Бюджет выживания: зарплата медиков

Гости
Екатерина Чацкая
врач акушер-гинеколог, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие»

Петр Кузнецов: Итак, в ближайший час мы будем выяснять, сколько зарабатывают медики в нашей стране. Дело в том, что Академия труда и соцотношений провела собственное исследование. И полученные цифры не похожи на данные Росстата. Давайте сразу же посмотрим цифры Академии.

Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на эти цифры, но пока наши коллеги их еще на экран не вывели, сразу просим тех медиков, которые нас сегодня смотрят, присоединиться к нашей беседе, рассказать, какие цифры ближе к реальности в их жизни: данные Росстата или вот те данные, о которых мы сейчас поговорим. Итак, поехали, давайте посмотрим. Среди врачей по основному месту работы больше других зарабатывают врачи из Санкт-Петербурга, из Московской области и Хабаровского края. И эти же регионы предлагают наиболее выгодные в финансовом плане условия для работы среднего и младшего медперсонала. А вот если мы говорим о самых маленьких зарплатах, то меньше других получают врачи из Ставропольского края, Воронежской и Волгоградской областей. Если учитывать совокупный уровень оплаты труда и наиболее выгодные условия труда для медработников на сегодняшний день в Хабаровском крае, Московской области и Санкт-Петербурге. Меньше всего возможностей высокого заработка у медработников из Воронежской, Курганской и Волгоградской областей.

Петр Кузнецов: Идем дальше, и сразу же посмотрим на фактическую часовую ставку медработников. Это с учетом недекларируемых переработок и составляет она чуть более 140 рублей, это у врачей. 82 рублей 30 копеек – это у среднего медперсонала, и немного выше 72 – это уже у младшего медперсонала.

Ольга Арсланова: Теперь предлагаем посмотреть на то, как складываются доходы медработников. Это оклад, компенсационные и стимулирующие выплаты, при этом треть врачей считают, что основным фактором, который влияет на получение дополнительных выплат является отношение руководства; результат работы, по их мнению, на втором плане. Но это мнение самих работников.

Петр Кузнецов: Да, и больше половины медицинских работников, получающих зарплату до 40 тысяч рублей, совершенно не удовлетворены уровнем заработка.

Ольга Арсланова: Удивительно просто.

Петр Кузнецов: Негативные оценки меняются у работников при заработной плате, соответственно, начинающейся от 40 тысяч рублей, ну, и более. Таких совершенно неудовлетворенных заработной платой всего 26%.

Ольга Арсланова: Ну, и еще немного информации, мы просим все-таки вас в нее вникнуть. Большая часть опрошенных – 68% - при этом не планируют менять свое место работы. Из тех, кто планирует сменить работу, 15% согласились бы перейти на новое место, не меняя самого профиля. И приблизительно 9% опрошенных не исключают вероятности смены специальности места работы, но все равно останутся работать в сфере медицины. И только 8% при этом планируют уйти из отрасли и сменить профессию. Вот эти данные мы предлагаем в ближайший час обсуждать. У нас в гостях сегодня Александр Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений. Александр Львович, здравствуйте.

Александр Сафонов: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: И Екатерина Чацкая, врач, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения "Действие". Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Мы не спорим с теми данными, которые получила Академия, но, может быть, наши данные от наших зрителей, медиков, тоже будут полезны и эту картину дополнят, поэтому еще раз напоминаем, вы нам можете позвонить, написать, рассказать о своей зарплате. И, кстати, делать мы это будем в рамках нашей постоянной рубрики "Реальные цифры". Итоги мы будем подводить и сегодня, и в пятницу, уже имея более полную картину. Как всегда, будет полная графика на нашем сайте, как всегда, мы это будем сравнивать с официальными данными.

Александр, вопрос первый. Мы все слышали о майских указах, мы все читали данные Росстата. Мы живем в двух разных странах, в чем главный ключ вот этого несоответствия.

Александр Сафонов: Нет, живем мы в одной стране, и понятно, что есть указы Президента, которые надо выполнять, есть реальные экономические и социальные обстоятельства, которые позволяют или не позволяют их выполнить. И есть третье обстоятельство – это желание руководителей отдельных представлять свой труд эффективным, и понятно, что эффективность их труда связана с тем, как они отчитываются по исполнению майских указов. Поэтому, собственно говоря, подтверждаю, что живем мы в одной стране, просто задачи у различных субъектов, которые занимаются вопросом труда медиков, они разные. Поэтому мы, собственно говоря, видим ту картинку, которая не соответствует данным Росстата, в частности, в том числе это определяется и той методикой, по которой Росстат собирает эти цифры.

