Леонид Млечин: 17 сентября 1964 года, проводя перед отпуском заседание президиума ЦК, руководитель партии советского правительства Никита Сергеевич Хрущёв завел речь о том, что пора решать, когда собирать очередной съезд КПСС: в конце 65-го или в начале 66-го? И распорядился: «Подбор людей теперь уже наметить!». Первый секретарь ЦК уже в который раз выразил недовольство тем, что в высшем эшелоне власти скопилось слишком много пожилых людей, Никита Сергеевич не предполагал тогда, что очередной съезд проведут без него самого. Уже сговорившиеся члены президиума ЦК слушали первого секретаря с преувеличенным вниманием, месяца не пройдет, как Хрущёва уберут из главного Кремлёвского кабинета. Александр Фурсенко: Никита Сергеевич был не очень дальновидным, он решил, что после выступления на XXII съезде, и после того, как он приобрел такую силу, после победы на пленуме 57-го года, на июньском, что у него всё в руках, что он может всё себе позволить и вот это, то, что он отпустил себя и потерял эту бдительность – это его и погубило, поехал в Пицунду и думал, что там всё в порядке. Хотя, говорят, что, когда он ехал, он понимал, что он едет, так сказать, на «казнь». ПОЧЕМУ ХРУЩЁВА СМЕНИЛ БРЕЖНЕВ Голос за кадром: Экономическая статистика свидетельствует: хрущёвское десятилетие, 1954-1964 годы – лучшее в советской истории. Вторая половина 50-х – время феноменальных достижений советской экономики. И вот главный показатель успешности развития страны при Хрущёве: в начале XX века ожидаемая продолжительность жизни в России была на 15 лет меньше, чем в Соединённых Штатах, при Хрущёве произошел столь быстрый подъем продолжительности жизни, что разрыв с США был почти полностью ликвидирован, а при Брежневе началось снижение продолжительности жизни, и разрыв стал быстро нарастать. Никита Сергеевич, человек энергичный и властный, выжал максимум из авторитарной системы, управляемой вручную, но он же и продемонстрировал пределы роста: нет демократии, нет рыночной экономики, нет и перспективы у государства. Александр Фурсенко: Я к Хрущёву отношусь лучше, чем я к нему относился раньше, после того, как я ознакомился со всем кругом доступного мне материала, и архивного материала, и впечатлений, которые я получил от разговоров с различными людьми. Очень многие люди к нему относятся плохо, говорят, что он навредил очень много нам, я так не думаю, я думаю, что это был очень важный государственный деятель в нашей истории, я думаю, что, конечно, если бы он был лучше образован и если бы у него не был за плечами такого наследства, и личного и общественного, так сказать, имею ввиду всю страну, то, конечно, он бы мог сделать гораздо больше, он этого не сделал, потому что история этого не позволила ему сделать, и его личные возможности были ограничены, конечно. Леонид Млечин: А у партийных секретарей были личные причины не любить Хрущёва: они жаждали покой и комфорт, а Хрущёв проводил перманентную кадровую революцию, он членов ЦК шпынял и гонял, как мальчишек. Голос за кадром: Поэт Андрей Вознесенский писал о Хрущёве: «Пройдя школу лицедейства, владения собой, когда, затаив ненависть к тирану, он вынужден был плясать перед ним гопачок при гостях, он, видимо, как бы мстя за свои былые унижения, сам, придя на престол, завел манеру публично унижать людей, растаптывать их достоинство». Леонид Млечин: Хрущёв старательно убирал тех, кто казался ему опасен, и окружал себя теми, кого считал надежными помощниками, но в решающую минуту рядом с Никитой Сергеевичем не оказалось ни одного человека, который бы ему помог. Александр Фурсенко: Я думаю, он просто переоценил свои силы, свои возможности. Вы понимаете, ведь в тот момент, когда был созван этот пленум и когда начали обсуждать, ни один из его советников, я не знаю, как получилось, ближайших сторонников, не был в Москве, все были в разъездах: ни Шуйского не было, ни Аджубей не было, Лебедева, по-моему, не было, ни Шевченко не было, никого из этих