Валерий Рязанский: 50 тысяч погибших от злоупотребления алкоголем. Меня эта цифра пугает

Гости
Валерий Рязанский
первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по социальной политике

Ольга Арсланова: Добрый вечер! Мы продолжаем.

Петр Кузнецов: Мы снова в прямом эфире, это программа «Отражение». Это снова Ольга Арсланова и Петр Кузнецов. Впереди вместе с вами еще полтора часа, очень много успеем обсудить актуального и интересного.

Ольга Арсланова: Да. Через полчаса мы возвращаемся к нашей большой теме этого дня – мы обсуждаем возможную отмену техосмотра. Вот такой законопроект уже внесен в Госдуму. Авторы называют проверку технического состояния машины, которую сейчас мы все проходим, лишней финансовой нагрузкой на автовладельца. Что вы думаете по этому поводу? Нужен ли техосмотр или пора его отменить? Поговорим совсем скоро.

Петр Кузнецов: «Реальные цифры», продолжается наша рубрика, совсем немного времени остается до подведения итогов. Интересуемся на этой неделе, продолжаем интересоваться вашей кредитной историей. Укажите ваш регион, есть ли у вас сейчас кредит, сколько и на что вы брали. Уже завтра мы подводим итоги в соответствующей рубрике.

Ольга Арсланова: Ну а прямо сейчас время другой нашей постоянной рубрики – «Личное мнение».

Петр Кузнецов: Есть повод – Совет Федерации хочет возродить вытрезвители. Они помогут снизить количество смертей, несчастных случаев от злоупотребления алкоголем, – так считают в Совете Федерации.

Ольга Арсланова: Ну, давайте напомним о том, что Россия оказалась в тройке лидеров-стран, где фиксируется самая высокая смертность от алкоголя. Такие данные опубликовал авторитетный британский медицинский журнал Lancet. Наша страна в этом рейтинге заняла третье место. Надо заметить, что данные, естественно, приводятся в абсолютных цифрах. Население России по численности уступает другим государствам-лидерам этого рейтинга. Как вы видите, на первом месте Китай, на втором – Индия. В мире употребление алкоголя заняло седьмую строчку в списке причин преждевременной смерти и инвалидности, по данным экспертов.

Петр Кузнецов: Число смертельных и несчастных случаев непосредственно из-за злоупотребления алкоголем тоже растет. По данным Росстата, в 2017 году от случайных отравлений алкоголем за первые полгода умерли 1 028 человек, а за такой же период уже в прошлом году – 3 252.

Ольга Арсланова: Ну, такова статистика. Что с этим делать? И помогут ли вытрезвители? Это то, что будем мы обсуждать прямо сейчас с нашим гостем.

Приветствуем в студии Валерия Рязанского, председателя Комитета Совета Федерации по социальной политике. Валерий Владимирович, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Валерий Владимирович, здравствуйте.

Валерий Рязанский: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста… Вот идея такая прозвучала – вернуть вытрезвители. Я так понимаю, что Госдума даже будет рассматривать этот законопроект. Зачем?

Валерий Рязанский: Это не просто идея, это достаточно вызревшая точка зрения.

Ольга Арсланова: Зачем это нужно?

Валерий Рязанский: Нужно для того, чтобы человеку, который по совершенно случайным причинам может оказаться в этой ситуации, должна быть оказана та необходимая помощь для того, чтобы уберечь его иногда от трагических последствий, дать возможность ему преодолеть эту проблему в течение определенного времени, выспаться, привести себя в порядок и на следующее утро вернуться домой, вернуться на работу. Но это, что называется, легкий случай.

Что касается других проблем, то я бы начал несколько с другого свое повествование. Почему? В 2011 году определенными решениями полномочия полиции были изменены, и из их полномочий была изъята функция, связанная с работой медвытрезвителей. Считалось, что эту тему лучше закроют органы, которые занимаются здравоохранением.

Ольга Арсланова: И лет восемь они уже этим занимаются.

Валерий Рязанский: К сожалению большому, эта тема попала, что называется, в межведомственное пространство, при котором медицина не может оказывать такого рода услуги, потому что они должны попадать в систему медицинского страхования. Полиция может оказывать только какую-то экстренную помощь или первую помощь, или довезти куда-то. Вопрос – куда довезти?

И статистика стала показывать, что у нас растут несчастные случаи на этой почве, количество смертей и правонарушений (что тоже важно) тоже растет. И в этой связи мы вполне по понятным причинам ставим вопрос: та методика, которая была определена, она не срабатывает. И многие регионы начинают искать выход из положения, придумывая свои формы решения вопроса.

