Анатолий Торкунов: Здравствуйте, уважаемые телезрители! Я ректор МГИМО Анатолий Торкунов и сегодня в эфире у нас очередное заседание «Ректората». Голос за кадром: Анатолий Торкунов – дипломат, историк и политолог, ректор одного из ведущих российских вузов – Московского государственного института международных отношений, профессор, член президиума Российской академии наук, член Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию. Анатолий Торкунов: Вместе со мной и руководители ведущих вузов страны обсуждают насущные проблемы. Я хотел бы с огромным удовольствием представить гостей и заявить о том, что сегодня мы будем говорить о врачах, о подготовке врачей, о наших медицинских университетах, вообще будем говорить о подготовке медиков и о том, насколько сегодня эта подготовка соответствует, как нам кажется, тем требованиям, высоким, я должен сказать, требованиям, которые предъявляют наши граждане к отечественной медицине. Сегодня с нами вместе очень известные учёные и руководители учебных заведений, медицинских университетов. Я хотел бы представить прежде всего Елену Голухову – директора Национального медицинского исследовательского центра сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева. Представить Петра Глыбочко – ректора Первого медицинского государственного университета имени Сеченова. Олега Янушевича – ректора Московского государственного медико-стоматологического университета имени А. И. Евдокимова. Прежде чем мы начнём разговор, предлагаю взглянуть на кое-какие цифры – количество медицинских вузов и студентов-медиков. ИНФОРМАЦИОННАЯ СПРАВКА Голос за кадром: В Российской империи подготовку врачебных кадров вели 17 высших учебных заведений. На медицинских факультетах обучались 8,5 тысяч студентов, а ежегодный выпуск составлял около 800 человек. К 70-м годам прошлого века в Советском Союзе уже было 90 медицинских институтов и медицинских факультетов при университетах, где проходили обучение больше 220 тысяч человек, из них примерно 34 тысячи – это студенты выпускных курсов. В современной России 168 вузов, в которых можно получить высшее профессиональное медицинское образование, около трети из них находятся в ведении Министерства здравоохранения. По медицинским специальностям проходят обучение более 300 тысяч студентов. Ежегодно медвузы выпускают около 50 тысяч специалистов. Анатолий Торкунов: Вы знаете, прежде чем перейдём к обсуждению этого сюжета, я предложил бы ещё одну вставку вдогонку, цифры. Что остаётся? Кто остаётся? Сколько среди нас действующих врачей? Такая статистика тоже подготовлена. ИНФОРМАЦИОННАЯ СПРАВКА Голос за кадром: По данным популярного медицинского журнала «Ланцет» Россия занимает второе место в Европе по уровню обеспеченности медработниками высшего звена: 58 человек на 10 тысяч человек. Выше результаты только у Швейцарии: 64 врача на то же самое количество населения. Ниже нас расположились Сан-Марино, Монако и Италия. В США эти показатели ниже: только 27 врачей на 10 тысяч жителей. Анатолий Торкунов: Как вы видите, цифры, в общем, внушают уважение, они серьёзные, цифры. И я хотел бы, Елена, вас спросить, человека, который занимается практической медициной: как вы считаете, это должное количество сегодня медицинских работников, которые работают, естественно, не только в таком крупном и важном центре, как у вас, а в целом по стране, которые трудятся в клиниках, в больницах, в медицинских пунктах? Елена Голухова: Очень важные, Анатолий Васильевич, цифры были озвучены. Эти цифры, скажем, 50-51 тысяча выпускников, относятся, насколько я знаю, к 2024 году, их было несколько меньше. Число так же, как мы планируем, будет увеличено к 2024 году согласно решению Министерства здравоохранения, это озвучено нашим министром Михаилом Альбертовичем Мурашко. Это число, как мы видим, немаленькое на душу населения, если так можно сказать. Но очень важно: первое – кто к нам приходит и кто остаётся в этой области, второе – как они распределяются в разных областях здравоохранения, в первичном звене, мне кажется, это