Леонид Млечин: Новый президент Соединенных Штатов идет по жизни, сознавая, что за ним наблюдают и его постоянно оценивают. Он играет, даже в большей степени, чем его предшественник профессиональный актер Рональд Рейган, который дважды побеждал на президентских выборах. И Трамп не выходит из своей роли, и не смывает политический грим. А что скрывается за маской, которую он носит не снимая? Дональд Трамп играет Дональда Трампа. Он куда более искренний человек, чем принято считать. Говорит то, что думает, делает то, что обещает. Это настолько необычно и непривычно, что он поставил мир в тупик. И своих соотечественников тоже. У него безжалостно агрессивная манера принимать решения с целью добиться максимального результата, успеха, который удивит, поразит, ошеломит, и подтвердит его величие. Настолько избрание Трампа президентом великой державы, но и другие стремительно развивающиеся процессы разрушили основы мировой политической архитектуры. Внимание приковано к трем ключевым игрокам: России, Америке, Китаю. Леонид Млечин: Американцы привыкли ощущать себя уникальными и неуязвимыми. Но мир изменился. После терактов 11 сентября 2001 года ощущение неуязвимости сменилось чувством неуверенности и беззащитности. Одолеть врага никак не удается. Попытка переустроить жизнь в Ираке и Афганистане не удалась. Фанатики берут верх на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Исламисты, с наслаждением демонстрирующие особую жестокость, наступают. Америка растратила столько ресурсов в войне против терроризма и политического исламизма, что это привело к глобальным тектоническим изменениям баланса сил в мире. Подъем Китая, который, возможно, в любом случае был неостановимым, резко ускорился. Сергей Лавров: Мы наблюдаем появление новых центров экономической мощи и связанного с этим политического влияния. Азиатско-Тихоокеанский регион становится локомотивом мировой экономики. Все более активно действуют и государства Латинской Америки, и Африки, которые обладают значительным человеческим и ресурсным потенциалом. На этом фоне отчетливо проявляется культурно-цивилизационное многообразие современного мира, все более насущной становится необходимость демократизации межгосударственного общения, обеспечения справедливости, уважения права народов самим распоряжаться своей судьбой. Леонид Млечин: Дональд Трамп пришел в Белый дом, не имея готовой внешнеполитической концепции. Так ведь его предшественники Билл Клинтон, Джордж Буш, Барак Обама, становясь президентами, намеревались сосредоточиться на внутренних проблемах. Но происходящее в мире заставило их заняться внешними делами. То же происходит и с Трампом. Его политика будет ситуативной, как говорят ученые люди. Ему придется реагировать на кризисы и проблемы. Юрий Рогулев: Его нынешние позиции как президента и позиции в ходе избирательной кампании как частного лица – это очень большая разница. Сейчас он не может говорить только как просто мистер Трамп, он должен говорить как мистер президент, представляющий всю страну. Поэтому говорить о его каких-то взглядах, которые бы проявлялись в какой-то его предыдущей деятельности, мы не можем. Мы не знаем, что это за взгляды, и он к внешней политике не имел никогда никакого отношения. Леонид Млечин: Америка переоценила свои возможности, и теперь американское общество в депрессии. Падение роли и значения Соединенных Штатов в мировой политике – повод для нескрываемой радости? Владимир Печатнов: Многополярный мир, он выглядит более демократичным, более равноправным, и в этом смысле более привлекательным, при одном небольшом условии, что это будет не война всех против всех, что это не будет чисто геополитическое ничем не ограниченное соперничество, гонка вооружений и так далее, с хаосом, который может за этим последовать. Если все эти центры научатся ладить между собой, будут следовать одним правилам игры, соблюдать международное право и так далее, тогда, конечно, это будет лучший мир, чем сейчас мы имеем. То есть сам по себе многополярный мир необязательно безопаснее, чем однополярный, если гегемон ведет себя более-менее прилично. Леонид Млечин: И мы должны быть непредсказуемыми, начиная с сегодняшнего дня. Профессионалы, слыша эти слова, должно быть, вздрогнули. Непредсказуемый партнер – худшее, что только может быть. Его первые шаги на мировой арене многих испугали и