Есть разная практика. Мы провели исследования практически всех регионов и получили статистику, материалы из каждого региона Российской Федерации. В некоторых регионах побывали лично, посмотрели опыт работы. Я побывал в нескольких регионах. Мне больше всего понравился опыт работы Татарстана. Что в нем полезного для других регионов?

Петр Кузнецов: Извините. Там по понятным причинам – национальным – меньше употребляют.

Валерий Рязанский: Нет, не так, не так. В Татарстане, во-первых, большое число людей, которые…

Петр Кузнецов: Хорошо. То есть опыт не в этом? Продолжайте.

Валерий Рязанский: Они тоже злоупотребляют, но культура решения этого вопроса – высокая. Они создали уже 13 учреждений на базе муниципальных организаций, выделили им финансирование – оно, правда, небольшое, сегодня это порядка 49 тысяч… ой, миллионов. При бюджете Татарстана эта цифра, ну, не очень большая. Но методологически они решили вопрос очень правильно.

Ольга Арсланова: И что они сделали?

Валерий Рязанский: Они создали свой закон, наделили полномочиями те органы власти, которые обязаны это делать, обеспечили межведомственное взаимодействие между органами правопорядка, медицины и местными органами власти. Ну и вы знаете, есть очень важная составляющая, которая, что называется… включение красной лампочки, включение сигнала бедствия, когда речь идет о повторных случаях, например, попадания одного и тот же человека. Это говорит о чем? О том, что уже участковый инспектор должен обратить внимание на семью, что там происходит, потому что последствия дальше: что-то с детьми будет неблагополучное, что-то будет неблагополучное в семье.

И начинает срабатывать система, ну, некой такой профилактики, профилактирования, с тем чтобы это стало уже предметом заботы местных органов власти. Где-то комиссии по делам несовершеннолетних, где-то школы, где-то какого-то ребятенка надо на время, может, изъять из семьи, если неблагополучная, кого-то, может быть, наоборот, в спортшколу устроить для того, чтобы он там поменьше примеров плохих видел перед глазами. То есть, короче говоря, это становится предметом уже заботы.

Ольга Арсланова: А скажите все-таки, кто должен этим заниматься? Этим МВД должно заниматься? И где здесь гарантия, что без злоупотреблений? Или кто?

Валерий Рязанский: Сейчас ответить на этот вопрос…

Петр Кузнецов: Такая схема Татарстана применима в каждом регионе?

Валерий Рязанский: Ответить на этот вопрос однозначно сложно, поэтому все по чуть-чуть. И когда все по чуть-чуть – это говорит о том, что никто конкретно не отвечает с точки зрения вертикали власти.

Ольга Арсланова: А вытрезвители кто должен все-таки курировать, если они будут созданы?

Валерий Рязанский: До этого они были под органами правопорядка.

Ольга Арсланова: И было много жалоб.

Валерий Рязанский: И этим занималась так называемая милиция общественной безопасности, которой теперь нет. И в этой связи это некий такой правовой вакуум. Поэтому мы и предложили в нашем проекте закона после изучения ситуации на местах, мы и предложили эти полномочия дать субъекту Российской Федерации, потому что сегодня у него таких полномочий нет.

Ольга Арсланова: То есть субъект сам будет решать, кому отдавать вытрезвитель?

Валерий Рязанский: И субъект дальше должен определить, чьи это будут полномочия. На мой взгляд, это должны быть полномочия муниципальных органов власти, которые увязывают между собой все эти действия. И самое главное – выход на вот эту проблему профилактирования. Все-таки та цифра, которую МВД показывает в качестве пострадавших, и пострадавших серьезно, – эта цифра меня пугает. 50 тысяч человек! Мы, что называется, боремся за жизнь каждого ребенка при сложных родах и так далее, и так далее, колоссальные усилия предпринимаем, а здесь 50 тысяч жертв. Поэтому, конечно, этот вопрос требует внимания. И мы будем добиваться того, чтобы мы нашли между ведомствами полное согласие в решении этого вопроса.

Петр Кузнецов: Валерий Владимирович, все-таки то, что предлагается, и то, что неоднократно предлагалось – возрождение вытрезвителей, – это все-таки не предупредительная мера, а это борьба с последствиями?

Валерий Рязанский: Конечно.

Петр Кузнецов: Получается, что народ как пил, так и будет пить, ну, к сожалению, просто он будет отходить от этого всего в теплом комфортном помещении.