особенно важно, как они распределяются по специальностям, и третий важный вопрос, что это не только цифры, если говорить о здоровье наших граждан, но и о том, какого качества специалистов мы выпускаем. Мне кажется, что здесь три таких главных акцента, на которые мы всегда обращаем внимание. Для нас очень важен и уровень подготовки, лучшая рекомендация откуда выходит наш будущий абитуриент, ординатор, аспирант. Здесь есть и другая статистика о приверженности выбранного пути. Вот эти все моменты очень важны. Анатолий Торкунов: Вообще-то, конечно, история подготовки врачей в России многовековая. Я, когда готовился к передаче, посмотрел, что ещё при первом Романове был создан Аптекарский приказ, на базе которого началась уже такая системная подготовка врачей. Первый медицинский факультет появился в Московском государственном университете в XVIII веке, правда он главным образом всё-таки работал в научной сфере, а подготовка практических врачей велась на базе военно-медицинских академий или военно-медицинских училищ. Но, имея в виду, что Россия выдвинула в первые ряды медицины выдающихся совершенно деятелей, имена которых, как говорится, на слуху и у нас в стране, и за рубежом, надо понимать, что у нас очень большие традиции и опыт подготовки высококлассных специалистов-медиков. И я хотел Петра попросить рассказать о том, как ему видится сегодня ситуация с качеством подготовки специалистов в нашем ведущим университете – Первом медицинском университете имени И. М. Сеченова. Мы знаем, этот университет сегодня имеет классную профессуру, но вместе с тем нередко слышим не в отношении, конечно, тех, кто, собственно, готовится в Сеченовском университете, но в целом слышим немало жалоб относительно и качества, и внимания врачей, и так далее. Как вам кажется, в чём здесь основная проблема? Пётр Глыбочко: Хочу отметить, что сегодня уровень и качество подготовки, если брать Сеченовский университет, достаточно высок. Он высок, потому что реально мы за этот период времени внедрили современные технологии подготовки: это и симуляционное образование, дистанционное образование, виртуальные технологии. А самое главное, что сохранили подготовку у постели пациента, или, как говорят, у постели больного. Так, скажем, сложилось у нас исторически. Кроме этого, мы слышали в допандемийный период было отношение к врачу немножко другое. Во время пандемии и сейчас, в послепандемийный период, отношение к врачу изменилось, к врачу стали относиться более уважительно, потому что мы реально, действительно, победили коронавирусную инфекцию, мы выстояли, и это говорит о том, что наши выпускники всех уровней – и врачи, и ординаторы, и аспиранты – достаточно хорошо подготовлены. Кроме этого, во всех университетах нашей страны мы внедрили первичную аккредитацию выпускников. Эта первичная аккредитация проводится не профессорами, которые готовят студентов в течение 5 или 6 лет, а принимают экзамены работодатели, врачи скорой помощи, заведующие отделениями, ведущие учёные и представители Национальной медицинской палаты. И сегодня уровень и качество подготовки выпускников медицинских университетов достаточно высок. Но соглашусь с вами в том, что есть, конечно, претензии к врачам. И, наверное, здесь нужно сказать о другом: что врач должен учиться всю жизнь. И этот период времени послевузовский, так называемое непрерывное медицинское образование – есть вопросы, мы их рассматриваем на Совете ректоров медицинских и фармацевтических вузов, и есть определённые претензии к тем, кто ведёт подготовку, переподготовку. И вы знаете, что сегодня согласно закону «Об образовании» в принципе любая организация, которая получает региональную образовательную лицензию, может проводить подготовку, переподготовку врачей. С чем мы в корне не согласны, потому что человек, который имеет лицензию, стол, компьютер и ведёт подготовку хирургов, кардиохирургов, акушер-гинекологов и других специалистов, конечно, научить и подать то новое, что сегодня происходит в медицине, в мире, конечно, достаточно