Леонид Млечин: Без малого полвека назад, в 1973 году, англичане неохотно согласились вступить в Европейское экономическое сообщество лишь по одной причине – Великобритания исчерпала все иные возможности расширения своего влияния в мире. И по этой же причине в 2020-м вышли из Европейского союза, громко хлопнув дверью. Воспоминания о славном прошлом – вот что определяет сегодняшнюю политику Лондона. ОСТРОВНЫЕ ГОРДЕЦЫ Леонид Млечин: Британский истеблишмент решил присоединиться к единой Европе, потому что англичане обманывали себя, они собирались доминировать на континенте, они считали, что по праву будут играть главную скрипку в общеевропейских делах, что, разумеется, их голос станет решающим, не понимали, что экономическая слабость Великобритании на фоне стремительного роста Германии и восстановления Франции сделает это невозможным. То, что этот маленький остров без природных ископаемых превратился когда-то в процветающую державу, – настоящее чудо. Англичане сочетают в себе энергию рыбака и мореплавателя, прокладывающего себе путь в бушующем море с мистической самоуверенностью внутренне стойких людей, привыкших к неизбежным жертвам на море и трагедиям в угольных шахтах. Не торопятся с переменами даже тогда, когда они назрели. То, что было хорошо для наших отцов и дедов, достаточно хорошо и для нас. Вот комплексом неполноценности англичане точно не страдают, они абсолютно уверены в том, что они лучшие и самые умелые, и совершенно не нуждаются в советах бюрократии, засевшей в Брюсселе, и с какой стати они должны платить какие-то деньги в кассу Европейского союза, то есть платить тем, кто либо не хочет работать, либо не умеет? Считается, что англичане поддержали Брексит, решение выйти из Европейского союза, из убеждения, что причина всех их проблем – мигранты. Но раздражение по поводу приезжих – лишь половина дела и не главная. В основе всего, что Британия совершала после 45-го года лежит вера большинства англичан в то, что они особенные, не такие, как другие. Многие страны в той или иной степени испытывают историческое тщеславие, но мало кто позволяет этим чувствам определять текущий политический курс, как это делают наследники Уинстона Черчилля. Во Вторую мировую Великобритании досталось не так, как России, вермахт не рискнул пересечь пролив Ла-Манш и высадиться на островах, немцы не пытались уничтожить всех англичан, ограничились воздушной войной и сражениями на морях. Но годы войны для англичан – время подъём национального духа, именно воспоминания о Второй мировой всё ещё определяют британское самосознание. Ни одно послевоенное событие, ни один самый громкий успех, никакие достижения, включая современный и завидно высокий уровень жизни, которому позавидовали бы отцы и деды, не сравнятся с магией воспоминания о том. Как страна противостояла нацистам. Сторонники Брексита с восхищением вспоминали слова короля Георга VI, сказанные после капитуляции Франции летом 40-го, о том, что он счастлив, что у нас нет союзников, о которых надо заботиться. Но вот Уинстон Черчилль, который именно тогда возглавил правительство, думал иначе. Прежде чем французы признали своё поражение, он сделал отчаянный жест, предложив премьер-министру Полю Рейно вечный политический союз, если только Франция продолжит борьбу против нацисткой Германии. Британский истеблишмент так же презрительно относился и к американцам, но опять же Уинстон Черчилль был одним из немногих, кто ценил Соединённые Штаты, кто понимал, в какой степени Англия зависит от Америки. Сам Черчилль вспоминал, как узнал о нападении японцев на базу американского флота в Перл-Харборе 7 декабря 41-го, и о том, что Америка вступила в войну: «Я лёг спать и спал сном спасённого и благодарного». Вопросы общественного мнения в военные годы тем не менее показывали, что британцы гораздо менее восторженно относятся к своим союзникам, чем премьер-министр, и всё ещё влюблены в своё видение отважной маленькой Британии, которая сражается и побеждает в одиночку. И в основе самого стратегически важного политического решения последнего времени, о Брексите, о выходе из Европейского союза, лежит высокомерно презрительное отношение к другим, к европейцам, своего рода ксенофобия. КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ Леонид Млечин: Когда