Валерий Рязанский: Петр, вы начали передачу со статистики. Надо сказать, в вопросах курения и алкоголя у нашей страны достаточно позитивный тренд на снижение потребления как алкоголя, так и в режиме курения. Мы там достаточно неплохо минусуем. И сказываются те меры, которые принимаются, ну, во-первых…

Петр Кузнецов: Что бы вы отметили из мер, которые эффективно действуют?

Валерий Рязанский: Конечно, регулирование рынка, который обеспечивается (имеется в виду – в торговле), маркировка каждого изделия спиртного соответствующей меткой и так далее, и так далее. Это меры, будем говорить, такого репрессивного характера.

Что касается мер мотивационного характера, то это, конечно, развитие спорта. Мы сегодня уже отмечаем, эта цифра есть в указе президента. По-моему, 37%, если я не ошибаюсь, регулярно занимаются физической культурой и спортом. До 2024 года поставлена задача – 55%. То есть мы будем развивать именно эту составляющую как мотивацию, ориентированную на здоровый образ жизни. Это является стопроцентной гарантией, что человек, который занимается своим собственным здоровьем, его профилактируют, регулярно занимается физической культурой, он никогда не будет злоупотреблять.

Ольга Арсланова: Особенно когда у него на это есть время и средства. Если мы вернемся к странам-лидерам по смертности алкоголя, мы увидим, что в пятерке страны, в которых либо очень много бедных, либо где очень большое расслоение между богатыми и бедными: это Китай, Индия, Россия, Бразилия, США. Вот первая пятерка.

Вопрос. Если действительно есть корреляция между уровнем жизни, между доходами и количеством таких системных алкоголиков, то как с этой ситуацией могут справиться вытрезвители? Чем они-то помогут?

Валерий Рязанский: Вытрезвитель – это, конечно, что называется, способ спасти человеку жизнь.

Ольга Арсланова: Но проблема не решится. Пьют бедные люди в основном.

Валерий Рязанский: Проблема алкоголизма решается методами уже медикаментозными и очень серьезными методами лечения. Это дорогостоящее удовольствие. Я уж не говорю о том, что для этого нужно еще иметь внутреннее убеждение, что ты способен преодолеть эту болезнь. А это болезнь. Это не очень простая задача, и здесь требуются серьезные усилия.

А что касается мер ограничительного характера, то они срабатывают, и они срабатывают в рамках таких достаточно простых вещей, как ограничение времени продаж, как борьба с самогоноварением, как ограничение по продаже, например, стимулирующих в будущем молодежь к приему спиртных напитков через ограничение продаж энергетических каких-то коктейлей и тому подобного.

Но все-таки стопроцентный рецепт – это, конечно, пропаганда здорового образа жизни, вовлечение в это движение родителей с детьми, как можно больше именно создавать возможностей для работы именно в этом плане. Родители с детьми – это, наверное, тоже стопроцентный вариант выхода из положения. Пример должен быть еще и хороший.

Петр Кузнецов: Нам пишет Вышний Волочок: «На первом этаже жилой пятиэтажки открыли рюмочную, работает всю ночь». Ростовская область считает: «Опять при вытрезвителях расплодятся коррупционеры в погонах». «В нашей стране вытрезвители необходимы в большом количестве, так как при массовой безработице пьянство становится основным видом деятельности», – это пишет Москва и Московская область, кстати.

Ольга Арсланова: Ну, это опять же социальная неустроенность.

Петр Кузнецов: Дальний Восток: «Травят паленым алкоголем, в основном завозят лица кавказской национальности». Ярославль: «Сейчас сбором алкоголиков занимается «скорая». А вызвать по делу – говорят: «У нас не такси». И Челябинская область: «У нас в поселке самогон продается 24 часа в сутки», – это Златоуст.

Валерий Рязанский: Значит, все, что связано со злоупотреблением – это предмет заботы полиции. Здесь мы сейчас не должны говорить о вытрезвителях. У вытрезвителя своя, что называется, ниша в этой большой задаче. Но давайте… Я специально взял материал наших исследований, которые мы проводили в регионах. Вот посмотрите, Башкортостан, например, – тоже республика с небольшим количеством людей, которые должны злоупотреблять, казалось. Вот смотрите, они в 2017 году оказали такую помощь 13 271 человеку. В общем, будем говорить, для региона с населением, по-моему, 2,5 миллиона человек, даже больше, это небольшое число. Поэтому, конечно, медвытрезвитель решает только узкую задачу.

