Константин Чуриков: Сейчас поговорим о реакции властей и о реакции обычных людей на трагедию в Казани, на массовый расстрел школьников, и еще учителя, учительницы погибли. Смотрите, как у нас сейчас работают депутаты: сегодня они предложили, цитата, «ужесточить административную ответственность за нарушение в сфере оборота оружия», административную. Тамара Шорникова: Законодатели, в общем-то, предельно конкретны, вот даже будем цитировать: «Статьи 20.8 и 20.12 КоАП дополнить специальными нормами, устанавливающими более строгое наказание за нарушение правил оборота оружия». Константин Чуриков: «Увеличить срок давности привлечения к административной ответственности за правонарушения в сфере оборота оружия с 2 месяца до 1 года». Тамара Шорникова: Были и другие предложения, не только из Думы. Не будем их перечислять, потому что они мало, в общем-то, изменились с момента предыдущих нападений на российские школы и колледжи. Вот такое реагирование в стране. Константин Чуриков: Да. Но мы сейчас о другом все-таки реагировании, наверное, о молодежной политике, если она у нас в принципе есть или была. На что такая политика, по идее, должна быть направлена? О ценностях, о приоритетах, о вакууме в головах, кстати, как нам кажется, не только в детских головах, но и во взрослых. Вот сейчас... Тамара Шорникова: Да, и по этому поводу «Личное мнение» Александра Бузгалина, профессора Московского финансово-юридического университета. Александр Владимирович? Константин Чуриков: Здравствуйте, Александр Владимирович. Александр Бузгалин: Здравствуйте! Очень рад быть снова с вами в диалоге. Константин Чуриков: Взаимно. Александр Владимирович, так что у нас вообще с молодежной политикой в стране? Может ли она давать какие-то результаты положительные? Вообще, в принципе о чем вот этот случай говорит? Вот ваш комментарий, потому что мы всех, многих выслушали, вас еще нет. Александр Бузгалин: Прежде всего это трагедия, но трагедия, к сожалению, не случайная. И проблему не решить исключительно при помощи ужесточения контроля за оборотом оружия или любых других юридических репрессивных мер. Главный вопрос – почему, почему появляются люди, которым хочется стрелять в своих товарищей, недавних товарищей, может быть, даже однокашников. Почему появляется вот эта агрессивность; почему появляется пустота жизни, бессмыслица. Наверное, главный вопрос – это смысл. У нас сейчас смысл жизни – это стать миллионером, в идеале миллиардером, выйти замуж, жениться на богатом, как это, «тачка», по-моему, называется, завести престижный автомобиль, еще что-то, еще что-то. Большинство людей оказываются за порогом возможности, даже принципиальной возможности добиться вот этого формального, вещного, финансового признания. И когда человек понимает, что он обречен быть, я буду использовать современный сленг, извините, цитировать, лузером, ему становится плохо. У него встает вопрос: а что я могу хоть как-то сделать, чтобы быть человеком, чтобы быть субъектом, не быть просто никем, вообще пустотой? Единственный способ что-то сделать оказывается схватить ружье, пистолет, что угодно, кочергу и убить, чтобы попасть в центр внимания. Константин Чуриков: Александр Владимирович, мы можем лично заполнить этот вакуум какими-то содержанием, наполнить смыслом свою жизнь, каждый из нас может принять соответствующие решения, я не знаю, читать соответствующие книги, развиваться. Но где-то нам, наверное, должно помогать государство это делать. Вот как здесь вот быть? Это к нам вопрос и к государству тоже. Александр Бузгалин: Константин, вы абсолютно правы, и вы очень вовремя меня перебили, я как раз собирался сделать такое профессорское вступление, перейти к самому главному. Но вступление очень важное. Дело в том, что действительно общество должно создавать ту систему отношений и ценностей, в которых человек может себя реализовать, в котором человеку легко, комфортно, где он не чужой. Вот есть такой научный термин, категория «отчуждение», когда все чужие: учителя чужие, однокашники чужие, руководитель на предприятии чужой, сосед чужой. Была другая ситуация, ну мы как-то часто вспоминаем Советский Союз, помните, песня такая была «Широка страна моя родная...»