Митинг как инструмент. В Москве прошла согласованная акция в поддержку незарегистрированных кандидатов в городскую думу. По разным данным, на нее пришли от 20 тысяч до 50 тысяч человек. О чем это говорит? Знают ли лидеры протестующих, что с этим делать дальше? И какие вообще полномочия у городских парламентов, раз одни так отчаянно пытаются туда попасть, а другие им вроде как мешают? О митингах как инструменте. Ольга Арсланова: Ну а мы возвращаемся к обсуждению главных событий этих дней. Суд в Москве назначил уже первый арест по итогам митинга 10 августа, который активно сейчас обсуждают, в столице. К месяцу, к 30 суткам приговорен начальник штаба одного из незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму. А всего, по данным столичного главка МВД, 10 августа правоохранители задержали 136 человек, которые продолжили шествие после санкционированной акции в центре города. Вот такая несанкционированная прогулка после санкционированного митинга. Петр Кузнецов: Тот самый митинг на проспекте Сахарова, санкционированный, с требованиями «Отпускай и допускай», оказался самым многочисленным после выступлений за честные выборы в 2011–2012 годах и шествия памяти Бориса Немцова в 2015-м. К середине согласованной акция МВД, именно МВД насчитало 20 тысяч участников. И новых данных потом не приводилось. А вот «Белый счетчик», чьи волонтеры дежурили непосредственно у рамок, насчитали почти 50 тысяч человек. Ольга Арсланова: Опрос социологов показал (о составе несколько слов), что 80% участников митинга на Сахарова постоянно живут в Москве, где-то еще 17% из Подмосковья, по-моему. Поводом для акции стал отказ в регистрации ряда оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму. Ну, мы понимаем, что нас смотрят далеко не только в Москве, и поэтому хотим немного шире поговорить об этой проблеме. В первую очередь нас интересует, почему в этом году возникла такая острая проблема перед выборами в столичный парламент, и сразу в нескольких городах. И еще очень важный момент: можно ли решить конфликт между властью и определенной части общества при помощи митингов? Обо всем этом будем говорить в ближайшие полчаса. Петр Кузнецов: У нас в гостях – Александр Асафов, политолог. Здравствуйте, Александр Николаевич. Александр Асафов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Давайте поговорим о ситуации, которая возникла. И для тех, кто, может быть, не знает, кто смотрит нас в других городах: что случилось? Почему так сложно стало независимым кандидатам попасть в Мосгордуму? И почему это привело… Александр Асафов: Я бы хотел сделать, если позволите, пару уточнений как раз для наших зрителей, которые не погружены в московскую и вообще в выборную повестку. Дело в том, что данными, конечно, манипулируют все стороны. Этим занимаются и представители МВД, которые численность показывают, и те, кто альтернативную численность показывают, тоже. Ольга Арсланова: А мы хотим объективно посмотреть. Александр Асафов: Для справки. На проспект Сахарова, на ту его часть, где обычно согласуют митинги, если людей поставить очень плотненько друг к другу, всего облезает 63 200 человек. Это максимальная вместимость. Он не был заполнен даже, наверное, и наполовину. Поэтому примерную численность можно угадать. Ну, я бы сказал – 25 тысяч, например. То есть не 20, но и не 50, конечно. Второй момент. Вы трагическим голосом сказали о месяце ареста человеку, который является одним из руководителей штаба одного из кандидатов… Ольга Арсланова: Прошу прощения, мой голос был не трагичный. Александр Асафов: Мне это показалось, извините. Необходимо уточнить – за что. А он призывал захватывать административные здания, именно призывал протестующих отправиться к Администрации президента, которая, как мне кажется, вообще никакого отношения к этому «празднику жизни» с блогерами, рэперами и прочими селебрити не имеет. Но тем ни менее… Ольга Арсланова: А почему они собрались? Давайте все-таки к этому… Александр Асафов: Они собрались – кто? Ольга Арсланова: Все вот эти люди, которых вы только что упомянули: блогеры, рэперы и 25 тысяч москвичей и жителей Подмосковья, по вашим оценкам. Александр Асафов: Ну, я думаю, что большая часть из них была введена в заблуждение. Я думаю, что людьми манипулировали – так же, как