А будет ли сделка?

Гости
Сергей Пикин
директор «Фонда энергетического развития»
Марсель Салихов
руководитель экономического департамента Института энергетики и финансов

Ольга Арсланова: Несерьезные новости серьезно, а серьезные несерьезно.

Петр Кузнецов: Давайте сейчас, правда, по-серьезному выступать.

Ольга Арсланова: Ну потому что от этого зависит наша с вами жизнь и наше благосостояние.

Петр Кузнецов: Абсолютно, наше-то точно.

Россия готова таки сократить добычу нефти на 14%, это мы еще выясним, что это значит, это больше 1,5 миллионов баррелей, сообщили источники в Минэнерго. По некоторым данным, к диалогу подключатся США и Канада, это то условие, которое поставила Россия.

Ольга Арсланова: Москва считает, что снизить производство ради поддержания цен на нефть должны в итоге все нефтяные державы, а не только ОПЕК+, в том числе и Соединенные Штаты Америки должны присоединиться к этому договору, к этому соглашению.

Петр Кузнецов: Ключевой игрок. Ну вообще сейчас цены на нефть растут, то есть в преддверии заседания ОПЕК+ по вопросу возможного сокращения добычи, об этом свидетельствуют данные торгов с утра. Но с сокращением надо действительно что-то делать, тем более что сейчас в мире переизбыток нефти из-за падения спроса на нефть в связи с коронавирусом, мировые хранилища постепенно переполняются, это предупреждают эксперты.

Ольга Арсланова: Давайте поговорим о судьбе цен на нефть и о том, какую стратегию все-таки выбирает наша страна. Об этом прямо сейчас.

Приветствуем в эфире директора «Фонда энергетического развития» Сергея Пикина. Сергей Сергеевич, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Сергей Сергеевич.

Сергей Пикин: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: А скажите, пожалуйста, эта же информация по сокращению – это только от источников каких-то в Минэнерго или еще откуда-то. А мы действительно готовы сейчас на сокращение? Если да, то почему мы на него идем?

Сергей Пикин: Мы изначально были готовы сохранить еще прежнюю сделку, когда Россия вместе с Саудовской Аравией, вместе с ОПЕК уменьшили на несколько миллионов баррелей еще в ноябре 2016 года объемы производства нефти.

Ольга Арсланова: Сергей Сергеевич, номинально, да, уменьшили?

Сергей Пикин: Да, уменьшили. Но сейчас ситуация, когда мировой спрос сильно просел из-за того, что все сидят дома, самолеты не летают, транспорт также на минимуме работает, спрос очень сильно упал, наверное, самое большое падение за всю новейшую историю, за десятилетия. Поэтому сейчас нужны предельно жесткие меры. Чтобы эти меры возымели действие, необходимо более широкую коалицию собрать, не только ОПЕК, не только Россия, потому что если только мы будем сокращать, то и Россия, и Саудовская Аравия должны как минимум на примерно 40% снизить производство, что явно делать никто не собирается. Поэтому нужна максимально широкая коалиция, здесь США как самый крупный производитель нефти на текущий момент должны сыграть вместе с другими.

Петр Кузнецов: Сергей Сергеевич, можно я уточню? Просто вы сказали о том, что мы еще в 2016 году согласны были сокращать. А вот то самое наше решение не сокращать сравнительно недавнее, когда рубль начал падать, – это что такое? Я вот относительно, его как отправную точку сейчас беру, наше несогласие и сейчас согласие на сокращение на 14%.

Сергей Пикин: Ну тогда мы просто говорили о том, что не надо сокращать дополнительно, это было начало марта, напомним, подождать еще один квартал, чтобы посмотреть, как ситуация в мире развивается. Но рынок отреагировал тогда очень жестко, помните, нефть упала за одни сутки более чем на 30%.

Ольга Арсланова: Ага.

Петр Кузнецов: Да-да-да.

Ольга Арсланова: Но, Сергей Сергеевич, извините, а разве этого нельзя было спрогнозировать? Почему мы поступили именно так? Ведь очевидно уже было, что ситуация неблагоприятная по коронавирусу, что может быть падение.

Петр Кузнецов: Что спрос будет меньше.

Сергей Пикин: Ну, вы знаете, в начале марта еще настолько неблагоприятную ситуацию никто не прогнозировал, то есть все думали, что максимум в моменте упадет до 30 с небольшим долларов за баррель и все, дальше оттолкнется от этого уровня и пойдет вверх. Сейчас мы видим, что нефть дошла уже, ниже 22 провалилась недавно совсем, и то, что сейчас мы видим выше 30, – это просто ожидания новой сделки.

Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, 14% от уровня первого квартала, не все понимают, я вот не понимаю, это много, мало? Или это такое наше осторожное сокращение?

Сергей Пикин: Ну смотрите, если переводить в цифры, действительно это где-то примерно 1,5 миллиона баррелей в сутки. Если переводить в еще более натуральные показатели, это, например, двукратная добыча нефти в Татарстане, то есть Татарстан в 2 раза меньше добывает, чем то, что мы готовы сократить. Это приличная величина, но она будет достигнута только в том случае, если все остальные страны согласятся. Если такого не случится, то мы увидим снова другую реальность.

Петр Кузнецов: То есть если Америка не согласится, а мы сократим, это будет провалом?

Сергей Пикин: А мы не сократим. Просто условие сделки – это то, чтобы была широкая коалиция. Если ее не будет, то не будет никакого сокращения.

Ольга Арсланова: Но не будет никакого сокращения – это значит, что цена на нефть будет падать. До какого предела?

Сергей Пикин: Ну, вы знаете, сейчас, судя по всему, рынок готов нащупывать уровень около 20 долларов за баррель. Конечно, относительно текущих величин это выглядит очень страшно, но вы знаете, что правительство даже стресс-сценарий разработало даже до 10 долларов за баррель, что будет в этом случае. Ну ничего хорошего в этом случае точно не будет.

Ольга Арсланова: Кратное содержание – «ничего хорошего».

Петр Кузнецов: Сергей Сергеевич, ну вот не совсем понятно, даже нынешняя цена в пределе 30, ну она же никого не устраивает из игроков. Я просто не понимаю, почему нельзя прийти все-таки к сокращению, в чем загвоздка? В позиции Америки, которой нечего уже сокращать, потому что сланцевики и так потери несут?

Сергей Пикин: Ну они несут, но пока в реальных показателях это несильно отразилось, то есть они действительно будут банкротиться, будут сокращаться и упадут сами, но это будет занимать длительный период, а мы говорим о том, что сейчас, особенно в апреле, снижение спроса не просто на 10 миллионов баррелей, это 10% всего потребления в мире, а реально сейчас дисбаланс 20, а то и более, то есть это 20% всего потребления мира просело из-за того, что все сели на карантин и все, опять же транспорт, авиасообщение практически остановились, а они являются основными потребителями нефти. Поэтому даже те 10 миллионов баррелей, о которых сейчас говорят, – это тоже не самая большая величина на текущий момент. В идеале, конечно, хотелось бы порядка 15 миллионов баррелей. Но 60 долларов за баррель в этом году, я думаю, даже мечтать не приходится.

Ольга Арсланова: Ага.

К вам есть вопрос у нашего зрителя. Александр, Крым, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте, дорогие, любимые Олечка, Петр и Сергей Сергеевич.

Ольга Арсланова: Здравствуйте. Слушаем вас.

Зритель: Сергей Сергеевич, у меня вот какого плана вопрос. Как известно, на сегодняшний день в Китае колоссальное перепроизводство, поэтому вряд ли в ближайшее время, ну и, естественно, население на планете, скажем так, небогатое. Поэтому... Вот даже сам короткий пример. Смотрите, в 2014 году кризис и сейчас, как только в 2015 году наступил кризис, люди бросились в магазины, они покупали холодильники, плазмы и так далее. Что покупают они сейчас? Максимум гречку, и то я спрашиваю среди своих знакомых, мне все сказали, что гречку никто не покупал, значит, даже гречку не покупают.

Значит, получается, что в ближайшие пару лет... Вернее, даже скажу вот так. В 2018 году эксперты авторитетные уже предрекали экономический кризис, то есть уже знали, что этот спад будет, но никто не знал, что будет пандемия, за исключением некоторых людей, которые знали, что это будет, которые готовились...

Ольга Арсланова: Так вопрос?

Петр Кузнецов: Александр, давайте вопрос сформулируем.

Зритель: А, вопрос заключается в том, насколько Сергей Сергеевич думает... Я абсолютно с ним согласен, 20 – это потолок. Но на какое время это все может растянуться?

Петр Кузнецов: Точнее пол в данном случае.

Ольга Арсланова: Понятно. То есть 20 мы увидим, а как долго мы будем видеть 20? Вот, наверное, так.

