Леонид Млечин: 15 июня 41-го на подмосковном полигоне провели смотр новых образцов вооружений для Красной армии: показали новый танк Т-34, его в войну признают лучшим, и «Катюшу» – боевую машину реактивной артиллерии, которая станет знаменитой. А через неделю, 22 июня, утром наркому вооружения Дмитрию Фёдоровичу Устинову домой позвонил первый заместитель главы правительства Николай Алексеевич Вознесенский: «Война. Германские войска перешли границу. Прошу прибыть ко мне». Устинов велел своему заместителю вызвать на работу весь наркомат, а сам поехал в Кремль, там собрались руководители оборонного комплекса. В 9 часов всех пригласили к Вознесенскому. Умелый экономист и хороший организатор, он стал вторым человеком в правительстве, потому что Сталин чувствовал – Вознесенский предан ему до мозга костей. Вознесенский поставил задачу: нужно нарастить программу вооружений. Наркомом вооружения до начала войны Дмитрий Устинов успел проработать всего 2 недели. Его назначили на высокий пост 9 июня 41-го внезапно, потому что его предшественника арестовали. ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ И ДМИТРИЙ УСТИНОВ Леонид Млечин: Дмитрий Фёдорович Устинов станет членом политбюро и секретарём ЦК, маршалом и министром обороны. Если бы не внезапная смерть в декабре 84-го года, он вполне мог бы возглавить нашу страну. Очень молодым Устинов участвовал в Гражданской войне. После Ленинградского военно-механического института инженера-конструктора распределили в Артиллерийский научно-исследовательский морской институт. Руководил институтом адмирал Грен, а наркомом военно-морского флота Сталин сделал Михаила Петровича Фриновского, который до этого был первым заместителем наркома внутренних дел. «И вот, – вспоминал Устинов, – на каком-то совещании Фриновский раздаёт указания, потом смотрит на Грена и спрашивает: «Ну правильно я говорю?» – Грен встал, вытянулся и сказал: «Никак нет, товарищ нарком! В этом вы не разбираетесь». Фриновского вскоре арестовали и расстреляли как организатора троцкистско-фашистского заговора в НКВД, а адмирал Грен уцелел. Летом 38-го инженеру Устинову предложили перейти на оборонный завод «Большевик». Однажды вызвали в Смольный. Главный конструктор болел и Устинову было велено отчитаться перед руководителем Ленинграда Андреем Александровичем Ждановым. Устинов понравился, он всегда нравился начальникам. 8 июня 41-го в воскресение вечером ему позвонили из Смольного: «Вам срочно нужно выезжать в Москву. Сотрудник горкома ждёт вас с билетом у пятого вагона». Устинов еле успел на вокзал Сотрудник горкома сказал: «Товарищ Жданов велел передать вам, что вас ждут в Центральном Комитете партии. По какому вопросу мне неизвестно». Поезд пришёл утром, Устинов сразу поехал на Старую площадь, но выяснилось, что пропуск ему заказан на 11 часов, и ещё часа полтора маялся в сквере напротив Центрального Комитета. Директора завода Устинова принял секретарь ЦК по кадрам Георгий Максимилианович Маленков. «Знаете зачем вас пригласили?» – спросил Маленков. «Нет», – честно признался Устинов. «В ЦК есть мнение назначить вас наркомом вооружения». «Спасибо за доверие! – ответил Устинов. – Но справлюсь ли я? Одно дело – завод, а в наркомате десятки заводов». «Подумайте, – сказал Маленков, – поезжайте сейчас в гостиницу, только никому о нашем разговоре не говорите. Потом мы вас вызовем и скажете своё мнение». Но продолжения разговора не последовало. На следующее утро Устинов прочитал в «Правде» указ о собственном назначении. Он сразу же пришёл в наркомат и налетел на заместителя начальника главка, который ничего не знал, и он стал распекать Устинова: «Ты что здесь делаешь? Кто тебе разрешил? Ты разве не знаешь, что нельзя покидать предприятие?». На шум и гам вышел в коридор первый заместитель наркома Василий Михайлович Рябиков, и он пригласил обоих к себе в кабинет. Только они вошли – звонок. Рябиков берёт трубку: «Слушаю. Нет, – говорит, – не читал, а что?». Смотрит на Устинова, берёт в руки «Правду», читает, встаёт и говорит: «Дмитрий Фёдорович, от души поздравляю с новым назначением!». Это Жданов, который стал тогда вторым человеком в партии, рекомендовал Сталину на пост наркома вооружения молодого директора ленинградского завода. А прежнего наркома Бориса Львовича Ванникова арестовали как иностранного шпиона. Но ему повезло: с началом войны Сталину понадобились эффективные менеджеры. 