манипулируют и данными. Я думаю, что кому-то заплатили, а кого-то обманули, поскольку изначальная цель уже растворилась в тумане. То есть, если изначально, помните, речь шла о допуске кандидатов к выборам в городской парламент, то сейчас, по-моему, уже все участники этого мероприятия забыли, о чем же речь на самом деле. И возвращаюсь к вашему вопросу. Я считаю, что у тех кандидатов, которых не зарегистрировали, изначально не было цели участвовать в выборах. Их цель была – как раз создание этой самой медийной картинки, которую можно показать западным СМИ, для того чтобы обосновать свою деятельность. А работать в городском парламенте – это сложно, это надо решать какие-то задачки про лавочки, по детские сады, про дороги. А вот делать прекрасную картинку с жестокими представителями Росгвардии – это совсем другая работа. Ну, тоже такая есть. Петр Кузнецов: Александр Николаевич, о статусе городских дум, не только московской, мы еще поговорим: вообще какие полномочия у парламента, почему все-таки туда хотят, почему одни туда хотят, а другие якобы не дают им туда пройти. Вот вы сказали, что ввели в заблуждение… Александр Асафов: Ввели в заблуждение. Петр Кузнецов: Но ведь почему именно сейчас, выражаясь вашими словами, ввели столько народу в заблуждение? Ведь было много поводов для этого ранее. Почему это сработало, назовем так, именно сейчас, именно на сегодняшний день, именно в рамках (в данном случае) московской кампании в городскую думу? Ольга Арсланова: И нужно добавить, что повестка… Там же несколько было митингов – опять же повторим для тех, кто не в Москве и не очень интересуется. Несколько было митингов, и повестка немного расширялась каждый раз. Поскольку люди жаловались на агрессию со стороны правоохранительных органов, соответственно, здесь речь шла уже не только о выборах, но и о поведении правоохранителей на предыдущих митингах. Александр Асафов: Вы знаете, вообще конфликты – это моя, скажем так, профессиональная сфера (конфликты как и военные, так и подобные), поэтому, конечно, мне за этим наблюдать интересно. И сравнение с любым митингом любого европейского города без исключения будет не в пользу Москвы, с точки зрения зверств спецслужб, поскольку даже самая мирная какая-нибудь условная Венгрия показывает совсем другую картинку по отношению к протестующим. Я уж не говорю о прогрессивных странах, вроде Франции. Любой человек может ввести «police и желтые жилеты», «полицейские и желтые жилеты» и посмотреть, на каком языке они там разговаривают друг с другом – на языке в том числе и «коктейлей Молотова», между прочим. Что касается самой тематики, то у меня есть версия. Она не очень популярная, но это мое мнение. Я считаю, что это все – большая репетиция сил оппозиции. Они сейчас проводят инвентаризацию своего актива. Им совершенно не важна тематика. Не важно, что это будет: запрет одного из мессенджеров, пенсионная реформа, рост цен на продукты питания или свалки, например, мусорная проблема. Любая тема может стать поводом для того, чтобы провести этот самый анализ и инвентаризацию. Задача – понять, а сколько вообще можно вывести на недовольство, сколько можно вывести на протест. Петр Кузнецов: Мы сейчас исключительно о столице говорим, да? Александр Асафов: Нет, обо всей стране. Петр Кузнецов: Потому что сейчас про мусор заговорили, а все-таки мусор – это больше такая проблема региональная, если говорить о каких-то точках недовольства. Я к тому, что насколько регионам… Мы сейчас как раз посмотрим, как раз многим покажем. Во-первых, увидят, что происходило на митинге на Сахарова 10 августа. Но перед этим вопрос: насколько регионам вообще есть дело до того, что было на этих выходных в столице? Александр Асафов: Людям или регионам в целом? Петр Кузнецов: Людям в регионах. Александр Асафов: Москва – это модель. Здесь отрабатывается модель. Если модель будет признана менеджерами протеста успешной, то она будет применена в других регионах, но с другой тематикой. Петр Кузнецов: Но для этого должна быть единая какая-то повестка, которая затрагивает и столицу, и регионы. Александр Асафов: Я думаю, что… Петр Кузнецов: То есть насколько применима эта модель пусть даже для соседнего региона? Александр Асафов: Я думаю, что этой повесткой станет недовольство решением по выборам во всех регионах. У нас, по-моему, в 19 регионах выборы проходят. Петр Кузнецов: Сентябрьские вы имеете в виду? Александр Асафов: Да. Петр Кузнецов: Понятно. Александр Асафов: Единый день голосования. Ольга Арсланова: Но тем не менее… Петр Кузнецов: А давайте… Ольга Арсланова: Да, давайте сначала посмотрим. Вы говорили о картинке. Покажем эту картинку. Наш корреспондент побывал на митинге. И дальше продолжим обсуждение. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Давайте разбираться. Есть мнение, что у многих людей, которые туда пришли… Лидеров протеста не было, отбывали наказание очень многие. Ну, просто обычные люди. Во-первых, есть некий запрос на участие в политике. И цель – Мосгордума – казалась достижимой. То есть всем понятно, что, ну, наверное, в Госдуму не пустят, в президенты не пустят, а здесь реально. Потому что до этого проходили независимые кандидаты в муниципальные советы, и не было этих проблем. Что произошло в этот раз? Почему, как вам кажется, независимым кандидатам не удалось зарегистрироваться? Петр Кузнецов: Даже зарегистрироваться, а не то чтобы пройти. Ольга Арсланова: Не то чтобы быть избранными. Возможно, их никто бы и не избрал. Этого мы не знаем. Александр Асафов: Я бы, наверное, согласился с вашим аргументом, он выглядит как такой достаточно рабочий. Но ряд-то независимых кандидатов зарегистрировали. Ряд тех, кто действительно ходил, собирал подписи, встречался с бабушками во дворах, вел эту трудную и непростую работу, их зарегистрировали. Я помню, что несколько человек – точно. Даже фамилии могу назвать. Они являются зарегистрированными кандидатами. И я думаю, что если они так же будут работать, то они, соответственно, победят, могут победить тех самых кандидатов от власти, как их называют. Парадокс в том, что…. Я в начале наш разговора сказал, что мне кажется… даже не кажется, а я убежден в том, что эти лидеры протеста, лидеры оппозиции не собирались избираться, они не тратили своих сил на избирательную кампанию. Они подошли к ней халатно. И они требовали с самого начала, еще до окончания подписной кампании, нарушить закон окружных избирательных комиссий и Московской городской избирательной комиссии – зарегистрировать их вопреки избирательному законодательству, без проверки подписей. И сама противозаконность, вывод, скажем, требований из правового поля… Помните, они обратились к мастерам культуры, ко всяким писателям, журналистам, там петиция вышла. И вот это, мне кажется, и есть демонстрация того, что они не собирались достичь цели, они не собирались избираться. Потому что пример того же самого, например, Романа Юнемана (есть такой кандидат) показывает, что… А он подписи собрал и зарегистрирован. А они – нет. Почему? Ну, это вопрос, наверное, к самим кандидатам. Петр Кузнецов: А вот давайте одного из них как раз спросим – кандидата, которого не допустили к регистрации. Андрей Бабушкин, член Совета по правам человека при президенте, с нами на связи. Здравствуйте, Андрей. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Андрей Бабушкин: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Расскажите, пожалуйста, зачем вы шли в Мосгордуму. И что на этом пути произошло с вами? Андрей Бабушкин: Ну, я занимаюсь правозащитной деятельностью. В Мосгордуму я шел для того, чтобы получить дополнительные возможности для осуществления своей деятельности по защите прав человека. И понятно совершенно, что мандат депутата Мосгордумы для этих целей открывает много различных возможностей. Я столкнулся с необходимостью собрать подписи за 25 дней. Мне нужно было собрать не менее 5 270 подписей. Мы собрали 8 тысяч. Примерно 2 тысячи забраковали сами, увидев, что эти подписи не соответствуют требованиям закона. И шли в окружную избирательную комиссию, будучи твердо убежденными, что наши подписи действительные, достоверные, правильные и мы не ошиблись. В конце концов, после решения Мосгоризбиркома даже по тем подписям, которые были отвергнуты, мне было сказано: «Мы не сомневаемся, что они настоящие, что это реальные живые люди. Но у вас неправильно заверены подписные листы». И действительно, с фальсификациями мы столкнулись, когда в комиссии для того, чтобы проверять подписи, делалась ведомость, и в эту ведомость 2 700 фамилий были внесены с