Рыба где? «Люди не видят рыбы нормальной…». Спикер Совета Федерации устроила разнос Росрыболовству. И правда, сколько можно продавать наши биоресурсы в Китай, а своих людей кормить перемороженной гадостью?! Рекордные уловы, баснословные прибыли... Но где на прилавках наша качественная доступная рыба? Оксана Галькевич: Так, посерьезнее давай уже. Следующая тема, друзья: «Рыбу – в массы!». Тут Валентина Ивановна предложила Росрыболовству нашему разработать меры, как сделать этот продукт дешевле. Константин Чуриков: Спикер Совета Федерации (как раз она – Валентина Ивановна Матвиенко) отметила, что в прошлом году был рекордный вылов рыбы, но цена на нее, хотя и обещали нам, не упала. В Росрыболовстве пояснили, что рефрижераторы не довозят товар до центральных регионов, не хватает мощностей, железная дорога завышает тарифы на перевозку. И самое интересное дальше: кроме того, промысловикам выгоднее поставлять рыбу на экспорт. Ну, если она и попадет на российский рынок, то надбавка, которую устанавливают торговые сети, составляет – барабанная дробь!.. Оксана Галькевич: Двести процентов. Константин Чуриков: Двести процентов! Валентина Матвиенко, председатель Совета Федерации Федерального Собрания РФ: «Ну давайте мы сначала свой рынок закроем в достаточном объеме и подумаем, как это сделать, как мотивировать эти предприятия. К нам из Вьетнама, из Китая выгодно везти такую, уже совсем мороженную и перемороженную, замороженную, а свою рыбу мы будем отправлять куда-то. Люди не видят рыбы нормальной. Коллеги, иначе оценка эффективности вашей работы будет от того, доступна рыба нашим гражданам, есть ли полный ассортимент на полках и какова ее цена. Если этого не будет – все ваши усилия ничего не стоят». Оксана Галькевич: Цена и, наверное, качество, да? По словам министра сельского хозяйства Дмитрия Патрушева, рыбная отрасль демонстрирует одни из лучших показателей в агропромышленном комплексе: в прошлом году вылов превысил 5 миллионов тонн. Это рекорд за последние 26 лет! Ну а выручка предприятий выросла на 10%. Все хорошо. Константин Чуриков: А мне сейчас хочется задать вопрос нашим зрителям (пускай это будет у нас SMS-голосование): в ваших магазинах нормальная – то есть качественная и доступная – рыба водится? Пожалуйста, отвечайте «да» или «нет» – 5445. И в конце этой получасовки подведем итоги. Оксана Галькевич: Да не только, ты знаешь, не водится в магазинах. Вот нам из Хабаровского края уже пришло сообщение, пишут: «В реке Амур уже два года рыбы нет». Вот так вот! Давай представим нашего гостя. В студии у нас сегодня – исполнительный директор Рыбной ассоциации Александр Фомин. Александр Владимирович, здравствуйте. Александр Фомин: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте, Александр Владимирович. Оксана Галькевич: Расскажите нам тайны, как там получается, что от вылова до прилавка – плюс двести процентов? Константин Чуриков: Если доходит. Александр Фомин: Ну, это не совсем так… Оксана Галькевич: За что вы так с нами?! Александр Фомин: Это как бы тоже один из мифов. На мой взгляд, более существенный фактор играет другая тема. Валентина Ивановна правильно отметила, что в первую очередь нужно думать о собственном рынке. В то же время Правительство полгода назад приняло программу, что мы должны к 2023 году увеличить экспорт – ну, в стоимостном выражении фактически в два раза. Экспорт ежегодно растет. И я боюсь предположить, что будет, если эти показатели Правительства будут выполнены. Налицо может оказаться, что на внутреннем рынке дефицит рыбной продукции. Уже сейчас экспортируется больше половины продукции, произведенной из российских уловов. Константин Чуриков: То есть, кроме кильки, тюльки, пикши и в лучшем случае минтая, россиянам мало что светит, да? Александр Фомин: На самом деле, действительно, та продукция, которая меньше востребована за рубежом, она обречена реализовываться на российском рынке. Константин Чуриков: Обречена на реализацию в Россию. Оксана Галькевич: Несмотря на то, что эта продукция тоже востребована россиянами, да? Александр Фомин: Да, да, да. Оксана Галькевич: Но ее проще и выгоднее продавать за рубеж. Александр