людей, которые его окружали, и которые были его, так сказать, самыми главными советниками – они были в командировках где-то все. Я думаю, он переоценил свои силы, но, что он устал от власти – нет, он от власти не устал, он же говорил незадолго до этого: «Ну, я, – говорит, – двухгодовалого бычка еще могу удержать за хвост!». Он не считал, что у него сил мало, он считал, что силы у него еще есть, если он двухгодовалого бычка за хвост еще может удержать. Леонид Млечин: Вся советская история – это история непрерывной борьбы за власть: у Хрущёва были сильные соперники, он неустанно сражался с ними и одерживал одну победу за другой, он проявил выдающийся талант в борьбе за власть. Хрущёв – недооцененный в этом смысле человек, он был гениальным мастером политической интриги, ведь каких людей он как бы играючи убрал? Берию, у которого в руках была госбезопасность, маршала Жукова, у которого была армия и народная слава, в 57-м Никита Сергеевич чуть не в одиночку пошел против президиума ЦК и одолел всех. За каждой такой операцией стояла большая закулисная работа, для этого надо было иметь острый ум и смелость. Вячеслав Кеворков: Сам Хрущёв невероятно любил рассказывать о том, как арестовывали Берию: журналисты собирались, мы среди них стояли, особенно иностранные, и он раз по десять рассказывал вот эту версию, как арестовывали Берию, почему-то она ему очень нравилась, я не вижу там большого искусства, но так, как было сделано – это было эффектно в его рассказе, по крайней мере. Голос за кадром: Признаки вольнодумства в Советском Союзе усилили антихрущёвские настроения в руководстве страны. «Критика Хрущёвым Сталина, – считали его противники, – разрушительна для социализма и эту критику надо остановить!». Хрущёв и не заметил, как после XX съезда в высшем партийном органе сформировалась критическая масса обиженных на него людей: Маленков и Молотов, которых он лишил должностей, Каганович и Ворошилов, которых он ругал при всяком удобном случае, ничего у них общего не было, кроме главной цели – убрать Хрущёва, через год они объединились против Хрущёва. В 1957 году в Москве разгорелась борьба за власть между Никитой Сергеевичем и его молодыми сторонниками с одной стороны и старой гвардией с другой. Леонид Замятин: В 57-м году, как Вы знаете, предшествовало то, что группа: Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов фактически пытались свергнуть Хрущёва, фактически был заговор против Хрущёва, но Хрущёву удалось с помощью наших органов безопасности, своих людей в органах безопасности предотвратить вот это политическое недоверие, укрепиться на своих позициях и удалить группу Молотов, Маленков, Ворошилов и примкнувшего к ним Шепилова. Голос за кадром: Хрущёв любил рассказывать во всех подробностях, как именно он убирал соперников, и сплотившиеся против него, поступили так же, как учил их Никита Сергеевич: они воспользовались его отъездом, как это сделал сам Хрущёв, готовя отставку маршала Жукова, они сговорились с основной массой членов ЦК, как это сделал Хрущёв, сражаясь с Маленковым и Молотовым, и они тоже использовали эффект внезапности, как это сделал Хрущёв, пригласив ничего не подозревавшего Берию на заседание президиума правительства. Но в 1964 году кто был «мотором» этого заговора? Александр Фурсенко: Шелепин и Семичастный несомненно. Я думаю, что Брежнев страшно трусил, все говорят, что он жутко дрейфил вообще, хотя его выставляли, так сказать, как главную политическую фигуру, и он действительно стал преемником Хрущёва на посту первого секретаря ЦК, но я думаю, что это был заговор КГБ, потому что, понимаете, они, наверно, почувствовали, что то, что делает Хрущёв, ведет к разрушению той системы, в которой они имели такую власть и такое влияние. НОВЫЕ ЛЮДИ В КРЕМЛЕ Голос за кадром: О переводе в Москву молодого украинского комсомольского работника Владимира Ефимовича Семичастного попросил Хрущёв – стало ясно, что у него особые отношения с Никитой Сергеевичем, а