Леонид Млечин: 30 лет назад рухнула Берлинская стена, а вслед за ней и социалистический режим: Германская Демократическая Республика, как Атлантида, исчезла с политической карты мира. И вот главный вопрос: почему в ноябре 89-го года народ, выйдя на улицы, в 8 часов утра потребовал смягчения режима, в 10 часов – демократии, а в полдень – исчезновения ГДР? Принято считать, что осенью 89-го года в ГДР, в Восточной Германии произошла настоящая революция, и народ сверг опротивевший ему тоталитарный режим. Сейчас есть и другая точка зрения: революцию свершили политически активные граждане, а остальные наблюдали за происходящим из-за занавесок и ждали, чья возьмет и сами были потрясены поразительными переменами. ГДЕ БЬЁТСЯ СЕРДЦЕ ГЕРМАНИИ? Леонид Млечин: 30 лет назад всё происходило очень быстро: 31 августа 90-го 2 Германии: Федеративная Республика и Германская Демократическая Республика подписали договор о строительстве германского единства, а 3 октября восточные земли уже вошли в состав ФРГ – Германская Демократическая Республика прекратила существование. Голос за кадром: Президент теперь уже единой Германии Рихард фон Вайцзеккер в ту ночь обещал: «Мы – немцы сознаем свою ответственность и будем служить делу мира в объединенной Европе». А генерал-полковник Маркус Вольф, который 34 года был начальником разведки ГДР, доверил бумаге грустные размышления: «Неужели все усилия, предпринятые за последние полвека, были действительно напрасны? Почему ни в одной из наших стран не смогли утвердиться человеческие ценности свободы и справедливости, которые внутренне присущи социалистически идее – коммунизму?». Ответ он уже, собственно, нашел: вся сталинская система, ошибочно именуемая социализмом, оказалась нежизнеспособной и была отвергнута народами. Маркус Вольф был сыном антифашиста и замечательного драматурга Фридриха Вольфа – автора знаменитой пьесы «Профессор Мамлок». Вольфы бежали от нацистов в Советский Союз. Во время войны Маркуса Вольфа готовили к заброске в фашистский тыл, его младший брат Конрад Вольф – будущий кинорежиссёр служил в Красной армии и освобождал Германию от нацистов. Вся семья после 1945 года посвятила себя созданию социалистической ГДР и выходит всё было напрасно. Леонид Млечин: Конечно, создание социалистического государства в Германии было лишь частью сталинского плана преобразования Восточной Европы. Легко считать, что ГДР была всего лишь грандиозным экспериментом, заведомо обреченным на неудачу, но ведь после 45-го года у немцев был реальный выбор: в первые годы они могли свободно перемещаться из одной части Германии в другую, из социализма в капитализм и обратно, в основном, конечно, уезжали на Запад, но кто-то выбирал Восток. Голос за кадром: Западная Германия быстро совершила переход от преступной диктатуры к образцовой демократии, и при этом удивительно большое количество чиновников нацистского режима нашло новую работу в Бонне. В мае 1949 года американская, британская и французская зоны оккупации объединились в Федеративную Республику Германия. Временной столицей нового государства выбрали маленький рейнский городок Бонн, и недавние нацисты, на руках у которых была кровь, как ни в чем не бывало занимали важные посты в новом государстве. Руководители страны желали оставить прошлое в прошлом, 2 десятилетия Западная Германия практически не преследовала военных преступников. Первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр сделал это не потому, что ощущал с ними душевное или идеологическое родство, канцлер, сам свободный от связи с гитлеровским режимом, решил, что придется строить новый государственный аппарат с помощью бывших нацистов, потому что других специалистов в стране нет. Теперь официально объявлено то, о чем молчали десятилетиями: президент ФРГ, а до этого министр иностранных дел Вальтер Шеель был членом нацисткой партии, как и канцер Курт Георг Кизингер, и еще 25 министров тоже состояли в нацистки организациях. По существу, бывшие члены нацисткой партии задавали тон в стране, вот почему высокопоставленные чиновники ФРГ просили союзников не копаться в прошлом и не сажать бывших деятелей Третьего рейха на скамью подсудимых. Конрад Аденауэр потребовал, как он выразился, «положить конец вынюхиванию нацистов». «Вы не сможете сформировать министерство финансов, если руководящие должности не займут опытные люди» – сказал Аденауэр Бундестагу. Руководитель ведомства федерального канцлера Ханс Глобке фактически был вторым человеком в стране после канцлера Конрада Аденауэра, он ведал кадровыми делами. 