Фомин: Действительно, цены мировые… Собственно, здесь ничего такого нет. У нас цены не отличаются от мировых, если их пересчитывать на доллары или евро, так как это во всем мире. Поэтому просто речь идет о том, что у нас покупательная способность населения и жизненный уровень гораздо ниже, и рыба становится с каждым годом менее доступной. Оксана Галькевич: Поэтому жизненно важного продукта, как рыба, друзья, мы не увидим. Знаете, я хочу, чтобы наши режиссеры сейчас показали две графики. Во-первых, это объемы добычи рыбы, данные от Росрыболовства. И потом – по экспорту, как вы сказали. Чтобы просто люди увидели эти цифры, эти данные. Вот вы сказали, что у нас добыча и продажа, экспорт рыбы, ну, практически уходит на продажу за рубеж. Это действительно так. Смотрите. 2018 год – 5,05 миллиона тонн. Константин Чуриков: Это добыча. Это тот самый рекорд. Смотрите, сейчас цифры как раз за первое полугодие. Оксана Галькевич: По полугодиям – два и почти два. А вот теперь смотрите, что уходит на экспорт. Два было выловлено в первом полугодии, а 1,4 миллиона ушло на экспорт. Во втором полугодии два было выловлено, а 1,6 ушло на экспорт. Здорово, да? Здорово! Представляете, что нам остается? Да ничего нам не остается! Вот отсюда и дефицит. Александр Фомин: Я бы еще добавил, что занижены немножко цифры, потому что вылов подразумевает целую рыбу, а когда она превращается в продукцию, у нее отрезается голова и выбрасываются кишки – то есть ее количество уже уменьшается на 25%. И вот из этих 70% экспортируется фактически больше 60%. Оксана Галькевич: Вот так вот. Понятно. Константин Чуриков: Вопрос. Сколько сейчас, ну, например, в Москве как раз (далеко от Дальнего Востока), например, стоит килограмм семги, такой свежей причем, в стейках? Вот сколько, как вы думаете? Александр Фомин: Семга? От тысячи рублей и выше. Константин Чуриков: От тысячи рублей и выше? Александр Фомин: Но здесь есть важное дополнение… Константин Чуриков: Сейчас можно убью цифрой? В Португалии семга (ну, не своя, конечно, а откуда-то из Норвегии), свежая, огромные стейки – 9 евро/килограмм! То есть это 630 рублей. 630 в Португалии, которая сама ее не ловит. Оксана Галькевич: Просто вы сказали как раз о том, что в пересчете на цены, у нас те же мировые. Получается, что не совсем так. Александр Фомин: Я могу пояснить по семге. На самом деле мы ее не добываем. Это в основном – на 80% – продукция импортная. Соответственно, при завозе ее в Россию сразу на таможне уплачивается 20% НДС, поскольку это лосось, и таможенная пошлина. Рыба, только пересекая границу, уже дорожает. Константин Чуриков: Подождите. А как это мы ее не добываем? Оксана Галькевич: Подождите, да. Я вот тоже хотела спросить: как это? Александр Фомин: Это действительно так. Константин Чуриков: Это же наша скрепа! Александр Фомин: Семга – это исчезающий вид, его практически нет. Вся семга выращивается в аквакультуре. У нас действительно есть предприятия в Мурманской области, которые тоже выращивают эту рыбу, но пока объемов недостаточно для того, чтобы серьезно конкурировать. Оксана Галькевич: А Дальний Восток? Александр Фомин: Дальний Восток вообще к семге не имеет никакого отношения. Оксана Галькевич: Хорошо. Давайте выслушаем Ростов-на-Дону. Валерий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Константин Чуриков: Валерий, смелее! Люди ждут. Зритель: Добрый день. Хочу обратиться к студии и к каналу ОТР, который самый достойный и на котором все-таки хоть можно посмотреть что-то более или менее подходящее. Константин Чуриков: Спасибо. Зритель: Хочу высказать мнение по поводу рыбы. Значит, я сам ростовчанин, бывший военнослужащий, служил на Курилах, рыбак-любитель, свою семью в летний период рыбой снабжаю. В Ростове рыбу можно купить местного производства, ходовую – карась, толстолобик, сазан – примерно до 200 рублей/килограмм. Это, в принципе, приемлемо. И рыба хорошая. Но что меня поразило? У нас есть магазин такой, «Зеленый» называется, продают экологически чистые товары, продукты. Значит, захожу туда. Свинина мраморная производства «Мираторга» стоит 1 200 рублей/килограмм. Ну, ничего удивительного. Тут же приезжаю