нацистская Германия была разгромлена, прежде всего Красной армией, и наступил мир, великая держава Великобритания, страна-победительница, оказалась банкротом. Именно после войны рухнула Британская империя – становой хребет национального менталитета. Страна, входившая в 45-м году в «Большую тройку», повелительница четверти мира, через 15 лет, к 60-му году, превратилась в умирающий остров на краю холодного маленького континента, изменилась геополитическая оптика. Когда-то Европа казалась огромной и значительной, теперь на мировую арену вышли другие гиганты. В XIX веке англичане отправлялись на край света, чтобы служить империи, а если понадобиться, то и отдать за неё жизнь. Они умирали от лихорадки в долине Ефрата, шли на дно в Южно-Китайском море, их убивали мятежники в Индии, но в 50-е годы XX века Лондон отдал всё то, что собиралось веками. Тогдашний премьер-министр Гарольд Макмиллан в Первую мировую войну был серьёзно ранен, а другую рану нанесла ему жена – он был рогоносцем. И, возможно, унижение, которому подвергла его жена, приготовило его к унижению ещё более серьёзному, политическому: во время его премьерства месяца не проходило чтобы Англию не постигло какое-нибудь ужасное несчастье. Макмиллан согласился на полную деколонизацию, вся Британская империя получила независимость. В свете того, что потом происходило, когда французы безуспешно пытались удержать Алжир, а португальцы – Анголу, получается, что решение Англии оказалось самым верным. Макмиллан и сменивший его на посту премьер-министра Гарольд Вильсон столь же благополучно отказались послать войска во Вьетнам на помощь американцам . Но тогда это воспринялось как травма, рождало у англичан ощущение полной беспомощности. Каждый год приносил плохие новости: утратили Индию, потеряли всю Южную Азию – унижение за унижением. Как замечательный писатель Джон ле Карре говори об Англии: «Бедный остров, чей голос еле слышен». Когда формировалось европейское сообщество, Лондон держался в стороне. 18 апреля 51-го года в Париже образовалось Европейское объединение угля и стали, которое через десятилетия превратится в Европейский союз. Тогда в него вошли: Франция, Федеративная Республика, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург. Британский министр иностранных дел Герберт Моррисон изрёк: «Плохая идея. Мы не станем в этом участвовать, наши шахтёры этого не примут». Это была самая большая ошибка британской политики после войны – единая Европа формировалась без англичан. Англия всё ещё ощущала себя великой державой, поэтому и отказалась от идеи европейской экономической интеграции. Но уже в начале 60-х британские политики осознали, какую непростительную ошибку совершили, и предприняли паническую попытку наверстать упущенное. Наслаждаясь слабостью Британии, французский президент Шарль де Голль нашёл способ отомстить гордому Альбиону за снобизм и высокомерие, он сказал: «Нет». И в 63-м году не пустил Англию в общий рынок, который со временем станет Европейским союзом. «ЕСЛИ ЬЫ Я БЫЛ МОЛОДЫМ – ЭМИГРИРОВАЛ» Леонид Млечин: В начале 50-х Англия давала четверть всего промышленного экспорта в мировой торговле, к 70-м её доля сократилась до мизерной. Судостроение, которое составило славу Британии, просто развалилось. Когда-то Англия строила 40% мирового тоннажа, а теперь на её доле остался всего 1%. Британская промышленность умирала, все западные страны страдали тогда из-за невероятно взлетевших тогда нефтяных цен, но в Британии было как-то особенно неудачно: инфляция, безработица и давящее ощущение, что у страны нет будущего. Премьер-министр Джеймс Коллаген сказал коллегам: «Если бы я был молодым, я бы эмигрировал». Он шутил, куда британцам эмигрировать? Читать британские газеты было в то время болезненно. Этот период затянулся, пожалуй, до избрания Маргарет Тэтчер премьер-министром. Когда Маргарет Тэтчер одержала победу над Аргентиной в войне за Фолклендские, они же Мальдивское, острова, счастливая толпа, собравшаяся в Лондоне на Даунинг-стрит перед резиденцией премьер-министра, пела: «Правь, Британия!». Англия вступила в Европейский союз только в 73-м году. Министр финансов считал, что настало время присоединиться и к механизму создания единой европейской валюты. На заседании кабинета премьер-министр Маргарет Тэтчер резко