14 августа 41-го Ванникова освободили и назначили заместителем наркома вооружения, а через полгода – наркомом боеприпасов. После войны генерал-полковник Ванников занимался созданием атомного оружия под руководством Лаврентия Павловича Берии и стал трижды Героем Социалистического Труда. ЧЕГО СТОИЛА НЕМЕЦКАЯ ТЕХНИКА? Леонид Млечин: Принято считать, что немецкая армия вступила во Вторую мировую, обладая абсолютным превосходством в боевой технике. В реальности вермахт вовсе не был современной моторизованной силой, способной на блицкриг – молниеносную войну, исход которой решается одним мощным ударом превосходящих сил. И немецкая военная техника вовсе не была передовой. Советские военные имели возможность ещё до войны познакомиться с достижениями немецких конструкторов и промышленников. После подписанного 23 августа 39-го года договора с Германией в Берлин отправилась комиссия по закупке военной техники во главе с наркомом судостроительной промышленности Иваном Фёдоровичем Тевосяном. В комиссию включили и авиаконструкторов: Сергея Владимировича Ильюшина, Александра Сергеевича Яковлева, Николая Николаевича Поликарпова. Могли бы поехать и другие, талантами Бог Россию не обидел, но такие выдающиеся конструкторы, как Андрей Николаевич Туполев, Владимир Михайлович Петляков и Владимир Михайлович Мясищев сидели тогда за решёткой как враги народа. Гостей принял командующий военной авиацией, имперский маршал Герман Шеринг – второй человек в нацисткой Германии. Гости не верили что им действительно покажут реальные образцы вооружения вермахта, он показали абсолютно все самолёты, которые стояли тогда на вооружении немецкой авиации. В Германии приобрели 3 десятка боевых самолётов различных конструкций, а также образцы новейших артиллерийских орудий и танков, а к ним – формулу брони. Наши лётчики перегнали в Советский Союз практически все самолёты, с которыми в июне 41-го военно-воздушные силы Красной армии столкнуться в небе. Так что у советских авиаконструкторов и лётчиков было достаточно времени, чтобы получить полное представление о том, чего добились немецкие коллеги. Немецкую технику изучали на 4 авиационных заводах с привлечением специалистов со всей страны. Наркому обороны Ворошилову, затем сменившему его маршалу Тимошенко докладывали о реальных возможностях люфтваффе. Сталин распорядился максимально использовать достижения немецких авиаконструкторов. В марте 40-го нарком судостроительной промышленности Тевосян привёз в Берлин новую большую военно-экономическую делегацию. Немцы продали самый современный для того времени тяжёлый крейсер «Люцеф». Весной 40-го немецкий буксир привёл его в Ленинград. Почему Гитлер, уже зная, что нападёт на Россию, торговал оружием и военными технологиями? Считал, что Советский Союз уже ничем не успеет воспользоваться. Деньги и ресурсы советскому военно-промышленному комплексу выделялись огромные, но оборонная промышленность страдала теми же недостатками, что и вся социалистическая экономика. Более разумная организация экономической жизни позволила бы произвести всё необходимое без такого напряжения сил народа. Большой ущерб отечественной промышленности нанесли компании по борьбе с мнимыми вредителями: Сталин обвинял спецов, то есть инженеров и экономистов с дореволюционным образованием и опытом во всех провалах, называл их вредителями и саботажниками, что привело к уничтожению квалифицированных кадров. Заместитель наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский жаловался на XVII съезде партии в январе 34-го: «Мне приходится бывать на капиталистических фабриках, и я видел, что, когда инженер обходит станки, он обращает внимание на то, как осуществляется технический контроль, потому что слишком дорого запускать дальше запоротую деталь. У нас на многих заводах, наоборот, на контроль не обращают никакого внимания. Многие директора заводов сознательно ослабляют технический контроль, лишь бы было бы побольше продукции, а с качеством потом разбирайся». В 30-е годы стала ясна и другая острая проблема – нехватка запасных частей к боевой технике. Нарком обороны Ворошилов говорил об этом с некоторым недоумением: «Выполнить заказ на