удивили, но во всяком безумии есть система. Дональд Трамп считает, что его образ непредсказуемого и опасного политика позволит запутать и запугать врагов. Те занервничают, не зная, чего от него ждать, и растеряются. Он уверен, что это дает ему важное преимущество. Но Трамп существует во многополярном мире, где множество игроков с подозрением следит друг за другом. Некоторые из них, в отличие этого американского президента, не играют, а действительно безбашенные, и они точно готовы на все. Алексей Арбатов: Представьте себе относительно крошечный Корейский полуостров. Он по территории значительно меньше, чем Польша. В этом крошечном полуострове с юга и с севера сосредоточены вооруженные силы, вполне сопоставимые с противостоянием России и НАТО на всем Европейском континенте. Если взять от Урала и до Испании, представьте себе, какие Вооруженные силы с двух сторон там стоят, на этом большом пространстве. Так вот на этом крошечном Корейском полуострове вполне сопоставимые и по численности Вооруженных сил, и по численности основных видов вооружений и военной техники, колоссальное, чудовищное противостояние, которое могло, по идее… Даже странно, почему не утонул еще этот полуостров под тяжестью всей этой махины. И если там начнется большая война, то она будет иметь последствия, выходящие далеко за границы полуострова. Алексей Маслов: Сегодня получилось так, что все страны начали заявлять о готовности вступать в вооруженный конфликт: это Южная Корея, это, безусловно, США, это Китай бряцает оружием, Россия психологически готова воевать на всех рубежах. Про Северную Корею мы вообще не говорим. Но когда все страны готовы, теперь все ждут, какой бы повод. И это приведет к колоссальной катастрофе. Даже если мы сейчас отбросим в сторону самый ужас – это использование ядерного вооружения, а просто будем говорить об этом_ конвенциональном вооружении, то мы понимаем, что это крах всей дальневосточной торговле, это крах всех союзов типа АТЭС, это крах всех попыток сделать какие-то зоны свободной торговли. То есть мир будет втянут в абсолютно страшную даже не войну, а именно экономически-военную катастрофу. Леонид Млечин: Каким Трамп видит себя? Герой-одиночка, одинокий ковбой, из Дикого Запада перенесенный в XXI век, чтобы навести порядок в сошедшем с ума мире. Имидж крутого парня – политический капитал Трампа. Его партнеры на мировой арене в недоумении: "А вдруг среди ночи, на кого-то крепко обидевшись, он возьмет и нажмет ядерную кнопку?". Трампа устраивает такая репутация. "Пусть нервничают. Сговорчивые будут". Александр Габуев: Китайское руководство воспринимает ситуацию очень серьезно. Оно понимает, что, в любом случае, если это долгосрочная стратегия США, которая поддерживается всей администрацией Трампа, и будет идти давление – это очень плохо, и этому надо противостоять, прежде всего, неконфликтными мерами: стараться с ними поговорить, объяснить и так далее. Если Трамп – это президент, который действует, окруженный очень маленькой группой советников, изолированный от других частей своей администрации, то это еще страшнее, потому что, тем не менее, это президент Соединенных Штатов и верховный главнокомандующий, у него огромные полномочия. Как он будет реагировать на различные кризисные ситуации, совершенно непонятно. Сергей Лавров: Государства так называемого исторического Запада, прежде всего Европы, утрачивают возможность диктовать свою волю остальному миру, как это происходило на протяжении нескольких столетий. Обсуждение многих ключевых вопросов переместилось из сформированной Западом "Семерки" в "Группу двадцати" – авторитетный и представительный формат, который объединяет ведущие страны всех регионов мира. Возрастает стабилизирующая роль таких объединений, как БРИКС и ШОС. Россия принимает в этих процессах самое деятельное участие, в том числе продвигая инициативу президента Путина о развитии интеграции в Большой Евразии с привлечением членов ЕврАзЭС, ШОС, АСЕАН. Леонид Млечин: Трамп обещал в основу политики положить национальный интерес, но ему придется в каждом конкретном случае установить, в чем этот интерес заключается. Особенно с учетом очевидного раскола в американском обществе, которое поделилось на тех, кто восхищается Трампом, и на тех, кто его на дух не переносит. Михаил Таратута: Я не сомневаюсь в том, что Америка приспособится, в конце концов, к