебными. В 1969 году на острове Даманский советские и китайские солдаты стреляли друг в друга. Мы были на грани большой войны. В 1979-ом Китай атаковал соседний Вьетнам. В этот вооруженный конфликт едва не вовлекся Советский Союз. А в 1989-ом, когда Михаил Горбачев прилетел в Пекин мириться, на столичной площади Тяньаньмэнь танки давили контрреволюционный мятеж. И всякий раз эти драматические события становились сюрпризом для Москвы. Мы плохо понимаем Китай и китайцев? Голос за кадром: Но вот что заставляет задуматься. Половина разбогатевших китайцев желает эмигрировать. Большинство – в Соединенные Штаты. Может быть, это потому, что демократия, верховенство закона, конкуренция, прозрачность, низкий уровень коррупции в правительстве, независимые источники новостей, свобода мысли, совести и слова – это неотъемлемая часть жизни, которой в Китае. Пекин с его обещанием тотально контролировать всех граждан не так уж привлекателен. Превращение в высокотехнологичное полицейское государство делает страну менее конкурентоспособной и подрывает возможности роста. Фантастический успех Дэн Сяопина объяснялся счастливым совпадением обстоятельств. В тот момент, когда на рынке труда предложило свои услуги огромное молодое население Китая, в годы Мао Цзэдуна исключительно отрезанное от мира, богатое западное общество располагало большими деньгами и готово было платить за товары, произведенные в срединной империи. Ныне китайская рабочая сила стремительно стареет и дорожает. В менее развитых странах (Вьетнаме и Бангладеш) рабочим платят меньше. А западные кошельки опустели из-за кризиса. Работоспособное население Китая достигнет своего пика и начнет стремительно сокращаться. К 2030 году в сельской местности останется половина работоспособных людей от нынешнего количества. К 2050 году половина населения Китая будет старше 45 лет, а четверть населения – старше 65 лет. Кто же тогда будет локомотивом экономического успеха? Леонид Млечин: Впрочем, все эти рассуждения могут показаться чрезмерно мрачными. Как насчет не знающих себе равных небоскребов в городе Гуанчжоу? А фантастические успехи студентов шанхайских университетов? А то, что сотни миллионов китайцев в этой нищей стране разбогатели? Конечно, подъем Китая – это не мираж. Но важно будущее, а не прошлое. Может ли государство, построенное на ограничение возможностей, инициативы и свобод, превзойти страны, построенные на защите расширения этих свобод? Политики и эксперты озабочены сегодня тем, как справляться со стремительно растущим Китаем? И не пора ли задуматься над тем, что будет означать упадок Китая? Воспримут ли руководители Китая возможность своего собственного упадка философски, если они уже убедили себя в быстром восхождении к мировому первенству? Сомнительно. Из этого и надо исходить. А раненый тигр редко бывает миролюбивым.