Леонид Млечин: Со смертью Адольфа Гитлера в мае 1945-го исчез и нацистский режим. Еще вчера пропагандисты Геббельса говорили, что весь немецкий народ как один человек будет сражаться до последнего, что он скорее уйдет в подполье, чем капитулирует. И все это оказалось полным блефом. Исчез Гитлер – исчезло нацистское государство. Лагеря уничтожения, войска СС, Гестапо, нацистские марши, вскинутые в приветствие руки. Вермахт капитулировал, и немцы с присущими им педантизмом, методичностью сотрудничали с оккупационными властями. На следующий день после капитуляции вермахта даже самые близкие Гитлеру люди уверяли, что они вовсе не разделяли его бредовых идей. И в тот момент, наверное, казалось, что национальный социализм был ужасной, но всего лишь случайностью. Вожди Третьего Рейха закончили свои дни на виселице. Но выяснилось, что идеи, которые привели нацистов к власти, не с ними родились и с ними не погибли. Эти идеи оказались весьма созвучны настроениям очень многих европейцев. И дело не только в том, что эта нацистская хореография, эти черные мундиры, эти марши под барабанную дробь завораживают незрелое воображение как символ какой-то экзотической силы. Мы забываем о том, что Гитлер оседлал тогда убеждения немалой части европейцев. В 1920-1930-е годы злобные националистические идеи были весьма распространены в Европе. Очень многие тогда презирали и демократию, и парламентаризм, и желали идти своим путем. Национализм был очень широко распространен. Люди хотели иметь националистическое государство, национальное государство, государство только одной нации, где нет чужаков. И весьма успешно брались за дело. Румынский диктатор Ион Антонеску вместе со своими подручными самостоятельно, без помощи Гестапо уничтожили 200 000 румынских евреев, а заодно уничтожали украинцев и цыган. Совсем недавно директор ФБР Джеймс Кули, побывав в Музее холокоста, сказал потом, что венгерские и польские пособники нацистов стали преступниками потому, что уверили себя в том, что они совершают благое дело. Конечно, власти Польши и Венгрии очень обиделись на директора ФБР. Хотя за что обижаться? Известно, что венгерские фашисты в определенном смысле действовали эффективнее Гестапо: всего за 5 месяцев отправили в лагеря уничтожения 600 000 венгерских евреев. 70 000 человек зимой загнали в гетто на берегу Дуная и хладнокровно наблюдали за тем, как старики, дети и женщины умирают от голода и холода. А если говорить о Польше, то ведь все лагеря уничтожения были устроены на польской территории. Историки полагают – потому, что немцы знали: поляки возражать не станут. Профессор Пристонского университета Ян Томас Гросс написал книжку под названием "Соседи". Он написал о том, как в 1941 году в одной польской деревне, где не было ни одного немца, соседи убили 1600 евреев: согнали их в большой сарай и подожгли. Профессор продолжил свои исторические изыскания. Он установил, что уже после освобождения Польши от нацистов озлобленные толпы убили еще 2000 евреев, польских евреев, которые случайно не погибли в нацистских лагерях уничтожения. От нацистов спаслись, а от соседей не ушли. Эту историю надо учесть. Это невозможно забыть. Люди, которые помогали нацистам, которые были соучастниками и пособниками, делали это потому, что ощущали определенное душевное и духовное сродство. Люди порядочные никогда нацистам не служили, нигде и никогда, ни в одной стране, как бы тяжело им ни было – во время войны, до войны или после войны. Этот выбор исключался. И вот уже 70 лет историки пытаются понять, что именно превращает внешне добропорядочных людей в преступников, палачей и негодяев. Пособники нацистов после войны, когда их допрашивали или опрашивали, отвечали двояко: или "я ничего плохого не совершал", или "а я не мог не выполнить приказа". То есть они были уверены в том, что таково было время, во всем было виновато само время, и другого выбора не было. Но это не так. Вовсе не все люди соучаствовали в преступлениях. Были и те, кто выступал против. Были те, кто участвовал в антифашистском сопротивлении, потому что заботился о своей чести и не желал ее опорочить и замарать. Конечно, возникают вопросы. Это ведь страшный выбор в подлые времена: сотрудничать или не сотрудничать, помогать негодяям или избежать этого? И вот возникает вопрос: а, может быть, как-то можно избежать этого выбора, где-то укрыться, в заброшенной деревушке или в башне из слоновой кости? Но преступное время догоняет тебя. Конечный пункт этого бегства – все тот же выбор: помогать или сопротивляться. И тот, кто совершает неверный выбор, рано или поздно расплачивается за это.