танк, трактор, автомобиль, самолёт и прочее все стараются. За невыполнение этих аказов греют, за выполнение хвалят. А запасные части, которые также должны быть поданы промышленностью, – то в последнюю очередь». Несмотря на все усилия Сталина и правительства, ничего изменить не удалось. Выпускать запасные части в социалистическом хозяйстве было невыгодно, и боевая техника часто оказывалась бесполезной грудой металла из-за отсутствия запчастей. Компенсировали всё это жёсткой системой управления. Однажды Устинова вызвал Сталин, вождь был крайне недоволен тем, как идёт работа над выпуском 85-миллиметрвой пушки, предназначенной для танка Т-34. Он ходил по кабинету и зачитывал письмо командира дивизии, который жаловался, что стоящее сейчас на вооружении танка Т-34 пушка плохо помогает в борьбе с немецкими танками. Сталин распорядился: «Немедленно завершить работы над 85-миллиметрвой пушкой и с Нового года танки Т-34 выпускать только с этой пушкой». А до Нового года меньше недели. Сталин распорядился: «Немедленно выезжайте на предприятие, на Ярославском вокзале уже стоит вагон, который вас ждёт, его подцепят к первому же поезду. Не теряйте времени». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 41-го «О режиме рабочего времени» позволял руководителям предприятий устанавливать обязательные сверхурочные работы. 26 декабря 41-го появился указ «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятия». Рабочие не только оборонных заводов, но и смежных производств считались мобилизованными и закреплялись за своими предприятиями, перейти на другое место работы они не могли. Устинов вспоминал разговор с токарем на одном из заводов. Нарком спросил: «Любите свой станок?» – «А как же его не любить, ведь мы с ним работаем вместе». «Впечатление было такое, будто оно и станок составляли одно целое», – вспоминал Устинов. Вот мечта – люди, прикованные к станкам. В июне 42-го нарком вооружения Устинов получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда. ЗАЧЕМ ПОНАДОБИЛСЯ ЛАВРЕНТИЙ ПАВЛОВИЧ? Леонид Млечин: В начале 41-го Сталин назначил главного чекиста страны Лаврентия Павловича Берию ещё и заместителем председателя Совета народных комиссаров. Затем столь же неожиданно образовал бюро совнаркома, которое наделил правом принимать все текущие решения. В бюро включил своих заместителей в правительстве: и Молотова, и Вознесенского, и Микояна. А Лаврентий Павлович в этом кругу чувствовал себя самым влиятельным и, зная законы аппаратной жизни, спешил утвердиться в роли того, кому не возражают и чьи распоряжения исполняются неукоснительно. Для создания новой военной техники требовалась сложная система кооперации множества. В условиях командной экономики это привело к созданию больших бюрократических структур. Поначалу советской экономикой управляли 3 промышленных наркомата, к войне число наркоматов достигло 40. В такой экономической системе Лаврентий Павлович был на месте. Вождь верил в эффективность методов Берии и в отчаянной ситуации именно ему поручал разораться и навести порядок. «В 42-м году – вспоминал Анастас Иванович Микоян, – на совещании у Сталина зашёл разговор о проблемах, связанных с выпуском танков». Берия тут же заметил: «Танками занимается Молотов». «А как он занимается?» – поинтересовался Сталин. Ему ответили, что н заводах он не бывает, с производством у него связи нет. Когда кто-то из наркомов ставит проблему, созывает совещания долги, о чём-то говорят, решения не принимают, только людей от дела отрывают. Сталин распорядился передать контроль над производством танков Берии. К весне 42-го перебазирование промышленности в восточные районы страны в основном завершилось. Несмотря на огромные потери в территории, на необходимость эвакуировать заводы и разворачивать их на новом месте, советская промышленность заработала в полную силу. 8 декабря 42-го появилось постановление «Об утверждении оперативного бюро Государственного Комитета Обороны». Задача оперативного бюро – контроль и наблюдение за текущей работой всех наркоматов оборонной промышленности. В новую структуру вождь включил четверых: Молотова, Берию, Маленкова и Микояна. Вячеслава Михайловича Молотова в стране и в мире по-прежнему считали вторым человеком после Сталина, но руководил оперативным бюро Лаврентий Павлович. Берия оттеснил Молотова. Сталин подчинил оперативному бюро 14 наркоматов – фактически всю промышленность страны. И Берия был утверждён председателем оперативного бюро. 30 сентября 43-го ему присвоили звание Героя Социалистического Труда за особые заслуги в области усиления производства вооружений и боеприпасов в трудных условиях военного времени. 