Леонид Млечин: Секретные службы мечтают о том, чтобы об их существовании вовсе забыли, они скрывают даже свои победы, но иногда покров тайны спадает, и мы видим поле боя, затянутое пороховым дымом. Разведка – это мир незаурядных и неординарных людей, в разведку идут не ради карьеры, а ради насыщенной жизни и острых ощущений, убегая от серых и пустых будней. Необычная профессия. Голос за кадром: «Я отправился на задание поздно вечером и вдруг заметил, что за мной неотступно следует какой-то автомобиль, я ощутил опасность, во чтобы то ни стало надо было отделаться от хвоста. Начал кружить по городу, но всеми мои усилия были напрасны, тогда я обогнал впереди идущую машину и неожиданно круто повернул налево на другую улицу. Автомобиль, преследовавший меня, попытался сделать то же самое, но столкнулся с такси, ехавшим навстречу – так я ушёл от слежки», – это из записок одного из руководителей советской военной разведки – генерал-лейтенанта Михаила Мильштейна. «О генерале Мильштейне шла слава как об опасном человеке, у которого мозг работает, как компьютер, быстрее и точнее, чем обычный человеческий мозг, – писал Эгон Бар, – ближайший сотрудник канцлера ФРГ Вилли Брандта, человек, который оркестрировал немецкую восточную политику, – Мильштейн был опасен, потому что видел все слабости позиций Запада и в то же время превосходно маскировал слабости советских позиций». ОРДЕН ЛЕНИНА ЗА ВАРИАНТ «ОМЕГА» Леонид Млечин: Каждый год в этот день большая группа офицеров российской армии, которые, судя по знакам различия, несут службу в разных родах войск, тихо, скромно отмечают свой профессиональный праздник – это офицеры-разведчики. Они ходят в форме танкистов, лётчиков или артиллеристов, но принадлежат к закрытому для посторонних разведывательному сообществу. Голос за кадром: 4 ноября 1918 года приказом председателя Реввоенсовета Республики Льва Давидовича Троцкого в составе полевого штаба Красной армии было образовано регистрационное управление – так скромное называлась военная разведка, которая теперь именуется Главным управлением Генерального штаба вооруженных сил России. Леонид Млечин: У службы внешней разведки есть пресс-бюро, написана и издана история внешней разведки, её ветераны охотно дают интервью, в службу внешней разведки можно позвонить и задать вопрос, главное управление Генштаба хранит молчание, но разговоров о ГРУ ходит немало, и одни уверены, что именно там сосредоточены самые выдающиеся профессионалы, которые кому угодно могут дать 100 очков вперёд, другие, напротив, уверены, что погона и военная дисциплина только мешают разведчикам и не дают им развернуться – история военной разведки не написана и будет написана не скоро, известны лишь немногие громкие победы и оглушительные поражения. Мне кажется, военная разведка дорого бы заплатила за то, чтобы о её существовании просто забыли. Голос за кадром: Сталин постоянно менял структуру не только органов госбезопасности, но и военной разведки, даже в разгар Великой Отечественной – постоянные реформы. Леонид Млечин: В октябре 42-го Сталин как нарком обороны подчинил себе главное разведывательное управление Генерального штаба, как и главное управление военной контрразведки Смерш. Задача – агентурная и диверсионная работа за рубежом и на временно оккупированных немцами советских территориях. Голос за кадром: Начальником ГРУ Сталин сделал Ивана Ивановича Ильичёва, который начинал секретарём Калужского обкома комсомола, а в разведке руководил политотделом, его произвели в генерал-лейтенанты. Леонид Млечин: Когда Ильичёв внезапно стал начальником военной разведки, он несколько растерялся. Опытный начальник главного политического управления Лев Захарович Мехлис дал ему хороший совет: «Почаще ходи к Сталину – все тебя будут бояться и никто слова поперёк не скажет». Голос за кадром: А в составе Генштаба было сформировано отдельное управление войсковой разведки, которое руководило работой фронтовых разведывательных органов. Фронтовую разведку возглавил генерал-полковник Фёдор Федотович Кузнецов, он был в Москве секретарём первого Пролетарского райкома партии, перед войной его взяли в политуправление Красной армии. В апреле 1943 года управление войсковой разведки переименовали в разведывательное управление Генштаба. Леонид Млечин: Главному разведывательному управлению