Трампу, а Трамп, не исключено, что он приспособится к Америке, я вполне это допускаю. Я думаю, что он научится говорить тем языком, который доступен не только его электорату, но и другим американцам тоже. Иначе страна не может существовать. Она не может существовать в постоянном состоянии такого раскола, причем антагонистического раскола, очень серьезного раскола. Леонид Млечин: Может быть, он намерен устраниться с мировой арены, не участвовать в решении чужих проблем? Пусть другие этим занимаются, раз уж появились новые центры и силы. А американцы займутся своими делами. Владимир Печатнов: Я иногда своих студентов спрашиваю: "А что будет собою представлять мир, скажем, Европа, если американцы уйдут из Европы?". Во-первых, мне говорят: "Что значит "уйдут"? Если надо, они быстро вернутся назад. Это тоже правильно. Сейчас это не такая для них проблема с их возможностями переброски сил туда-сюда. Но, действительно, эта ситуация мира без Америки, без американского глобального присутствия, ее себе очень непросто представить. Хотя мы сейчас слышим и читаем о постамериканском мире, о закате влияния американской империи – это влияние действительно ослабевает, это объективный процесс. Американцы не могут со своими даже большими экономическими ресурсами, 5% населения Земли, постоянно играть роль этого мирового лидера. Конечно, другие центры поднимаются. И с этим_ надо будет как-то если не мириться, то находить хотя бы общий язык. Но это процесс длительный, и американцы не хотят его ускорить никоим образом. Леонид Млечин: Трамп сам еще многое для себя не решил, но уже показал, что способен нарушить любые устоявшиеся правила и давно принятые нормы. Трамп говорит то, что многим американцам приятно слышать: "Нас не уважали, обманывали в течение многих лет люди, которые оказались умнее, жестче и хитрее нас. Мы были силачами, но умного руководителя у нас не было. Мы были глупым силачом, которого постоянно все обирали". Союзники и в самом деле привыкли в военных делах целиком и полностью полагаться на Соединенные Штаты. Американский ядерный зонтик, американские военные базы позволили европейским и азиатским союзникам США свести собственные военные расходы до минимума, и сконцентрироваться на развитии экономики. Японцы обрадуются, если американские базы на их территории закроются? Сергей Агафонов: Японцы больше всего боятся остаться одни. И хотя, с нашей точки зрения, это невероятный сюжет, но японцы всерьез говорят о том, что в перспективе американцы – еще задолго до победы Трампа говорилось об этом_ – могут в силу развития процессов, которые есть в экономике и в политике, надорваться над той ношей, которая существует, и уйти в зоне ответственности на малый круг. А малый круг – это то, что ограничивается тихоокеанскими островами, то есть это Гавайи, Гуам и так далее, по этой дуге. Соответственно, все остальное, что сейчас закрывают американцы – то же самое Южно-Китайское море и так далее, – останется не то, что ничьим, а зоной ответственности тех же японцев. Леонид Млечин: Трамп – не изоляционист, Трамп – милитарист. Он твердо намерен наращивать военную мощь страны, и он будет демонстрировать ее всему миру. Его предшественник Барак Обама призвал ядерные державы полностью избавиться от атомного оружия. Дональд Трамп сделал_ заявление обратного свойства – обещал вновь сделать Америку великой. Для него это означает, прежде всего, укрепить Вооруженные силы. "Все начинается с военно силы, – сказал он. – Все". Милитаризация – ответ на геополитические сдвиги? Сергей Лавров: Процессы формирования полицентричной архитектуры мироустройства, которая отражает новые реалии. И это объективная тенденция, способствующая большей устойчивости и предсказуемости в международных отношениях. В этих условиях существенно возрастает роль дипломатии как инструмента согласования сбалансированных решений, отражающих многообразие современного мира. Очевидно, что другого пути, чем кропотливая повседневная работа по достижению компромиссов в целях преодоления многочисленных проблем просто не существует. Ставка на гегемонизм, на собственную исключительность уже привела к усилению нестабильности, хаоса, и должна быть выброшена на свалку истории. Леонид Млечин: Центр мира смещается в сторону Азии, где на первом месте Китай. В этой_ конструкции и Вашингтон, и Пекин будут искать сотрудничество