Леонид Млечин: В популярном некогда многосерийном фильме «Адъютант его превосходительства» Народный артист СССР и Герой Социалистического Труда Владислав Стржельчик блистательно сыграл белого генерала Владимира Зиновьевича Май-Маевского. Голос за кадром: В отличие от благообразного киногенерала, реальный Май-Маевский, опытный и умелый военноначальник, был тяжелым алкоголиком, в его армии процветали грабежи. Взяв Харьков, Май-Маевский отдал город своим войскам на разграбление, в конце концов, главнокомандующий вооружёнными силами юга России Антон Деникин освободил Май-Маевского от командования. Еще один белый военноначальник барон Врангель навестил опального генерала в Севастополе. Леонид Млечин: «На войне, – внушал Май-Маевский Врангелю, – для достижения успеха нужно использовать всё: не только положительные, но и отрицательные побуждения подчиненных, станешь требовать от солдат и офицеров, чтобы были аскетами, вообще воевать не станут!». Голос за кадром: Врангель возмутился: «Ваше Превосходительство, какая же разница будет между нами и большевиками?!». Май-Маевский быстро нашелся: «Ну, вот большевики и побеждают!». «В МОГИЛУ МОГИЛИНА!» Леонид Млечин: В начале 1919 года красные оставили город Кисловодск, но старший следователь местной ЧК Ксения Г. осталась, потому что дочка болела. Ее белогвардейская контрразведка арестовала, но она ночью бежала, скрывалась в Ессентуках у одного врача, но белые объявили награду – 50000 рублей, врач польстился на деньги и сдал ее. Голос за кадром: «Хорошенькая женщина из хорошей семьи, дочь генерала, она была подлинным чудовищем, – писала она из белых газет, – по ее ордерам расстреляны десятки людей, суд приговорил ее к повешению. Ксения умерла очень мужественно, до последней минуты не теряла самообладания». Леонид Млечин: Ксению повесили попросту, без белого мешка, в ее же собственном платье из синего шелка, в лаковых башмаках. «Когда ее сняли с виселицы, разыгралась безобразная сцена, – вспоминали очевидцы, – толпа рванула, чтобы урвать кусок веревки, который по поверью приносит удачу». Голос за кадром: В начале 1919 года армия Деникина наступала, громя Красную армию. «Освобожденный от красного ига Терек поднимался, – вспоминал барон Врангель, – шли в праздничных нарядах статные и красивые казачки, на околице станицы мы встретили человек 5 казачат с винтовками, я разговорился с ними: «Куда идете, хлопцы?». «Большевиков бить, я вчерась семерых убил!». «Никогда за всё время междоусобной брани передо мной не вставал так ярко весь ужас братоубийственной войны». Леонид Млечин: Один из белогвардейцев рассказывал, как после боя пленных красноармейцев подводили к начальнику дивизии генералу Антону Туркулу, а тот сидел на тачанке, свесив ногу, лениво спрашивал: «Коммунисты?». Пленные, не поднимая головы что-то вразнобой отвечали, тот ответа не слушал, зевнув, говорил расстрельной команде: «Веди». Туркул развернул карту и в этот момент подвели еще одного пленного, какого-то оборванного, без фуражки, Туркул его что-то спросил, а тот ответил: «Могилиным меня зовут!», – и улыбнулся. Туркул просто расхохотался: «Могилин? В могилу Могилина!», – и того увели на расстрел. ВИНТОВКА РОЖДАЛА ВЛАСТЬ И ДЕНЬГИ Леонид Млечин: Гражданская война – хаос неуправляемых страстей, горячим материалом для этого всероссийского пожара стали солдаты, хлынувшие с развалившихся фронтов Первой мировой и не желавшие никому подчиняться. Первая мировая разрушала не только тела, но и нервную систему: артиллерийские бомбардировки, взрывы бомб, мин и гранат, повседневная гибель товарищей, картины тяжелых ранений, оторванных руки и ног, крови и гноя разрушали психику солдат и офицеров – это стало результатом новой индустриальной системы войны, когда огромные армии методично уничтожали друг друга. Голос за кадром: Искалеченные Первой мировой, лишенные нравственных ориентиров, а то и вовсе превратившиеся в садистов, вернувшись домой, они не хотели возвращаться к тяжкому крестьянскому труду. Гражданская война открыла возможность грабить, особенно хорошо было наступать: ни красные, ни белые командиры не могли удержать своих солдат от убийств, грабежей и погромов, да и не особо