руководителем Всесоюзного комсомола был Александр Николаевич Шелепин. Ни к кому Хрущёв не относился с таким доверием и никого не поднимал так быстро, как Шелепина. Николай Месяцев: Мне очень нравился Александр Николаевич, бесспорно Шелепин – личность крупная, крупный государственный и общественный деятель. Что бы ни говорили о нем: что он экономику не знал, это был «Железный Шурик», что это был сталинист, что это был человек, который недемократичен по своему духу – всё это неправда. Это был настоящий русский, советский человек, добрый, прямой, честный, с превосходно развитыми организаторскими способностями, с аналитическим умом, в общем, это был настоящий человек. Леонид Млечин: Напористый и экспансивный Семичастный и вдумчивый, но волевой Шелепин сблизились и подружились – образовался мощный политический тандем: Семичастный признавал ведущую роль старшего товарища, а Шелепин ценил энергию и политический темперамент Семичастного, и в комсомоле и позже они с Шелепиным действовали сообща, эта дружба определила их политическую судьбу. Хрущёв неожиданно сделал Шелепина председателем КГБ. Николай Месяцев: Что он делает? Об этом никто же не знает: прежде всего усиливает превентивную работу, чтобы кто-то там болтнул антисоветчину, чтобы не брать и не сажать в тюрьму, а поговорить с ним и сказать: «Слушай, парень или дивчина или уважаемый пожилой старичок – это не так, вот так, вот так…». Если посмотреть статистику, то при Шелепине количество арестов резко сократилось, но это не всё, не только превентивная работа. Что делает Шелепин? Он, по существу, во многих областях, краях и республиках страны сократил гор- и райотделы КГБ и тем самым сократил осведомительные сети, то есть тех стукачей, которые поставляли подчас лживую информацию, и люди из-за этого страдали. Голос за кадром: Потом Хрущёв ввел Шелепина в состав высшего партийного руководства и поручил ему курировать партийные кадры, поставил во главе всесильного комитета партийного государственного контроля, сделал одновременно и секретарем ЦК и заместителем правительства, Шелепин получил право проверять деятельность КГБ, МВД и вооруженных сил – это создавало ему совершенно особое положение в системе власти. Николай Месяцев: Кто-то прилепил ему кличку «Железный Шурик», какой это «Железный Шурик»? Это не «Железный Шурик», если был бы «Железным Шуриком», у него такие идеи, о которых я Вам рассказывал коротко буквально, конспектировали, они бы не рождались. «Железный» должен всё подмять под себя, это был бы «Железный», он был демократичный по своему духу, по натуре, он любил шутки, любил розыгрыши, понимаете, вообще, был милый и симпатичный парень, человек. Что еще надо сказать о Шелепине? Он не был мстительным, я могу поссориться с человеком, крупно поссориться на какой-то почве, а потом ему мстить, его к ногтю прижимать, то есть у нас, как? Если человек попал в какую-то беду, его так вколачивали в землю по самые уши, по самые уши, а иногда даже и макушки не было видно, Шелепин не позволял себе мстить людям, даже с которыми он расходился. Голос за кадром: Заговор против первого секретаря ЦК в октябре 1964 года в принципе был невозможен без участия председателя КГБ, а им после Шелепина стал Семичастный. Александр Фурсенко: Семичастный, мне показалось, что это не очень сильный человек, во-первых, слабый, Шелепин был, конечно, гораздо более сильным человеком, ну, они вместе с Шелепин совершили эту операцию, и КГБ была всесильной организацией, они смогли это сделать. Владимир Семичастный: Настолько спокойно и тихо была проведена операция с Хрущёвым, и КГБ в этом выглядело, ну, тут мне неудобно говорить, но, во всяком случае, это действительно так идеально: ни прокола, нигде не засветились, ни суеты, танков не вводили, войск не вводили, Кремль не закрывали даже для иностранных туристов, никого не пугали, ничего не стреляли, хоть там в «Серых волках», в фильме, и говорят, прямо показывают 8 трупов – да ничего