Леонид Млечин: Поклонники сравнивают Алексея Николаевича Косыгина, который после Хрущева возглавил правительство, с китайским лидером Дэн Сяопином, преобразившим страну. Говорят о Косыгине с восхищением: если бы ему не помешали, он бы сделал экономику нашей страны, процветающей. Косыгин предпринял самую серьезную в доперестроечные времена попытку экономической реформы, правда партийный аппарат встревожился: враги клевещут будто в Советском Союзе берут на вооружение капиталистические методы. Но реформу поддержал генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, который верил, что сумеет улучшить жизнь людей, но тут началась Пражская весна. ТОНКАЯ КРАСНАЯ ЛИНИЯ Леонид Млечин: 1918-й, 1938-й, 1948-й, 1968-й – именно эти годы были решающими в судьбе целой страны. Мистика чисел? Особая роли цифры восемь или случайное совпадение? Голос за кадром: В ноябре 1918 года на обломках потерпевшей поражение в Первой Мировой войне австро-венгерской империи создалась Чехословацкая республика – самое русофильское государство в мире. Весной 1934 года советскому полпреду в Праге передали слова президента страны Тамаша Масарика: «Русские не понимают, каких псов они могли бы иметь против Европы в лице среднеевропейских малых государств». В 1938 году по требованию Адольфа Гитлера европейские державы лишили Чехословакию Судетской области, куда вошли немецкие войска, отныне Судетская область именовалась Судетенланд. В разделе Чехословакии охотно приняли участие соседи: Польша и Венгрия. Гитлер по-свойски сказал главе венгерского правительства адмиралу Миклошу Хорти: «Хочешь есть – помогай готовить». Венгрии отошла Закарпатская Украина с почти миллионным населением, Польше достались территории с населением 240 000 человек. Гитлер с самого начала знал, что не удовлетворится Судетами. И года не прошло, как 15 марта 1939 года самостоятельная Чехословакия прекратила свое существование. 17 марта торжествующий Гитлер въехал в Прагу. После второй мировой Чехословакия, освобожденная частями Красной армии, возродилась, и в Прагу, в отличие от других восточно-европейских стран, вернулись прежние лидеры: президент Эдуард Бенеш и министр иностранных дел Ян Масарик, а 10 марта 1948 года Масарика нашли мертвым под окнами его служебной квартиры. Официальная версия – самоубийство, поговаривали, что министра выбросили из окна сотрудники госбезопасности, но скорее всего он покончил с собой от отчаяния, его отец, президент Томаш Масарик, в 1918 году создал Чехословакию, а сын в 1948 году не смог сохранить независимость родины. Ян Масарик умудрялся ладить и с западными державами, и с Москвой, что было очень непросто: советской дипломатией руководил Андрей Януарьевич Вышинский, внушавший страх целым поколениям, единственный министр иностранных дел, проклинаемый едва ли не всеми, кто его знал. Леонид Замятин: Вышинский был человек, вы знаете, он действительно эрудированный был, он был начитанный, он был блестящий оратор – всё это так, но человеческие его качества… это был человеконенавистник, это, если сказать по правде, он ко многим людям, которые к нему приходили на доклад, не проявлял никакого польского аристократизма, это был просто хам, который мог оскорбить самыми последними словами того, кто к нему приходил, если он ему не нравился. Голос за кадром: Леонид Митрофанович Замятин был одним из самых осведомленных людей в советском руководстве, входил в ближайшее окружение Брежнева, до этого многие годы работал в министерстве иностранных дел. Леонид Замятин: Вышинский был человек огромной работоспособности, но коллегии, которые он проводил, или совещания с заместителями министров, была такая форма еженочных, я бы сказал, совещаний, я видел, когда вызывались другие люди, в частности, я могу такой пример привести: был такой известный академик, экономист Евгений Жуков – его вынесли с сердечным приступом после обсуждения с Вышинским тех вопросов, которые он докладывал, из кабинета Вышинского и это не единичный факт, часто открытая дверь – слышались оттуда слова, так сказать, самые ругательные и эпитет, который ему очень нравился, сказать солидному дипломату, послу, сказать, что вы еще не доросли, вы еще мальчишка в коротких штанах. Голос за кадром: Видя бедственное положение послевоенной Европы, Соединенные Штаты разработали масштабный