19 мая 44-го Лаврентию Павловичу подчинили уже не 14, а 21 наркомат. Военная промышленность, транспорт, металлургия, энергетика, оперативное бюро отвечало и за снабжение действующей армии, иначе говоря Берия руководил всей промышленностью страны и транспортной системой. В мае 44-го Сталин сделал Лаврентия Павловича своим заместителем в Государственном Комитете Обороны и его смертельно боялись, и все боялись гнева вождя. Устинов вспоминал: «На одном из совещаний Верховного главнокомандующего я доложил, что заводы выпустили 9997 винтовок, а план был 10000, то есть на 3 винтовки меньше. И Сталин сказал: «Ещё один такой доклад и наркома Устинова не будет». Один из подчинённых Сталина вспоминал, что вождь играл на чувстве страха не хуже, чем Паганини на скрипке, ведь он как формулировал указания – или срок нереальный, или задача сформулирована так, что что ни сделай, всё равно в чём-то виноват». Впрочем, и сталинские распоряжения тоже не все исполнялись. «Думают, что Сталин никогда ничего не забывал и, упаси Бог, было не выполнить его указания, – вспоминал заместитель наркома по тылу генерал Андрей Васильевич Хрулёв, – на самом деле это далеко не так. Ежедневно решая сотни больших и малых дел, Сталин подчас давал самые противоречивые указания, взаимно исключавшие друг друга. Поскольку обычно никаких стенограмм и протоколов не велось, то некоторые его распоряжения оставались невыполненными. Конечно, те, кто в силу различных причин рисковал идти на это, имели наготове лазейку, чтобы свалить вину на другого». Если можно говорить о чуде, то оно произошло в светском военном производстве. Советская промышленность во всём опережала германскую, экономический потенциал СССР был несравнимо выше, и советские люди шли на огромны жертвы во имя Победы над Германией. Уже в 42-м оборонный комплекс дал вдвое больше самолётов, чем германская индустрия, вчетверо больше танков, втрое больше орудий. Советские самолёты превосходили немецкие. Появились в большом количестве штурмовики Ил-2, способные поддержать пехоту и танки. ПУЛЯ В ЛОБ Леонид Млечин: Генерал-фельдмаршалу Фёдору фон Боку, которому было поручено захватить столицу Советского Союза Адольф Гитлер уверенно сказал: «После захвата Украины, Москвы и Ленинграда Советам придётся пойти на мировую». Упоение успехами сыграло дурную шутку с руководством нацистской Германии. Франция в 40-м не выдержало первого улара. Советский Союз – куда более мощное государство, располагая несравнимо большим военным, экономическим и демографическим потенциалом и пространством для манёвра, выстояло, а, не сумев одержать победу в 41-м, Германия была обречена. На немецких складах закончился угол, упала выплавка стали, вермахту пришлось сократить свои заказы. В сухопутных войсках запаниковали: как снабжать армию, которая ведёт тяжёлые бои на Востоке? Это было банкротов военной стратегии Гитлера и его генералов, но Гитлер просто не понимал, что происходит. Генерал Георг Томас, начальник экономического управления вермахта, записал в дневнике: «Фюрер отказывается верить, что нам не хватает сырья. В конце концов, он захватил всю Европу. Вооружённые силы имеют право получить все, что им нужно». Но авиационные заводы Германии подучала на треть меньше алюминия, чем требовалось, и лишь половину потребной им меди. Бомбардировщик Юнкерс-88 оказался неудачным: невысокая скорость, слабое вооружение и малая бомбовая нагрузка. Во время битвы за Англию в одно из рапортов начальству говорилось: «Экипажи боятся не врага, они боятся летать на Юнкерс-88». Мессершмитт-109 показал себя удачным истребителем ближнего радиуса действия, но он состоял на вооружении ещё с испанской войны и морально устарел. Двухмоторный истребитель Мессершмитт-110, который использовался для прикрытия бомбардировочной авиации при налётах на Англию, уступал британским машинам. Начальник боевого снабжения министерства авиации генерал-полковник Эрнст Удет намеревался