Ольга Арсланова: Но Росстат же точно так же вычисляет некий средний показатель, некую среднюю температуру по больнице, в которую входит и зарплата санитарки, и зарплата главного врача, а они у нас в совершенно разных мирах.

Александр Сафонов: Ну, во-первых, начнем с того, что Росстат оперирует теми сведениями, которые ему дает в виде отчета руководство, и, соответственно, есть возможность этими цифрами в определенной степени манипулировать. Например, так сказать, это связано с тем, что будут включаться или убираться какие-то показатели, которые влияют на среднюю заработную плату. А по факту люди получают совершенно другую цифру в своих расчетных листках, которая соответствует действительности. Поэтому, естественно, наша была задача, когда мы коснулись этой темы, проанализировать реальную ситуацию по выполнению майских указов президента и понять, насколько эти люди – врачи, средний медицинский персонал, медсестры – удовлетворены тем, что происходит в системе оплаты труда. Какие там есть системные проблемы, что надо менять, для того чтобы все-таки добиться выполнения указов президента.

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, Екатерина, из чего сегодня складывается вот эта вот зарплата врача, потому что нам показывают одни цифры, официальные, и мы видим, что, вроде бы, на эти деньги можно жить, особенно в некоторых регионах, и неплохо. А когда наши корреспонденты приезжают к реальным врачам и снимают сюжеты, выясняется, что для того чтобы эту сумму получить, работать-то надо сутками. По две, по три смены подряд, и еще какую-то надбавку обязательно иметь.

Екатерина Чацкая: Да, действительно, зарплата складывается из нескольких компонентов. Это оклад, который обычно занимает менее 50% заработной платы, это стимулирующие выплаты или выплаты компенсационного характера и определенные надбавки. Все зависит от того, в каком регионе это находится, какой специальности доктор или средний медперсонал, младший медперсонал принадлежит. То есть структура везде разная, и единой какой-то системы оплаты труда фактически не существует на данный момент. Плюс ко всему, вот эти стимулирующие выплаты – это, на самом деле, очень большой камень преткновения, потому что в большинстве учреждений просто не разработана какая-то система, по которой это можно объективно оценить. То есть есть критерии, например, критерий наличия замечаний или обоснованных жалоб со стороны пациентов, причем очень часто, насколько обоснована жалоба, реальный разбор не идет.

Ольга Арсланова: То есть, простите, что перебиваю, жалоба от пациента может серьезно повлиять на конечную зарплату врача?

Екатерина Чацкая: Да, причем необязательно она будет обоснованной. Иногда руководство даже не разбирается в том, на что конкретно жалуется пациент. То есть пациент жалуется на одно, а наказывают врача, потому что пациент обратился именно к этому врачу, и такие случаи не редкость. Еще один момент: какого-то врача могут наказать, например, снизить ему стимулирующую выплату на 10%, а какого-то врача могут наказать, снизив на 1005.

Петр Кузнецов: Это уже хорошие отношения с руководителем, что немало важно и тоже один из ключевых факторов.

Екатерина Чацкая: Абсолютно верно.

Ольга Арсланова: Потому что сами врачи указывали, собственно, в этом опросе. Понимаете, меня какой момент поразил: 140 рублей в час – вот эта вот средняя часовая оплата. Я, когда готовилась к этой теме, увидела, что…

Петр Кузнецов: Это врач.

Ольга Арсланова: Ну, вот среднестатистическая медсестра без высшего медицинского образования, как я полагаю, в Европе, в Соединенных Штатах Америки получает, наверное, раз в 10 больше. И при этом такой низкий процент желающих уйти из профессии.

Екатерина Чацкая: В медицине обычно остаются люди, у которых это призвание, то есть медицина – это не столько профессия, сколько это, я даже не знаю, как это правильно назвать… Это жизнь.