план экономической помощи, названной по имени государственного секретаря Джорджа Кэтлетта Маршалла, предложили участвовать и Советскому Союзу, Чехословакии, Венгрии, Польше, но уже полыхала «холодная война», и все предложения американцев отвергались. Леонид Замятин: Я помню 1948 год: сессия Генеральной Ассамблеи проходила в Париже. Американскую делегацию возглавлял Даллес, Даллес внес предложение Соединенных Штатов по разоружению, Вышинский, не подготовившись даже к этому, моментально ответил ему, что Вы знаете, я знал о Ваших предложениях сегодня ночью, и я всю ночь не спал, и я смеялся над тем, как Вы их внесете. Американцы сделали очень просто: на следующий день весь Париж был оклеен своего рода плакатами: «Даллес: разоружение, сокращение вооружения на одну треть… Вышинский: смеялся всю ночь над этими предложениями». Это дошло до Сталина, Вышинский опять вышел, так сказать, чистым из воды, потому что доверие Сталина было велико к нему, к этому человеку. ДИПЛОМАТИЯ ВРЕМЕН ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ Голос за кадром: Министр Вышинский сам был оружием холодной войны: иностранные дипломаты знали, что договориться с ним ни о чем невозможно, а компромисс исключен. Леонид Замятин: Он представлял Советский Союз на сессии Генеральной Ассамблеи, а Генеральная Ассамблея была в те годы была для нас, вообще для руководства советского, агитационной идеологической трибуной для того, чтобы пропагандировать свою идею. Каждая сторона, Соединенные Штаты или Советский Союз, спешили на любую сессию Генеральной Ассамблеи, внести комплекс несбыточных предложений о разоружении для того, чтобы развернуть пропагандистскую кампанию. Его речами заслушивались люди, сидевшие на Ассамблее. Голос за кадром: Вышинский и не пытался убедить партнеров в разумности советских предложений, он просто ругался и оскорблял – такая дипломатия приносила стране один вред. Леонид Замятин: Это был скалозуб на трибуне, он мог пальцем тыкать в зал на какого-то известного дипломата западного и кричать: «Смотрите: это поджигатель войны, его надо осудить, его надо вывести отсюда!». Его реакция часто была совершенно неоднозначная, потому что Вышинский – это было олицетворение холодной войны. Голос за кадром: После смерти Сталина Вышинского лишили поста министра иностранных дел и отослали постоянным представителем в ООН. Леонид Замятин: Вышинский прибыл в Нью-Йорк в 1953 году, это был человек совершенно другой: человек, знаете, как побитая собака, потерявший влияние, потерявший апломб, всю свою так называемую аристократичность, но вместе с тем ему остался его любимый конёк – Организация Объединенных Наций и ее трибуна. Голос за кадром: Вышинский был, как бы теперь сказали, первоклассным шоуменом: он устраивал в ООН представления, и дипломаты сбегались на него посмотреть. Он продолжал разносить всех и вся, «холодная война» же продолжалась. Леонид Замятин: Были слухи о том, что он покончил самоубийством – это неверно. Вышинский приехал ночью в представительство наше на Парк Авеню, имел очень острую беседу с тогдашним польским министром, и во время этого ночного спора у него был сердечный приступ. Я, как дежурный дипломат, утром приехал в воскресение рано, спрашиваю: «Что нового?». Охранник Вышинского мне рассказывает, что произошло ночью, и пока он мне рассказывал, вдруг дикий крик наверху, на третьем этаже, я стоял на третьем этаже, крик женщины-стенографистки, он, оказывается, проснулся, ему надо было произносить речь по вопросам, по которым была получена ночью директива из Москвы, и из-за чего он спорил с поляком, ему стало плохо, и эта женщина, Валентина Карасёва, выскочила на лестницу и крикнула в лифтовую шахту, что умирает человек. Мы поднялись на лифте с охранником, мы увидели его на кресле, с разорванным воротником, с откинутой головой, переложили его на диван. Врач посольства, которую тоже вызвали, подошла, посмотрела на глаза и сказала: «Не надо уколов, он уже мертв». Голос за кадром: Это был ноябрь 1954 года, Вышинский проработал в Соединенных Штатах полтора года. Леонид Замятин: Позвонил мне по телефону представитель Соединенных Штатов в ООН Кэбот Лодж, это было раннее утро, спрашивает: «Господин Замятин, что-нибудь у вас произошло?». Я говорю: «Да нет, господин Лодж, ничего». «Ну как ничего? У вас что-то