пытались, подчиненные могли и взбунтоваться – винтовка рождала власть и приносила материальные блага. Леонид Млечин: Один из белогвардейцев вспоминал: «Я хорошо помню рейды генерала Мамонтова, – это был один из самых заметных белых военноначальников, – нас встречали колокольным звоном, иконами, а провожали выстрелами в спину». Причиной этому были грабежи белой армии, особенно отличались солдаты и офицеры генерала Шкуро. Голос за кадром: С началом Первой мировой в Российской Империи ввели сухой закон императорским указом от 18 июля 1914 года. Временное правительство 27 марта 1917 года подтвердило запрет «на продажу для питьевого употребления крепких напитков и спиртосодержащих веществ», но в Гражданскую войну недостатка в спиртном не было: помимо шустовского коньяка пили политуру, кишмишевку, самогонку - вообще всё, что попадалось под руку. Алкоголем, единственным доступным в ту пору транквилизатором, снимали стресс – не помогало. Леонид Млечин: Множество людей вовсе не желало успокоения и замирения, наоборот, максимально поднимало градус противостояния. Переговоры, компромисс, взаимовыгодные договоренности, к этому даже не стремились – уничтожить врага под корень и не надо было приказывать убивать, убивали по собственному желанию. НОВАТОРСТВО БОЛЬШЕВИКОВ Леонид Млечин: Масштабы террора в Гражданскую войну трудно установить: своими подвигами все хвастались, но расстрельно-вешательной статистики не вели, однако же, разница между тем, что творилось при белых и при красных, конечно же, была в масштабе террора и в отношении к нему. Голос за кадром: Белый террор – самодеятельность отдельных военноначальников и ожесточившихся офицеров, для советской власти уничтожение врагов – государственная политика. Вот в чем было новаторство большевиков – обезличенное уничтожение целых социальных групп и классов. Через 10 дней после Октябрьского переворота в «Известиях ЦИК» появилась статья «Террор и Гражданская война». В ней говорилось: «Странны, если не сказать более, требования о прекращении террора, о восстановлении гражданских свобод – это была принципиальная позиция советской власти, – переустройство жизни требует террора и бесправия». На заседании ЦК партии Ленин недовольно заметил товарищам: «Большевики часто чересчур добродушны. Мы должны применить силу». На третьем съезде Совета рабочих и солдатских депутатов Ленин объявил: «Ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием. Насилие, когда оно происходит со стороны трудящихся, эксплуатируемых масс против эксплуататоров – да, мы за такое насилие!». 22 ноября 1917 года глава советского правительства подписал декрет № 1, которым отменил все старые законы и разогнал старый суд, заодно ликвидировали институт судебных следователей, прокурорского надзора и адвокатуры, декрет учреждал рабочие и крестьянские революционные трибуналы. Леонид Млечин: Трибуналы руководствовались революционным чутьем и социалистическим правосознанием: если председатель трибунала считал, что перед ним преступник, значит так и есть. Соратники и подчиненные Ленина по всей стране охотно ставили к стенке врагов народа и революции. Страна вступила в эпоху беззакония в прямом и в переносном смысле, ленинцы исходили из того, что политическая целесообразность важнее норм права, власть не правосудие осуществляет, а врагов уничтожает. УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ Голос за кадром: Приказом наркомата просвещения закрыли все юридические факультеты, приказ вошел в историю. «В бесправной стране права знать не нужно» – горько констатировал профессор-историк Юрий Готье, запечатлевший в своем дневнике революционную эпоху. Для того, чтобы угрозы стали реальностью, не хватало только универсального инструмента для уничтожения всех, кого признают врагами, и в декабре 1917 года поручили Феликсу Дзержинскому создать «Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем» (ВЧК). Дзержинский с самого начала видел в ВЧК особый орган, имеющий право уничтожать врагов, право расстрела для ВЧК чрезвычайно важно, он добился этого права для чекистов и кровь полилась рекой. ВЧК превратилось в инструмент тотального контроля и подавления. Леонид Млечин: Ленинская попытка построить коммунизм за несколько месяцев разрушила экономику и привела Россию к голоду. Обычно провалившееся правительство уходит, уступая место более умелым соперникам, большевики нашли другой вариант: изобретали всё новых врагов, на которых перекладывали вину за собственные неудачи. Голос за кадром: 21 февраля 1918 года совнарком утвердил декрет «Социалистическое отечество в опасности», он грозил расстрелом, как внесудебной мерой наказания неприятельским агентам, германским шпионам, контрреволюционным агитаторам, спекулянтам, громилам, хулиганам, важно отметить эту формулировку: «внесудебная мера наказания». Жестокость ничем не сдерживаемая, широко распространилась в аппарате госбезопасности, беспощадность поощрялась с самого верха, за либерализм могли сурово наказать, за излишнее рвение – слегка пожурить. Газета «Наш век» писала: «Уничтожив именем пролетариата старые суды, господа народные комиссары тем самым укрепили в сознании «улицы» ее право на «самосуд», звериное право. И раньше, до революции, наша улица любила бить, предаваясь этому мерзкому «спорту» с наслаждением. Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас у Руси. Люди слишком привыкли к тому, что их «с измала походя бьют» – бьют родители, хозяева, била полиция. И вот теперь этим людям, воспитанным истязаниями, как бы дано право свободно истязать друг друга. Они пользуются своим «правом» с явным сладострастием, с невероятной жестокостью». РАССТРЕЛ ПО АНКЕТЕ Леонид Млечин: 30 августа 1918 года в Ленина стреляли во время его выступления на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона, охрана председателя совнаркома сплоховала – в него попали 3 пули. Голос за кадром: Думали, что он не переживет ночь, но Ленин на диво быстро оправился. Подозреваемую схватили на месте преступления. Это была 28-летняя Фаня Ройдман, молодая женщина с богатой революционной биографией. В 16 лет она примкнула к анархистам и взяла себе фамилию Каплан. Леонид Млечин: История с Фанни Каплан по-прежнему вызывает сомнения, полуслепая женщина, по мнению экспертов, не могла попасть в вождя, но скорее всего Фанни Каплан и в самом деле стреляла во Владимира Ильича. Это были самые опасные дни для советской власти: недавно созданная Красная армия терпела поражение, большая часть территории России большевикам не подчинялась. Голос за кадром: Народная армия, сформированная правительством членов Учредительного собрания, которые собрались в Самаре, наступала. В августе 1918 года советская власть была выбита из Казани, командовал успешной операцией полковник Владимир Каппель. Он доложил своему начальству: «После двухдневных боев самарским отрядом Народной армии Казань взята, трофеи не поддаются подсчету, захвачен золотой запас России, потери моего отряда 25 человек, войска вели себя прекрасно». После взятия Казани открывалась дорога для наступления на Москву даже большевистским вождям казалось, что дело проиграно. «Отступать нам было некуда, кроме как в Волгу, – вспоминал Лев Троцкий. – В момент утраты Симбирска и Казани Ленин дрогнул, усомнился, моментами было такое чувство, что всё ползёт, рассыпается, не за что ухватиться, не на что опереться, вставал вопрос, хватит ли вообще у истощенной, разоренной, отчаявшейся страны жизненных соков для поддержания нового режима». Многого ли в те дни не хватало для того, чтобы опрокинуть революцию: ее территория сузилась до размеров старого московского княжества, у нее почти не было армии, враги облегали ее со всех сторон». Взятие Казани породило невероятный энтузиазм среди белых. Это был самый сильный удар, нанесенный большевикам. Созданное в Самаре депутатами Учредительного собрания демократическое правительство, представляло для большевиков не только военную опасность. Преимущества демократической модели были очевидны, она откликалась на нужды масс, не подчиняла себе людей, а исполняла их волю. Красные отступили за Волгу и заняли позиции на противоположном берегу, в районе города Свияжска. Туда прибыл Лев Троцкий. Председатель Реввоенсовета и нарком по военным и морским делам командовал Красной армией не из своего московского кабинета. Всю Гражданскую войну он провел на фронтах. Смелость и решительность Троцкого высоко ценил Ленин. Свияжск – одно из самых необычных мест в России. Когда-то Иван Грозный приметил этот волшебный холм между двумя реками и велел построить здесь крепость, как плацдарм для атаки на Казань. Если бы красная армия сдала Свияжск и мост через Волгу, дорога на Москву была бы открыта. 