сложно, поэтому мы от Совета ректоров внесли предложение в Государственную Думу внести изменение в законодательство Российской Федерации, чтобы всё-таки переподготовку проводили вузы, которые имеют федеральную лицензию, научные медицинские центры, которые имеют федеральную лицензию на подготовку, переподготовку, плюс научно-медицинские центры и клинически центры университетов, которые ведут лечение пациентов по высоким технологиям, чтобы врач мог постоянно повышать свой уровень. И это очень важно для нас, и я думаю, что Государственная Дума нас поддержит и, когда будут внесены эти изменения, уровень и качество подготовки врача изменятся. Анатолий Торкунов: Я должен сказать, что мы все прекрасно знаем что и сегодня ведь подготовка врача, медицинского работника по времени гораздо более длительная, чем учёба в любом другом вузе, а для того, чтобы получить уже окончательную квалификацию и выйти работать в клинику, человек должен пройти в вузе 7-8 лет, как минимум, 7 то уж точно. Но я должен напомнить, кстати, коллеги, я тоже, когда смотрел материалы к нашему заседанию, обратил внимание, что аж ещё в Древней Греции обучение врачей велось по срокам не менее 7 лет, видимо, в разных формах, тем не менее. И такого рода традиция в Византии потом существовала, в Центральной Азии, где, как известно, существовала Хорезмская мощная школа врачебная. Но мне лично представляется, что, конечно, годы, интенсивность учёбы исключительно важны, но не менее важна мотивация тех, кто приходит учиться в медицинские вузы. И вот статистика показывает, что всё-таки где-то 60% только затем идут работать по специальности, а 40% где-то, как говорится, исчезают, видимо, на других направлениях человеческой деятельности. Вот я хотел поинтересоваться у вас, как вы считаете, с точки зрения мотивации сегодня мы имеем в основном хотя бы студентов, которые, действительно, хотят себя посвятить медицинскому очень непростому, мы это прекрасно понимаем, и тяжёлому, в том числе и физически тяжёлому делу? И что сделать необходимо сегодня и медицинским вузам, да не только медицинским, вообще всей системе образования, начиная со школьной системы для того, чтобы ребят мотивировать идти в медицинские вузы, учиться там, посвятить себя этой замечательной профессии? Олег Янушевич: Я думаю, что для нас всех действительно на сегодняшний день очень важна сильная система здравоохранения, которая должна быть прежде всего основана на очень сильных кадрах. И государство последние годы делает очень много, и Национальный проект здравоохранения тому свидетельство. Но, конечно, система всегда и, поверьте мне, это не проблема России, это проблема общемировая – дисбаланс кадров. Я неоднократно как главный стоматолог посещал своих коллег во Франции, они говорили о тех же проблемах в небольших посёлках, деревнях, что стоматологи все устремляются и едут в Лион, в Париж, и этот дисбаланс присутствует всегда. Я считаю, что очень много сделала целевая подготовка и целевой приём, который есть и на сегодняшний день, и у нас, по-моему, Пётр Витальевич, в медицинских вузах до 80% целевая подготовка. Конечно, не всегда это закрепляет специалиста, и, конечно, сегодня, отвечая на ваш вопрос, я подумаю, если я поступил по целевому в медицинский вуз, способен ли я, не пойдя в систему первичного звена, компенсировать своё бюджетное обучение, поэтому вот это очень сильно сейчас уже закрепляет ребят за этой историей. Но я, если позволите, хотел внести некую правку в цифры первого сюжета. Понимаете, на сегодняшний день в Европе и в Америке стоматологи, например, извините, что я к этой теме скатываюсь… Анатолий Торкунов: Это очень многих волнует, так что… Олег Янушевич: Да-да-да. Понимаете, на сегодняшний день только в России стоматологи относятся к врачам, в Европе и в Америке – это дантист, то есть это зубные врачи. И, честно говоря, в период ещё и доковидный, коллеги приезжали и говорили: «Как нам сделать так, чтобы в Европе нас считали такими же врачами, как и других специалистов?». Поэтому, конечно, эта цифра