произошло! Если вам нужна помощь, она будет оказана». Я поблагодарил его, через некоторое время у подъезда перед нашей охраной появились реаниматоры Соединенных Штатов, вопрос в том, откуда информация поступила? Впоследствии, когда уже проверяли кабинет Вышинского, оказывается, всё время, когда он был представителем, у него в ножке стола была заделана… ему новую мебель покупали, был заделан микрофон – все его тайные переговоры, все его диктовки и прочее, всё записывалось американцами в другом доме через этот микрофон. ИСТОРИЯ АЛЕКСАНДРА ДУБЧЕКА Голос за кадром: Отношения между Москвой и Прагой в после сталинские времена складывались самым дружеским образом, даже когда в Чехословакии начались дискуссии об экономической реформе, о месте и роли партии. Чехам и словакам хотелось жить лучше и свободней, чем полагалось при реальном социализме. Леонид Млечин: 5 января 1968 года вот здесь на заседании президиума ЦК Александр Дубчек был избран первым секретарем и стал хозяином этого здания, где располагался аппарат ЦК партии. Ему предстояло руководить страной всего 8 месяцев, его избрание воспринималось как компромисс, сам он похоже не очень-то и хотел становиться руководителем государства, но в тот момент он решительно всех устраивал. Голос за кадром: Александр Дубчек летом 1944 года участвовал в словацком национальном восстании вместе с братом, он был ранен, его брата убили немцы. После войны Дубчека взяли на партийную работу, отправил на учебу в Москву – с этого времени советские партийные чиновники считали его надежным товарищем. Леонид Млечин: После избрания новый первый секретарь запросто заглянул сюда, в советское посольство, Степан Васильевич Червоненко, наш посол, распорядился достать шампанское, и советские дипломаты и не только дипломаты с удовольствием выпили за успех нашего Александра Степановича, и мало кто обратил внимание, что Дубчек очень мало походил на обычного аппаратчика: он был человеком простым и честным, по характеру не авторитарным и очень хорошо относился к людям. Голос за кадром: Дубчек поддержал экономическую реформу, которая должна была запустить рыночные механизмы, в Праге отменили цензуру, и страна изменилась: люди, тихо презиравшие коммунистическую власть, поверили в нее, впервые лидер компартии стал народным лидером, и он искренне не мог понять, почему в Москве насторожились. Леонид Млечин: В мае здесь, в Карловых Варах, отдыхал глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин, и прямо сюда к нему приехали местные журналисты, они вели себя свободно раскованно и задавали откровенные вопросы, и Алексея Николаевича это возмутило, еще меньше ему понравилось то, что чехословакское телевидение показало запись беседы без купюр, и все увидели, как глава советского правительства очень неумела уклоняется от ответов на прямые и неприятные вопросы. Голос за кадром: Вернувшись домой, Косыгин сказал: «Они борются за социал-демократическую программу, за то, чтобы превратить на первых порах Чехословакию в Югославию, а затем во что-то похожее на Австрию». Директор института философии и социологии Радован Рихта придумал формулу: «социализм с человеческим лицом», он включил ее в речь, написанную для Дубчека, и привлекательная формула стала символом обновления. Дубчек искренне отстаивал социалистические идеалы и был уверен, что его реформы служат социализму. А в Москве Брежнев констатировал: «Либерализация и демократизация – это контрреволюция. Наш долг помочь чехословацкому народу навести порядок в стране». Леонид Млечин: Это для чехов Александр Дубчек – национальный герой, а для советских руководителей вождь чехословацких коммунистов был опаснейшим врагом. В Праге активно действовали командированные сюда офицеры КГБ, они следили за каждым шагом чехословацких лидеров, записывали их разговоры и вербовали осведомителей в их окружении. Голос за кадром: В мае 1968 года в газетах социалистических стран появилось сообщение о том, что в Праге обнаружено 8 американских танков. Леонид Млечин: Обнаружили склад оружия, привезенного будто бы из Западной Германии, – оказалось, что это оружие принадлежит народной милиции. Вывели подпольные радиостанции – оказалось, что это радиостанции, заложенные самими чехами на случай войны. Задача состояла в том, чтобы доказать будто происходящее в