искажениями. Искажались фамилии, адреса, даты рождения людей, искажались названия улиц. Например, улица называется Каргопольская, а писал оператор – улица Каргопольского. И на этом основании потом делался вывод. Ольга Арсланова: То есть правильно мы вас понимаем, что, по вашему мнению, эти изменения, исправления были намеренно внесены, чтобы испортить ваши листы? Андрей Бабушкин: По моему мнению, ну не может же такого быть, что… Давайте будем взрослыми людьми. Можно ошибиться в одной позиции из ста, ну, в трех позициях из ста, но допустить сплошные тотальные ошибки в 70% случаев невозможно. Это же люди с высшим образованием, облеченные профессиональным доверием, имеющие, наверное, опыт в таком роде деятельности. Могли ли они допустить такие ошибки, как первоклассники? Совершенно сознательно менялись буквы, менялись имена, менялись фамилии. И в дальнейшем Мосгоризбирком сказал, что мнения органов носят рекомендательный характер, мы можем его учитывать, можем не учитывать. И все были отвергнуты. Но остались другие подписи, более тысячи, где ошибки допустил сборщик подписей. Вы понимаете, это человеческий фактор. Кампания скоротечная. Сборщик подписей целую ночь заверял собранные им подписи. Он должен был внести фамилию, имя и отчество, место рождения, год рождения, номер паспорта и так далее. Где-то цифры в паспорте перепутал, где-то человек забыл свое отчество дописать, где-то год рождения он не написал. Понимаете? И все эти листы… А у меня на листе было семь подписей. То есть забыл сборщик одну подпись написать – все подписи признавались недостоверными. То есть мы полагаем, что, конечно, такого рода условия, поставленные перед оппозиционными кандидатами, не свидетельствуют о желании власти допустить оппозиционных кандидатов до выборов и о неготовности власти организовать честные выборы. Петр Кузнецов: Андрей Владимирович… Андрей Бабушкин: Дело в том, что представители власти тоже собирали подписи, но это было в совсем других условиях: им помогала вся районная инфраструктура тех районов, где они баллотировались. Петр Кузнецов: Андрей Владимирович, итак, в эти выходные был согласованный митинг, вы там были. Была ли конкретная, четкая, какая-то общая, единая повестка на этом митинге? Не вот эти стандартные лозунги «Доколе?!», «Куда катимся?», «Разрушим старый мир – построим новый». Андрей Бабушкин: Нет, таких лозунгов там я не слышал. Может, кто-то это держал в голове, но не озвучивал. Я слышал выступления здравомыслящих людей, возмущенных тем, что происходит массовый обман, массовые фальсификации во время выборов, что власть выдает черное за белое, что люди не могут повлиять на судьбу своего родного города, что решения принимаются без их участия. И самым главным мотивом проходила мысль, что нельзя допускать провокаций, что протест должен быть мирным, что он не должен перерасти в майдан, он не должен нести в себе разрушительный посыл. Поэтому если у кого-то и была идея, что мы все разрушим, а потом что-то заново построим, то эта идея никак не была связана с митингом в эту субботу. Петр Кузнецов: Хорошо. Еде один вопрос. А на какой эффект вы рассчитываете? Вот люди вышли – от 20 до 50 тысяч – чтобы что? Вы считаете, что власти сразу же должны допустить всех тех, кто… Андрей Бабушкин: Я не организатор митинга. Я наблюдатель. Я человек, который пошел на митинг. А про организаторов я не могу говорить. Ну, здравый смысл говорит, что когда такие большие массы людей не за деньги, не в силу обмана, не по принуждению выходят на улицы, то это очень важное предупреждение для власти. Власть должна понимать, что свой курс надо корректировать: менять законодательство, наказывать тех людей, которые допускали фальсификации, вдумчиво и внимательно проверять доводы своих оппонентов. Понимаете, ну невозможно… Несколько десятков людей не собрали подписи, хотя они на самом деле реально их собирали. Александр Асафов: Андрей Владимирович, извините, что я перебиваю… Ольга Арсланова: У нас в студии политолог Александр Асафов. Если вы не против, он задаст вопрос. Александр Асафов: Андрей Владимирович, извините, что перебиваю вашу прекрасную песню о справедливости. Но сначала – о подписях. Андрей Бабушкин: Нет-нет, я песни не пою. Знаете, у меня плохо с песнями. Александр Асафов: Смотрите. А