? Константин Чуриков: «Много в ней лесов, полей и рек...» Александр Бузгалин: И там было: «Наше слово гордое – «товарищ», – и с этим словом мы везде, повсюду дома: «С ним везде находим мы родных». Понимаете, это очень важно, чтобы мир был для тебя родным, дружелюбным, открытым. Для этого нужно очень многое. Для этого нужно создать общение и учебу, где люди не ценятся по деньгам, где общие школы бесплатные общедоступные, университеты бесплатные общедоступные, где профессор гарантирован и учитель гарантирован в своем нормальном доходе и его уважают за то, что он умеет общаться с людьми, а не за то, что у него джип крутой. Это принципиально важно, это первый шаг. Второй шаг – это ситуация, когда перестает общественное мнение постоянно оценивать людей исключительно по их кошельку или счету в банке. Если это так, то большинство людей оказываются в положении тех, кто потерян, тех, кто внизу. У нас половина людей получает меньше 30 тысяч рублей, а их дети и их внуки оказываются по определению в ситуации тех, кто недооценен обществом, потому что общество ценит по деньгам. И здесь очень многое может сделать государство и в плане социальной справедливости, и в плане понимания того, что есть возможность социальной, культурной политики, которая формирует другие ценности. Но для этого само государство должно быть немножко другим, то есть «множко» другим. Тамара Шорникова: Александр Владимирович, как все-таки сейчас, в современных условиях уравнять всех? Если говорить, например, о классах, ну можно ввести, например, форму, где более-менее... Константин Чуриков: Ты так спокойно сказала «уравнять всех», просто раз! – и все сейчас, так. Тамара Шорникова: Вот да... Александр Бузгалин: Тамара, Константин, ни в коем случае не надо всех уравнивать. Тамара Шорникова: Поэтому это даже звучит смешно, поэтому как это возможно в современном мире? Даже если будет, например, условно форма в школе, которая нивелирует какую-то разницу в доходах, выйдя за школьный порог, за школьный забор, все равно кто-то пойдет пешком, кто-то сядет на велосипед, кто-то сядет в Mercedes, который водитель подогнал к школе. Александр Бузгалин: Прежде всего, не нужно уравнивать. Люди по определению разные, они могут быть очень различны: кто-то может быть талантливой сиделкой при больном, а кто-то может быть талантливым профессором, и оба будут талантливы, но по-разному. Другое дело, что пока мы живем в мире рынка и капитала, действительно, вот эта разница, за одним приезжает водитель на Mercedes, а другой должен тащиться на общественном транспорте с двумя пересадками, эту проблему снять до конца невозможно. Но частично элиминировать, погасить, пригасить частично можно, и для этого нужна не только форма. Для этого нужна развитая система общедоступного образования, причем не только в школе, но и дополнительного образования. Вот те же пресловутые бесплатные кружки, общественная работа, аналоги пионерских организаций, волонтерское движение. Очень многое может сделать людей... Понимаете, возникнет, да, конфликт: один будет гордиться тем, что за ним приехал водитель на Mercedes, а другой ему скажет – слушай, милый, да, за тобой приехал папин водитель, но ты-то сам никто, ты вошь, а смотри, мы вместе с ребятами в нашем классе сделали вот это и это хорошее дело, и нам вот эти бабушки, вот эти дедушки, вот этот инвалид сказали спасибо, тебе кто-нибудь спасибо сказал, поросенок, который ездит на Mercedes? – тебе никто не сказал. И столкнутся вот эти два противоположных мнения, столкнутся вот эти два полюса. Учитель