наркомата обороны поручили агентурную разведку за рубежом, цель № 1 – Соединённые Штаты. К концу войны усилия разведаппарата Америки были сосредоточены на атомных делах, и эта работа завершилась грандиозным успехом. Голос за кадром: Начальник первого агентурного управления ГРУ Михаил Абрамович Мильштейн, который вскоре станет генерал-лейтенантом, вспоминал, какие задачи были поставлены перед военной разведкой. «Казалось, что против Соединённых Штатов и Канады прямой разведывательной деятельности не ведётся, за исключением технической разведки – получения данных о новых технологиях, но нас беспокоили и другие вопросы: что будут делать Соединённые Штаты после успешного окончания войны? Какова будет их политика по отношению к Советскому Союзу? Что произойдёт с их мощными и многочисленными вооружёнными силами после победы над фашисткой Германией и ей сателлитами?». Наступление атомной эры совпало с началом «американского века» – Соединённые Штаты воспринимали себя как необычайно богатую страну, судьба которой складывалась счастливо на протяжении почти всей её недолгой истории, американцы считали, что они богаче и сильнее всех в мире, экономика США стала двигателем всей мировой экономики, всемирное признание доллара в качестве мировой валюты символизировало эру, которая могла бы называться Pax Americana. Соединённые Штаты затевали грандиозные и амбициозные проекты. Американцев, конечно, беспокоили отдельные несовершенства мироздания, но страха у них не было – в том числе страха перед ядерным уничтожением. Увеличился состав советского посольства в Вашингтоне не только за счёт дипломатов но и разведчиков. В Соединённых Штатах, где уже работали резидентуры военной и стратегической разведки, появилась отдельная резидентура первого разведывательного управления наркомата военно-морского флота. Управление возглавил контр-адмирал Михаил Александрович Воронцов, который о войны служил военно-морским атташе при посольстве СССР в Германии. Леонид Млечин: Штаты легальных резидентур в Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско были сравнительно небольшими – человек 10, таким же аппаратом располагала и военная разведка, но им на подмогу бросили разведчиков, которые работали под другим прикрытием. В годы войны в Вашингтоне находилось примерно 5000 советских граждан, командированных различными учреждениями. Голос за кадром: В 1943 году сформировали отдельную резидентуру для сбора научно-технической информации под руководством Леонида Романовича Квасникова (в 1996 году, посмертно, он получил звание Героя России). Леонид Млечин: Полковник Квасников был инженером-механиком, он окончил аспирантуру и особенно серьёзно относился к конспирации: он требовал от своих подчиненных даже в защищённых помещениях резидентуры говорить только шёпотом, имена агентов писать на бумажках, которые немедленно уничтожались. ФБР ПРОТИВ ГРУ Леонид Млечин: Один из наших видных разведчиков, под началом которого я начинал в юные годы, рассказывал, что во время войны и сразу после войны советские разведчики в Вашингтоне запросто заходили в американское военное ведомство. Если хозяина кабинета не было на месте, то изучали лежащие на столе документы. В ту пору к советским офицерам относились как к союзникам и друзьям. Голос за кадром: Федеральное бюро расследований появилось в составе министерства юстиции в 1908 году. Полиция в Соединённых Штатах подчинялась местным властям, агенты ФБР не имели права на арест и не могли носить оружие. Когда директором ФБР стал Эдгар Гувер, он добился, чтобы Конгресс предоставил его агентам право, право носить и применять оружие и внёс в закон положение о том, что убийство сотрудника ФБР – федеральное преступление. Гувер ненавидел коммунизм и коммунистов. «Коммунизм – это не политическая партия, – утверждал директор ФБР, – это образ жизни, злой и злобный. Коммунизм – это зараза и распространяется, как эпидемия, коммунисты были, есть и всегда будут угрозой свободе, демократическим идеалам и американскому образу жизни». Но в войну американская контрразведка занималась только врагами – немцами и японцами, так что советские разведчики могли работать свободно. Помимо политической информации они добывали в огромных количествах чертежи и технологии, необходимые для производства нового оружия. Президент Франклин