Ольга Арсланова: Ну, это призвание, но жить-то на что-то нужно. И работа-то тяжелая: люди учатся 10 лет, отвечают головой, свободой, отвечают за здоровье каждого пациента, постоянно трясутся, как бы их не посадили за какую-то благодарность…

Екатерина Чацкая: Совершенно верно.

Ольга Арсланова: … и при этом – что, они готовы работать практически бесплатно?

Екатерина Чацкая: Ну, многие – да, потому что они не видят себя в другой специальности. Вот здесь еще прозвучало, что многие не готовы уходить на другие места работы. На других местах работы такая же ситуация, и большинство понимает, что, уйдя отсюда, они придут в такие же условия и абсолютно в такую же ситуацию с такой же оплатой труда.

Петр Кузнецов: Почему? Если это переход из государственной клиники в частную…

Екатерина Чацкая: А вот с коммерческими клиниками, на самом деле, ситуация очень сложная, потому что есть клиники, в которых на первом месте стоит заработок враче. То есть есть такое понятие, как средний чек, то есть, если доктор выписывает анализов, оказывает услуг меньше, чем на определенную сумму, то такой доктор не выгоден данному медицинскому центру. И очень многие врачи просто не готовы так работать, потому что, опять же, это не медицина – это продажа услуг, это совершенно другая ситуация. Есть медицинские центры, конечно, которые так себя не скомпрометировали, но их, к сожалению, не так много. Я могу привести себя в пример. Я очень долго не могла заставить себя перейти в медицинский центр работать, но после того как я стала руководителем профсоюза, когда я начала проявлять свою активную гражданскую позицию, мне срезали стимулирующую выплату, у меня обрезали все надбавки, которые только могут… все, что мог обрезать главный врач. И в итоге, я почти год получала зарплату в 25 тысяч. В Москве, в центре Москвы, я работаю в обычной районной женской консультации. И занятость моя при этом была до 10 часов, иногда – до 12 часов, хотя работала я на одну ставку…

Ольга Арсланова: То есть руководству вы стали невыгодны.

Екатерина Чацкая: Неудобна.

Александр Сафонов: Ну, кстати, это ответ, например, каким образом Росстат отчитывается. Дело в том, что та часть заработной платы, которая у Екатерины была срезана, она перешла другим сотрудникам, например, более лояльным к руководству.

Петр Кузнецов: Может быть, и не сотрудникам.

Александр Сафонов: Скорее всего, сотрудникам, здесь мы не будем заниматься домыслами, в том числе и руководству, например, в виде премии.

Петр Кузнецов: Ну, я про это.

Александр Сафонов: Поэтому средняя заработная плата, а это расчетная единица, то есть количество специалистов, поделенное на тот Фонд оплаты труда, который выделен этому составу, осталась той же самой. Поэтому реальная ситуация у конкретного специалиста ничего не меняется, то есть общая цифра остается достаточно хорошей, презентабельной.

Ольга Арсланова: Слушайте, ну, если человек возглавил профсоюз и при этом он понимает, что урезание его зарплаты связано непосредственно с этим фактом, это же противозаконно, можно идти в суд.

Екатерина Чацкая: К сожалению, доказать это, документальных подтверждений этому нет…

Ольга Арсланова: То есть всегда найдется причина формальная, почему вам срезали?

Екатерина Чацкая: Конечно.

Александр Сафонов: Ну это общая беда.

Екатерина Чацкая: А потом, я не могу доказать, что другим не срезали. Самая главная проблема в том, что зарплата других сотрудников для меня официально закрыта, и доказать, что, например, мне платят меньше, чем другим, я не могу.

Александр Сафонов: Ну, вообще, если рассуждать, то, конечно, у системы оплаты труда нынешней есть ряд проблем. В свое время, когда вводили новую систему оплаты труда в 2008 году, были большие надежды на то, что непосредственно руководитель учреждения сможет за счет того, что ему передается в оперативное управление Фонд оплаты труда, наиболее эффективным способом распределить его. От тех людей, которые действительно показывают высокие производственные показатели, обеспечивают качество оказания услуг, оказывают интенсивную работу, продвигают себя как профессионалов, до тех, кто этими вопросами не занимаются. Но, к сожалению, эта система хороша, когда подготовлен менеджмент, который действительно реально видит своей целью не просто формирование некого отчета, с тем чтобы удовлетворить слух начальника в более высоко стоящих, а для того чтобы действительно обеспечивать нормальную работу поликлиники либо клиники. Вот это главная проблема, просто врачи, главные врачи – они хорошие специалисты, но здесь нужно быть еще и очень хорошим менеджером. И, безусловно, вот этот менеджментский подход он предполагает, что все-таки… Как это сделано в западных странах: это не должно быть связано с твоей первичной профессией, потому что…