А что касается борьбы с проявления подпольной торговли, фальсификата и так далее, и так далее, то здесь, конечно, другие меры. Я уже говорил, решение принято по поводу маркировки каждой бутылки изданного официального алкоголя. В бюджет прошлого года, 2018 года, дополнительно от торговли алкоголем поступило 148 миллиардов рублей. Дополнительно. Это говорит о чем? Что эти 148 миллиардов рублей расходились по карманам вот этих дельцов, которые плодили этот нелегальный, паленый, зачастую фальшивый алкоголь.

Поэтому борьба должна идти по всем фронтам в этой части: спорт, пропаганда, здоровый образ жизни, где-то лечение, где-то помощь вот в таких разовых ситуациях, где-то надо спасти человека, замерзающего на остановке, заснувшего в холод, где-то нужно человека заранее предупредить о таких последствиях, а где-то, честно говоря, заставить его подлечиться. Всякое здесь дело полезно.

Петр Кузнецов: Много вопросов от наших телезрителей. Давайте начнем с Тамары из Новосибирска. Здравствуйте, Тамара.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Зритель: Здравствуйте. Я хотела, конечно, Валерию Рязанскому задать вопрос. А почему бы нам не взять хорошее все из СССР, когда у нас были ЛТП? Медвытрезвители относились, конечно, не к медицинским работникам, потому что это вообще ненормально.

Валерий Рязанский: Конечно.

Зритель: И я думаю, что результат был бы тоже достаточно хороший. Это одно. И во-вторых, я, слушая вас, заметила… Вот зачем на сегодняшний день изобретать велосипед, если его изобрели? Может быть, нужно вернуться к тем временам, где был какой-то результат? Услуги медвытрезвителя – это тоже по карману. Когда в ЛТП могли по заявлению… Тогда и деткам было хорошо, и женам было хорошо, и на работе. Может быть, об этом следует подумать? Не надо нам разглагольствовать и слушать ваши цифры. Это ничего нам, простым людям, не дает.

Ольга Арсланова: Понятно, Тамара. Но, с другой стороны…

Зритель: Потому что на сегодняшний день мамы плачут…

Ольга Арсланова: Спасибо, спасибо, да. С другой стороны…

Валерий Рязанский: Спасибо за ваш вопрос и за ваше понимание ситуации. Но если перевести все в ту реальность, о которой вы говорите, мы все в этой реальности жили, то, наверное, самое благодатное и такое хорошо вспоминаемое время женской половины – это время «сухого закона». Наверное, мы вряд ли вернемся в эти времена, реалии поменялись. И даже тот факт, что на сегодняшний день медвытрезвитель оказывает в этих регионах, где он существует, услуги бесплатно – это тоже реалии сегодняшнего дня.

К сожалению большому, услуга – это то, на что человек должен согласиться добровольно, если за нее платить. Учитывая, что у пьяного человека, подхваченного с остановки либо где-то лежащего, привезенного в медвытрезвитель, конечно, никто никакого согласования в этот момент взять не может. А это требование закона. Заставить человека прийти добровольно сейчас тоже сложно. Время поменялось. Поэтому мы говорим, исходя из тех реалий.

И та работу, которую сейчас регионы делают, – за это им надо сказать, что называется, спасибо, что они в целом спасают человеческие жизни. Это же проблема каждого из тех, кто решил, ну, в мороз погреться спиртным. Он же не пришел и не посоветовался: «А что мне будет, если я вдруг замерзну?» Поэтому, конечно, мы говорим о некоем таком, что называется, спасительном варианте для людей, попавших в эту беду. Есть люди, которые этим грешат, что называется, по собственной воле, сознательно.

Вернуться к системе ЛТП? Вряд ли мы сейчас тоже вернемся к этой системе. Может быть, и хорошо бы найти такую модель, когда можно было бы человека заставить войти в какой-то специально подготовленный центр, где осуществляется трудовая его реабилитация. Но мы сейчас все-таки находимся в реалиях, когда очень многое зависит от понимания самого человека, что ему делать, ну, со своей проблемой, если он, что называется, ее породил.

Не всегда только бедность является стимулом. Бедность – это значит, что нет денег, в том числе и на выпивку. Однако мы получаем, как правило, результат такой, что бедности мы почему-то все-таки находим деньги на выпивку. Мне кажется, что здесь…

Ольга Арсланова: Ну, бедность, социальная депрессия.