Чехословакии – результат действий западных спецслужб. Голос за кадром: Брежнев упрекал Дубчека: «Во внутренней политике Вы делаете то, что Вам заблагорассудится, не обращая внимание на то, нравится нам это или нет, а нас это не устраивает». ПОДПОЛЬНЫЙ СЪЕЗД Леонид Млечин: Людвиг Свобода жил здесь же, в Пражском Граде, резиденции чехословацких президентов. Сюда ему позвонил Брежнев, попросил с пониманием отнестись к вводу советских войск. А министр обороны Гречко разговаривал во свои коллегой Мартином Дзуром весьма жёстко: «Если со стороны чехословацкой армии прозвучит хотя бы один выстрел, то министр обороны Мартин Дзур будет повешен на первом же дереве!». И президент страны, и министр обороны Чехословакии отнеслись к словам Брежнева и Гречко весьма серьезно и приказали своей армии не сопротивляться. Голос за кадром: 18 августа 1968 года маршал Гречко провел совещание в министерстве обороны: «Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию, это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к Третьей мировой войне». Леонид Млечин: А здесь продолжалось заседание президиума ЦК. Около полуночи главу правительства Черника пригласили к телефону – это был министр обороны Дзур, в его кабинете уже находились сторожившие его советские офицеры. Министр обороны доложил главе правительства социалистической Чехословакии, что на территорию страны вступили войска стран Варшавского договора, и Черник вспоминал потом, что буквально лишился дара речи, дело всей его жизни, борьба за социализм, оказалось совершено бессмысленным. Голос за кадром: Руководители чехословацкой компартии осудили ввод войск: «Президиум ЦК КПЧ считает этот акт противоречащим не только всем принципам отношений с социалистическими государствами, но и попирающим фундаментальные нормы международного права». Леонид Млечин: Здесь, перед зданием ЦК партии, собралось несколько тысяч человек, в основном, молодежь: пели государственный гимн и «Интернационал». В 4 часа утра появились советские танки, отряд десантников ворвался в здание ЦК, несколько человек вошли в кабинет Дубчека, где всё еще заседал президиум, закрыли окна, перерезали телефоны и стали составлять список присутствующих. Голос за кадром: Народ не оказал вооруженного сопротивления, но и не захотел сотрудничать с войсками Варшавского договора. Леонид Млечин: Когда руководителя компартии Чехословакии выводили из этого здания советские солдаты, один из секретарей ЦК Сденок Млынеш с ужасом подумал, что это те же самые солдаты, которых он в мае 45-го так восторженно приветствовал, а теперь они наставили на него свои автоматы, и в его памяти всплыла другая картина, картина немецкой оккупации, и он подумал, что теперь и те и другие одинаково ненавидимы, потому что и те и другие оккупанты. Это, пожалуй, самые горькие и самые страшные слова о тех событиях, которые я когда-либо читал. Голос за кадром: Пленум ЦК компартии Чехословакии и Национальное собрание, то есть парламент, правительство страны – все выступили против ввода войск. Леонид Млечин: Надежно укрытое от чужих глаз, огромное здание посольства было переполнено: посол Червоненко дополнительно заказал 150 раскладушек и 100 банок красной икры, сюда на бронетранспортерах доставили тех чехословацких чиновников, которые поддержали ввод войск, они боялись без охраны выходить на улицу, отпечатали огромное количество листовок от имени нового рабоче-крестьянского правительства, но создать его не удалось и все эти листовки, ставшие ненужными, сожгли здесь же, во дворе посольства. Голос за кадром: «Почти катастрофическое положение, – записал в дневнике член политбюро ЦК КПСС и руководитель советской Украины Пётр Шелест, – наши войска в Чехословакии, а порядки там правых, антисоциалистических, антисоветских элементов. Наша разведка и военные не могут определить, где собирается чрезвычайный съезд компартии Чехословакии, а следовательно, предпринять меры к его срыву». Леонид Млечин: Утром 22 августа в столовой вот этого завода, тогда он еще работал, в пражском районе Высочаны открылся чрезвычайный XIV съезд партии, съезд намечался на сентябрь и все делегаты уже были избраны, они добирались сюда на грузовиках и на трамваях, съезд избрал новое руководство, его охраняла рабочая милиция, и потребовал вывести из страны все иностранные