Сергей Пикин: Ну давайте все-таки надеяться на лучшее, что сегодня все договорятся, и тогда мы увидим все-таки не 20, а движение в сторону 40. Вот 40 – это та величина, которая устраивает и наш бюджет, и можно более-менее спокойно и нефтяникам, и курс национальной валюты вы видите, как укрепляется, сейчас там уже 73 с небольшим рубля за доллар дают, хотя ожидания еще месячной давности 90, кто-то даже говорил, что 100. Поэтому надежда, что все-таки сделка случится, потому что в ней заинтересованы все, даже Соединенные Штаты Америки.

Петр Кузнецов: Смотрите, но в Америке много частных нефтедобытчиков. Как можно на них повлиять? Ведь Америка в данном случае ну никак не повлияет, никак не продавит, как ни хотела бы. В этом есть проблема?

Сергей Пикин: Да, естественно, это проблема, потому что законодательно президент США не может никак ограничить нефтяников. Но на уровне штатов есть разное законодательство, и в штате Техас, как самый крупный нефтедобывающий штат США, может влиять с помощью, например, законодательства по защите окружающей среды и тем самым очень сильно ограничивать нефтяные компании. Поэтому здесь на уровне штатов есть действительно серьезные возможности сократить добычу, но на уровне в целом США это сделать невозможно.

Петр Кузнецов: Сергей Сергеевич, ну ваши прогнозы на сегодня все-таки больше оптимистичные или как?

Сергей Пикин: Ну, знаете, раз мы 6-го не смогли собраться, назвали это технической паузой, я думаю, что именно по той причине, что не договорились до конца о формате. И сегодня, 9-го, все-таки встреча будет происходить, то большие шансы, я думаю, где-то на 70%, что сделка состоится.

Петр Кузнецов: По Skype, да, по Skype историческая?

Сергей Пикин: Но позиция Трампа меняется постоянно.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо. Сергей Пикин.

Петр Кузнецов: Спасибо большое. Сергей Пикин, директор «Фонда энергетического развития», был с нами на связи.

Поприветствуем Марселя Салихова, это уже руководитель экономического департамента Института энергетики и финансов. Марсель, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Марсель Салихов: Да, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Вопрос от нашего зрителя об исторической справедливости, как это было. Значит: «До сих пор журналисты говорили, что из соглашения ОПЕК+ вышла Россия, а теперь президент нам говорит, что это сделала Саудовская Аравия». Как было на самом деле? Что же произошло? Наш зритель интересуется.

Марсель Салихов: Два человека, наверное, могут рассказать, министр энергетики Новак и принц Мухаммед ибн Салман. Они вели длительные переговоры 6-го числа на протяжении многих часов и, к сожалению, не смогли договориться. Они, наверное, знают во всех подробностях, что там произошло. Остальным приходится только догадываться.

Но по сути расхождения были связаны с тем, что Саудовская Аравия предлагала сократить добычу на 1,5 миллиона баррелей в сутки, из которых примерно 700 тысяч баррелей она взяла бы на себя, то есть сократила бы, для России предполагалось, что ее объем сокращения будет 300 тысяч, и 500 тысяч на всех остальных участников. Позиция России заключалась в том, что необходимо сохранить те договоренности, те действующие объемы, которые были согласованы в декабре прошлого года, соответственно расхождение позиций привело и к развалу соглашения 6 марта.

Петр Кузнецов: Саудиты-то хитрые, я так понимаю, пока шли переговоры, переносы, пока шли к сегодняшнему совещанию, они успели нарастить добычу. Соответственно если будет принято решение о сокращении, они будут сокращать от нынешнего уровня, когда они уже успели нарастить добычу. То есть по сути они ничего не потеряют в этом плане. Это так?

Марсель Салихов: Нет, не совсем так, потому что Саудовская Аравия планировала сильно нарастить добычу, но, к сожалению или к счастью, они не смогли в марте на самом деле сильно увеличить просто потому, что, видимо, уже не было спроса, соответственно несмотря на все те планы по росту экспорта, по предоставлению скидок и так далее, просто саудиты столкнулись с тем, что нет спроса на эту нефть.

Петр Кузнецов: А, не получилось.

Марсель Салихов: Соответственно, да, какого-то большого прироста и не было. В апреле будет в зависимости от того, какие сейчас договоренности будут, но тем не менее фактически они несильно увеличили добычу по сравнению с февралем.

Ольга Арсланова: Что выгодно российским нефтяным компаниям? Насколько их интересы совпадают с бюджетными интересами и с нашими интересами, простых людей?