и в Швейцарии, и в других странах, она – минус врачи-стоматологи, а у нас их готовится достаточно большое количество, поэтому, конечно, ребята, и Пётр Витальевич как уролог не даст сказать, что ребята после окончания вуза всегда выбирают те специальности, в которых они видят свою и социальную реализацию – это урология, гинекология, и, конечно, те специальности, которые, может быть, и требуются, – это первичное звено, это врачи первичного звена, скорой помощи не всегда пользуются той популярностью, которая необходима для того, чтобы эту сеть мы насытили. Я могу сказать, Министерство здравоохранения за последние 3-4 года сделало большой рывок. И то предложение, которое внёс президент уже после принятия всех решений по нацпроектам, по первичному звену, которое сейчас реализуется, совершенно меняет картину. Я очень надеюсь, что задача закрепления ребят в первичном звене будет решена. Анатолий Торкунов: Хорошо, но я хотел для телезрителей сказать, что университет, который возглавляет Олег Олегович, не только дантистов и специалистов по зубным болезням готовит, это большой медицинский очень известный университет, где классные и замечательные специалисты работают. Я просто некоторых из них лично знаю как своих приятелей. Олег Янушевич: Да, академик Хатьков, академик Пушкарь, академик Адомян. Анатолий Торкунов: Да, так что у вас профиль такой широкий. Елена Зеликовна, вот хотел у вас спросить, сейчас, когда к вам приходят молодые, я знаю, что вы очень тщательно отбираете людей на работу к себе в ведущий наш центр кардиологический, но в принципе вы довольны уровнем и качеством подготовки или приходится очень много и долго доучивать? Елена Голухова: Вы знаете, предела совершенству нет. И я, когда могла больше времени проводить, скажем, в своём отделении, я очень часто, как мне говорили, устраивала такие политинформации – информировала своих сотрудников, какие новые результаты новых исследований вышли. Это же бесконечно, это является, с моей точки зрения, необыкновенным достоинством нашей специальности – мы можем учиться всю жизнь и повышать свою квалификацию, как ни в одном другом направлении, я так думаю. Если сравнить то, с каким багажом мы пришли в эту профессию, и тот багаж, который сегодня несут выпускники вузов, которые к нам приходят в ординатуру, аспирантуру, конечно, налицо разница. Дальше они понимают, что мы больше требуем на вступительных собеседованиях, экзаменах и больше требуем в том числе с тех, кого мы относим к разряду целевиков, и этот уровень, действительно, выше, я так могу сказать. К тому же, современные молодые люди более чётко знают, что они хотят, с каким багажом знаний они всё-таки должны выйти, поскольку это большая жизнь и очень сложная, и более что ли жёсткая. Это и знание современных цифровых технологий, им это уже дано от природы, не надо ничего вкладывать, верней, надо вкладывать, но меньше, есть некий базисный уровень, поэтому я могу сказать, что по моему опыту у нас в этом году приём в ординатуру и в аспирантуру порядка 138 человек – это много, и всего обучающихся 326, мы же не учебный вуз. Могу сказать, что за последние годы у нас существенный такой тренд в стороны более образованных соискателей, которые прошли аккредитацию, это очень много. И Пётр Витальевич сказал, что это независимая компания, ты не можешь повлиять на результат. И когда твой студент не проходит аккредитацию, ты делаешь работу над ошибками – почему так происходит. Поэтому для нас для всех – это всё-таки мерило того уровня, с которым студент приходит к нам вчерашний и садится уже за нашу скамью. Ещё одно, если вы позволите, замечание я бы хотела всё-таки позволить: наши ординаторы, наши аспиранты, когда они приходят и почти на 100% хотят стать врачами, а потом становятся ими, как мы знаем по статистике, существенно меньше, правда по нашему направлению таких не так много, кто не приходит в медицину, в кардиохирургию, кардиологию, в другие специальности, но эта такая правовая ответственность врача, это очень важные вопросы. У нас, скажем, есть