с Россией? Китайцы явно не ожидали избрания Трампа, и не сразу поняли, с кем имеют дело. Александр Габуев: Китайцы очень активно налажены попыткой выстроить эти каналы общения, и цепляются за все позитивные высказывания, которые американская сторона им дает, стараясь максимально деэскалировать именно риторику. Леонид Млечин: Пекин наращивает политические мускулы и успешно возвращает утерянное в годы поражений и неудач. Другим странам придется подвинуться, чтобы найти место для нового гиганта. Успех Китая потрясает и даже немного пугает. Мы уже рассматриваем Китай и как великую военную державу? Алексей Арбатов: Наше военно-политическое руководство официально рассматривает Китай как великую экономическую державу, которая обеспечивает свои военные потребности на уровне минимальной достаточности. За последние годы ничто – ни единый ни шаг, ни система оружия, никакие развертывания, ни учения Китая – никогда не вызывало официально негативной реакции или хотя бы ставились бы под сомнение в Москве. Но негласно, конечно, следят внимательно за тем, что делает Китай, за его военными программами, за наращиванием его и обычных Вооруженных сил, и ядерных сил. Потому что, хотя мы провозглашаем себя вместе с Китаем как стратегические союзники – красивое слово, красивый термин, – но не секрет, что у Китая есть ядерное оружие, которое может быть нацелено на Россию. Александр Габуев: Воевать Китай не хочет. Китай очень зависим от мира, и вся политика Китая, начиная с Дэна Сяопина, была направлена на то, чтобы создать мирные и максимально благоприятные условия для решения внутренних проблем. Китайцы очень хорошо понимают, что главные их проблемы внутренние. Это не коварный Госдеп, не зловредная мягкая сила американская – хотя они ее тоже боятся, боятся американского заговора, – тем не менее, это именно внутренние проблемы. И для того, чтобы их решить, Китаю нужны десятилетия мира, стабильности, интеграции в мировую систему. Поэтому, если они это захотят разрушить, то они точно подорвут ту основу, тот хрупкий фундамент, на котором они сейчас строят свое национальное величие. Леонид Млечин: В Пекине не стесняются демонстрировать свою мощь, если китайцам кажется, что их задевают. Они отправили свой военный флот в Южно-Китайское море, чтобы подкрепить свои претензии на район, на который претендует шесть стран Юго-Восточной Азии. Здесь обнаружены большие запасы нефти газа. Александр Габуев: В Китае такая ситуация, что отступать и казаться слабыми сейчас невозможно ровно потому что у председателя Си Цзиньпина, генерального секретаря, в этом году будет происходить суперважный для него XIX съезд партии. На нем станет понятно, как Си Цзиньпин и как партия видят следующую конфигурацию власти, будет ли это уже состоявшаяся за последние 20 лет модель, когда генсек назначает себе, по сути, двух преемников – преемника премьера и преемника председателя и генсека, они проходят пятилетнюю подготовку на позициях заместителей, и затем происходит смена власти. Либо Си Цзиньпин захочет остаться, по сути, на третий срок. По разным индикаторам очевидно, что он хочет продлить свое правление, потому что он считает, что он должен провести очень важные реформы, которые без него, конечно же, никто не проведет. И в такой важный предвыборный год – хотя это сложно назвать выборы – казаться слабым лидером, который готов идти на уступки или который прогибается под давлением какого-то Трампа, конечно же, нет никакой возможности. Алексей Арбатов: Китай – это единственная из остальных семи ядерных держав (помимо США и России есть еще семь ядерных держав, они всем известны), которая имеет ядерного оружия больше, чем они все вместе взятые, имеет больше ядерного оружия чем шестерка остальных держав из этих семи. То есть больше, чем Великобритания, Франция, Индия, Пакистан, Израиль и Северная Корея, вместе взятые. И, что еще важнее, Китай – это единственная страна в мире, которая в случае принятия решения высшего политического руководства может в очень короткие сроки, буквально за десятилетия, сравняться с Россией и США по объему и качеству своих стратегических сил, может быть, за исключением тяжелых бомбардировщиков, потому что у них с двигателями проблема была и остается. Но что касается ракет наземных и морских, межконтинентальных, средней дальности, оперативно-тактических, крылатых ракет наземного