Леонид Млечин: Первая мировая война в нашей стране воспринимается как неудачная, как война, в которой армия терпела поражение за поражением, а власть опозорилась, как настоящая катастрофа, постигшая страну и породившая революцию. Армии не хватало снарядов и патронов, неподготовленность к войне и влекла за собой неудачи на поле боя. Вспоминают слова председателя Центрального военно-промышленного комитета Александра Ивановича Гучкова: «Кричаще плох тыл и связанное с ним снабжение, всякое снабжение: снарядами и продовольствием, медицинским оборудованием. Войска плохо кормлены, плохо одеты, завшивели в конец». История войны – картина разгрома и растерянности: на фронте хаос, командование ни на что не способно, неприятель приближается к сердцу России. Цитируют военного министра Алексея Андреевича Поливанова: «Неприятель почти не несёт потерь, тогда как у нас люди гибнут тысячами. Войска утомлены бесконечными поражениями и отступлениями, вера в конечный успех и вождей подорвана. Да и трудно ждать порыва и самоотвержения от людей, вливаемых в боевую линию безоружными, с приказом подбирать винтовки убитых товарищей». Кто же виноват? Бездарный Верховный главнокомандующий император Николай II? ЗАГАДКИ И МИФЫ ИСТОРИИ. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ. РОССИЯ ПРОИГРАЛА ВОЙНУ? Леонид Млечин: К последнему русскому императору принято относиться едва ли не с презрением, но при Верховном главнокомандующем Николае II немецкие войска не то что до Питера и Москвы, до Киева и Минска не добрались, ставка всю войну находилась в Могилёве. Кто-то скажет: «Ну так, в Первую мировую и темпы наступления были другими». Но до Парижа в 1914-м немецкие войска дошли так же быстро, как и в 1940-м. Принято считать, что последний русский император был нерешительный и легко поддавался влиянию. В реальности Николай II никогда не делал того, чего делать не хотел, и достаточно быстро избавлялся от тех, кто пытался навязать ему свои советы и проявлял при этом излишнюю настойчивость. Николай исходил из того, что царская власть от Бога, и за свои решения он отвечает только перед своей совестью и Всевышним. 28 июня 1914 в эрцгерцога Франца Фердинанда, племянника императора Австро-Венгрии и наследника престола, в городе Сараево стрелял 18-летний боснийский серб по имени Гаврило Принцип. После этого развитие событий стремительно привело Европу к междоусобной войне. В 1914 Николай колебался, пытался удержать германского кайзера Вильгельма от войны. Сегодняшние историки даже называют русского императора «наивным» и «идеалистом». Николай II признавался министру иностранных дел Сазонову: «Объявить войну – значит обречь на смерть сотни тысяч людей. Как не остановиться перед принятием такого решения?». Но в Санкт-Петербурге тогда очень многие считали, что если сейчас не вступиться за маленькую Сербию, то Россия перестанет считаться великой державой. Даже такой мудрый человек, как религиозный философ Николай Александрович Бердяев, оптимистично смотрел на начавшуюся войну. Он писал: «Война может принести России великие блага, не материальные только, но и духовные. Она пробуждает глубокое чувство национального единства, преодолевая внутренний раздор и вражду… Россия станет окончательно Европой, и именно тогда она будет духовно самобытной и духовно независимой». Среди тех немногих, кто решительно был против войны, – тобольский крестьянин Григорий Ефимович Распутин, о котором чего только ни рассказывают. Он телеграфировал императору: «Знаю, все хотят от тебя войны. Ты царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ». «Отвращение отца к войне, – рассказывала Матрёна Распутина, – было результатом нескольких причин. Во-первых, страх войны и её жестокости, жалость к её неисчислимым жертвам и сомнения относительно результата такой бессмысленной резни. Во-вторых, его ненависть к войне исходила из дара ясновидения. Он предвидел внутренний переворот, который будет неизбежным результатом ряда перемен, влекущих за собой коллапс». Можно ли было избежать войны? «Если бы Пётр Аркадьевич Столыпин был жив, – считал начальник Петербургского охранного отделения генерал Александр Васильевич Герасимов, – если бы он стоял по-прежнему у кормила правительственной власти, то войны бы не допустил. Он всегда расценивал войну как величайшее несчастье из всех, какие только могут постигнуть Россию. Он считал, что Россия начинает внутренне укрепляться, что только теперь, после проведения земельной реформы, складывается тот класс, который способен стать прочной опорой порядка. Еще 10–15 лет, говорил он, и нам будут не страшны все революции…». На императора нажимал его дядя, великий князь Николай Николаевич, многие министры, генералы – все они ждали жаждали войны. И Николай II подписал манифест об объявлении войны Германии и Австро-Венгрии: «Следуя историческим своим заветам Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. Ныне предстоит уже заступиться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целостность России и положение её среди великих держав». В Зимнем дворце устроили приём в честь офицеров столичного военного округа. После молебна император поклялся не заключать мира, пока хотя бы один иностранный солдат будет находиться на русской земле. 