Марсель Салихов: Действительно, интересы у всех разные. Но надо понимать, что и при текущих ценах нефтяные компании тоже несут потери. Соответственно, для них... Но они в большей степени защищены от изменения цен, так как по сути основным бенефициаром, основной теряющей стороной при изменении цен на нефть является бюджет и отчасти население через курс. Нефтяные компании в меньшей степени зависят от этого, но тем не менее и они тоже несут потери, если цены на нефть, как они... Когда Urals 13 долларов, то и для компаний это невыгодно.

Ольга Арсланова: То есть компаниям невыгоден разрыв соглашений, компаниям невыгодно держать максимально высокой как раз добычу?

Марсель Салихов: Ну смотрите, проблема же заключается в том, что сейчас резко сократился спрос, поэтому вопрос о том, что мы увеличим добычу, отчасти условный. Может быть, мы можем увеличить добычу, но вопрос, сможем ли мы продать эту добытую нефть, и это тот же самый вопрос касается Саудовской Аравии. То есть необходимо сравнивать альтернативы не просто, что вот мы увеличиваем добычу или мы сокращаем добычу; скорее всего, и в том и в другом случае придется сокращать добычу просто потому, что спрос в ближайшие месяцы резко обвалился.

Вопрос в том, чтобы вот это сокращение добычи носило скоординированный характер, то есть все основные участники рынка, крупнейшие производители договорились о том, что они несут бремя ответственности за сокращение предложения и не пытаются воспользоваться этой ситуацией в своих интересах. Соответственно, потребители так же могут прикладывать свои усилия, для того чтобы стабилизировать рынок, в частности, у нас отдельные страны-потребители могут увеличивать закупки нефти в свои стратегические резервы как раз для того, чтобы создать дополнительный спрос, которого нет со стороны частного сектора, и таким образом тоже помочь рынку. То есть это некая общая проблема для всех, и для производителей крупнейших, и для потребителей в том числе.

Петр Кузнецов: Что касается резервов и что касается еще одной общей проблемы, эксперты на рынке указывают, что совсем скоро нефть просто негде будет хранить, потому что нефтехранилища переполняются. Вот это серьезная проблема в этом плане?

Марсель Салихов: Есть такой риск. Пока он не реализуется, то есть это, условно говоря, произойдет, если никто не будет сокращать добычу, страны будут увеличивать предложение, то, видимо, через 1,5 месяца примерно может возникнуть такая ситуация, что действительно нефть негде будет хранить. И это будет означать, что цены будут сокращаться. То есть нужно понимать, что означает вот это переполнение? Это означает, что просто цены должны снижаться, для того чтобы вынуждать какую-то часть предложения просто уйти с рынка.

Ольга Арсланова: Ага.

Петр Кузнецов: Скажите, а что будет с Россией, если нефть будет равна нулю, ну обесценится?

Марсель Салихов: М-м-м... Я бы сказал, что это теоретический вопрос.

Петр Кузнецов: Ну да. Но мы близки к этому.

Марсель Салихов: Для России это большая проблема, потому что, в отличие от Саудовской Аравии, мы не можем быстро реагировать на изменения спроса. У нас, в отличие от той же Саудовской Аравии, гораздо меньше объем хранилищ. То есть даже если мы добываем нефть, мы практически сразу же должны ее куда-то продавать, должны ее куда-то транспортировать, у нас объем хранилищ очень небольшой. Поэтому вот если спроса нет, то сразу же возникает эффект на добычу. При этом бо́льшая часть месторождений, которые разрабатываются у нас, в принципе не предусматривают технологически возможность такого резкого, быстрого сокращения объемов. Поэтому для нас это проблема, да, потому что если сейчас какая-то часть добычи, месторождений будет выключена, то, соответственно, ввод обратно и выход на эксплуатацию будет связан с большими издержками, с большими технологическими трудностями в том числе.

Петр Кузнецов: Ага.

Ольга Арсланова: Послушаем вопрос от нашего зрителя Александра из Петербурга.

Петр Кузнецов: Да, не отключайтесь, пожалуйста, у нас Петербург.

Зритель: Добрый день.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Спасибо, что поднимаете эту тему.

Я должен сказать вам как экономист следующее: пока у нас экономика не будет, так сказать, строго конструирована по всем направлениям, в том числе добыча и переработка, толку никакого не будет, нами будут управлять как хотят. Дело в том, что на рынке нефтяном и газовом мы одни представлены, а они представлены корпорациями стран, Саудовская Аравия, Соединенные Штаты и так далее, и у них есть реальные покупатели, понимаете? У нас никого нет, поэтому нам постоянно перекрывают, это первое.