Рузвельт приказал Федеральному бюро расследований не трогать советских разведчиков или, по крайней мере, не доводить дело до скандала. Благодаря разведке советские учёные, занятые созданием ядерного взрывного устройства, получили доступ к результатам к американским исследованиям, что помогло в кратчайшие сроки обзавестись собственной бомбой. Леонид Млечин: Работавшие в Америке нуждались в руководстве, но современных средств связи ещё не существовало, а слетать в Москву, получить инструкции и вернуться – в военное время не представлялось возможным, поэтому начальник первого управления ГРУ Мильштейн, который отвечал за всю агентурную работу, получил указание лететь за океан – проверить работу резидентур в Мексике, Канаде и Соединённых Штатах, где он до войны сам работал, он руководил резидентурой в Нью-Йорке. Голос за кадром: «В центре были озадачены выбора маршрута, по которому можно было бы добраться до Америки, – вспоминал генерал Мильштейн, – задача, прямо скажем, не из лёгких, ибо в то время практически во всех уголках Земного шара шла война». В Мексике, где Михаил Мильштейн сделал остановку, послом был его друг – Константин Александрович Уманский, они познакомились в Соединённых Штатах. Уманского в 1936 командировали в Вашингтон советником полпредства, затем сделали послом, но после начала войны Сталину понадобилась в США более весомая фигура и полпредом назначили недавнего наркома иностранных дел Максима Максимовича Литвинова. Уманского вернули в Москву, утвердили членом коллегии наркомата иностранных дел, а в 1943 отправили послом в Мексику. Леонид Млечин: Эта встреча с Уманским оказалась последней, больше они не увидятся. В январе 45-го самолёт с Уманским, который летел в Коста-Рику, едва взлетев, рухнул, причины аварии так и остались неизвестными. Уманский, его жена и сопровождавшие его дипломаты погибли, а за полтора года до этого Уманский и его жена потеряли свою дочь – её застрелил сын наркома авиационной промышленности Шахурина, влюблённый в неё и не желавший с ней расставаться. СОВЕЩАНИЕ У БЕРИИ Голос за кадром: «Путь оказался нелёгким, но наконец мы прилетели в США, – вспоминал Мильштейн, – нас встретили и доставили в Генконсульство СССР в Нью-Йорке, которое всё ещё размещалось по знакомому мне адресу рядом с Центральном парком. Леонид Млечин: Резидентом военной разведки в Нью-Йорке служил вице-консул Павел Петрович Михайлов: оперативный псевдоним – «Мольер», настоящая фамилия – Мелкишев, звание – генерал-майор. Мильштейна интересовали 2 очень успешных агента. Голос за кадром: Артур Александрович Адамс родился в Швеции и с предвоенных лет работал в ГРУ, оперативный псевдоним – «Ахилл». Он – один из первых разведчиков, которые узнали об американском атомной проекте, он выдавал себя за канадского инженера, но попал под наблюдение и в 1946 году вернулся в СССР. Через 30 лет после смерти был удостоен знания Героя России. Ещё более успешный агент – «Дельмар», это оперативный псевдоним Жоржа Абрамовича Коваля. Он родился в Соединённых Штатах, но его родители в 1932 году, узнав о создании в СССР Еврейской автономной области, поехали работать в Биробиджан. Когда началась война, его младший брат Гейбе Абрамович Коваль ушёл на фронт. Лейтенант Коваль, награждённый медалью «За оборону Сталинграда», командовал взводом в 4-й гвардейской мотострелковой бригаде. Погиб в августе 1943 года в бою за село Рябинино Смоленской области. А Жоржа Коваля перед войной зачислили в главное разведывательное управление Красной армии и в 1940 году отправили в США. В Америке никто и предположить не мог, что он вырос в Советском Союзе. Талантливый химик, он был взят на работу в секретный атомный центр в Ок-Ридже, штат Теннесси, где занимались начинкой будущей бомбы – обогащением урана и плутония. Ни один другой агент советской разведки и приблизиться не мог к этому объекту. В 1945 году Жоржа Коваля перевели в город Дейтон, штат Огайо, который вошёл в историю, как место, где в 1995 году подписали соглашение, которое остановило войну в Боснии и Герцеговине. А тогда в Дейтоне разрабатывали нейтронные взрыватели – запалы, которые должны были привести в действие новое оружие массового уничтожения. И в первой советской атомной бомбе, взорванной 29 августа 1949 года, использовали нейтронный запал, изготовленный с помощью Жоржа