даже кафедры медицинского права для врачей. Период ковидный показал, насколько мы ответственны за то, что мы делаем, это очень большая отдельная глава, и насколько наши выпускники готовы к этой ответственности, и насколько эта ответственность и вот это наступление правовых определённых отношений оправдано в отношении врача, поэтому здесь общество должно быть готово к тому, что, предъявляя определённые требования к его образовательному цензу и практическим навыкам, тем не менее и врач должен быть защищён, когда к нему предъявляются соответствующие, так скажем, замечания. Анатолий Торкунов: Я думаю, что вы абсолютно правы. Я отметил для себя, что во многих университетах появляется подготовка специалистов, собственно, связанных с условно назовём это медицинским правом. В частности, Саратовская академия очень интересная – они делают работу уже на сегодняшний день. Я думаю, что такого рода практика будет появляться во многих юридических вузах, но мне представляется, что, конечно, и студентам, собственно, медицинских университетов необходимо иметь хотя бы общее специальное представление, связанное с медицинским правом, – это будет им помогать и чувствовать себя уверенней, и отстаивать свои права в тех случаях, когда такая необходимость будет возникать. Но это уже вопрос, который, видимо, вам в рамках вашей Ассоциации медицинских вузов обсуждать и понимать, насколько это, действительно, нужно. Я, знаете, хотел бы сейчас обратиться ещё к одной теме. Есть проблема, о которой уже говорили, – это престижность профессии. Но об этом мы уже немножко говорили. Но и уровень, адекватность вознаграждения за работу преподавателя. Как вы отмечали уже, Министерство здравоохранения много сделало для того, чтобы повысить уровень оплаты последние годы, но всё-таки я хотел бы на этот счёт тоже сейчас немножко поговорить. Давайте мы посмотрим тогда, как складывается ситуация с зарплатами врачей сегодня. ИНФОРМАЦИОННАЯ СПРАВКА Голос за кадром: Средняя заработная плата российского врача составляет 92 тысячи рублей в месяц. Больше всего медики получают в Ямало-Ненецком автономной округе и на Чукотке – более 200 тысяч рублей. Зарплаты московских эскулапов на этом фоне значительно ниже – 167 тысяч рублей. Впрочем, в Северной столице врачи получают ещё меньше, в среднем – 122 тысячи рублей. Аутсайдерами в этом списке являются республики Северного Кавказа: в Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии среднемесячная заработная плата врача не превышает 50 тысяч рублей. Анатолий Торкунов: Хотел бы, коллеги, прокомментировать вот эту информацию, которую мы сейчас получили. Я понимаю, что средняя зарплата – это как средняя температура по больнице, потому что понятно, что многие врачи высочайшей квалификации имеют зарплату гораздо более существенную, но тем не менее, конечно, цифры, которые мы услышали, они, прямо скажем, не впечатляют. Тяжелейшая работа, практически безлимитный рабочий день. Какие здесь перспективы рисуются, по всяком случае? Олег Янушевич: Мне кажется, если оцениваться этот график, я бы сказал, что сюда наложились и цифры, которые врачи получали в период борьбы с коронавирусной инфекцией. Я думаю, что эти два региона-лидера прежде всего из-за этого получили достаточно высокие цифры. Действительно, Москва где-то, наверно, сейчас находится на таком среднем показателе. И, конечно, надо разделять врачей, которые работают в первичном звене, то есть оказывают первичную медицинскую помощь, и врачей, которые работают нейрохирургами, которые работают на роботах в медицине, которые в рамках высокотехнологичной медицинской помощи имеют существенную прибавку к своей заработной плате, поэтому, конечно, многие ребята и рвутся по таким эксклюзивным специальностям, как «кардиохирургия», как «урология», как «нейрохирургия», которые позволяют в дальнейшем действительно зарабатывать достаточно приличные деньги, работая. Конечно, вопросы первичного звена, но я считаю, что те изменения, которые происходят, – это прежде всего цифровизация, это уменьшение