Валерий Рязанский: Нет, здесь проблема, конечно, трудоустройства реального, отсутствия каких-то реальных перспектив, чтобы хорошую работу найти, переквалифицироваться. Вот здесь эта тема просто понятная, что этим надо заниматься. И это тема немножко другого порядка. Мы сейчас говорим о том, что уже, что называется, можно сделать без особых усилий, по крайней мере спасти жизнь этому числу людей.

Петр Кузнецов: Это будут платные вытрезвители? – интересуются наши телезрители.

Валерий Рязанский: Они не могут быть, к сожалению, платными, потому что, конечно, у нас рука… что называется, язык не поворачивается…

Петр Кузнецов: Есть подозрение, что это будет нарушать права человека.

Валерий Рязанский: Да. Поэтому если мы введем в эту систему элемент частно-государственного партнерства или частно-муниципального партнерства, дадим возможность работать в этой системе НКО (а здесь можно применить такую систему), я думаю, что это будет справедливо – потребовать плату за эти так называемые «услуги». Не должно быть так, что спасаем жизнь, подвозим, оказываем первую медицинскую помощь, потому что фельдшер там должен дежурить, – и в этот момент все это бесплатно. Это не очень правильно.

Петр Кузнецов: Ну да. А то расплодим еще коррупцию в этой сфере.

Валерий Рязанский: Конечно, совершенно верно.

Петр Кузнецов: Давайте послушаем Георгия из Казани.

Ольга Арсланова: Георгий из Казани. Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Казань на связи. Здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Да, вы в эфире.

Валерий Рязанский: Здравствуйте.

Зритель: Спасибо, что подключили. Я не желаю, чтобы МВД занималось вытрезвителями, потому что была практика в городе Казань, когда доблестные прапорщики в вытрезвителях могли устроить «ласточки» потерпевшему… поступившему, то есть связать и «воспитывать».

Валерий Рязанский: Ну, это лишнее подтверждение тому, что это, может, послужило основной принятия решения, чтобы эту функции у полиции все-таки отменить. Наверное, вы правы. К сожалению большому…

Ольга Арсланова: Ну, все боятся злоупотреблений со стороны полиции. Пьяный человек – с ним, в принципе, что угодно можно сделать, карманы вывернуть…

Петр Кузнецов: «Был сам в вытрезвителе 20 лет назад, – Ивановская область. Как же это помягче сказать? – Полицейские все деньги украли там». Ну, в тот момент – милиционеры.

Валерий Рязанский: Дело в том, что эти все факты достаточно неприятные, иногда они трудно доказуемые, иногда сам потерпевший для того, чтобы отвести, что называется, удар от себя, очень часто, пропив эти деньги, говорит, что у него их отобрали. А правда – отсутствие их в карманах после этой ночной пьянки.

Ольга Арсланова: С другой стороны, в полиции тоже всегда можно сказать: «Так он же пьяный, он сам потерял».

Валерий Рязанский: Вот для того, чтобы таких процессов не было, конечно, это должна быть на современном уровне организованная система – видеокамеры и так далее.

Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, Валерий Владимирович, а органы правопорядка вообще нельзя из этой цепочки в современном виде вытрезвителей исключить?

Валерий Рязанский: Вы знаете, мы пытались найти ответы на эти вопросы, ну, будем говорить так, в законодательстве, которое сейчас говорит… Вот появление человека в нетрезвом виде в общественном месте – это нарушение общественного порядка? С одной стороны, если я, трезвый, нахожусь, допустим, в ресторане либо в другом общественном месте, а рядом со мной находится человек, ну, в достаточно пьяном состоянии – мне это неприятно, это оскорбляет меня. Почему я должен находиться рядом с таким человеком? Это нарушение общественного порядка? С одной стороны – да. С другой стороны, если мы так будем классифицировать ситуацию, я боюсь, что, давая такой инструмент полиции, мы можем опять нарваться на те события, о которых нам рассказывали Георгий из Татарстана. Все-таки сейчас функционал расписан несколько иначе.

Дело полиции – оказать первую медицинскую помощь, если вдруг она требуется, доставить в вытрезвитель. Этого человека принимает фельдшер. Там есть частная охранная команда, которая обеспечивает, ну, будем говорить, порядок, потому что он может оказаться и буйным. Передать его в руки этой организации. Дальше порядок осуществляется там. Человеку организуют его помывку. Есть место, где поспать. Но в данном случае мы избавляем полицию от того, чтобы заниматься этой процедурой – и тем самым опять возвращаться к старой модели. Все-таки более современная модель приживается значительно лучше.