Ольга Арсланова: Но все, о чем вы говорите, это все-таки надстройка. Для начала неплохо бы соблюдать закон. Вот если предписано повысить и чтобы составляло не менее там определенного процента сверх, хотя бы давайте до официальных данных дойдем.

Александр Сафонов: Да, вы правильно говорите, но надо исходить из того, что зачастую, особенно в условиях экономического кризиса, потому что те решения, которые принимались в майских указах, они были рассчитаны на совершенно другую динамику экономическую. Сейчас мы, так сказать, все-таки находимся в состоянии кризиса, пока мы его до конца не преодолели, нет экономического пока роста, соответственно, это сказалось на бюджетных возможностях. В том числе, так сказать, ФОМСа. Понятно, что ресурсов, которые закладывались первично для решения этих задач, просто физически нет.

Ольга Арсланова: Понятно, всегда можно объяснить тем, что денег нет.

Петр Кузнецов: Да, уважаемые гости, я предлагаю послушать Диану из Краснодарского края.

Ольга Арсланова: Да, у нас много звонков.

Петр Кузнецов: Диана, с нами вы еще? Слушаем вас внимательно, добрый вечер.

Диана: Здравствуйте. Я вот хочу сказать по поводу зарплаты за декабрь прошедшего года.

Петр Кузнецов: А вы работаете?..

Диана: Я работаю в рентген-кабинете – рентген-лаборант. У меня оклад 5471 рубль.

Петр Кузнецов: Это оклад?

Диана: Оклад.

Петр Кузнецов: Это декабрь, это вы за декабрь получили?

Диана: Да, отработала я 168 часов, "грязными" 13 тысяч с копейкам.

Ольга Арсланова: Может быть, у вас маленький стаж, Диана?

Диана: Нет, стаж большой, 10 лет уже.

Ольга Арсланова: А вы к каким коллегам себя относите из этого опроса: к тем, кто продолжит работать в профессии, или уже посещают мысли куда-то пойти?

Диана: Да, потому что почти уже предпенсионный возраст, скажем так, уже просто дорабатываем, не хочется бегать с места на место, просто дорабатываем, скажем так, до пенсии.

Ольга Арсланова: Спасибо большое за ваш звонок. Еще давайте Владимира послушаем из Алтайского края. Здравствуйте.

Владимир: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Вы тоже в системе здравоохранения, да, работаете?

Владимир: Да, я работаю врачом анестезиологом-реаниматологом в Алтайском крае, супруга у меня работает – анестезистка. Чтобы получать зарплату в размере 30 тысяч рублей, мне необходимо отдежурить в больнице, ну, то есть в разных больницах, порядка 10-11 дежурств, плюс еще в частных лавочках где-то там перехватывать. У жены зарплата и того хуже: за 9-8 суток в районе 10 тысяч рублей.

Петр Кузнецов: То есть Владимир, чтобы понять, это вы работаете, как вы выразились, в разных лавочках на 30 тысяч рублей, чтобы понять, вот в одной если бы вы работали, вы бы сколько получали?

Владимир: 25 тысяч рублей.

Петр Кузнецов: В одной?

Ольга Арсланова: В одной вашей официальной работе?

Владимир: Да, на официальной работе.

Ольга Арсланова: Спасибо за ваш звонок. Еще несколько сообщений, чтобы мы какую-то картину имели. Рязань, медсестра ЛФК, стаж 40 лет, зарплата менее 10 тысяч. Омская область, рентгенолог – 18 тысяч. 8600, оклад – 1600, первая категория, это медицинская сестра. Врач-стоматолог в Омске детский – 21 тысяча. Очень много сообщений о том, что люди с огромным стажем работают практически круглосуточно, и вот максимум, который мы сейчас получили, это 50 тысяч рублей: врач высшей категории, 3,5 ставки, Красноярск, не выходя сутками. Если одна ставка дневная, то зарплата 14-16 тысяч рублей. Смотрите, Екатерина, тут пишут о вас наши зрители. С одной стороны, многие вам сочувствуют, говорят, что задвигают как раз активных граждан, лояльные всегда при работе, при зарплате, но при этом… Почему профсоюзы, спрашивают наши зрители, никак не влияют на ситуацию, ну, по крайней мере, это не на поверхности, мы не знаем о каких-то достижениях профсоюзного движения медиков. Никто не выходит на улицы, вроде бы, так активно не бастует, то есть какое-то недовольство есть, но мы о нем не знаем.