доли, я имею в виду именно контакта с пациентом, и перевод пациента в соответствующие профильное учреждение тоже позволит увеличить заработную плату врачей и в первичном звене. И, как мне кажется, за последние 10 лет вот эта разница в заработной плате, потому что, извините, 10 лет у нас было всё, как в Северной Осетии, и даже ниже, а сейчас это скачок, при этом доллар даже у нас немножко уменьшился, поэтому я думаю, что в этом направлении мы движемся. Анатолий Торкунов: Вы упомянули цифровизацию, а вообще, как вы оцениваете внедрение новых технологий и уровень внедрения новых технологий самых современных? В том числе, кстати, хотел поинтересоваться, как вы оцениваете телемедицину, о которой в последнее время довольно много говорят и которая позволяет использовать даже в отдалённых районах опыт уникальный, который складывается в ваших университетах, в наших исследовательских центрах? Думаю, что это многих интересует, особенно интересует, конечно, людей, которым сегодня недоступны московские клиники или какие-то центральные клиники в больших федеральных центрах. И какие перспективы всего этого – телемедицины, в частности, и внедрения новых технологий? Пётр Глыбочко: Если говорить о новых технологиях, действительно, сегодня они входят в нашу жизнь, и мы как вузы, которые готовят специалистов, сегодня это уже преподаём в университетах, и мы готовим такого специалиста, как IT-врача, мы внедряем нано-технологии, мы учим наших студентов работать с большими базами данных. Что касается конкретно телемедицины, она себя очень хорошо показала в ковидный период, когда мы могли из Москвы консультировать наших пациентов, помогать нашим врачам, которые работали в красных зонах, в рамках телемедицины. И реально, конечно же, многим пациентам спасли жизнь и помогли в этом. Сегодня в стране реально готовится достаточно большое количество программного обеспечения, которое даст возможность улучшит работу врача на расстоянии и в реанимациях, и в палатах интенсивной терапии. И у нас сегодня, не для кого не секрет, есть дефицит врачей-морфологов. И, конечно, от правильности определения и постановки диагноза по морфологическим данным зависит уже в дальнейшем и тактика лечения пациентов и так далее и так далее, поэтому цифровые технологии очень активно входят в нашу жизнь и здесь, конечно, здравоохранение, наверное, такая отрасль, которая динамично развивается, очень быстро развивается, и цифровые технологии будут только хорошим помощником для врача. Анатолий Торкунов: Я понимаю, но технологически, физически технологически мы сегодня к этой работе готовы или пока это всё-таки такая начальная стадия? Елена Голухова: С телемедициной, наверно, в значительной части готовы. У нас же есть задание по телемедицине, и мы его намного-намного превышаем. И я думаю, это не только наш, скажем, опыт, это колоссальная польза для тех центров, для тех докторов, это контакт «доктор-доктор», который представляет на консультацию очень тяжёлых больных. Читаешь и думаешь: «Как мы такое допустили?». Очень тяжёлые больные. Никто не просит обычных консультаций, это неформальная история, когда ты обращаешься к телемедицинской помощи. Я думаю, что, когда эта идея зарождалась, никто не представлял, как она будет востребована. Сегодня очень востребована. Это могут быть экстренные консультации, и ты в течение 2 часов, неважно, суббота это или воскресенье, или ночь, должен это обеспечить. Есть плановые ситуации. И многие этим пользуются, и ты уже знаешь, что это за клиники, что это за врачи. Это же могут быть не такие крупные учреждения медицинские. Колоссальная помощь! Олег Янушевич: Я бы добавил, потому что, действительно, во-первых, телемедицина входит в нацпроект «Здравоохранение», на неё тратится, я считаю, приличные достаточно деньги, вузы, наши в том числе – и Первый, и наш – активно участвуют в реализации нацпроекта в рамках МНИЦа. И я думаю, что телемедицина будет реальной, скажем так, интернет-медицинской сетью, которая позволит охватить всю страну и приблизить уровень оказания