15 сентября 1935 года вступили в силу принятые на партийном съезде в Нюрнберге расовые законы: законы лишали германских евреев гражданства, они не могли голосовать, браки между арийцами и не арийцами запрещались. В немецких документах отсутствовала привычная нам по советскому времени графа «Национальность», Ханс Глобке, замначальника отдела в министерстве внутренних дел, придумал: «В документах немецких евреев ко всем женским именам в обязательном порядке добавлять имя «Сара», а к мужским – «Израиль», чтобы сразу было видно, кто еврей». Леонид Млечин: Но канцлер Аденауэр говорил: «Я не знаю, кто может заменить Глобке». Канцлер ценил в Глобке то же, что и его прежние нацистские начальники – сервильность и усердие, Аденауэр называл его «мой дорогой господин Глобке». «Стране нужны такие люди, как он, гибкие и опытные, которые не оглядывались назад». А Глобке расставлял на важные посты коллег по работе в нацистские годы – это были эффективные менеджеры. Голос за кадром: Круг замкнулся: одни нацисты брали на работу других. В ФРГ спешили создать дееспособную полицию, которая взяла бы на себя заботу о наведении порядка, в полицию хлынули профессионалы – бывшие сотрудники СС и гестапо. Все первые начальники криминальной полиции были в прошлом руководящими работниками Главного управления имперской безопасности, они приводили с собой своих камрадов, едва ли кто-то в правоохранительных органах не был запятнан нацистским прошлым. Леонид Млечин: Ни одно министерство в Западной Германии не было избавлено от армии уцелевших нацистов, чудо, что Боннская Республика не оказалась во власти демонов прошлого. ЗАЧЕМ ПОСТРОИЛИ СТЕНУ? Леонид Млечин: Сейчас это может показаться наивным, но сразу после войны выбор между Восточной и Западной Германией вовсе не был очевидным, и многие деятели культуры, бежавшие когда-то из Третьего рейха, вернулись в Восточную Германию. Как преодолеть прошлое? Как вытравить из немцев дух нацизма? Вот, что волновало тогда немецкую интеллигенцию. Голос за кадром: В восточной части денацификация шла быстрее: должности занимали только участники сопротивления, узники концлагерей, вернувшиеся из изгнания коммунисты, они решительно преодолевали прошлое и это вызывало симпатию. Леонид Млечин: Советские германисты, надевшие в годы войны военную форму, уговорили переехать в Восточный Берлин классиков немецкой литературы Ганса Фалладу и Бернгарда Келлермана, в ГДР обосновался реформатор театра и один из самых ярких драматургов XX столетия Бертольт Брехт, прозаик Арнольд Цвейг – автор одного из самых ярких романов о Первой мировой войне «Спор об унтере Грише» вернулся в Германию и жил в Восточном Берлине, он возглавил Академию искусств ГДР, и он искренне говорил: «Когда речь идет о ГДР, то надо понимать, что здесь бьется сердце Германии». Голос за кадром: «Может быть, социализм – это то, что нужно Германии?» – тогда многие отвечали на этот вопрос положительно, хотя разница между двумя Германиями бросалась в глаза: в западной части города жизнь становилась лучше, в восточной оставалась тоскливо незавидной. Весь Берлин в последние месяцы войны подвергался массированным бомбардировкам и артиллерийским обстрелам, но в западном секторе, который находился под контролем США, Англии и Франции, в начале 50-х годов руины были расчищены, старые здания реконструированы, появились новые дома: первые этажи приспосабливались под магазины и рестораны, открылись кафе на свежем воздухе. А в восточном секторе Берлина, столице ГДР, не было ничего нового, что радовало бы глаз за исключением строившихся на аллее Сталина домов для номенклатуры, Восточный Берлин казался серым и захламленным: в лучших зданиях разместились партийные комитеты и министерства, машин было совсем немного, хорошо одетых людей почти не было видно, за продуктами выстраивались длинные очереди. Леонид Млечин: В июне 53-го рабочие восстали против повышения норм выработки, власть не знала, что делать, против социалистического режима выступили рабочие, пролетариат, опора режима: лозунги носили чисто экономический характер, но поскольку восставшие не получили ответа, то лозунги быстро