Коваля. Он вернулся в Москву в конце 1940 года, в стране полыхала антисемитская кампания и в аппарат разведки его не взяли. Он преподавал в Московском химико-технологическом институте, но никто не знал, какую роль в создании ракетно-ядерного щита Родины он сыграл. Он прожил 92 года, он звание Героя России ему присвоили только после смерти. Президент Путин, передавая золотую звезду Героя России министру обороны Сердюкову, сказал: «Он внёс неоценимый вклад в решение ключевой задачи того времени – задачи создания атомного оружия. Я бы хотел, чтобы память о Жорже Абрамовиче была увековечена в музее главного разведуправления Генерального штаба». Жаль, что этих слов он не услышал при жизни. Леонид Млечин: Одна из самых успешных резидентур военной разведки в США – «Омега». Её руководители не могли предположить, что 30 лет спустя снимут 5-серийный телевизионный фильм о советской разведке и назовут его – «Вариант «Омега», и главную роль сыграет талантливый Олег Иванович Даль – народный артист Украины. Голос за кадром: Руководил реальной «Омегой» майор Лев Александрович Сергеев, оперативный псевдоним – «Морис». Он прибыл в Вашингтон в марте 1940 года. Резидентура Сергеева считается одной из лучших – никто из его агентов не был раскрыт. Американские контрразведчики и по сей день не знают, кто скрывается под псевдонимами: «Мастер», «Доктор», «Милорд», «Малыш», «Мерлин». На одной из шифровок «Омеги» начальник военной разведки генерал Ильичёв написал: «Материалы от него идут хорошие, дай бог, чтобы каждое хозяйство давало такие же материалы. Надо составить ответ телеграфом, где указать, что материалы очень ценные, особенно от «Мастера», продолжайте работать». За эту работу майор Лев Сергеев и полковник Михаил Мильштейн 1 сентября 1945 года были награждены высшим советским орденом – орденом Ленина. Начальник военной разведки генерал Ильичёв получил полководческий орден Кутузова первой степени. Один из военных разведчиков, с которым Мильштейн тогда тайно встретился а океаном, назвал его «крупнейшим разведчиком нашей эпохи»: «Нельзя было исключить слежки за ним, но Михаила Абрамовича выручали исключительная смелость и способность ориентироваться в незнакомом городе, генерал умел рисковать. Всю ночь мы проговорили о перспективах моей работы в США, о том, как расширить круг моих агентов». Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны, которое означало мобилизацию всех ресурсов на создание атомной бомбы. Ответственным он назначил Лаврентия Павловича Берию, у которого был организаторский дар особого рода. Леонид Млечин: Сталин вызвал к себе руководителя атомного проекта академика Курчатова и выговаривал ему: «Почему вы не просите всё, что вам необходимо для максимального ускорения работ?!». Академик Курчатов несколько растеряно отвечал, что страна после войны в таком трудном положении: столько всего разрушено, столько людей погибло… Сталин был недоволен: «Да, страна пострадала, но мы сделаем всё для ускорения атомных работ, мы в состоянии сделать так, чтобы несколько тысяч человек жили хорошо, а чтобы несколько сотен человек жили отлично, и чтобы у каждого была и машина и дача». Голос за кадром: Атомщикам действительно дали всё, что им было нужно, на них работала и разведка. Исследователи говорят, что сотрудничество спецслужб в атомных делах обсуждалось на встрече руководителей внешней и военной разведок, совещание провёл нарком внутренних дел Берия. Наркомат госбезопасности представляли начальник первого управления НКВД Павел Фитин и начальник 3-го отдела внешней разведки Гайк Овакимян, военную – генерал-лейтенант Иван Ильичёв и полковник Михаил Мильштейн, пригласили генерала Павла Судоплатова как руководителя отдела «С» наркомата госбезопасности. Задача отдела «С» – координировать работу военной и политической разведки по атомным делам. Историк военной разведки Владимир Лота пишет, что важные документы по атомной проблеме были получены сотрудником ГРУ от одной американки, эти документы были направлены Судоплатову. Материалы незнакомки, не желавшей назвать своё имя, вызвали в отделе «С» значительный интерес. Руководство военной разведки получило от Судоплатова срочный запрос, в нём требовалось сообщить подробные данные на человека, который передал документы. Мильштейн ответил Судоплатову: «Материал был принесён в