им скажет: да, мы живем в обществе, где у одного Mercedes, а другой просто ездит на трамвае, но у того, кто ездит на трамвае, есть другие ценности, другие возможности, и государство поддерживает того, кто ездит на трамвае, не только того, у кого есть Mercedes. Константин Чуриков: Александр Владимирович, извините, что вас перебиваю, но, мне кажется, сейчас это все зависит от, скажем так, круга общения. В некоторых кругах и по сию пору быть, в общем-то, вульгарно богатым стыдно, да, как и раньше это было. Александр Бузгалин: Вы знаете, вот есть в Нью-Йорке, я, честно говоря... У меня в Америке много друзей, но Америка я не люблю. Значит, в Америке друзья у меня те, кто не любят ту Америку, которая есть сейчас. Но вот в Америке есть Карнеги-холл, Карнеги миллионер, по тем временам он был миллионер, сейчас бы был миллиардер, и он сказал, что, если человек умирает миллиардером, это стыдно, это преступление; если он даже сумел создать бизнес, он должен результат этого бизнеса использовать для людей, а не исключительно для того, чтобы себя обогатить, построив золотой унитаз или дворец на каких-нибудь островах. Я иногда говорю грубо, но, понимаете, ненависть буквально внутри кипит, когда бессмысленно происходят такие вещи, которые приводят к убийству детей, к убийству людей. Это же не пустое место, вот это неравенство, вот эта модель распределения. Поэтому общество может частично парировать, может создавать альтернативы. Альтернатива – это социализм, я не боюсь этого слова, частичное парирование – это серьезные, глубокие социальные реформы внутри рыночной капиталистической системы, что может делать государство. В Финляндии вся школа государственная, вся государственная, понимаете. Да, это не идеал, да, там есть миллиардеры, но когда там 18-летняя, так сказать, наследница миллиарда евро разогналась на спортивном автомобиле, выпив пару бокалов вина, не водки, до скорости 100 километров в час, ее на 2 недели посадили, на год лишили прав и оштрафовали на 70 тысяч евро. А у нас гоняют на Gelandewagen и папа наказывает сына за то, что тот не пришел первым, а пришел последним в этой гонке, уродующей людей. Вот очень многое можно сделать даже в рамках рыночно-капиталистической системы, и граждане могут и должны это требовать от своих будущих депутатов, у нас год выборов, мы должны это требовать от администрации, от президента, да, и от министров, от всех, кто есть у нас в стране. Тамара Шорникова: Требуют телезрители. Константин Чуриков: Александр Владимирович, да, вот граждане прямо требуют эфир им дать сейчас, звонят нам. Александр Бузгалин: Да. Тамара Шорникова: Татьяна, Воронежская область. Константин Чуриков: Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Добрый вечер. Я звоню из Воронежской области. Меня хорошо слышно? Тамара Шорникова: Отлично. Константин Чуриков: Великолепно. Зритель: У меня такое мнение, почему же молодежь себя ведет так вот недостойным образом. Первая ясная причина – оттого, что у нашей молодежи нет будущего, она не видит себя в будущем. У нас не работают социальные лифты в обществе, то есть дети бедных родителей так и обречены оставаться бедными. Даже если умная девочка, умный мальчик закончил хороший вуз, даже платно, помогли родители, помогли другие родственники с платой, у него нет работы, ему некуда деваться. Если он даже найдет работу, кто-то поможет, пристроит на работу, там его давят, ну не хотят, чтобы работал, нет опыта. А опыта негде набраться. И вторая очень, очень значительная причина для нашей молодежи, которой отбивают всю мотивацию и к учебе, и добросовестному труду – это пример их собственных родителей, бабушек и дедушек. Люди, родители закончили вузы, имели хорошую работу, бабушки и дедушки имеют стаж по 30–40 лет. Пенсия мизерная, у родителей зарплата мизерная. И когда дети смотрят на своих родителей и бабушек-дедушек, они думают: «Да мы тоже так же будем в жизни мучиться. Для чего нам эта жизнь? Для чего мы живем?» Все-таки государство должно быть озабочено достойным образом жизни для своего народа. У нас пухнет национальный фонд где-то там в Америке – почему люди такие нищие? Константин Чуриков: Татьяна, да... Зритель: Почему пенсии и зарплаты такие безобразные? Константин Чуриков: Татьяна, ну вот смотрите, мы вот опять в какую-то ловушку попали, мы опять говорим о деньгах, мы опять говорим о том, что это главное. Мы же вроде как пытаемся о другом, и, кстати, насколько я понимаю, у вот этого убийцы-стрелка была в принципе по местным меркам, грубо говоря, небедная семья. То есть, видимо, и не это главное. Александр Владимирович, ваше мнение? Александр Бузгалин: Прежде всего, действительно, проблема не только в деньгах, проблема в бессмысленности жизни, когда человек исключительно подчинен вот этому рыночному, капиталистическому стандарту. Проблема в том, что действительно нет социального лифта, причем лифта, который бы тебя поднял не к деньгам, а к уважению. О чем я говорю? Даже в рамках рыночно-капиталистической системы возможно формирование двух полюсов. Одного человека уважают за то, что он сильный профсоюз создал, реально работает в местном самоуправлении, отличный учитель, которого уважают и любят в городе. Его поддерживает власть, его поддерживает мэр, его поддерживает губернатор, его поддерживают на уровне парламента, о нем рассказывает телевидение. Вот у меня коллега, аспирант Павел Банщиков, пандемия, небогатый парнишка, он все бросил и помогал бесплатно, носил старикам, больным продукты, хотя это опасно было, это был риск для жизни буквально, а не фигурально, человек рисковал жизнью, для того чтобы помочь другим. Вот если про таких людей рассказывать больше, чем про миллиардеров, и говорить, что ими можно гордиться, будет какой-то выбор. Мы не уберем капитализм, мы не уберем неравенство, но мы создадим предпосылки, для того чтобы человек выбирал, вот быть волонтером, которого уважают, про которого расскажет «Общественное телевидение России», вот я сейчас специально про Павла сказал, и которому мы пожмем мысленно руку, может быть, не только мысленно в какой-то момент, или быть миллионером, на которого посмотрим и скажем: «Дурак, купил себе огромный автомобиль, вместо того чтобы помочь больным людям, детям, еще кому-то», – понимаете? Константин Чуриков: Да. Александр Владимирович... Александр Бузгалин: И это государство должно создавать эту атмосферу, другую атмосферу. Если не создает, надо это требовать от государства и говорить: «Ребята, вы что-то не то делаете. Эй вы там, наверху, ну сколько можно танцевать? Давайте немножко делать что-то для людей, чтобы их уважали, даже если у них нет миллиона». Константин Чуриков: Про воспитание человека, про развитие личности. Все-таки никто не снимает вопросов, понятно, подростковый возраст сложный, все равно с родителей. Но вопрос такой: в сложившейся уже социально-экономической ситуации, когда мама на работе, папа на работе и все больше на работе, во многих семьях вообще без выходных на работе, бабушка-дедушка если живы, то тоже на работе. Вот здесь-то как воспитывать? Александр Бузгалин: Ну, вы знаете, здесь, во-первых, опять встает вопрос о том, что половина населения живет в очень тяжелых условиях, а еще четверть живет более-менее сносно, и только 15% живут так, что в принципе была бы возможность заниматься воспитанием, но они в погоне за тем, чтобы поменять Ford Focus на Ford Mondeo или Mercedes, убиваются тоже на двух работах. Вы знаете, я вспоминаю старый анекдот: «Папа, кушать хочется». – «Отстань от меня со своей политикой». Ну вот тут экономика и политика все время вылезают, хоть тресни. Но я хотел сказать о другом. Есть и общегосударственные установки. Одно дело, когда принимается закон, в котором говорится, что главное – это набор