домой, захожу в магазин «Магнит», который находится около моего дома, ну, что-то купить покушать, туда-сюда. Захожу в рыбный отдел. Лежит корюшка размером 12–15 сантиметров, сушеная – 1 200 рублей/килограмм! Это кошмар! Захожу дальше… Ну, хек лежит в упаковке. Вся страна борется с мусором, а лежит хек в упаковке, одна рыбина весит 200 грамм. Поддона нет, обтянуто пленкой – 70 рублей одна штучка стоит. Ну, это что такое? Народный кормилец – хек. Кошмар! Константин Чуриков: Страна окружена вообще океанами, морями, ну, практически со всех сторон. Валерий, спасибо за ваш звонок. Александр Владимирович, а я подумал вот о чем. Смотрите. Вы нас прямо огорошили, что лососевые – это такой прямо, как говорил Райкин, дефицит теперь. Подождите. Так если это все вылавливать и туда – в Китай, во Вьетнам, в Японию – отправлять, так у нас действительно рыбы никакой не останется. Оксана Галькевич: Или выращивать – и туда же. Константин Чуриков: Да. Что делать? Подскажите, не знаю, Росрыболовству или нас как-то утешьте, что что-то можно сделать, Валентину Ивановну успокойте. Александр Фомин: Ну, во-первых, конечно, нужно определиться Правительству, Росрыболовству и Министерству сельского хозяйства все-таки по приоритетам. Если мы развиваем внутренний рынок, то это один подход к решению проблемы. Если мы развиваем экспорт, то это совершенно другое. Сейчас мы за счет рыболовства пытаемся еще создать собственный кластер судостроения. И все это, естественно, требует денег, это большая фискальная нагрузка на предприятия и на всех участников рынка. Соответственно, тут однозначно уже заложены механизмы, которые будут вынужденно поднимать цены. Оксана Галькевич: Будут гнать все это на экспорт, как нашу нефть, да? Александр Фомин: Ну, на самом деле, действительно, даже спрос, который определен Доктриной продовольственной безопасности, этот спрос сегодня не удовлетворяется, он примерно на половину только закрывается. Константин Чуриков: Подождите. А что изменится от того, что, например, Правительство, президент скажут, все повторят эти слова, что приоритет – внутренний рынок? Что изменится от этого? Ведь вы говорите, что эта рыба нам чисто материально не доступна. У нас нет «входного билета», чтобы получить эту рыбу. Александр Фомин: На самом деле у всех участников рынка, безусловно, есть какой-то запас, особенно в первом звене – у рыбаков. Они работают с рентабельностью 50% (это данные Росстата). Поэтому очевидно, что это больше, чем в других отраслях экономики. И если эти как бы излишки правильно сориентировать, то это в конечном итоге отразится на стоимости рыбы. Оксана Галькевич: Ничего себе! Оказывается, там есть излишки, которые мы не можем съесть. На самом деле это интересно. Я как раз хотела спросить, вот смотрите. Валентина Ивановна дала поручение Росрыболовству – разработать меры для того, чтобы рыба стала доступным продуктом для россиян. Как вы думаете, что в этом документе Росреестра будет предложено? Что они могут предложить? Константин Чуриков: Росрыболовства. Оксана Галькевич: Да, Росрыболовства. Александр Фомин: Ну, во-первых, в первую очередь нужно действительно посчитать правильно балансы, определиться, какая рыба народная, чтобы она в полном объеме поступала на внутренний рынок. Константин Чуриков: Уважаемые зрители, пожалуйста, нам сейчас напишите, какая рыба народная, какая вам нужна. Оксана Галькевич: Какую вы любите и какую хотите Александр Фомин: Ну, прежде всего… Оксана Галькевич: А вот опять же смотрите – чиновники же начнут смотреть, что больше покупается. А покупается в основном какая-то дешевая рыба. А что люди хотят? Вот скажут: «Хочу красную рыбу!» Человек пишет: «У жены был день рождения два дня назад. Выбрала красную рыбу за 1 900 рублей/упаковка вместо цветов за 1 000 рублей, потому как теперь это деликатес для богатых». Люди даже не подходят к прилавку, видя эти цены, вы же понимаете. И в Росрыболовстве решат, что не нужна красная рыба народу, не народная она рыба. Александр Фомин: Красная рыба, действительно, сегодня такова, что это в основном импорт аквакультурный. Но у нас есть и своя красная рыба: горбуша, кета, нерка, кижуч… Вот то, что