Петр Кузнецов: Давайте узнаем, что думает по этому поводу жители в разных городах на разных улицах. «Нужно ли возрождать вытрезвители?» – наши корреспонденты задавали им один вопрос, получили разные ответы. Давайте их посмотрим и сравним.

ОПРОС

Петр Кузнецов: Прозвучало в материале: «Милиции не хватает». Можно добавить: фельдшеров не хватает. А откуда их взять? Кстати, Орловская область предлагает: «Не фельдшер должен там сидеть, а нарколог». Есть ли представление, сколько денег на администрирование всей этой истории с возвращением вытрезвителей?

Валерий Рязанский: Есть. Я приведу тогда некоторые цифры, раз мы уже изучали ситуацию. Вот смотрите. В ответе заместителя министра внутренних дел: до 2011 года, когда они занимались вот этой системой работы, подбором с улиц граждан, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, было от 2,5 до 5 миллионов граждан в год. Поэтому сказать, что это незаметно… Все-таки много, много.

Что касается нынешнего положения дел – я привожу вам тоже такие цифры оперативно. Башкортостан – я привел. Республика Тыва, в первом полугодии 2018 года – 8 917. Республика Мордовия на эти цели израсходовала 11 миллионов рублей. Здесь я цифру вижу тоже – порядка 12 тысяч человек.

Петр Кузнецов: Ну, в общем… А в сумме?

Валерий Рязанский: Порядка 13 тысяч человек – Брянская область.

Петр Кузнецов: Это же нужно считать.

Валерий Рязанский: Белгородская область – 9 600 за год. И так далее. То есть цифры у всех разные.

Петр Кузнецов: А 9 600 – это вы про людей?

Валерий Рязанский: Да, про людей, которые попали туда, попали в вытрезвитель.

Петр Кузнецов: У вас миллионы с людьми, поэтому не совсем понятно.

Валерий Рязанский: Конечно… Я еще раз говорю, уважаемые друзья, это же ведь, в принципе, где-то спасенные жизни. Никто никого, естественно, не хватал, потому что для полиции это дополнительная нагрузка. Но кто-то вызвал полицию – человек лежит где-то там, на остановке заснул в мороз и так далее. Сегодня мне на радио такой вопрос тоже задали, потому что они были сами в этот момент помощниками этому человеку, чтобы выбраться из состояния. Еще скользко, он упал и так далее.

Но есть одна составляющая, на которую я сейчас обратил внимание в сюжете: «Лучше, чтобы работали наркологи». Нет, наркологи – это слишком дорогое с удовольствие для содержания. Есть специальные наркологические клиники. И когда фельдшер один раз, что называется, обслужил пациента, второй раз, третий, четвертый, когда речь идет о хронике, конечно, тогда уже принимается решение: либо принудительного характера лечение, либо рекомендованного. То есть для этого существуют уже специальные лечебные учреждения.

А мы говорим о методике просто, ну, что называется, детоксикации, то есть выйти из этого состояния. И для этого совершенно не нужен нарколог. Потому что человек в тяжелых формах, конечно, будет доставлен в специализированное медицинское учреждение. Мы же понимаем, о чем говорим.

Петр Кузнецов: А дальше, следующий шаг?

Валерий Рязанский: Но то, что его в больницу нельзя везти – это понятно. Размещать его на койке рядом с человеком, который там лечится – это тоже не методы. Люди категорически против.

Петр Кузнецов: В итоге какой следующий шаг по внедрению, по возвращению вытрезвителей? Что дальше? Инициатива прозвучала. С чего вы начнете?

Валерий Рязанский: Их не надо возвращать, они уже возвращаются. И здесь, что называется, сама жизнь диктует условия, при которых они появляются либо в виде социальных учреждений, либо в виде, ну, будем говорить так, филиалов каких-то социо-медицинских учреждений и так далее, и так далее.

Но мы хотим сделать это законным для того, чтобы регионы в силу, ну, причин, которые связаны с финансовой дисциплиной, не попадали под наказание со стороны финансовых органов и той же прокуратуры, ну, будем говорить так, за нецелевое использование средств бюджета. Поэтому нам нужно привести законодательство в тот вид, который бы соответствовал всем требованиям, и при этом вот эта цель, о которой я сказал, она бы выполнялась.

Петр Кузнецов: Спасибо вам большое, что пришли.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Валерий Рязанский: Пожалуйста.

Петр Кузнецов: Это была рубрика «Личное мнение». Это личное мнение Валерия Рязанского, председателя Комитета Совета Федерации по социальной политике. Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Возвращение вытрезвителей