31 августа 1914 года Санкт-Петербург переименовали в Петроград на русский манер. ПЕРВЫЕ НЕУДАЧИ Леонид Млечин: Принято считать, что в 1914 году русская армия была разгромлена. Как шли боевые действия? В августе русские войска перешли границу и начали наступление на Восточную Пруссию. Это заставило немецкое командование изменить свои планы и бросить против русских войск дополнительные силы. Но судьба вступивших в Пруссию войск сложилась неудачно: командование двух русских армий действовало неумело, чем воспользовался противник. 8-ю немецкую армию возглавил Пауль фон Гинденбург, начальником штаба к нему прибыл Эрих фон Людендорф. Им отводилась второстепенная роль в войне. Они должны были всего лишь сковать русские силы, пока основная часть кайзеровской армии сокрушит Францию. Но именно здесь, в Пруссии, взошла их военная звезда. Пауль фон Гинденбург станет со временем президентом Германии и в 1933 году поручит Адольфу Гитлеру сформировать правительство. А тогда 1-я русская армия генерала Павла Карловича Ренненкампфа, чтобы не попасть в окружение, отошла, 2-я армия генерала Александра Васильевича Самсонова потерпела поражение. Два корпуса были окружены, многие солдаты и офицеры попали в плен. При выходе из окружения генерал Самсонов погиб. Считается, что он покончи с собой. Потери русской армии в первый год войны были значительными, но стратегически немцы ничего не добились, им пришлось ослабить нажим на Францию и перебросить войска с Западного на Восточный фронт, чтобы поддержать терпевшего неудачи австрийского союзника. Юго-Западный фронт под командованием генерала Николая Иудовича Иванова сломил сопротивление австрийцев, которые, понеся большие потери, отступили, очистив Восточную Галицию. Фактически австро-венгерская армия была обескровлена и начала терять обороноспособность. Немцам пришлось спасать союзника. Германские генералы выиграли несколько сражений, но главной цели не добились: Россия не была разгромлена и не собиралась просить о мире. НЕ ХВАТИЛО МИНИСТЕРСТВА ПРОПАГАНДЫ Леонид Млечин: Почему же в России сразу возникло ощущение поражения? В Германии или в Англии, несмотря на потерю близких, артиллерийские бомбардировки, первые авианалёты, сожжённые дома, нехватку самого необходимого, всю войну верили в правоту своей страны? Одна из причин – это искусное манипулирование собственные народами со стороны правительств, которые доказывали, что их дело правое. И в Лондоне, и в Берлине правительства пустили в ход весь имевшийся на тот момент пропагандистский арсенал: фильмы, листовки газеты, журналы, чтобы воздействовать на умы и сердца людей. Стали очень популярны карикатуры – можно было посмеяться над собственными политиками или над врагами, издёвки над противником, прямые оскорбления вождей противостоящего лагеря утешали. Карикатуры стали оружием пропаганды. В России тоже. Юный поэт Владимир Маяковский к своим плакатам сочинял четверостишия: «Немец рыжий и шершавый разлетался над Варшавой, да казак Данило Дикий продырявил его пикой. И ему жена Полина шьёт штаны из цепеллина». Почему первые неудачи на фронте общество восприняло крайне болезненно, что породило слухи о немецком заговоре? Может быть, от того, что в составе царского правительства не было ни Министерства информации, ни Министерства пропаганды? Историки отмечают, что царское правительство не умело ни порадовать собственное население победами, ни внятно объяснить причины неудач. НОВЫЙ ГЛАВКОМ Леонид Млечин: Считается, что император ничего не понимал в военном деле и напрасно сделал себя главнокомандующим. Главкомом с начала войны был великий князь Николай Николаевич (Младший), двоюродный дядя императора, внук Николая I, генерал-адъютант свиты Его Императорского Величества, перед войной – командующий войсками гвардии и Петербургского военного круга. На нём ответственность за неудачи первого года войны. Императрица Александра Фёдоровна в своём кругу объясняла, почему с ним расстались: «Дальше терпеть было невозможно. Ники (то есть Николай II) ничего не знал, что делается на войне: великий князь ему ничего не писал, не говорил. Со всех сторон рвали у Ники власть». На заседании правительства военный министра Поливанов так обрисовал действия главкома: «Отступление не прекращается, массовое дезертирство, сдача в плен, части деморализованы, ставка окончательно растерялась, её распоряжения носят истерический характер». В августе 1915-го император принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, хотя многие министры считали это опасным шагом. Член Государственного совета и министр земледелия Александр Васильевич Кривошеин скептически заметил: «Народ еще со времен Ходынки и Японской кампании считает его царём несчастливым и незадачливым». «На самом деле причина недовольства, – отмечают современные историки, – была иной: политический истеблишмент боялся укрепления роли императора. Составился своего рода заговор против Николая II, и всё, что делал он и его жена, встречалось в штыки». После начала войны императрица Александра Фёдоровна занялась формированием санитарных поездов и созданием госпиталей. «Царица с самого начала посвятила себя заботе о раненых – вспоминал современник – и решила, что её дочери, великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна, должны помогать ей в этом деле. Все трое прошли курсы подготовки медицинских сестер и ежедневно по нескольку часов в день ухаживали за ранеными, которых направляли в Царское Село». Казалось бы, в высшей степени патриотическое и благородное поведение. Британская королева заслужила уважение своих подданых, делая то же самое. Но в России в высшем обществе об императрице рассказывали только гадости, цензура только лишь вредила императорскому дому. Люди исходили из того, что правды в газетах не напишут, и принимали на веру самые невероятные вымыслы. Рассказывали, будто цены растут оттого, что императрица эшелонами отправляет хлеб и сахар своим любимым немцам, а немецких шпионов по приказу императрицы отпускают на свободу. Хотя в реальности Александра Фёдоровна ненавидела кайзер Вильгельма. Николай II был предан стране. На военных манёврах командир одного полка попросил императора разрешения зачислить его почётным солдатом в первое отделение своей части. Император взял военный билет и в графе «Срок службы» написал: «До гробовой доски». В отличие от своих наследников Николай II не боялся передовой. Начальником штаба ставки Верховного главнокомандования он назначил генерала Михаила Васильевича Алексеева. Алексеев телеграфировал всем командующим фронтами: «Государь император повелел поставить в известность всех начальников, что Он желает в их донесениях видеть только истинную правду без умолчания о неудачах, потерях в людях и материальной части, без преувеличения некоторых фактов, особенно относительно силы неприятеля». БРУСИЛОВСКИЙ ПРОРЫВ Леонид Млечин: Новые люди в ставке изменили ситуацию на фронте. Летом 1916-го Юго-Западный фронт начал успешную операцию, которая позволила нанести серьёзный удар по австрийским и немецким войскам. Операцию стали именовать «Брусиловским прорывом», потому что на посту командующего фронтом генерала Иванова сменил генерал Алексей Алексеевич Брусилов. Главный удар нанесла 8-я армия, которой умело командовал будущим атаман Войска Донского генерал Алексей Максимович Каледин. Командующий фронтом телеграфировал Каледину: «Слава и честь 8-й армии с Вами во главе. Не нахожу слов благодарности за беспримерную быструю решительную боевую работу. Низко кланяюсь славным частям 8-й армии». Журнал «Военная мысль», это военно-теоретический журнал Министерства обороны современной России, так оценивает роль Брусиловского прорыва в 1916 году: «Удалось в короткие сроки прорвать одновременно на нескольких участках хорошо подготовленную позиционную оборону противника. Вслед за прорывом фронт развернул широкое общее наступление… Стратегическая устойчивость австро-германского фронта была поколеблена, потребовалась срочная переброска крупных резервов из Италии и Франции. Противник понёс колоссальные потери: свыше 1,5 миллиона человек, в том числе 417 тысяч пленными». Наступали и на Кавказском фронте, которым командовал генерал Николай Николаевич Юденич. Русские войска взяли города Эрзурум и Трапезунд. Подъём боевого духа армии в 1916-м году объяснялся и приходом в армию молодой интеллигенции. Генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин вспоминал: «С этим «прапорщиком военного времени» и были одержаны победы летом 1916 года. Всё малопатриотичное устраивалось и пристраивалось на тыловые и нестроевые должности, но вся патриотически настроенная интеллигентная молодёжь шла в армию, происходил своего рода социальный набор, армия качественно очень выигрывала». В 1916 году Россия согласилась ещё и напрямую помочь Франции, изнемогавшей под ударами немецкой армии: Россия отправила во Францию 40 тысяч солдат – четыре бригады. Среди тех, кого послали воевать на Западный фронт Первой мировой, кто сражался с немцами на территории Франции, был будущий министр обороны СССР – маршал Родион Яковлевич Малиновский. ГДЕ ВЗЯТЬ СНАРЯДЫ? Леонид Млечин: Все уверены: «Царское правительство из рук вон плохо подготовилось к войне, поэтому русская армия осталась без снарядов и патронов». На самом деле склады опустели повсюду, боеприпасы быстро кончились и всех армий, никто не ожидал столь продолжительных боевых действий. И в Берлине, и в Вене, и в Париже, и в Лондоне тоже думали, что за полгода всё закончится, и предвоенные нормы расходов боеприпасов оказались далеки от реальности великой войны. Главное другое: как именно и с каком скоростью вооружённые силы были обеспечены всем необходимым. В старой России существовала нормальная рыночная экономика, и на помощь пришёл частный капитал. В 1915 году прошёл IX съезд представителей промышленности и торговли. Павел