подлобного, царапины не было, не было даже царапины, я не говорю уже о капле крови, никто никого не убивал, не стрелял и не было в этом необходимости, нет этой необходимости, поэтому, конечно, это Брежнева настораживало. Леонид Млечин: Хрущёв пренебрежительно относился к госбезопасности и хотел, в частности, снять с чекистов погоны, превратить комитет в гражданское ведомство. Чекисты не любили Хрущёва за то, что он не любил комитет? Вячеслав Кеворков: Абсолютно верно, каждый приходящий заново всегда считал, что виновным является в какой-то мере государственная безопасность – это была ошибка, пожалуй, всех наших руководителей. Ту же самую ошибку допустил Хрущёв: он пришел и стал пинать ногами обеими это учреждение. Рада Аджубей: Он совершенно реорганизовал КГБ и четко считал, что эта структура никогда не должна быть самостоятельной, Семичастный в свое время очень хотел получить генерала, а он сознательно считал, что Вы должны быть штатским человеком. Первое, что сделал Брежнев – дал ему генерала. Голос за кадром: Возможно, Хрущёв сильно пожалел, что не оставил на посту министра обороны маршала Жукова, а председателем КГБ Ивана Александровича Серова, во всяком случае, сам Серов говорил, что его убрали с Лубянки именно потому, что он бы точно не принял участия в заговоре против Хрущёва. Эдуард Хруцкий: Один раз он только сказал, что это потому, что хотели избавиться от Хрущёва, он говорит: «Мы бы с Жуковым не дали бы тронуть Хрущёва». Вот, как он сказал. Голос за кадром: Сам Шелепин рассказывал, что инициаторами смещения Хрущёва били Леонид Ильич Брежнев и Николай Викторович Подгорный – напористый и бесцеремонный человек, недавний руководитель Украины. Александр Фурсенко: Подгорный вообще был ничтожной личностью, может быть, он и считал, что… но, понимаете, мы не знаем ничего такого о Подгорном, что свидетельствовало бы, что он был значительным человеком. В ЧЕМ СИЛА ЛЕОНИДА ИЛЬИЧА Леонид Млечин: Из всех членов президиума ЦК именно Леонид Ильич Брежнев представлялся самым очевидным кандидатом на роль первого секретаря, у него за спиной богатая биография: фронтовик, первый секретарь нескольких обкомов, первый секретарь в Молдавии и Казахстане, председатель президиума Верховного совета СССР, секретарь ЦК, занимавшийся космосом, тяжелой и военной промышленностью, и по человеческим качествам Брежнев подходил на роль лидера больше других, не грубоватый Подгорный, не вечно хмурый Косыгин, не тонкогубый Суслов с лицом инквизитора, а красивый, улыбчивый и доброжелательный Леонид Ильич больше располагал к себе, импозантный и артистичный, он умел вести себя, точно чувствовал, как следует говорить с тем или иным человеком, сразу становился центром большой компании, словом, производил очень благоприятное впечатление. Николай Месяцев: Для меня Брежнев скалывается на 2 части в своей жизни: молодой, красивый, уважительно относящийся к людям, добрый, умный парень, хороший человек, ну, недаром говорят, что женщины от любви к нему трещали во всем швам, но и мужики влюблялись и Брежнев тот, который пришел к власти и почувствовал, что такое власть, ведь слаще власти ничего нет, Вы посмотрите, как сейчас цепляются за власть, слаще власти нет ничего и ничего не может быть, и Брежнев, почувствовав сладость этой власти, он, конечно, с помощью своего окружения, а там были крупные мастера закулисной игры, крупные мастера, к которым зайдешь в кабинет – стол пустой совершенно, на столе ничего, как будто в государстве никаких дел нет, никаких движений. Голос за кадром: После ухода Хрущёва многие поначалу считали Леонида Ильича руководителем слабым и временным, а стране нужна крепкая рука, вот и думали, что Брежневу придется уступить место более сильному лидеру, Шелепину – лидеру влиятельной команды. Николай Месяцев: И то, что подкидывала Западная, скажем так, пропаганда о том, что Шелепин вырос, у Шелепина власть, у Шелепина его единомышленники появились: один в КГБ, другой на радио и