помощи как на Дальнем Востоке, так и в Калининграде к одному уровню. Анатолий Торкунов: А сохранились какие-то контакты с нашими зарубежными коллегами? Поскольку я знаю, что телемедицина использовала на каком-то этапе довольно активно взаимодействие с зарубежными коллегами при решении каких-то важных вопросов – диагностики, лечения. Сегодня такого рода контакты сохраняются? Олег Янушевич: Конечно, сохраняются. И мы понимаем прекрасно, что без вот этого соединения всех специалистов в единый пул системы общей медицины, мы сейчас не говорим о системе здравоохранения России, общая медицина, научное сообщество никуда не денется. Пётр Глыбочко: Сегодня телемедицина в нашу вошла обыденную жизнь. Если раньше для нас это было что-то новое и так далее, то в последнее время и в последние годы практически каждый научный медицинский исследовательский центр работает в рамках телемедицины и охватывает всю страну по направлениям. Это и кардиохирургия, это и урология, это и гинекология и так далее. То есть это практически уже наша обыденная жизнь, ничего сверхнового здесь для нас нет. Ещё раз повторюсь, во время ковида у нас был организован Федеральный центр по консультации всех пациентов страны, по тяжёлым ковидным пациентам. Мы, Первый мед, с этой задачей справились и справились достойно, и это стало хорошим помощником, и реально мы спасли очень много жизней тех людей, которые находились в реанимации, поэтому обыденная жизнь сейчас уже это. Анатолий Торкунов: Мне кажется, вообще медицина – такая совершенно интернациональная отрасль. Даже если смотреть на историю медицины, иногда вызывает удивление, что, положим, в Центральной Азии, в Хорезме знали какие-то методы, которые применяли в Древней Греции или в Римской Империи. То есть обмен какой-то всё равно шёл информации, даже в тогдашнем мире, а сейчас, когда, как говорится, мир так взаимосвязан, естественно, что такого рода взаимодействие имеет исключительно важное значение. Пётр Глыбочко: Современные технологии. Олег Янушевич: Да, всё по Гиппократу: «Во имя блага человека». Анатолий Торкунов: Всё по Гиппократу, да. И, знаете, я ещё хотел один вопрос обсудить, поскольку мы сейчас вели речь в том числе и об интернационализации, он пафос дискуссий вроде уже не столь высок в части, касающейся магистратуры и бакалавриата. Вот всё-таки медицинские университеты какую форму будут предпочитать сейчас: это подготовка специалистов или всё-таки бакалавр, магистр, ординатура дальше? Какая позиция? Пётр Глыбочко: Анатолий Васильевич, правильный вопрос вы подняли, вы хотите сказать о Болонском процессе. Анатолий Торкунов: Дело в том, что бакалавр, магистр были и до Болонского процесса. Пётр Глыбочко: Да, всё это, так скажем, обсуждалось и на том этапе, когда наши вузы входили в Болонский процесс. Надо отдать должное, что мы в тот момент приняли для себя решение, что мы будем идти по программе специалитета, и в принципе всем специальностям в медицинских университетах сегодня обучаются по программе специалитета. И сегодня время прошло, показало, что мы оказались достаточно правы, и специалитет сегодня настолько востребован, и уровень, и качество подготовки наших выпускников очень высок. На какие здесь можно сослаться, так скажем, показатели или цифры и так далее? Даже количеству иностранных студентов, которые у нас обучаются по специалитету, не уменьшилось, а увеличилось. То есть это говорит о том, что уровень подготовки в специалитете достаточно высокий и он востребован не только у нас в стране, но и за рубежом, поэтому реально мы идём по программе специалитета, мы обучаем 2 года в ординатуре, 3 года в аспирантуре и считаем, что уровень подготовки по таким этапам достаточно хорош. Анатолий Торкунов: Специалитет – 5 лет? Пётр Глыбочко: Специалитет у нас есть 5 лет и есть 6 лет. 2 года – ординатура, 3 года – аспирантура. Анатолий Торкунов: В общем, 8 лет в целом. Олег Янушевич: Я хотел бы добавить, и Пётр Витальевич абсолютно правильно сказал здесь. Ректорское сообщество, когда, действительно, обсуждался