базирования, морских ракет, здесь Китай, если будет принято такое решение, может это сделать. Его технический и экономический огромный потенциал позволяет ему этого достичь. С этим_ нельзя не считаться. Сергей Лавров: При любом развитии событий отечественная дипломатия будет делать максимум для надежной и максимально эффективной защиты интересов России и российских граждан, обеспечение максимально благоприятных внешних условий для решения задач развития нашей страны. Алексей Арбатов: Ракеты средней дальности у Китая уже давно развернуты, и модернизируются на новые системы, которые называются "Дунфэн-21", "Дунфэн-31", в том числе мобильные, средней дальности. Они развертываются в таких районах, которые позволяют предположить, что нацелены они на Россию. Точно так же, как и наши некоторые новые ракеты, которые развертываются, и те, которые уже есть, они развертываются в таких районах, которые позволяют предположить, что они нацелены на Китай. Как говорится, дружба дружбой, а ракеты врозь. Конечно, мы сейчас с Китаем дружим, но политические отношения могут меняться, и достаточно быстро. И у нас в истории были такие эпизоды с Китаем, когда мы даже вступали с Китаем в вооруженный конфликт, чего никогда не было с Соединенными Штатами. Если Китай будет продолжать быстрыми темпами наращивать свой потенциал, в том числе межконтинентальных ракет, то это будет здесь вызывать растущую озабоченность. Леонид Млечин: Некоторые авторы утверждают, что для начала китайские лидеры намерены доминировать над всей Азией, и полагают, что это стремление неминуемо приведет Китай к прямом столкновению с американцами. Так что же, Дональда Трампа и его внешнеполитическую команду ждут большие сюрпризы на китайском направлении? Как поведет себя Китай? Ответит жестко или будет выжидать? Александр Габуев: Китайские руководители 100% прагматики. Они достаточно вооружены. То есть у них военная карта и демонстрация того, что в принципе давить на Китай тоже может быть опасно, потому что верховный главнокомандующий вступит в войну со второй, наверное, военной мировой державой, если отбрасывать ядерное оружие, где, скорее, на втором месте Россия, то здесь цена очень велика, в том числе в человеческих жизнях, которую США заплатят. И каким бы импульсивным ни был Дональд Трамп, вряд ли это та цена, которую он будет готов заплатить. Алексей Маслов: Китай никогда не был прозелитствующей страной, которая пыталась, предположим, всех обратить в конфуцианство или в свою идеологию. Китай лишь делал простую вещь – Китай не пытался китаизировать другие народы. Китай пытался всегда сделать эти народы лояльными по отношению к себе. Китай никогда не обращал в себя огнем и мечом. И в этом плане китайский национализм – это национализм уговоров и подкупа. Александр Габуев: Установка на силовое разрешение конфликта в принципе отсутствует. Показать мускулы – это хорошо, но показывать мускулы надо наверняка более слабому противнику. Все-таки они прекрасно понимают, что за зверь Соединенные Штаты Америки с точки зрения армии, военных возможностей и так далее, и, в принципе, долгое время политика была укрепляться, инвестировать в армию, вооружаться, но не подходить к красным линиям и к тому порогу, где США и их региональные союзники забьют в колокол, а делать все медленно, постепенно, никого не пугая, просто понимания, что время в долгосрочной перспективе работает на Китай, экономика растет. Такими же темпами вооружая свою армию, через 20 лет Китай достигнет паритета в тех территориях, которые его интересуют, то есть западная часть Тихого океана, и там уже либо американцы сами потихонечку уберутся и дадут Китаю свободу рук, либо им надо будет на это активно намекнуть. Владимир Печатнов: А кто заполнит этот вакуум? Мы готовы к тому, что Китай будет новым гегемоном в мире? И как себя поведет тогда Китай в этой роли? Или концерт держав. Мы знаем, что предыдущие модели концерта все-таки строились на сходстве политических систем, как это было в XIX веке после Венского конгресса. Это все-таки были государства одного типа, которые действительно следовали. И то потом он развалился. А сейчас выработать какие-то общие правила поведения, когда столько конкуренции, амбиций, и проблем еще нерешенных между даже этими странами. Мне кажется, будет очень и очень сложно. Так что я бы не стал торопиться с этим процессом.