телевидении, третий в агентстве печати «Новости», четвертый в Московском горкоме партии, пятый в Ленинградском обкоме партии, шестой в Челябинском обкоме партии, седьмой в Армении, Узбекистане и так далее и так далее. Конечно, в обществе выкрывалось: «Шелепин должен занять первое место!». Я тоже полагал это, были и такие среди нас дурачки, которые, понимаете, поддав, вставали даже на стол и кричали: «Да здравствует Шелепин!». Рада Аджубей: Я так думаю, ну, оп некоторым репликам, которые уже были после снятия Хрущёва, что, конечно, команда Шелепина, они надеялись, что Брежнев не удержится. Голос за кадром: Наверно, у Леонида Ильича возникала неприятная мысль, а вдруг Шелепин с Семичастным и его захотят убрать, как убрали Хрущёва? Брежнева недооценивали, Леонид Ильич был внешне доброжелательным, но с особой брежневской хитростью разогнал всю шелепинскую команду, занимавшую важнейшие посты. Евгений Чазов: Победить Хрущёва и победить Шелепина, извините меня, дурак или недалёкий человек не смог бы. Владимир Семичастный: Хрущёва освободили без… никаких танков мы не вводили, никаких, понимаете, митингов, ни на каких спусках и подъёмах не собирали, никакие миллионы не привлекали в Москву, а тихо спокойно освободили. Конечно, у нового лидера возник вопрос, если Хрущёва… а Брежнев понимал, что Хрущёв более весомая личность и более авторитетная, чем он, если такую личность так спокойно освободили, то его могут еще спокойней, поэтому он, конечно, элементарно защищался и выставлял, понимаете, как говорят, шипы и надолбни для того, чтобы его не спихнули, поэтому он и убирал всех нас. Александр Фурсенко: Пока они были нужны, эти молодые, их использовали, а потом ведь, как известно, и того и другого сбросили и всё, так что это вообще, по-моему, закон, что в такого рода игре, вот те люди, которые забивают голы, они потом и устраняются. Голос за кадром: Молодые партийные руководители, которые свергли Хрущёва, быстро обнаружили, что Брежнев их тоже не устраивает, они ждали больших перемен в политике, экономике, личной судьбе, а получилось, что они убрали Хрущёва только для того, чтобы Леонид Ильич мог наслаждаться властью. Николай Месяцев: В начале 70-х годов Шелепина сдвигают на второстепенные роли, а нас, человек, наверно, 30-40, отправляют в основном на дипломатическую работу в страны, которые находятся далеко от Москвы: одного – в Нигерию, третьего – в Чад, меня – в Австралию, одного – в Новую Зеландию и так далее и так далее. Леонид Млечин: Советская система показала, что если человек сопротивляется аппарату, то найдутся жернова, которые любого сотрут в порошок. Николай Месяцев: Брежнев со свое престарелой командой, по существу, перешагнул через поколение, и если б мы пришли, и народ нам доверил бы, такого развала в стране не было бы. Голос за кадром: Сам Хрущёв не мог оправиться от удара, его бывший помощник Владимир Лебедев рассказывал Твардовскому: «Первое время Никита Сергеевич очень переживал, просто плакал горючими слезами, постепенно только утих и, может быть, смирился. Всё это было полнейшей неожиданностью». По словам дочери, Хрущёв ожидал худшего, предполагал, что его могут арестовать или сослать, на даче метался по дорожкам, томился в одиночестве, немногие рисковали приезжать к нему. Евгений Чазов: Я Хрущёва видел уже пенсионером, это было на Грановского, я поздно работал и мне надо было кого-то там посмотреть, я приехал туда, никого нет, думаю: «Где?». Открыл дверь, там сидит дежурная сестра, нянечки 2 сидят, и Хрущёв сидит, он у них спрашивает: «Девочки, – им всем уже по 50 лет, наверно, было или больше – девочки, а это кто такой?». Они говорят: «Да это начальник управления у нас, профессор известный». «А, это новый только что пришел». «Да». «Вроде, говорят, хороший человек, хороший человек, вот попал сюда, ну, ничего Брежнев с компанией его доконают!». Вот так при этих девочках, я так улыбнулся, говорю: «Да-да, желаю Вам здоровья, Никита Сергеевич!». И пошел.