зачем люди пошли штурмовать административные здания, как и ранее пытались штурмовать Мосизбирком? Это ли мирное шествие? Это первый мой вопрос. Второй вопрос. Все ошибки ввода, о которых вы говорили, Мосгоризбирком вам простил на заседании. Вам простили даже ошибки в подписных листах, 2 тысячи подписей, которые допустили вы при заказе типографских листов. И последний мой вопрос. Вы профессиональный юрист, вы участвуете в выборах не первый год. Вы что, не знали требований законодательства к подписной кампании заранее? Вы к ней не готовились? Она вам свалилась как снег на голову? И вы теперь рассказываете о том, что сборщик ночами неправильно заверил, потому что он не был к этому готов. Вы же опытный человек, вы юрист, вы законодательный… Ольга Арсланова: У нас не так много времени остается. Александр Асафов: Извините. Конечно, конечно. Петр Кузнецов: Немного времени, а вопросов много – три. Александр Асафов: Ну, три вопроса. Ольга Арсланова: Хотелось бы, чтобы Андрей Владимирович ответил. Андрей Бабушкин: У вас просто лебединая песня! Послушайте внимательно… Петр Кузнецов: Песня на песню. Андрей Бабушкин: Никто ничего не штурмовал. Люди вышли на Старую площадь. То, что они вышли туда – естественно, это была провокация. Этого делать не надо было. Это мы с вами прекрасно понимаем. Ну давайте не будем кидаться в крайности. Просто несколько сотен подростков послушали, скажем так, не очень умного… Александр Асафов: Одного из участников кампании. Андрей Бабушкин: Слушайте, дети слушают, добрый вы человек! Кто же такой болтливый-то? Ольга Арсланова: Андрей Владимирович, мы вас слушаем внимательно. Андрей Бабушкин: Никто ничего не штурмовал, люди спокойно вышли. Кто-то скандировал лозунги. Ну, самое большое нарушение, что там было, – это было скандирование политических лозунгов. Поэтому не надо жить в мире своих собственных фантазий. Спуститесь из стеклянного куба на грешную землю. Второе. В никакой типографии я ничего не заказывал, я сам печатал. И первые листы были отпечатаны правильно. А потом была внесена ошибка намеренная в эти листы. И это было явно сделано не мной и не моими сторонниками, а это было сделано провокаторами. Наверное, если я вам задам вопрос, кто эти провокаторы, то я думаю, что свои глубокие познания… Ну и последнее. Понимаете, если мы с вами не согласны с тем, что кто-то «раскачивает лодку» и ставит под угрозу безопасность других людей, то это вовсе не дает нам права приписывать тем людям, с которыми мы не согласны, безумные действия и безумные поступки. Надо быть корректными в споре, согласитесь со мной. Ольга Арсланова: Андрей Владимирович, все-таки это было предпоследнее. Последнее, что нам хотелось бы понять. Как вам кажется, с вашей точки зрения, почему не допускаются кандидаты в Мосгордуму? Ведь бытует мнение, что парламент столичный мало что решает, а основные решения принимает исполнительная власть, и не так важно, кто сидит в парламенте. Андрей Бабушкин: Нет, ну ответ совершенно понятен. Я думаю, что если мы с вами видим, что сформирована бригада из 91 следователя Следственного комитета… Из 91 следователя! Хотя нет ни массовых беспорядков, нет никаких насильственных действий. Мы видим, что кто-то готовит еще более масштабную провокацию. Вначале решили людей возбудить, решили сделать так, чтобы люди вышли на улицы. На втором этапе планировалось организовать массовые беспорядки. Эти кукловоды организовать массовые беспорядки не смогли, но на всякий случай сверхмощную следственную бригаду они сформировали. Я боюсь, что эти люди не оставили попытки организовать провокации, залить улицы Москву кровью. И делается это для чего? Для того, чтобы запугать оппозицию, чтобы отбросить демократические процессы на десятилетия назад, подставить президента, поссорить власть с гражданским обществом, выставить силовиков как душителей свобод. А вот вопрос о том, кто эти люди, которые все эти вещи организуют, – я думаю, на этот вопрос должна ответить ФСБ. Но я убежден, что искать этих людей среди оппозиции бессмысленно. Этих людей надо искать среди руководителей силовых структур и обслуживающих их продажных пропагандистов. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Петр Кузнецов: Спасибо, Андрей Владимирович. Андрей Бабушкин, член Совета по правам человека при президенте, был с нами на прямой связи. Ольга Арсланова: Кстати, о президенте. Почему нет официальной реакции Кремля до сих пор, как вам кажется? Александр Асафов: Ну, понимаете, за громкими лозунгами, вот этими речами стоят цифры. Сколько процентов от жителей города Москвы вовлечено так или иначе в эти действия? Ну, это меньше процента, это меньше процента. То есть ситуация находится… Петр Кузнецов: А это чьи данные? Александр Асафов: Это данные… Ну, сколько у нас в Москве жителей? 50 тысяч. Вот математически давайте… Даже 50 тысяч. Это 0,3. Ольга Арсланова: То есть это событие не настолько, как вам кажется, важно, чтобы Кремль на это реагировал? Петр Кузнецов: Я понял. Александр Асафов: Нет, безусловно, я думаю, что это беспокоит тех, кого это должно беспокоить, но я не думаю, что это составляет проблему для страны. У нас страна несколько больше, чем площадь Сахарова. И проблемы десятка, двух десятков оппозиционеров в принципе для людей чужды. Это и показывает, что… Им, чтобы привлечь людей к себе, нужно приглашать звезд музыки, стендап-шоу и так далее. Они сами не способны людей заинтересовать своей позицией. Ольга Арсланова: А вы полагаете, что журналисты и музыканты, которые там вступали, делали это не искренне, они не разделяли этих интересов, а их привлекли каким-то образом? Александр Асафов: Вы знаете, я не знаю. Я же не находился в момент договоренности. Ну, я думаю, что это во многом, конечно, согласованная история. Вопрос у меня другой. Если это действительно часть гражданского общества, то где хотя бы фанаты этих замечательных исполнителей? Я думаю, что у каждого из фигур, которая там была, счет фанатов исчисляется десятками тысяч, если не сотнями. А скорее сотнями, потому что общее число подписчиков селебрити (они сами об этом писали) – 45 миллионов. Ну где хотя бы полмиллиона? Не все 45, а хотя бы полмиллиона где, если это действительно так интересует гражданское общество, как об этом нам говорит Андрей Бабушкин? На самом деле, конечно, они делают картинку, и делают картинку в первую очередь для западных СМИ. Посмотрите, как западная пресса освещает мероприятия. Посмотрите, как четко расставлены акценты. Ну, это мы все видели – и не только в этом году, и не только в эти выборы. Это повторяется раз за разом. Их-то цель мне понятна. Ну, впрочем, мне цели этих господ понятны тоже. Петр Кузнецов: Петербург с нами на связи, оттуда Александр. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: В Петербурге тоже были митинги, были задержания на этих выходных. Здравствуйте, Александр. Зритель: Добрый день. Петр Кузнецов: Мы вас слушаем. Зритель: Я думаю, что митинг – это не единственный инструмент решения многих проблем, которые существуют и в Москве, и в Петербурге, и в других городах страны. Петр Кузнецов: Как раз у нас Татарстан задается вопросом: «А какие другие есть способы заявить свое недовольство?» Вот и поведайте. Зритель: Основное – это конкретная работа тех лиц, которые идут во власть, в частности в Москве. Ведь ни один из них не сказал, что он сделал за год, будучи на должности руководителя муниципального образования, какие серьезные проблемы стоят в Москве – политические, правовые. Вцепились за эти бордюры и прочее. В Петербурге тоже одни и те же лица, одни и те же вопросы, одни и те же крики. Провоцируют молодежь, в частности вчера на несанкционированном шествии по Невскому проспекту. Вынуждают молодежь на контакт… Петр Кузнецов: Александр, извините, пожалуйста. Мы сейчас из Москвы переехали (успешно довольно-таки) в Петербург. Расскажите, чем недоволен Петербург был? Почему выходили в Петербурге люди? Так, здесь – Мосгордума, мы поняли, формальный повод. А в Петербурге? Зритель: Я вам скажу, что, в общем-то, недовольны были на санкционированном митинге теми формами, которые были в момент регистрации, вы помните эти очереди ночные и прочее, как говорится, самой техникой оформления документов. И то, что касается городского хозяйства, то недовольны тем, что слабо, в общем-то, наши власти взаимодействуют с жителями города. И много недовольства больше высказывается даже к законодательным органам власти, к собранию законодательному, чем к администрации города. Ольга Арсланова: Александр, спасибо вам большое за то, что были с нами. Давайте еще Алтайский край успеем послушать, Татьяна на связи. Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте, ведущие. Здравствуйте, гость ваш. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Говорите, пожалуйста. Петр Кузнецов: Здравствуйте, здравствуйте. Зритель: Вот в нашем Алтайском крае тоже много проблем. И вы знаете, как мы живем, что у нас здесь проблемы и с зарплатами, и с работой, со всем. Но на митинг, если бы началось у нас это все, я бы не пошла. Дело в том, что, понимаете, у меня такое впечатление, что за этим всем кто-то стоит. Вот поджечь в Москве, в Питере… Вы не может подсказать? У меня такое мнение, что кто-то все-таки намеренно все это разжигает. Ольга Арсланова: Спасибо большое. Петр Кузнецов: И несмотря на то, что у вас непосредственно, как вы обозначили, тоже есть вопросы, есть недовольство, вы бы на митинг такого формата не пошли бы, да? Зритель: Нет. Такой формат – не пошла бы. Петр Кузнецов: А как бы вы выразили тогда? В каком формате вы предпочитаете выражать свое недовольство и требования – повышение зарплат, улучшение качества жизни в целом? Зритель: Ну, ничего этого нам не светит. Я думаю, что проблемы… Ольга Арсланова: Татьяна, прекрасно! Спасибо большое. Александр Николаевич, никто же не спорит с тем, что вопросы к власти, какие-то недовольства, какие-то конфликты есть, всегда были и есть. Александр Асафов: Конечно. И будут. Ольга Арсланова: Какие формы вы предлагаете? Какие формы действенные существуют для этого диалога, кроме митингов? Как еще люди могут донести то, что они хотят сказать? Александр Асафов: Ну, мы о каких люди говорим? О незарегистрированных кандидатах или о людях в широком смысле? Ольга Арсланова: Давайте отойдем от повести с незарегистрированными кандидатами. Александр Асафов: Хорошо. Ольга Арсланова: Возьмем повестку – недовольство поведением правоохранителей, например. Неважно, любую. Как люди могут еще поговорить с властью, каким способом, чтобы их услышали и какие-то меры были приняты? Александр Асафов: Ну, вы знаете, любые методы, которые я вам предложу, они нашими замечательными либеральными оппонентами будут в момент подвергнуты обесцениванию. Но я считаю, что у нас работает суд. Я считаю, что у нас работает прокуратура, Следственный комитет. Я считаю, что у нас работают не только местные депутаты. Хотя где-то, конечно, этих людей, скажем так, очень сложно застать на месте, как в некоторых округах Москвы, например, где они становятся незарегистрированными кандидатами в Мосгордуму. У нас есть, в конце концов, депутаты Государственной Думы. И при правильном применении… Я уверен, что мы с вами, граждане, плохо умеем применять государство, плохо умеем с ним общаться. И при правильном применении все эти органы будут работать на гражданина, на человека, решать его проблемы. Посмотрите, как меняется контекст «Прямых линий» президента. Конечно, это до сих пор напряженное общение, решение проблем по звонку, вызов моментальный губернатора, еще кого-то. Но острота-то спадает. Это уже перестало быть таким последним «окном надежды», потому что система… Конечно, она инертная. Конечно, она инерционная и медленная. Но она меняется. И поэтому я считаю, что имеющиеся инструменты – от участкового до условного депутата Госдумы по району… прошу прощения, по округу – этого хватает. Существуют какие-то способы более… Петиции, в конце концов. Тоже определенное поле для манипуляций, но оно есть. Есть официальные инструменты для общения с государством. В конце концов, выборы – это демократический прямой инструмент общения с властью. Петр Кузнецов: Очень коротко. Как вам кажется, чем закончится вот эта новая волна протестных настроений, по крайней мере в центре? Александр Асафов: Я думаю, что они постараются какие-то пиковые протесты провести после выборов. И они будут требовать отмены выборов безотносительно их итогов. Петр Кузнецов: Но опять-таки это не дальше Москвы? Александр Асафов: Нет, в Питере то же самое будет. В Горно-Алтайске будет, о котором мы говорили. Есть ряд территорий, куда применят свою технологию. Они сейчас, как я уже сказал, отрабатывают технологию и будут стараться ее применить по всей стране. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Политолог Александр Асафов был в прямом эфире. Мы скоро продолжим.