компетенций, для того чтобы быть профессионалом на рынке труда, на рынке. Другое дело, когда говорится, что образование – это единство обучения, воспитания и просвещения. Это совершенно другой подход. И здесь оказывается, что воспитание и просвещение не менее важны, чем просто натаскивание человека на выполнение профессиональных обязанностей, чтобы ему заплатили зарплату и на нем сделали деньги те, у кого в руках капитал, у кого в руках власть. Вот здесь многое может сделать законодатель, даже если он примет нормальный закон. Но когда предлагается альтернативная модель закона о народном образовании академиком Смолиным, большинство в Думе за него не голосует, большинство голосует за то, чтобы расходы на образование оставались у нас на уровне по доле в 2 раза меньше, чем в наиболее развитых странах, у нас 3,5% доля от ВВП, а у них 6% или более 6%. Вот здесь многое можно требовать, просто требовать от политиков, от власти, от министров, от президента, от депутатов, смотреть, кто за что голосует, кто поддерживает, кто нет определенные шаги. Огромная задача. Вот я вырос в пионерской организации при районном дворце, доме культуры для молодых ребят, там было все: там можно было заниматься пионерской деятельностью и помогать мальчишкам и девчонкам во Вьетнаме, мы собирали деньги, так сказать, сдавая макулатуру и металлолом, чтобы купить велосипеды вьетнамским ребятам. Константин Чуриков: Так-так-так. Тамара Шорникова: Вот, Александр Владимирович. Константин Чуриков: Ага. Александр Бузгалин: Не знаю, насколько это помогло вьетнамским ребятам и добрались ли до них велосипеды, но нам это помогло создать дружную, мощную такую среду мальчишек и девчонок, которые потом местных хулиганов третировали и, так сказать, ставили на место без всякой полиции, понимаете... Тамара Шорникова: Да, вас сплотило. Александр Владимирович, вот как раз хотела об этом сказать, здорово, что вспомнили этот эпизод из детства. Когда вы говорили о той же песне популярной и говорили о товарищах и так далее, был в стране прежней такой «надколлектив», что ли, вся страна была одним коллективом. Были сначала октябрята, потом комсомол, еще что-то, партия, общие цели и так далее. Это было больше, чем школа, чем город, чем регион какой-то. Сейчас что может так сплотить? Потому что понятно, что сейчас это такой век индивидуализма, каждый сам по себе и так далее. И даже если государство начнет подсвечивать отдельных людей, это все равно будет про конкретного человека. Как нас друг к другу развернуть лицом? Александр Бузгалин: Ну, прежде всего нужно создать общественные пространства, где люди будут что-то делать совместно, а не в конкуренции. Это можно сделать в сфере образования, которое будет общедоступным, это можно сделать в сфере здравоохранения, которое будет общедоступным, где будут друг другу товарищи, а не конкуренты. Это можно сделать в сфере искусства, в сфере науки, в социальной работе, это будут анклавы такие, понимаете, какие-то оазисы внутри жесткого индивидуалистического конкурентного рыночно-капиталистического мира. Это можно делать снизу. Вот я пришел на могилу к моим родителям на Преображенское кладбище, там маршируют ребятки накануне 9 мая, это было еще в допандемическую эпоху. Я встретил своего бывшего пионервожатого Фиму Штейнберга, ему уже миллион лет, так сказать, он старше меня, но он до сих пор мальчишка, с ним мальчишки и девчонки из отряда «Надежда». Они до сих пор думают не о деньгах. А если это делать в качестве общего движения страны, может быть, вырастут люди, которые потом скажут: «Ребят, а может, нам и не нужен этот рыночно-капиталистический мир? Может, нам нужно построить систему по-другому? Может, нам нужна другая политическая, экономическая, идеологическая система, где будут вот эти пространства товарищеских отношений?» Я не хочу идеализировать Советский Союз, понимаете, прыгнуть