28 августа 1918 года полковник Каппель попытался захватить Свияжск: его солдаты ночью зашли с тыла и застали красноармейцев врасплох, едва-едва не взяли в плен самого председателя Реввоенсовета республики. Леонид Млечин: Троцкий не без иронии вспоминал: «Казанские газеты писали, что я отрезан, в плену, убит, или что я улетел на самолете, но в плен попала моя собака. Это несчастное животное попадало в плен потом на всех фронтах Гражданской войны, чаще всего это был шоколадный дог, иногда сенбернар. Я отделался тем дешевле, – писал Троцкий, – что собаки у меня никакой не было». В этой ситуации, когда советская власть висела на волоске, большевики пытались уничтожить и запугать всех потенциальных противников, сразу после покушения на Ленина был провозглашен «красный террор». В Петрограде схожу расстреляли 500 человек и столько же взяли в заложники. Списки заложников публиковались в «Красной газете» под заголовком «Ответ на белый террор». Никто из арестованных и расстрелянных не имел никакого отношения к покушению на Ленина. Голос за кадром: За целое предреволюционное столетие суды Российское империи вынесли 6360 смертных приговоров, за целое столетие, причем многие приговоры были каторжными работами, и столько же людей большевики расстреляли только за один сентябрь 1918 года без суда и следствия. Петроградский совет постановил: «Довольно слов: наших вождей отдаем под охрану рабочих и красноармейцев. Если хоть волосок упадет с головы наших вождей, мы уничтожим тех белогвардейцев, которые находятся в наших руках, мы истребим поголовно вождей контрреволюции». Леонид Млечин: Нарком внутренних дел Григорий Петровский разослал циркулярную телеграмму всем местным органам власти, в ней говорилось: «Применение массового террора пока что остается на словах. Пора покончить с этим разгильдяйством. Приказываем всем Советам немедленно арестовать правых эсеров, представителей крупной буржуазии и офицеров и держать всех в заложниках». Массовый террор – это не фигура речи, это прямое указание. Голос за кадром: Руководитель Петрограда Григорий Зиновьев давний друг Ленина писал в газете «Северная коммуна»: «Чтобы успешно бороться с нашими врагами, мы должны иметь собственный, социалистический гуманизм. Мы должны завоевать на нашу сторону девяносто из ста миллионов жителей России под Советской властью. Что же касается остальных, нам нечего им сказать. Они должны быть уничтожены». Леонид Млечин: Уничтожение 10 миллионов человек казалось вождям большевиков делом правильным и нужным, для расстрела было достаточно анкетных данных. По телефонным и адресным книгам составлялись списки капиталистов, бывших царских сановников и генералов, после чего всех поименованных в них лиц арестовывали и отправляли на тот свет. КТО СОЗДАЛ КОНЦЛАГЕРЯ? Голос за кадром: Вождь анархистов князь Петр Кропоткин вспоминал о своем разговоре с Лениным в 1918 году: «Я упрекал его, что он за покушение на него допустил убить две с половиной тысячи невинных людей. Но оказалось, что это не произвело на него никакого впечатления…». Леонид Млечин: Ленин был фанатиком власти, он изучил недолгую историю Парижской коммуны и пришел к выводу, что без крови власть не сохранить. Еще до выстрелов Фанни Каплан, 9 августа 1918 года, он телеграфировал председателю Нижегородского губисполкома. Голос за кадром: «В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание, надо напрячь все силы, составить «тройку» диктаторов, навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и тому подобное. Ни минуты промедления. Проведите массовые обыски. За ношение оружия – расстрел. Организуйте массовую высылку меньшевиков и других подозрительных элементов». Леонид Млечин: На следующий день Ленин приказал Пензенскому губисполкому, я сейчас процитирую его указания, чтобы быть точным: «Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению, – что приказал сделать Владимир Ильич, – первое: повесить, непременно повесить, чтобы народ видел не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц, второе: опубликовать их имена, третье: отнять у них весь хлеб, четвертое: назначить заложников. Сделать так, – писал Владимир Ильич, – чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал и кричал: душат и задушат кровопийц кулаков... Найдите людей потвёрже» – распорядился он. Ленин оседлал идею строительства коммунизма, счастливого общества. Хотите быть счастливыми? Значит, надо идти на жертвы. Вот миллионы в Гражданскую и погибли. Ленин ввел заложничество: детей брали от родителей в заложники, нормальный ум может такое придумать? Голос за кадром: Когда начались первые повальные аресты и хватали известных и уважаемых в России ученых и общественных деятелей, еще находились люди, взывавшие к Ленину с просьбой освободить невинных. Владимир Ильич хладнокровно отвечал: «Для нас ясно, что и тут ошибки были. Ясно и то, в общем, что мера ареста кадетской и околокадетской публики была необходима и правильна». Леонид Млечин: 5 сентября 1918 года после доклада Дзержинского Совет народных комиссаров принял постановление «О массовом терроре», в нем два пункта, первый: «всех классовых врагов советской власти оправить в концлагеря», второй: «всех причастных к белогвардейским заговорам, мятежам и восстаниям – расстрелять». Голос за кадром: «Наконец-то, – радовался Дзержинский, – наделили нас законными правами на то, против чего возражали до сих пор некоторые товарищи по партии – на то, чтобы кончать немедленно, не спрашивая ни чьего разрешения с контрреволюционной сволочью!». КАК СОЗДАВАЛСЯ СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК Леонид Млечин: Невероятное озлобление и презрение к человеческой жизни, воспитанные Первой мировой, умножились на полную безнаказанность. Голос за кадром: «Гражданская война не знает писаных законов – писал в газете «Известия» в 1918 году Мартын Лацис, член коллегии ВЧК и начальник отдела по борьбе с контрреволюцией, – в Гражданской войне нет места для суда над врагами – это смертельная схватка: если не убьешь ты, убьют тебя, и если ты не хочешь быть убитым, убей сам». Леонид Млечин: Уничтожение врагов – благое дело, а кто враг, каждый решал сам. На меня сильное впечатление произвело заявление молодого участника Гражданской войны, который просил принять его на учебу в коммунистический университет имени Свердлова, он перечислял свои заслуги перед партией и революцией, он писал: «Нужно было во имя партии и революции производить массовые расстрелы – я расстреливал. Нужно было сжигать целые деревни на Украине и в Тамбовской губернии – я сжигал. Нужно было вести в бой разутых и раздетых красноармейцев – вел, иногда уговорами, иногда под дулом нагана». Голос за кадром: Главный редактор «Правды» и будущий член политбюро Николай Бухарин, считавшийся самым либеральным из большевистских руководителей, писал: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как ни парадоксально это звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Леонид Млечин: В определенном смысле Николай Иванович оказался прав. Беззаконие, массовый террор, ужасы Гражданской войны – вот через какие испытания прошли советские люди. Тотальное насилие не могло не сказаться на психике и представлениях о жизни. Это помогает понять, какие методы решения споров и противоречий считали правильными. И как мало ценили человеческую жизнь. Голос за кадром: При советской власти Гражданская война рисовалась бесконечной чередой триумфов и побед, и мало кто задумывался над тем, что это победа над собственным народом. Победу одержали всеобщая ненависть, бесконечная подозрительность, тотальная аморальность, готовность творить расправу без суда и следствия, а проиграли все. Леонид Млечин: Гражданская война заставила ненавидеть всех и каждого, приучила к тому, что надо выискивать врагов и их уничтожать, и миллионы людей с этим наследством с Гражданской войны перешли в мирную жизнь, поэтому Гражданская война продолжилась: всё так же неустанно выискивали врагов среди соседей, друзей и сослуживцев.