Павлович Рябушинский, председатель Московского биржевого комитета, предложил мобилизовать усилия частного капитала для помощи фронту. Создали Центральный военно-промышленный комитет, главным уполномоченным избрали Александра Ивановича Гучкова. И страна быстро нарастила производство оружия. К 1916 году войска винтовок получили в 4 раза больше, чем до войны, пулемётов – в 13 раз, артиллерийских орудий – в 10 раз, снарядов – в 30. В советские времена было принято считать старую Россию безнадёжно отсталым государством, которую только Ленин вывел на дорогу развития. Современные историки смотрят на старую Россию иным, более трезвым взглядом. Император Николай II принял государство отнюдь не процветающим, но Россия вступила в период модернизации, который сулил быстрый рост. Аграрная реформа Столпина ускорила темпы экономических и социальных перемен. Столыпинскую реформу один японский учёный не зря назвал «русской агротехнологической революцией». Сельское хозяйство развивалось очень успешно, можно говорить о настоящем буме. Обретение основной массы населения крестьянства свободы и собственности открывало возможность самореализации, успеха, рождало уверенность в себе и своих силах, рос национальный доход. Темпы экономических и социальных перемен в дореволюционной России сравнимы с европейскими, хотя и отставали от американских. Рост национального дохода, как в Германии и Швеции. Если даже очень острожное экстраполировать показатели дореволюционного экономического роста в гипотетическое будущее, то очевидно, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращение в государство, процветающее во всех отношениях. Кайзеровская Германия пыталась вывести Россию из войны, предлагала заключить сепаратный мирный договор, а остальные страны Антанты в Берлине надеялись разгромить. Газета «Речь» поместила ответ министра иностранных дел Сазонова: «Сепаратный мир невозможен. Борьба будет вестись до конца. Надо создать такие условия, которые дали бы возможность всем государствам устроить своё существование, независимо от капризов и честолюбия центральных империй. Германия должна быть обезврежена». Россия отказалась заключать сепаратный мир. А зачем? Победа не за горами. В ШАГЕ ОТ ПОБЕДЫ Леонид Млечин: Когда перечисляют победителей в Первой мировой, Россию не упоминают. Но почему? В январе 1917-го в Петроград прибыла большая делегация союзников во главе с британским военным министром лордом Мильнером. Петроградская конференция продолжалась 3 недели. Договорились о новом на наступлении, которое должно было стать последним и решающим: «Западный фронт переходит в наступление в начале апреля, Восточный, то есть русская армия, во второй половине месяца». Уинстон Черчилль в ту войну был первым лордом Адмиралтейства, министром вооружений, военным министром. Он писал о последнем русском императоре: «Царский строй принято считать прогнившей, ни на что негодной тиранией, но анализ 30 месяцев войны с Германией и Австрией опровергает эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по тем ударам, под которыми она устояла, по неисчерпаемей мощи, которую она развила, и по способности восстанавливать силы, которую она проявила». Бремя решения лежало на Николае II, давать ответы приходилось ему: воевать или не воевать? Идти в наступление или отступить? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот поля сражений Николая II. Самоотверженный порыв русских армий, спасших Париж в 1914-м году, преодоление мучительного отступления, медленное восстановление сил, брусиловские победы, вступление российской армии в кампанию 1917-го, непобедимой и более сильно, чем когда-либо, – разве во всём этом не было его заслуги? Несмотря на ошибки, большие и страшные, он решил войну в пользу России. Николай II нисколько не сомневался в победе России и её союзников по Антанте над державами Четверного союза – Германией Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарией. Император уверенно говорил в январе 1917-го: «В военном отношении мы сильнее, чем когда-либо. Скоро, весною, будет новое наступление, и я верю, что Бог даст нам победу. И тогда изменится и настроение в стране». Если бы императора не свергли, он бы вошёл в историю. Его генералы тоже понимали, что Первая мировая будет выиграна, но зачем им делить победу с императором? Его собственные генералы, командующие фронтами, потребовали, чтобы Николай отрёкся от престола, все как один. Почему? В Германии в Первую мировую генералы фактически отстранили кайзера от командования, а российские генералы принуждены были подчиняться Николаю, и они тоже захотели избавиться от императора, не сомневались, что без него быстрее разгромят немцев и австрияков. Они и предположить не могли, чем закончится отречение Николая. Вот почему мир в Версале летом 1919-го года подписывали без России. Но Россия Первую мировую не проигрывала. Сложись события в Петрограде в 1917-м иначе, Россия по праву была бы среди победителе в Первой мировой войне и определяла бы судьбу Германии, а шире говоря, всей Европы.