войска. Голос за кадром: Первоначальный план сменить руководство и завоевать страну на свою сторону не удался, пришлось идти на переговоры с Дубчеком и другими лидерами Пражской весны, которых первоначально хотели предать суду революционного трибунала, и уговаривать чехословацкое руководство узаконить пребывание советских войск, а они все, начиная с Дубчека, продолжали верить в коммунизм. Леонид Млечин: Владелец этого завода сгинул в немецком концлагере Терезин, многие заводские рабочие стали жертавми немецких оккупантов, но в историю этот завод вошел благодаря чрезвычайному партийному съезду, который стал крайне неприятным сюрпризом для Москвы: советские руководители рассчитывали на поддержку рабочего класса и коммунистической партии Чехословакии, а партийный съезд высказался против. Голос за кадром: Причина ввода войск не страх за судьбу социализма, на карте Европы московские вожди провели тонкую красную линию: граница невидимая, но пересекать ее нельзя, и прибегали к военной силе, если Запад и соседние страны не понимали готовность Москвы удерживать традиционную сферу ее влияния. Леонид Млечин: Неверно было бы говорить, будто чехи не сопротивлялись. Это город Либерец, не самый большой в Чехии, но здесь 21 августа во время протеста против ввода войск погибли 9 человек, в их честь установлены мемориальные таблички, еще 45 были ранены – похороны стали значимым событием, на них присутствовал, между прочим, драматург и диссидент, будущий президент Чехии Вацлав Гавел. Голос за кадром: В стране провели массовую чистку, прежде всего, среди интеллигенции и студенчества, из компартии исключили полмиллиона человек – всё это были искренние сторонники социализма. Леонид Млечин: Студент философского факультета Карлова университета в Праге Ян Палах в знак протеста против ввода советских войск покончил с собой, причем совершил это самым впечатляющим и страшным образом. Голос за кадром: Советские газеты ничего не писали о Палахе, поэтому одни ничего о нем не знали, другие знали, но отнеслись спокойно – сумасшедший. Леонид Млечин: Примерно в 4 часа дня Ян Палах с ведром полным бензина подошел сюда, к Народному музею, облил себя и зажег спичку: нестерпимая боль погнала его через мостовую к тротуару, люди с ужасом наблюдали за этим горящим шаром, первым опомнился регулировщик уличного движения – набросил на него шинель и сбил пламя. Голос за кадром: Это был акт сопротивления. История этого молодого человека потрясла страну. Леонид Млечин: Чего требовал Палах? Прежде всего, отмены цензуры, его протест был направлен даже не против чужой державы, с которой он ничего не мог поделать, а против внутренней инертности, нараставшей в стране, против привыкания к худшему. Он верил, что если рабочие, студенты, интеллигенция объединятся, то единая воля народа заставит чужие войска уйти. Голос за кадром: До последней минуты Ян Палах хотел знать, что изменил его поступок, зашевелись ли люди, правительство? Александр Дубчек, первый секретарь ЦК компартии, и Олдржих Черник, глава правительства, они искренне верят, что единственное, что нужно стране – это порядок, спокойствие, нормализация. Вскоре они лишатся своих постов. События в Чехословакии перечеркнули надежды на перемены в Советским Союзе. Поначалу Брежнев был настроен на серьезную реформаторскую деятельность. Говорил, что многое надо менять, но опыт показал: если перемены заходят слишком далеко, партийный аппарат и госбезопасность теряют контроль над обществом, и социалистическая система рушится. «Реформу начали откровенно и резко скручивать, – вспоминал Николай Рыжков – будущий глава правительств, работавший тогда на Уралмаше. – Внизу, на производстве, это чувствовалось особенно отчетлив и больно: только вздохнули, как кислород опять перекрывают… Те, кто сразу усмотрел в экономических преобразованиях угрозу, только повода дожидались чтобы реформу придушить. И повод нашелся. Пражская весна перепугала столпов и охранителей догматической идеологии». «Чехословацкие реформы, Пражскую весну испугавшись, решили задавить вводом наших войск, – писал помощник генерального секретаря ЦК КПСС Вадим Печенев, – а задавили последнюю серьезную попытку реформировать социалистическую систему у нас в Советском Союзе. В принципе реформы на китайский манер были возможны, но до августа 1968 года».