вы говорили. Константин Чуриков: Бога ради, пожалуйста! Александр Фомин: В прошлом году был рекорд. Но из этого рекорда… Выловили 600, произвели продукции 500 примерно, а 250 ушло на экспорт. Константин Чуриков: Слушайте, этот рекорд мы видели, где этот рекорд. Он в лесах, в кустах, у дороги валялся. Александр Фомин: В том числе. Константин Чуриков: Причем рыбаки-профессионалы, члены ассоциации говорят: «Это не мы, это браконьеры». Браконьеры говорят: «Это не мы, это не успели реализовать». Давайте послушаем сейчас звонок. Оксана Галькевич: Звоночки. Челябинск… А, нет. Александр, Астрахань у нас. Кстати, рыбный регион. Здравствуйте, Александр. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Я что хочу сказать, дорогие мои? С рыбой у нас вообще все плохо! В этом году рыба вся уничтожена! В мае месяце резко дали воду, рыба пошла на нерест – и в течение суток воду прекратили давать. И все ушло, вся рыба погибла. Мы в этом году ни воблу не поймать, ни селедку, ничего не было. У нас здесь все уничтожено. И самое главное – никто не отвечает за это. Оксана Галькевич: Александр, скажите, а по вашему опыту… Вы, я так понимаю, рыбак с большим опытом. По вашему опыту ситуация эта будет восстанавливаться как долго? Зритель: Ну, как долго? Теперь это, по идее, года два-три, не меньше, пока это все восстановится. Это сложный вопрос! Рыбу восстановить – это не так просто. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Вы знаете, все через одного нам пишут: «Рыба дороже мяса»; «У рыбаков она стоит копейки, а накрутка от перекупщиков». Ну и так далее. Константин Чуриков: Ну и так далее. Кубань пишет: «Рыба где? Ответ: в рифме», – нам зритель пишет. Оксана Галькевич: В Караганде, видимо. Константин Чуриков: Да. Смотрите. А помните, как раз была Большая пресс-конференция Владимира Владимировича Путина пару лет назад, и там прорвался под видом журналиста Михаил Зуб – такой человек, который из Мурманского рыбоперерабатывающего предприятия. Он рассказывал, что суть проблемы, с его точки зрения, в отсутствии этой, так сказать, смычки рыбаков и переработки. У нас что на берегу происходит? Александр Фомин: То же самое – из-за нехватки сырья многие перерабатывающие предприятия закрываются. И Михаил Изяславович Зуб почему дорвался и достучался до уровня президента? Он один из первых, кто пострадал. И, насколько я знаю, сейчас ситуация у него сильно не изменилась – по-прежнему они испытывают дефицит сырья для переработки, поскольку рыба, треска наша знаменитая, с удовольствием покупается европейцами, причем за хорошие деньги и в любых количествах. Оксана Галькевич: Царица морей. Да нет, ну понятно, что с удовольствием закупается. Мы же причину-то прекрасно понимаем. Но люди нам… Смотрите, мы спросили, что они хотят. Я как раз себе откладываю. И я вам хочу сказать, что наши люди тоже удовольствием бы закупали. Например, пишут: пи́кша, са́йда… Я правильно поставила ударение? Не знаю, что это за рыба. Скумбрия нужна как народный продукт. «Любую, только не двадцать пять раз замороженную». Палтус, окунь. Красную рыбу все-таки хотят: горбуша, кижуч. Об этом тоже говорят люди. Треска в том числе. С удовольствием бы наши люди тоже, так же как и их люди, закупали эту рыбу. Александр Фомин: Понятно. Это действительно наша рыба, которая экологически чистый и замечательный продукт. Вопрос только в том, чтобы поменять приоритеты. Константин Чуриков: Давайте сейчас посмотрим небольшое видео. Наши корреспонденты опросили жителей Сахалина и Карелии, как у них в регионе изменились цены на рыбу, вообще какого качества рыба. Давайте посмотрим. ОПРОС Константин Чуриков: А может быть, все-таки… Понимаете, ну не может быть, чтобы в стране, которая среди морей и океанов находится, не было рыбы вообще. То есть какая-то теория заговора мне лично мерещится. Я вспоминаю сюжет, который мы показывали, снимал наш корреспондент на Дальнем Востоке – о том, как вылавливается наша дальневосточная креветка, отправляется за кордон, в Китай, там она очищается, чистится, упаковывается и попадает к нам обратно. Оксана Галькевич: В готовом виде уже. Константин Чуриков: Слушайте, ведь если звезды