Второе. Никто не говорит о стратегических запасах нашей нефти, ее запасах на территории Российской Федерации. Никто не говорит об ущербе, который приносят нефтедобытчики и газодобытчики нашей стране. И никто не говорит, и вы в том числе, о той дотации, на которой сидят эти отрасли по итогам года, понимаете?

Ольга Арсланова: Мне кажется, мы примерно об этом и говорим.

Зритель: И вот это вот злополучное, так сказать, восхищение, что нефтяники и газовики все могут, – это обман. Я вам докладываю: по Оренбургской области в свое время, когда пришли англичане, мы доработали до того, что начали добывать нефть горизонтальным способом, понимаете, под Бузулукским бором, даже шли на это. Но, слава богу, в свое время, по-моему, Черномырдин запретил это благодаря тому, что...

Ольга Арсланова: Да. Давайте... Александр, давайте сформулируем вопрос нашему эксперту, если он есть. Или вы просто хотели... ?

Зритель: Даже не надо формулировать, я знаю не меньше того парня, который у вас эксперт, что я буду?

Ольга Арсланова: Ну, в общем, видите, и вы в эфире тоже были.

Петр Кузнецов: Марсель?

Ольга Арсланова: Смотрите, что нам пишут: «Конкурентоспособность россиян гарантированно падает с подорожанием энергоносителей. Нищета россиян гарантирована, рабочие места исключены». Ну то есть нет смысла ничего развивать?

Марсель Салихов: М-м-м... Ну это такой сложный вопрос, потому что, с одной стороны, да, при снижении курса рубля, естественно, конкурентоспособность увеличивается в том смысле, что издержки производства, если мы считаем, допустим, в долларах, они сокращаются. Но, с другой стороны, значительная часть отраслей, в том числе в обрабатывающей промышленности, связана с импортом оборудования. Для того чтобы производить на территории России, необходимо закупать оборудование, и, как правило, оно все равно из-за границы.

Поэтому да, для каких-то отдельных проектов, в первую очередь для экспортных отраслей снижение курса практически всегда означает повышение конкурентоспособности, для обрабатывающей промышленности это скорее наоборот, то есть скорее издержки, и реализация инвестиционных проектов усложняется при сокращении курса. Ну и, соответственно, всегда страдает потребитель, да, потому что по сути все равно доходы потребителей сокращаются, когда курс тоже снижается.

Петр Кузнецов: Марсель, ну вот сегодня эти переговоры в формате вебинара будут проходить, не знаю, вряд ли это как-то повлияет на конечный результат. Трамп сказал, что США едва ли пойдут на сокращение нефтедобычи. Ваш прогноз?

Марсель Салихов: Я думаю, что сделка будет, вопрос, какая и в чем она будет заключаться. Сейчас некий существует оптимизм на рынке, который в том числе отражается на ценах, что действительно страны смогут договориться о сокращении на 10 миллионов баррелей в сутки. И это очень амбициозная задача, очень сложно ее, скорее всего, будет реализовать просто потому, что это очень большой объем.

Я думаю, что в любом случае сейчас все постараются представить это в таком виде, что это большой прорыв, это некая новая реальность, когда все страны готовы договариваться. Но тем не менее я думаю, что надо будет смотреть и на то, что реально будет происходить, не только на некие словесные заявления тех или иных министров, но на фактические результаты с точки зрения экспорта, с точки зрения добычи, с точки зрения изменения запасов. Рынок пока ориентируется на некие заявления, а потом будет смотреть уже на некую фактуру.

Ольга Арсланова: Спасибо за комментарий. Руководитель экономического департамента Института энергетики и финансов Марсель Селихов. Говорили о цене на нефть и о грядущей сделке, о грядущем собрании нефтедобывающих стран в онлайн-формате. Следим за новостями.

Петр Кузнецов: Да, если не ошибаюсь, вечером коллеги еще эту тему продолжат, может быть, уже какое-то решение, как мы говорим, «упадет» на ленты информагентств, так что будем следить, это правда очень важно и градообразующе.

Оставайтесь с нами, совсем скоро продолжим. Это программа «ОТРажение», мы продолжим в прямом эфире.

Мнения экспертов о перспективах нефтяного рынка в преддверие встречи ОПЕК+