сразу в коллективизм за год, потому что кто-то сказал на ОТР о том, что это хорошо, невозможно, это большая, тяжелая работа. Константин Чуриков: Да. Александр Бузгалин: Людям, чтобы уйти от крепостничества, потребовались столетия, начиная с XV века в Европе и заканчивая XIX в России, но это можно и нужно делать. Константин Чуриков: Но, Александр Владимирович, для этого тогда, получается, нужны какие-то умные люди, какая-то скоординированная воля, для этого нужны какие-то ценностные изменения. Потому что, знаете, когда, вот я люблю этот разговор, почему разрушился Советский Союз, вот я не знаю, я был маленький, конечно, но я знал, что появился фильм «Интердевочка», понимаете. Вот мне кажется, когда этот фильм появился, когда, не знаю, «Комбинация» спела «American boy, уеду с тобой», вот тогда он в принципе и начал уже рушиться, хотя там уже и другое работало... Александр Бузгалин: Вы знаете, он начал рушиться до этого, и в результате того, что он начал рушиться, появилась «American boy, уеду с тобой», тут связь скорее была обратная, или этот American boy стал катализатором разрушения. Константин Чуриков: Да. Александр Бузгалин: Сейчас надо созидать. И извините, если мы сейчас делаем умный, талантливый фильм про Тимура и его команду, про ребят, которые в тяжелых условиях, в условиях борьбы, я не боюсь этого слова, создавали вот этот коллективизм, мальчишки и девчонки совсем маленькие, вообще-то говоря. У нас сегодня считается, что 12 лет – это вообще, так сказать, дите, которое только в смартфоне может сидеть, а само ничего делать не может. В 12 лет уже можно делать кучу интересных общественных дел, мои ровесники делали очень много интересного, это было очень тихое время. Какие-то ребята... Константин Чуриков: Давайте мы сейчас послушаем звонки, Александр Владимирович, просто зрители очень просятся в эфир. Татьяна, город Краснодар. Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Очень хочется поблагодарить вас за тему, которую вы выбрали. Александр Владимирович, слушаю вас всегда с большим интересом, и абсолютно вот все мои мысли, все, что я, конечно, самый обыкновенный человек, но все-таки я живу в своем государстве, я русская, и я считаю, что прежде всего людей надо уважать и обращаться к ним не «Александр» или «Таня», еще как-то, мы достаточно взрослые люди, и с древних времен в России уважали отцов и называли людей по отчеству. Александр Владимирович, вы для меня очень уважаемый человек, простите, не бобик какой-то, и вы все абсолютно правильно говорите. Только мое мнение, мне кажется, вот этот самый раздутый Левиафан, который дует с этой самой жуткой Европы, меняя все хорошее на какие-то продажные интересы и законы, – это все разрушает, вот мое ощущение. Ну и родители, правильно Константин (не знаю отчества) говорил о том, что нечего на родителей все валить, они действительно думают о том, что нужно заработать, нужно как-то прокормить семью, нужно детей воспитать, нужно что-то делать. Они сами не справятся, принципы другие, интересы другие. И даже если родители будут говорить о чем-то хорошем, выйдут эти дети на улицу или в интернет, и все заменяется, у родителей уже авторитета, по-моему, как такового нет. И рыночные экономические отношения у нас в России, вы, мне кажется, очень осторожно об этом говорите, но у нас они не рыночные и не экономические. У нас, по-моему, ну я не знаю, вы уж меня простите за резкость, но у нас колониальная диктатура, рот открыть нельзя, ничего не критикуй, ничего не говори, молчи, слушай, будь довольна всем и живи вот просто, куда тебе велят... Константин Чуриков: Татьяна, не знаю вашего отчества, тоже извините, – Татьяна, ну вы же можете во всяком случае (нам просто отчество не сообщают) на ОТР, как минимум на ОТР сказать, что вы думаете, правильно? Зритель: Секундочку, одну минутку. Вот недавно у вас говорили об английской системе управления государством, Маргарет Тэтчер... Тамара Шорникова: Так. Константин Чуриков: Да-да-да, запаздывает звук. Продолжайте. Зритель: Английская система, 15 миллионов... оставили населения. Ну ребят, ну что вы тут говорите-то? Все. И что? Надо менять это все, менять, менять отношение к своей стране, к своим людям. У нас хорошие специалисты, мы можем обойтись без этого всего. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Давайте еще Павла из Санкт-Петербурга выведем в эфир. Здравствуйте, Павел. Зритель: Здравствуйте. У меня вот проблема такая. Раньше мы в советское время воспитывали человека труда, умственного и физического. Было понятно, человек должен, знал куда идет. В данный момент у нас человек потребитель. И уже доказано давно, что в данный момент у нас борьба за прошлое идет везде, идут в ставленники те, которые ближе к взяткам, коррупции. Суды, работали раньше 12 присяжных заседателей, а товарищеский... Константин Чуриков: Павел, очень плохо вас слышно. Тамара Шорникова: Да. Константин Чуриков: Значит, мы расслышали то, что раньше мы воспитывали личность, сейчас мы воспитываем потребителей, правда воспитываем потребителей, я имею в виду на каком-то, не знаю, общественно-государственном уровне. Александр Бузгалин: Есть такая проблема, и очень серьезная. Я не буду в десятый раз цитировать государственного деятеля, который сказал, что университет и школа должны растить квалифицированного потребителя, ну или в лучшем случае профессионального работника. Проблема действительно очень велика. Но само по себе образование может быть либо акселератором прогресса, либо акселератором регресса, извините за ученую формулировку. Оно может помогать становиться лучше, а может помогать становиться хуже. Когда у нас с детского садика, а то и с яслей, начинают учить тому, что папа тебе дал рубль, он может с тебя потребовать 1 рубль 10 копеек, потому что процент; если ты своему товарищу в школе дал взаймы ручку, то возьми с него расписку и попроси потом полторы ручки. Ну извините, я говорю какие-то утрированные вещи, но это почти не шутка. Константин Чуриков: Да. Александр Бузгалин: У нас сказки рассказывают про финансовые операции. Да, конечно, нужно быть культурным и понимать, как тебя может облапошить банк, но, извините, есть такое замечательное выражение у Марка Твена, что такое ограбление банка по сравнению с основанием банка. Ну, не будем уходить в эту сторону исключительно. Действительно, есть проблема, и я хочу обратиться в данном случае к телезрителям. Кажется, что от нас ничего не зависит, но это не совсем так. От нас действительно мало что зависит, потому что власть сконцентрирована в руках олигархов и высшей бюрократии, есть такая проблема. Но кое-что мы можем начать делать сами, если мы сами не начнем делать снизу, то никогда ничего не изменится. Константин Чуриков: Так. Александр Бузгалин: Потом, шаг за шагом, мы придем к бо́льшим серьезным преобразованиям. Константин Чуриков: Александр Владимирович, только аккуратно, с оглядкой на, так сказать, кодексы, ха-ха, пожалуйста, да. Александр Бузгалин: Да. Константин Чуриков: Так. Александр Бузгалин: Я очень корректен и аккуратен. Я сейчас про то, что может делать каждый родитель. Прежде всего – увидеть в своем ребенке человека, увидеть в нем человека, не того, на кого надо надеть модную тряпку, модную кроссовку, которому надо купить модный девайс, даже если он орет «купи, купи!», а того, которого надо поставить перед проблемой и сказать: вот смотри, есть вот такой взрослый, есть сякой взрослый, один взрослый эксплуатирует другого, один взрослый живет за счет другого, а есть взрослый, который помогает товарищу, а есть тот, кто подставляет ногу; давай вместе думать, как поступать; давай, может быть, одеваться не так шикарно, но думать, в чем твой смысл жизни; может быть, прочитать про пионера-героя, а не про