возразила: «Я категорически против! Если вы намерены присоединиться к единой европейской валюте, вам придётся сделать это без меня». Повисло неловкое молчание, Маргарет Тэтчер встала и вышла. К остальной Европе Маргарет Тэтчер относилась с чувством подозрительности, а то и открытой враждебности. Она не позволяла себе говорить о Германии и Италии как о недавних врагах, но думала именно так, она не доверяла партнёрам на континенте, они были либо слабы, либо слишком склонялись к социализму. Европейское сообщество она понимала только как зону свободной торговли и форум для обсуждения методов сотрудничества. И в Лондоне отвергали любые указания Брюсселя. В отличие от своих предшественников Маргарет Тэтчер не собиралась управлять экономикой из своего кабинета, ей хотелось сделать так, чтобы британская экономика выживала сама, без помощи правительства. Для этого она решила изгнать социализм из экономики: вместо субсидий и управления промышленностью стимулировать предпринимательство, сократить число занятых в государственном секторе и покончить с властью профсоюзов. Прежде всего её правительство снизило налоги. Тэтчер повторяла: «Мы будем стимулировать тех, кто создаёт богатство, ведь плодами их успеха пользуется вся страна. Принцип «всё зависит от государства» порочен, государство само по себе денег не зарабатывает, оно может только перераспределять деньги, которые в виде налогов забирает у работающих. Излишнее вмешательство государства в экономику уничтожает инициативу и личную ответственность, подрывает желание людей работать. Дух предпринимательства и личная инициатива, – говорила Тэтчер, – вот ключевые факторы успеха экономики. Единственная задача государства – создавать условия для успешного бизнеса». Маргарет Тэтчер приветствовала богатство, но только заработанное честным путём, она не разрешала даже лотереи, не любила кредитные карты и сама ими не пользовалась, если брала деньги в долг, то скрупулёзно возвращала. Будучи премьер-министром, отказалась от положенной ей надбавки и получала ровно столько, сколько и остальные министры. Они с мужем Денисом жили очень скромно – таковы были усвоенные в детстве правила. А тогда казалось, что ветер перемен охватил весь мир, но новое происходило не на левом фланге, как привыкли, а на правом, и казалось, что столетний спор между социализмом и капитализмом решён решительно в пользу капитализма, и Маргарет Тэтчер уверилась в том, что Британия должна показывать пример всему миру. ЖЕНЩИНЫ ГОЛОСУЮТ ЗА ТОНИ БЛЭРА Леонид Млечин: Сменивший её на посту премьер-министра Джон Мейджор поспешил отмежеваться от Тэтчер. Он называл себя «консерватором в экономике» и «либералом в социальных вопросах», и он смягчил острые углы тэтчеризма. В ноябре 96-го год баронесса Тэтчер произнесла взволнованную речь, смысл которой был прост: «Не пускайте лейбористов к власти! Социализм не мёртв, он даже не спит, он весь в движении. Возможно, англичанам не нравится нынешняя ситуация, но им будет много хуже. Не дайте лейбористам разрушить то, что мы создали!». Тогда настроения в обществе уже переломились, англичане не боялись лейбористов, которых возглавил молодой Тони Блэр. Во время выборов 97-го года на симпатии женщин-избирательниц рассчитывали все британские политики, делали всё, чтобы предстать перед избирателями в роли верных мужей, любящих отцов и вообще хотели выглядеть очень современно: они сами готовили, мыли посуду, убирались в доме и старались показать, что ценят самостоятельность женщин. Потерять симпатии англичанок – значило проиграть выборы. На предыдущих выборах Джон Мейджор и одержал победу, благодаря голосам женщин, в нём чувствовалась покойная сила, и он вызывал доверие, он тоже старался выглядеть хорошим семьянином. «Я люблю ходить сам за покупками, – рассказывал премьер-министр Джон Мейджор, – особенно мне нравится заходить в книжные магазины». Но в 97-м опросы общественного мнения показывали, что среди самых сексуальных и привлекательных политиков Англии Джон Мейджор занимает всего лишь девятое место. Молодые англичанки в принципе склонные были поддержать лейбористов и юного Тони Блэра, они устали от жёсткого радикализма Маргарет Тэтчер. В 2 часа ночи потерпевший поражение Джон Мейджор позвонил своему счастливому сопернику Тони Блэру, чтобы поздравить