Леонид Млечин: Вот уже почти 100 лет последнего русского императора упрекают в том, что он не подавил восставших в феврале 1917 года, не раздавил зачинавшуюся революцию и не избавил страну от всех несчастий, которые потом на нее обрушились. "А ведь можно было объявить восставший город вне закона и утопить его в крови", – писал Александр Исаевич Солженицын. Отчего же последний русский император отказался от власти так легко? Да, будь на его месте человек более жесткий и жестокий, он бы мог подавить в зародыше Февральскую революцию, установить в стране диктатуру, поддерживать власть силой оружия. Но возникает вопрос: а что потом? Век править силой оружия невозможно. Общество не развивается, оно не способно к саморазвитию, рано или поздно ему нужно дать свободу. Но люди не готовы к свободе – и вновь возникнет кровавый хаос. Так что диктатура не была выходом. Но вот вопрос: может быть, все-таки Николай II был слишком нерешителен? Многие упрекали его в том, что он прислушивался к чужим советам и делал так, как ему говорили другие люди. На самом деле это не имеет ни малейшего отношения к реальности. Император поступал так, как считал нужным, и достаточно быстро избавлялся от тех людей, которые навязывали ему советы. Так отчего же он так легко отказался от власти? Потому что он почувствовал себя в полном одиночестве. Сейчас это, наверное, забыто, но решительно все хотели, чтобы он ушел: и высший класс, и военные. Одни считали, что справятся с управлением страной прекрасно и без него. Другие полагали, что прекраснейшим образом закончат войну без императора. И он ощутил свое одиночество. К нему прибыли два депутата Государственной думы – Шульгин и Гучков. Вообще-то они были монархистами, но они приехали с твердым намерением вынудить его отречься от престола. Причем Александр Иванович Гучков был готов на все. Он говорил, что готов захватить императорский поезд и, если нужно, убить императора. Когда депутаты Государственной думы прибыли к Николаю, он понял, что от него ждут отречения. Он понял, что за отказ отречься может лишиться жизни. За себя, наверное, не боялся, он думал о семье: а что станет с ней, кто защитит его детей и жену? Вообще говоря, у него было 29 двоюродных и троюродных братьев – великих князей – практически все офицеры, все люди с оружием. Все они могли и должны были сплотиться вокруг главы семьи, главы рода, последнего русского императора – и защитить его. Кто из этих 29 человек пришел к нему на помощь в тот момент? Никто. Ни один. Эти упреки в нерешительности продолжаются вот уже больше 100 лет и будут продолжаться, видимо, еще долго. Возможно, Николай II был худшим императором России, чем некоторые его предшественники, но уж точно много лучше своих сменщиков. Вот после него Россией правили люди, которые убивали и правых, и невиновных, пролили много русской крови, и не только русской, и нисколько не сомневались в своем праве убивать ради того, чтобы оставаться у власти. Может быть, с высоты нашего исторического опыта задумаемся над тем, что был некогда на Руси правитель, который не захотел убивать своих подданных ради того, чтобы оставаться у власти? Может быть, мы снимем с Николая II те исторические обвинения, которые к нему предъявлены? Может быть, мы по-другому оценим этого человека, для которого служение России было не пустым звуком, и слова "наша матушка Россия" звучали у него не для красного словца? Он сознавал свой долг перед Россией, перед своим государством, перед своим народом и понимал, что это тяжкий крест и тяжелая миссия. На военных маневрах командир полка однажды обратился к императору Николаю с просьбой дать согласие быть почетным солдатом 1-го отделения его подразделения. Император взял воинский билет и в графе "срок службы" написал: "До гробовой доски". Февральская революция абсолютно всеми в стране была воспринята, как абсолютное благо, как счастье. Временное правительство приняло законы, давно назревшие и необходимые. Но оно не справилось с управлением страной. А кто бы справился? А уж потом началось такое, что многие вспоминали царские времена, как время счастья и абсолютного благополучия. Будет желание – встретимся и на следующей неделе. На канале ОТР всегда найдутся пять минут для размышления.