приобрели политический характер. Голос за кадром: Когда в июне 1953 года демонстрации рабочих в Берлине и других городах были разогнаны советскими танками, характер режима, подавшего силой выступление народа, стал ясен, но признать это было трудно, а для кого-то и невозможно. После 1953 года миграция происходит только в одном направлении: на Запад. До возведения Берлинской стены 13 августа 1961 года Восточная Германия потеряла 3 миллиона граждан, партийные власти рисковали остаться в одиночестве, в Восточном Берлине решение: «Любыми средствами прекратить бегство из Республики». Глава ГДР Вальтер Ульбрихт попросил о встрече с Хрущёвым, объяснил, какой план: «Город рассечет колючая проволока, запасы которой тайно доставлено в город, – Ульбрихт пояснил, – там, где окна выходят ан Западный Берлин, заложим окна кирпичом, маршруты городской подземки и наземки будут блокированы, на станции «Фридрихштрассе» перроны разделит стеклянная стена, нельзя будет пересесть в другой поезд и попасть в Западный Берлин, а выходы из метро на станции «Митте» просто закроют». Вальтер Ульбрихт сказал, что самое удобное время для строительства стены – ночь с субботы на воскресенье, когда на улицах меньше всего людей. Выбрали ночь с 12-го на 13-е августа: 12 августа 1961 года в 4 часа дня Ульбрихт подписал приказ о закрытии границы между секторами, операция началась в полночь. Границу перекрывали солдаты и полицейские, с западной стороны собирались толпы, но люди вели себя нерешительно, всё это оказалось сюрпризом, к которому никто не был готов. К утру 13-го августа город был разделен, довольный Вальтер Ульбрихт пригласил советского посла: «Доложите товарищу Хрущёву: приказ выполнен, всё в порядке». На Бернауэр штрассе граница прошла прямо по стене дома: сам дом остался в Восточном Берлине, а окна выходили на Западный. Рано утром в квартиры вошли солдаты и объявили: «К окнам не подходить!». Строители внесли кирпичи и цемент и стали закладывать окна: заложили на первом этаже, поднялись на второй и только тогда до людей стало доходить, что их запирают в Восточном Берлине. Кто-то смирился, а кто-то в последний момент рискнул: выпрыгивали со второго этажа, когда заложили окна на втором этаже, с третьего этажа прыгать уже было страшновато, спускались по веревкам, когда заложили окна на третьем и четвертом этажах, остался только пятый, с западной стороны подъехали пожарные команды, растянули простыни, люди выбрасывали свои вещи и прыгали сами. Леонид Млечин: Сначала город разделила колючая проволока, через пару недель вместо колючей проволоки стали сооружать бетонную стену, построили сторожевые вешки, установили минные поля, сменивший Ульбрихта на посту руководителя ГДР Эрих Хонеккер приказал сделать побег невозможным. Голос за кадром: Он подписал приказ, на основании которого пограничная полиция без предупреждения стреляла в тех, кто пытался покинуть первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян. «Следует без промедления применять огнестрельное оружие, даже в тех случаях, когда в попытке нарушить государственную границу участвуют женщины и дети, а предатели часто пользуются этим приемом!». Леонид Млечин: В ГДР стену называли «антифашистским защитным валом», на Западе – «стеной позора». Берлинская стена остановила массовое бегство, немалое число жителей ГДР почувствовали себя заключенными в большом лагере, обнесенным колючей проволокой, остальные смирились, для тех, кто преданно служил режиму, открылись неплохие кадровые перспективы. Существование ГДР продлилось еще на 30 лет. ПРИВИВКА ПЕРЕСТАЛА ДЕЙСТВОВАТЬ Леонид Млечин: Уроки из трагического опыта Третьего рейха извлекались на территории Западной Германии правильные: прежде всего нужны свобода и демократия. Многим не хотелось это осознавать, но им пришлось это услышать, что весь народ виновен в том, что подчинился диктатору и соучаствовал в преступлениях режима. Именно такая постановка вопроса о вине и определила духовный климат в Федеративной Республике. Голос за кадром: Ответственные политики и деятели культуры не пошли на поводу у тех, кто предлагал забыть о неприятном прошлом или твердил, что лагеря и убийства – измышления врагов. Неприятие нацистского прошлого стало темой обязательного школьного обучения, настал момент, когда молодежь, которая выросла после 45-го года, стала задавать отцам