наше официальное учреждение женщиной, вручив пакет с материалом, женщина удалилась. Приметы женщины: среднего роста, аккуратного телосложения, волосы, брови и глаза – чёрные, лицо – загорелое без косметики, была одета в неприметное чёрное платье. Другими данными на эту женщину на располагаем». Военная разведка знала очень многое, вот совершено секретное послание, которое Мильштейн отправил заместителю начальника отдела «С» генерал-лейтенанту Николаю Степановичу Сазыкину: «Направляю согласно вашей просьбы негатив схемы уранового котла на плёнке в количестве 20 кадров. По окончании обработки материалов плёнку прошу вас возвратить в первое управление ГРУ Генштаба Красной армии». НАЗНАЧЕНИЕ НЕ СОСТОЯЛОСЬ Леонид Млечин: Всё изменилось, после того как в Канаде бежал шифровальщик советского посольства лейтенант Гузенко, он был сотрудником резидентуры военной разведки, долго готовился к побегу и прихватил с собой немало секретных документов. Канадцы были поражены тем, что Светский Союз вёл разведывательную работу против своих союзников по антигитлеровской коалиции. Голос за кадром: Гузенко рассказал о советском проникновении в американский атомный проект – меры безопасности в атомных лабораториях были усилены, но Федеральному бюро расследований понадобилось ещё несколько лет, чтобы нащупать советскую разведывательную сеть. Леонид Млечин: Побег шифровальщика Гузенко стоил должности генералу Ивану Ильичёву, который руководил стратегической разведкой. Теперь всю военную разведку возглавил генерал-полковник Фёдор Кузнецов, а Мильштейна ждало новое назначение. Голос за кадром: «В конце 1945 года, – вспоминал Мильштейн, – я был рекомендован на должность начальника советской военной миссии в Великобритании. Решение секретариата ЦК должно было быть подписано Георгием Максимилиановичем Маленковым. Моя фамилия ему показалась неблагозвучной, он вызвал начальника ГРУ Кузнецова. Тот, немного расстроенный, передал мне слова Маленкова: «Зачем мы начальником военной миссии посылаем Мильштейна, – спросил Маленков, – у нас что нет Ивановых или Петровых?». Мильштейн попросился на учёбу в военную академию Генерального штаба, принимали в неё избранных. Начальник главного разведывательного управления Кузнецов стал возражать: «Что ты! Ты у меня – правая рука, как же я буду работать без тебя?» – но Мильштейн настоял на своём. Первое ядерное взрывное устройство испытали 29 августа 1949 года, председателем комиссии назначили Берию. Когда бомба взорвалась Лаврентий Павлович расцеловал профессора Ивана Курчатова и Юлия Харитона, будущего академика и трижды Героя социалистического труда, и добавил: «Было бы большое несчастье, если бы не вышло». Все понимали, что он имеет в виду. Мильштейн окончил высшую военную академию Генерального штаба, остался преподавать и возглавил кафедру разведки и вооружённых сил иностранных государств. У него по особой программе учились будущие руководители военной разведки. В 1972 году вышел в отставку, работал в академическом институте США и Канады, руководил важнейшим отделом военно-политических исследований, который снабжал информацией высшее руководство страны. «Какими словами лучше охарактеризовать моего друга? – писал о генерале Мильштейне академик Евгений Максимович Примаков, который многие годы руководил внешней разведкой. – Безусловно, одна из его отличительных черт – мудрость. Я бы также добавил: и неистребимая потребность быть полезным людям и обществу». Леонид Млечин: Воспитания генерала Мильштейна, очень скупые, вышли уже после его смерти. Мне кажется, это о нём написал своё замечательное стихотворение немецкий поэт и драматург Берн Брехт. Я сейчас прочитаю его в переводе замечательного русского поэта Сергея Михайловича Третьякова: «Если решишь умирать, позаботься, памятника чтоб не было – он выдаст, где ты лежишь. Надписи тоже не надо (она на тебя укажет). И года смерти не нужно – он тебя подведёт. Напоминаю – не оставляй следов. (Так обучали меня)». Очень многие выдающиеся разведчики ушли из жизни, ничего о себе не рассказав, и унесли тайны, которые они знали с собой в могилы. Желая восполнить этот прискорбный пробел в истории, мы и решили рассказать об одном из участников Великой Отечественной, об одном из руководителей советской военной разведки – генерал-лейтенанте Михаиле Абрамовиче Мильштейне.