его: «Я хочу сказать, что вы одержали блистательную победу, и хочу пожелать вам удачи. Вы скоро обнаружите, что на этой должности человек очень одинок». СЛЕДИТЬ ЗА СОЮЗНИКАМИ Леонид Млечин: Тони Блэр поддержал Соединённые Штаты, и британские войска приняли участие в военной операции против иракского президента Саддама Хусейна, и война в Ираке пагубно повиляла на репутацию Тони Блэра. Но даже если бы он знал, что англо-американские войска там так надолго завязнут, оно бы всё равно поддержал операцию по свержению Саддама Хусейна, как Маргарет Тэтчер поддержала старшего Буша во время первой войны в Персидском заливе. Но большинство англичан были против, в том числе коллеги Блэра по правительству, и среди них министр иностранных дел Робин Кук, колоритный и незаурядный политик. В Англии министр иностранных дел отвечает за деятельность внешней разведки МИ-6 и ведомство электронного перехвата и дешифровки. Назначение Робин Кука министром сопровождалось неприятными для спецслужб разоблачениями. Он выяснил, что британская разведка шпионит за ближайшими партнёрами и союзниками по Европейскому союзу. Этот факт подтвердили сразу 2 бывших министра, лорд Оуэн и лорд Херб. Британские министры отправлялись на встречу с союзниками, вооружённые знаниями о том, что именно те намерены предпринять. И в новом лейбористском правительстве разгорелись споры: «А допустимо ли это, что британские разведчики шпионят за союзниками и друзьями?». Идейные социалисты доказывали, что с этой практикой нужно покончить: «Раз мы вступили в Европейский союз, то все эти государства нам теперь друзья и союзники, и отношение к ним должно быть другим. Нельзя же шпионить за друзьями». Но Тони Блэр был прагматиком и интересы собственного государства ставил превыше всего. В школьные и студенческие годы он пользовался популярностью как способный актёр, вместе с ним, кстати, учился будущий комический актёр Роуэн Аткинсон, полюбившийся зрителям в роли мистера Бина. Многие уверены, что и Тони Блэр постоянно играет какую-то роль, он это не перечёркивает его природного обаяния, он невероятный оптимист, он заражает окружающих своим позитивным отношением к жизни. Многие годы его молодой задор вдохновлял англичан. Страна, можно сказать, приободрилась с его избранием. Став лидером партии, Тони Блэр показал, что наделён политическим мужеством для серьёзных перемен и что лейбористы – это уже не партия только рабочих, а партия всех англичан. Тони усвоил замечательную формулу Маркса на счёт того, что философы только пытаются понять мир, а социалистические герои способны его изменить. Только Блэр – не социалист, а либеральный социал-демократ, он сторонник третьего пути. Первый путь для Тони Блэра – это индивидуализм, неолиберализм, тэтчеризм. Этот путь способен дать людям кое-что хорошее, но он пренебрегает социальными проблемами. Второй путь – это старомодный социалистический курс, требующий национализации. «Социализм Маркса, представления о том, что всё необходимо сконцентрировать в руках государства – эти идеи мертвы», – говорил Тони Блэр. А вот трети путь – это учёт социал-демократической идеи равенства, открывающий возможности для бедных и неродовитых. Под руководством Тони Блэр лейбористы одержали ошеломляющую победу, консерваторы были разгромлены наголо впервые за 90 лет, они получили втроём меньше мест, чем лейбористы. Но прошли годы, накопилось недовольство, возникло желание перемен. К 2004-у казалось, что время Тони Блэра минуло, что он утратил поддержку, всё же он решился баллотироваться в третий раз, активно ввязался в борьбу. Чем яростнее на него нападали, тем больше симпатий возникало у публики, его смелая открытая тактика принесла ему успех. Он стал первым лейбористом на посту премьера, который выиграл третьи выборы подряд. И всё-таки он решил уйти раньше, чем истечёт его срок. Он понимал: никто не должен оставаться на высоком посту слишком долго, это вредно для страны. Тони Блэр ушёл добровольно и передал управление страной товарищу по партии Гордону Брауну, которого терпеть не мог. В молодости Гордон Браун был неомаркистом, сторонником национализации и плановой экономики, но он видел, что традиционные идеи лейбористов устарели, Браун отказался от принципа «равенства для всех» в пользу более современного лозунга «равенство возможностей для всех». Он не мог не оценить некоторые идеи Маргарет Тэтчер, она сократила налоги, и это привело к тому, что казна сильно пополнилась, богатым не надо было больше ловчить, и они стали платить. Со стороны он казался «железным человеком», но, оставшись один в кабинете, он страшно нервничал, грыз ногти и ругал себя последними словами за то, что он не способен понравиться. Ему хотелось быть более приятным, когда он появлялся на экранах телевизоров, но ничего не получалось. Возможно, вредило отсутствие семьи, он не допускал чужих людей в свою внутреннюю жизнь, и люди не могли понять, кто он такой. На посту премьер-министра Гордон Браун столкнулся с проблемами, которыми прежде не занимался, – это внешняя политика и борьба с террором. Едва он возглавил правительство, как в Англии произошла серия террористических акций. Если бы не умелая работа полиции, погибли бы сотни людей. Британские детективы действовали жёстко и точно. Выяснилось, что теракты готовили люди, которые, казалось, интегрированы в британское общество. Это лишний раз свидетельствовало о том, что многие мусульмане, перебравшись в Европу, ощущали свою особость и не желали смешиваться с местным населением. КОРОЛЕВСКАЯ КРОВЬ Леонид Млечин: Маргарет Тэтчер представляла партию консерваторов, но она оказалась самым радикальным лидером страны за всю её историю, она не хотела подчиняться правилам игры, которые обрекли после 45-го года Англию на угасание и упадок. Тэтчер впервые сделала ключом к успеху не такие абстрактные понятия, как «честь» и «долг», а рыночные ценности: если ты не способен много зарабатывать, если не можешь превратить в деньги свои таланты и удачу, ты ни на что не годен. И покойная леди Диана, первая жена наследного принца Чарльза, ещё больше подорвала традиционные ценности старой Англии: она не стала в тайне хранить свой внутренний мир, она показала – можно плакать, не за чем страдать в одиночестве и молча всё переносить, подавлять свои эмоции. Разумеется старые институты общества нуждались в модернизации, англичанам нужно было раскрепоститься и освоить ценности рыночного общества, чтобы все молодые люди, а не только представители высшего общества, получили свой шанс добиться успеха. Так ли хороши были джентльмены старой школы? Это высокомерие, презрительный взгляд, разговор через губу. Но в Англии всё чаще с ностальгией вспоминали славное прошлое, эти настроения не могли не сказаться на текущей политике. При Тони Блэре и Гордоне Брауне резко возросла миграция в Великобританию из Восточной Европы, которая дружно устремилась в Европейский союз. И нелюбовь к Брюсселю, нежелание быть с другими на равных, евроскептицизм стали ещё более мощной силой в британской политике. В 2010-м премьер-министром стал лидер консервативной партии Дэвид Кэмерон – прямой потомок короля Уильяма IV. «Я либерал», – говорил Кэмерон сам о себе, – потому что верю в распространение демократии, свободы и прав человека по всему миру, но я консерватор, потому что не уверен, что мир можно переделать». Поначалу мало что измялось, поскольку ему пришлось трудитьяс в коалиционном правительстве вместе в проевропейскими либерал-демократами, однако, после того как Кэмерон получил абсолютное большинство голосов на выборах 2015-го, он решил, что европейский вопрос должен быть решён раз и навсегда. Тогда и был запланирован референдум о том, не следует ли Соединённому Королевству выйти из Европейского союза? Кэмерон был уверен, что сможет выиграть голосование, и Англия останется в единой Европе, но верх взяли сторонники Брексита. Англичане не хотят, чтобы рядом с нищим селились мигранты, и чтобы общеевропейская бюрократия объясняла им, что и как делать, островные гордецы не желают никому подчиняться, славное прошлое не позволяет. Джон ле Карре писал: «Наши правители – неплохие люди, но они величайшие лицемеры, никто не умеет так ловко очаровывать, так умело скрывать свои чувства, так искусно заметать следы». Читая эти строки и глядя на нынешнего премьер-министра Бориса Джонсона, невозможно ни улыбнуться, Борис Джонсон – космополит, правнук турецкого министра, казнённого после прихода Ататюрка к власти, родившийся в Нью-Йорке, названный в честь российских предков, и он тем не менее считает себя самым английским англичанином.