вопрос: «А что вы делали при Гитлере? Почему вы были преступниками?». Молодые немцы, выросшие в свободомыслии, возмущались поколениям отцов и дедов, которые не только соучаствовали в преступлениях Третьего рейха, но и постоянно врали, именно поэтому Западная Германия, мучительно рассчитываясь с нацистским прошлым, превратилась в подлинно демократическое государство. А всем восточным немцам власти ГДР сказали, что они антифашисты и в преступлениях Третьего рейха не виноваты. С разрешения советской военной администрации появилась национально-демократическая партии Германии, в нее принимали бывших солдат и офицеров вермахта и даже рядовых членов нацистской партии. И в социалистической ГДР бывших нацистов охотно нанимали спецслужбы. В 1952 году заместитель министра госбезопасности Эрих Мильке подписал секретную ориентировку № 21, в которой предписывалось: «Бывших офицеров и унтер-офицеров вермахта, бывших сотрудников гестапо и офицеров Абвера рассматривать, как подходящих для вербовки лиц». Леонид Млечин: Как ни странно это прозвучит, но в странах социалистического лагеря не было подлинно антифашистского воспитания. Фашист в массовом сознании – это солдат вермахта с закатанными рукавами и со «Шмайссером» в руках, а как воспитать нетерпимость к идеологическим составляющим фашизма, как критиковать однопартийный режим, единую идеологию, непререкаемый авторитет вождя, нетерпимость к инакомыслию? Голос за кадром: Восточная Германия была социалистическим государством, там правила компартия, а сегодня – это рассадник ксенофобии и крайней правой идеологии. Через 3 десятилетия после воссоединения Германии Восток и Запад словно снова расходятся. Что же случилось? Разделение Германии после войны поставило некий эксперимент, как с близнецами, которых разлучили в детстве: казалось, что социализм просто «заморозил» немцев, и когда «исторический холодильник» отключат то жизнь продолжится с того же места, где она замерла в 1949 году, потому что немец остается немцем и при капитализме и при социализме, но реальный социализм наложим неизгладимый отпечаток на восточных немцев: выяснилось, что хотя восточные и западные немцы говорят на одном языке, но не очень понимают друг друга. Многое получилось не так, как задумывалось, когда Германия объединялась: восточные немцы не были беженцами, которые прибыли в благословенные места с пустыми руками, у них была неплохая работа, квартира, телевизор, у кого-то машина, но в единой Германии всё это обесценилось, многие ощутили себя неудачниками. Западные немцы были недовольны тем, что им пришлось платить за новую жизнь восточных собратьев из своего кармана, восточные обижались на то, что их попрекают куском хлеба. Знаменитый немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Гюнтер Грасс предупреждал тогда: «Объединение Германии похоже на процедуру банкротства: ГДР куплена по дешёвке, немцы второго сорта, следствием будут ненависть, зависть, комплекс неполноценности». Восточная часть Германии отстает от западной, хуже того, разрыв в уровне благосостояния между Востоком и Западом нарастает, причины: старение населения, сокращение рождаемости и отток деятельной молодежи в более процветающие регионы страны отсюда острый дефицит квалифицированной рабочей силы, соответственно, большой бизнес воздерживается от инвестиций на востоке Германии. Затем наступил миграционный кризис: весной 2015 года в Европу хлынуло огромное количество беженцев прежде всего из Сирии, Ирака, Афганистана, а также из Северной Африки. Больше миллиона человек просили убежища в странах Европейского союза. Леонид Млечин: Немцы сочли своим долгом помочь попавшим в беду, готовность канцлера Ангелы Меркель свидетельствовала о том, что Германия – либеральное и демократическое государство. Правительство прилагало невероятные усилия, чтобы интегрировать в немецкое общество иммигрантов, хлынувших с арабского Востока, но появление чужаков спровоцировало всплеск ксенофобии и нетерпимости, реакция в бывшей Восточной Германии была особенно злобной, восточные немцы разозлились, почему их не спросили, скрытые ярость и страх вырвались наружу в форме национализма. Голос за кадром: На выборах в сентябре 2017 года в Бундестаг впервые в послевоенные годы прошла праворадикальная националистическая партия «Альтернатива для Германии». Тогдашний министр иностранных