миллиарда-героя, квазигероя, антигероя. Вот это может делать родитель, даже если у него мало времени. Может быть, не заработать даже на вкусняшку для ребенка, не заработать на современную майку для ребенка или даже пальто для ребенка, но провести с ним 2 часа вместе, это первое. Второе – это может делать учитель, это очень тяжело, отказаться от второй ставки, когда ты будешь жить почти впроголодь в периферии или вместо 80 тысяч получать 40 в Москве, но это можно сделать, наступить себе на горло, не купить себе чего-то, но начать работать с ребятами, и такие учителя есть, движение «Образование для всех», вот сошлюсь на Смолина в Конгрессе работников образования, науки и культуры. Мы собираемся вместе, там есть такие учителя, они есть в профсоюзе «Учитель», они есть в профсоюзе «Университетская солидарность». Посмотрите на этих людей, давайте вместе это делать. Есть движение «Родительская забота», где родители объединяются, для того чтобы решать эти проблемы. Это абсолютно легальные институты гражданского общества, которые пытаются по-другому строить человеческие отношения. Ну и самое главное: когда вы идете на выборы, не голосуйте по принципу «хорошая физиономия – плохая физиономия», «подарил пакет гречки перед выборами – не подарил пакет гречки перед выборами», «сказали на тебя «гав» из администрации – не сказали на тебя «гав» из администрации». Посмотрите, как эти люди из этой партии голосовали, они поддерживали увеличение бюджета образования или были против; они поддерживали увеличение пенсионного возраста или были против. Посмотрите на вот эти вещи, примите сознательное решение, подумайте, с какой политической общественной организацией вы можете связать свои интересы. Проснитесь! Многое можно делать в нашей стране, я привожу примеры конкретных людей, называю конкретные организации... Константин Чуриков: Александр Владимирович, мне кажется, как вы говорите, на физиономию тоже посмотреть иногда надо, на лице очень часто все написано. Александр Бузгалин: Ну, бывают такие ряшки, я не боюсь этого слова, знаете. Так сказать, посмотришь, да, на иного товарища... Константин Чуриков: Да я не об этом, я даже, знаете, добрый – злой, вот это вот, оно же видно обычно. Александр Бузгалин: Ну и добрый... Нет, я, естественно, понимаете, бывает лицо... Константин Чуриков: Свой – чужой, да. Александр Бузгалин: ...у человека, который тем не менее на самом деле работает как вол и наоборот. Константин Чуриков: Да. Александр Бузгалин: Дело, конечно, не во внешности, дело в реальных поступках, в делах. Вот посмотрите на поступки, не на показуху, когда кто-то, имеющий должность или власть, вдруг взял и подарил бедной семье игрушку для ребенка или, так сказать, в поселке разрушили все дома в результате бардака с охраной окружающей среды, приехал большой начальник и сказал: «Вот я выделю деньги, и теперь все построят», – вот на вот это не ведитесь, уважаемые... Тамара Шорникова: На что-то более программное, да. Константин Чуриков: На перерезание ленточки не надо вестись, вот это вы хотите сказать, да? Александр Бузгалин: Да-да-да, бесконечные ленточки. Константин Чуриков: Спасибо, спасибо вам большое, Александр Владимирович, и от наших зрителей также. Александр Бузгалин, профессор Московского финансово-юридического университета, в нашем эфире, это было его «Личное мнение». А через несколько минут о том, что... Тамара Шорникова: О том, что происходит с ценами в нашей стране и не только в нашей стране. Но вот хотела еще добавить, ум или его отсутствие тоже иногда в глазах читается чиновников... Константин Чуриков: Безусловно, да. В общем, через несколько минут о том, что, в общем-то, не только, может быть, какой-то россиянин иногда проголодался, но уже мир проголодался. Тамара Шорникова: И какие умные решения готовит правительство, чтобы удержать все под контролем. Константин Чуриков: А они готовят.