заменить Мессершмитт-110 новой моделью – Мессершмитт-210, но этот истребитель оказался ещё хуже. Генерал Эрнст Удет застрелился 17 ноября 41-го от отчаяния. Он предупреждал Гитлера и Геринга о стремительном росте авиации в Англии и Соединённых Штатах. «В 42-м – предсказывал генерал Удет на территорию Германии обрушится воздушная армада союзников, а все силы вермахта сосредоточены на Восточном фронте». Дурные предчувствия одолевали и Фрица Тодта – инженера и старого члена партии. В июле 33-го Гитлер назначил его генеральным инспектором дорог и поручил ему строительство автобанов. Потом поставил во главе всего строительного сектора немецкой экономики. Фриц Тодт рисовался Гитлеру героем-чудотворцем. В 39-м он получил генеральские погоны. В марте 40-го Гитлер создал министерство вооружений и боеприпасов для руководства всей военной промышленностью Назначил министром Тодте. Новый министр верил в командно-административную систему, создал комитет по наращиванию производства танков, затем – комитет по выпуску артиллерии. После победы на Западном фронте Гитлер поблагодарил за оружие одного только Фрица Тодте, не сказав ни одного доброго слова военным. Но успехи Тодте закончились, когда нацистская Германия напала на Советский Союз. В ноябре 41-го министр отправил своих работников на Восточный фронт в штаб танкового генерала Хайнца Гудериана в Орёл. Они вернулись в глубокой депрессии: советские танки оказались очень хорошими, а вермахт ещё и замерзает, потому что солдаты плохо одеты, и техника не готова к эксплуатации в зимних условиях. Руководители промышленности, встретившись с Тодтом 28 ноября 41-го, пришли к выводу, что война с Россией не может быть выиграна. 24 ноября, когда войска вермахта завязли под Москвой, начальник Генерального штаба сухопутных сил Франц Гальдер отметил в дневнике плохое настроение генерала Фридриха Фромма, командующего резервами и руководителя программы вооружения: «Фромм рассказал о ситуации с производством вооружений. Падение производства! Он думает о необходимости заключать мир!». Ни министр Фриц Тодт, ни генерал Фридрих Фромм не питали иллюзий относительно положения Германии, но делали всё, чтобы восстановить мощь вермахта для действий в 42-м году, возможно, надеясь, что с позиции силы легче будет заключить мир. Тодт мобилизовал промышленников для поддержки его новых усилий. 7 февраля 42-го после долгих обсуждений с промышленниками и военными он вылетел в ставку фюрера «Вольфсшанце», «Волчье логово», в 8 километрах от города Растенбурга в Восточной Пруссии. Судя по свидетельствам тех, кто там находился, разговор с Гитлером подучился тяжёлым. После короткого сна министр Фриц Тодт сел в самолёт, чтобы вернуться в Берлин. Как только машина поднялась в воздух, её повело влево, словно пилот хотел совершитьвынужденную посадку, а ещё через несколько секунд самолёт взорвался. Заместитель министра рассказывал потом, что когда услышал о взрыве, то сразу же подумал: «Тодта взорвали эсэсовцы». Это предположение само по себе характеризует атмосферу в высшем руководстве Третьего рейха. На замену Тодту фюрер выбрал человека, лично ему преданного, – архитектора Альберта Шпеера – и потребовал полно мобилизации ресурсов. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер призвал ликвидировать ненужную гражданскую промышленность так же, как и его люди занимаются ликвидацией евреев. Он призвал гауляйтеров, партийных руководителей регионов, к болезненным жертвам, необходимым для успеха тотальной мобилизации страны. Он потребовал от них такого же расового энтузиазма, с каким его аппарат взялся уничтожать евреев. «Обе задачи, – сказал рейхсфюрер СС Гиммлер, – жизненно важны для выживания нацистского режима». Генерал-полковник Фромм верил только в то, что Германию спасёт чудо-оружие. Фромм очень серьёзно относился к работе небольшой группы физиков, занимавшихся освобождением энергии атомов. Летом 42-го он организовал встречу физиков с видными чиновниками, среди них был и новый министр вооружения Альберт Шпеер, но лауреат Нобелевской премии Вернер Гейзенберг, руководивший атомным проектом сказал, что потребуется много времени, и проект умер. Нацистская Германия не могла надеяться на ядерное оружие, а больше надеяться было не на что. Вермахт будет сокрушён Красной армией.