дел Зигмар Габриель, представлявший социал-демократическую партию, предостерегал сограждан: «В парламент впервые после Второй мировой войны придут настоящие нацисты!». «Остановить вторжение иностранцев, – требуют лидеры «Альтернативы для Германии», – миллион иностранцев, которых сюда привезли, захватывают часть нашей страны, а мы этого не хотим! Мы не желаем терять Германию из-за вторжения иностранцев, представляющих другую культуру, нам необходимо порвать с Западом и вспомнить о своей военной славе! Нам не нужен ни капитализм, ни коммунизм, нам нужен особый путь!». «Особый путь», Sonderweg – это понятие из лексикона немецких нацистов. Немецкие национальные социалисты во главе с Адольфом Гитлером тоже выступали прежде всего в роли борцов против либерализма и демократии. Немцы тогда поверили в свое духовное превосходство над культурой лавочников в Англии и Америке, модно было говорить, что немецкая душа несовместима с либерализмом и парламентской демократией, и страна должна идти особым путем. Закончилось это для Германии полной катастрофой. И самая серьезная в Федеративной Республике газета «Цайт» ставит вопрос так: «Не угрожает ли Германии еще один 1933 год?». Миграционный кризис миновал, ярость остыла, но шрам остался. Поддержка ультраправой ксенофобской партии «Альтернатива для Германии» растет, она обогнала социал-демократов и становится второй по популярности партией в стране – дело не в мигрантах. Осмысление прошлого помогло превратить ФРГ из государства-изгоя в морального лидера континентальной Европы, но теперь всё меняется: успех «Альтернативы для Германии» символизирует шокирующий подъем немецкого антисемитизма и ксенофобии, вернулись нетерпимость и ненависть к чужим, звучат речи, которые 10 лет назад были немыслимы. Леонид Млечин: Нет сомнения в том, что усилия Германии по преодолению прошлого были искренними и в значительной степени эффективными: сформировались поколения просвещенных, либеральных и самокритичных граждан, но не удалось преодолеть укоренившиеся предрассудки в отношении чужих, и история с мигрантами позволила вырваться наружу чувствам и мыслям, которые немцы вынужденно таили. Голос за кадром: Кто голосует за правых радикалов? В основном мужчины среднего возраста без образования, как правило, рабочие из восточной части Германии, бывшие граждане социалистического государства, главные избиратели право-популистской партии «Альтернатива для Германии» – это самая мужская из всех парламентских партий Германии, мужчин там вдвое больше, чем женщин, а в восточной части Германии партия вообще состоит из мужчин обиженных и разочарованных недостатком не только высокооплачиваемой работы и женского внимания, это реальность: из восточной части массового уезжают молодые женщины, желающие чего-то добиться в жизни. Восточные европейцы не ожидали, что иностранцы поселятся рядом с ними, националисты в Западной Европе хотят, чтобы национальное большинство определяло правила игры, а на Востоке мечтают об обществе без национальных меньшинств и заодно без политической оппозиции. Леонид Млечин: Что формировало восточных немцев? Жесткое авторитарное воспитание в семье, которое сначала усугублялось прессом нацистского Третьего рейха, а потом без перерыва властью социалистического государства. Голос за кадром: После краха ГДР на востоке Германии образовался идеологический вакуум, в других регионах на смену и марксизму-ленинизму хотя бы частично пришла церковь, но, скажем, в Саксонии рекордно мало набожных людей, поэтому вакуум заполнили крайне правые, выяснилось, что восточные немцы унаследовали от нацистов ненависть к полякам, а еще бывшие граждане социалистической ГДР ненавидят африканцев и вообще всех, кто выглядит иначе. Леонид Млечин: Объединение Германии породило все старые страхи, причина которым 2 мировые войны, начатые Германией в XX столетии. Некоторые политики так любят Германию, что всегда мечтали о том, чтобы Германий было несколько, немцам территория собственной страны казалась слишком маленькой, соседям Германия неизменно представлялась слишком большой, и хотя Западный мир неизменно поддерживал стремление немцев к единству, на самом деле, соседние государства были довольны расколом Германии на 2 части, Западную и Восточную, пока Германия была разделена, соседи, пожалуй, чувствовали себя в большей безопасности.