зажигают – значит, кому-нибудь нужно. Кто придумал такую интересную схему? Александр Фомин: Там еще сложнее схема. На самом деле наша креветка – она дорогостоящая и экологически чистая. Она действительно отправляется по экспорту и в Японию, и в Китай, и в Южную Корею. Но они ее съедают сами. Нам они отправляют не эту креветку, а они отправляют нам выращенную в аквакультуре, которая и по ценности, и по стоимости гораздо дешевле. Оксана Галькевич: Слушайте, вы нам прямо открываете на самом деле глаза. И нам обидно смотреть открытыми глазами на эту ситуацию! То есть как это? Мы свою экологически чистую продукцию отдаем, кормим этих прекрасных людей, а сами покупаем у них… Александр Фомин: К сожалению, так. Оксана Галькевич: Очень странно! Константин Чуриков: А правда, что рыбу эту действительно сваливают, закапывают на Дальнем Востоке, просто чтобы цену держать, чтобы не дешевела? Александр Фомин: Действительно, было много сюжетов, особенно в прошлом году, но я все-таки не верю, что специально это все делается. Скорее всего, это вынужденная мера, когда не в состоянии переработать эту продукцию, которой единовременно поступает очень много, и холодильники, морозильники не могут ее заморозить. Константин Чуриков: Ну подождите! Что значит – верю, не верю? Вы исполнительный директор Рыбной ассоциации. Вы полагаетесь не на веру все-таки, а на знания. Какая-то информация у вас есть. Александр Фомин: Нет, я опять же повторю, что у нас таких случаев не было. Действительно, было большое количество не очень качественной рыбы, которая была плохо проморожена и как сырье для переработки уже меньшую ценность представляла. Действительно, были сюжеты, которые показывают, что выбрасывали эту рыбу из-за того, что… Оксана Галькевич: Понятно. Александр Фомин: Хотя, конечно, скорее всего, правда где-то посредине между тем и другим. Наверняка были и такие, которые просто эту рыбу выбрасывали, забирая только икру. Оксана Галькевич: Александр Владимирович, скажите… Мы поняли уже, что большая и сложная производственная цепочка вся начинается от границы Российской Федерации. До границы Российской Федерации рыбка ловится, потом продается – и там они с ней что только ни делают: они ее и съедают на обед, на завтрак и на ужин, они ее и перерабатывают, и снова нам продают. А что, как вы считаете, нам мешает организовать эту производственную цепь в своей стране? Поймали эту прекрасную креветку, экологически чистую, полезную. У нас на самом деле страна с огромным йододефицитом, нам все эти морепродукты и рыба просто жизненно необходимы! Поймали – переработайте и продавайте. Что мешает не только ловить, вылавливать, но и перерабатывать? Александр Фомин: Все-таки ресурс ограниченный. Вот эти 5 миллионов тонн… Может быть, еще доберут – ну, 5,5 максимум. Больше мы не сможем ловить в ближайшем будущем. А для внутреннего рынка… По нормам Минздрава, мы должны потреблять 22 килограмма. Умножить на 146 миллионов – это почти 4 миллиона тонн, да? И должно кардинально измениться соотношение. То есть 80% рыбы должно идти на внутренний рынок, а только 20% – на экспорт. Я бы, хоть это и не рыночные методы, может быть, но поступил бы точно так же, как в сельском хозяйстве. Рынок зерна – очень жестко правительство следит, чтобы внутренний рынок обеспечивался хлебом. Как только объем экспорта увеличивается – сразу стоп! Вот что-то подобное, возможно, стоит сделать и в рыбной отрасли. Оксана Галькевич: Сначала своих накорми, а потом продавай излишки. Александр Фомин: Конечно, безусловно. Константин Чуриков: SMS из Мордовии: «При нашем мудром руководстве народная рыба – это макароны». Оксана, сработало, нас смотрит интернет-аудитория! Из Австралии пишут: «Рыба дешевле в Австралии, чем в Перми». «Верните рыбзаводы!» В общем, знаете, просто стена плача, честное слово. Подведем итоги SMS-опроса. Оксана Галькевич: В ваших магазинах нормальная рыба водится – да или нет? «Нет» – 95%. Не водится. Ну, в общем, логично, исходя из того, что вы только что нам сказали. Константин Чуриков: И не поймается при сложившейся ситуации. Спасибо. У нас в студии был Александр Фомин, исполнительный директор Рыбной ассоциации.