вопрос о переходе на бакалавров и магистров, медицинское сообщество стояло на смерть, чтобы не было этого, потому что первое, что хотели сделать: стоматологию и фармацию ввести в бакалавриат, вот это первое. Здесь и ваш покорный слуга, потому что я просто не давал опустить стоматологию ниже вот этого плинтуса. Пётр Глыбочко: Дантисты были бы у вас. Олег Янушевич: Да-да-да. И я, честно говоря, благодарен, что мои коллеги все стояли, и мы отстояли. Анатолий Торкунов: Медики вообще – это такая мощная корпорация, что с вами связываться никто не хочет, боится. Олег Янушевич: Кто за зуб держит, кто за другое место. Анатолий Торкунов: Абсолютно. Я хотел ещё задать вам вопрос, который связан с младшим медицинским персоналом. Мы понимаем, что может сделать хирург блестящую операцию, но потом важно, чтобы за этим больным, которому сделана операция, кто-то ухаживал, выхаживал его и так далее. Вот как вы сейчас оцениваете подготовку медицинского персонала среднего звена, младшего звена? Елена Голухова: Как это ни странно, я бы начала всё-таки, наверно, с таких аспектов материальных, это большая задача. Когда вы задавали такой вопрос и показывали нам соответствующие данные, мы умолчали о том, что у нас ведь есть определённые нормы, ниже которых средние зарплаты, будь то научные сотрудники, врачи, медсёстры, не могут спуститься. И мы за всё это время, и в ковидное время тем более, и в нековидное время свято это дело соблюдаем и даже с неким запасом. Второй момент, что да, действительно, это такая первая линия, первый рубеж, который выходит на встречу пациента, и иногда настроение пациента, его удовлетворённость лечением зависит от этого уровня, и очень много мы прилагаем для того, чтобы этот уровень стал выше путём повышения квалификации и собственных дополнительных программ образовательных. Это очень актуальный вопрос. Могу сказать, что в отношении кадровых таких аспектов сейчас у нас существенно больше степень занятости и среднего, и младшего медицинского персонала в нашей лечебной работе. Конечно, это то, что любой руководитель не может выпустить из своего внимания. И ещё, если вы позволите, не совсем к этой теме, но хотела бы всё-таки остановиться на этом, что вопрос цифровизации медицины, может быть, он звучит угрожающе, и кто-то из наших пациентов думает, что его будет лечит компьютер, это совершенно невозможно, мы это хорошо понимаем. Но это новые технологии и технологии интегрированных медицинских информационных систем, всё это создано для того, чтобы у нас были как можно более полные данные о больном. Анатолий Торкунов: Да. Елена Голухова: А больной-то сейчас становится более сложным, более возрастным – увеличивается продолжительность жизни. Анатолий Торкунов: Мы больше узнать можем о больном благодаря этому. Пётр Глыбочко: Да. Елена Голухова: И мы больше можем узнать, больше инкорпорировать. Пётр Глыбочко: Правильно лечить. Елена Голухова: И, конечно, наша мечта, чтобы и младший медицинский персонал к этому подтягивался. Несколько лет назад, будучи на стажировке, в ряде стран, ты же видишь, как стоит определённый терминал у постели больного, подходит сестра, все на одном уровня находятся, поэтому эта сопряжённость и врачей, и сестёр, вот она должна обеспечивать качество помощи. Анатолий Торкунов: Спасибо большое, Леночка, вам, спасибо, дорогие друзья! Пётр Глыбочко: Спасибо! Олег Янушевич: Спасибо! Анатолий Торкунов: Я хочу вас сердечно поблагодарить, уважаемые академики, за то, что вы нашли время прийти в студию, ответить на вопросы, которые мы с вами друг другу здесь задавали, и хочу пожелать вам, главным образом, здоровья, потому что от вашего здоровья зависит наше здоровье. Если вы будете здоровы, будете полны сил для того, чтобы заниматься своим профессиональным делом, то и нам поможете здоровье сохранять и укреплять. Олег Янушевич: Спасибо вам! Анатолий Торкунов: Ещё раз спасибо! Всего доброго! Пётр Глыбочко: Спасибо! Елена Голухова: Спасибо! Анатолий Торкунов: Спасибо, уважаемые телезрители за ваше внимание! До следующих встреч!