Екатерина Чацкая: Ну, здесь вы не правы, на самом деле. У нас и в 14-м году были полномасштабные митинги, и в 15-м году был митинг, и в прошлом году.

Ольга Арсланова: Я помню митинги, когда шла речь об оптимизации – многие люди просто остались без работы. Это было.

Екатерина Чацкая: Сейчас это все продолжается, продолжают закрывать стационары и не предлагают никакой альтернативы.

Петр Кузнецов: Без общественных слушаний это все?

Екатерина Чацкая: Без общественных слушаний.

Петр Кузнецов: И без учета, не знаю, плотности населения?

Екатерина Чацкая: Вот на данный момент, в конце 2016 года, мы проводили кампанию, и, собственно, она продолжает, против закрытия психиатрических больниц. У нас в Москве закрывают сразу три психиатрические больницы, причем именно те больницы, которые находятся на очень выгодных территориях.

Ольга Арсланова: Так, может быть, люди вдруг резко как-то разумом здоровее стали, не хватает пациентов?

Екатерина Чацкая: Нет таких данных, к сожалению. Даже официально у нас выросла заболеваемость психическими заболеваниями, но при этом, по словам Департамента здравоохранения, будут открыты порядка 20 психоневрологических диспансера, однако это не заложено в бюджет, нет никаких реальных ни мест, где они будут располагаться. И сотрудники из этих больниц они увольняются, они под давлением пишут заявление увольнения по собственному желанию либо по соглашению сторон, причем реально этого соглашения сторон никто не видел. То есть они фактически соглашаются непонятно на что, и они уходят в никуда.

Петр Кузнецов: То есть они где себя находят – в других?..

Екатерина Чацкая: Это вот только произошло, многие из них еще не нашли себя, многие уходят на пенсию, многим остается доработать буквально чуть-чуть, и они уходят – они не знают, что им делать дальше.

Петр Кузнецов: И при этом, судя по цифрам и по вашим словам, при этом люди не думают уходить из системы здравоохранения даже в такой ситуации?

Ольга Арсланова: Ну, а куда идти, куда уйти, если ты всю свою жизнь на это потратил.

Екатерина Чацкая: Медики борются, медики готовы бороться, но при этом со стороны властей мы чувствуем огромное сопротивление. Вот в конце прошлого года нам не согласовали пикет возле Департамента здравоохранения, причем в нарушение всех законов, нам отказали в проведении митинга, нам пришлось это все организовывать в формате встречи с депутатом, потому что это был единственный способ проведения какой-то общественной массовой акции. Но при этом какого-то резонанса ни в СМИ, ни на телевидении, к сожалению, почему-то мы не видим.

Ольга Арсланова: Скажите, а ваши коллеги вообще активно принимают участие в работе профсоюза и готовы сами свои права защищать? Или все-таки боятся потерять, в основном, то, что есть?

Екатерина Чацкая: Ну, смотря какие коллеги, потому что многие очень запуганы, запуганы настолько, что они потеряют работу, запуганы тем, что им срежут зарплату, потому что ситуация непростая, жить на что-то нужно. А им впрямую говорят, что, если вы будете участвовать в профсоюзном движении, то вы будете подвергаться лишению премий, лишению стимулирующих выплат. Естественно, люди боятся. И плюс ко всему у нас, к сожалению, повальная юридическая неграмотность. То есть проходит собрание, главный врач, допустим, говорит, что, если вы не подпишете эту бумагу, мы всех уволим. И никто не задумывается о том, что просто так уволить человека достаточно сложно, что для этого нужны определенные основания. И, естественно, все подписывают, потому что все, конечно, боятся. Вот у нас, допустим, в 16-м году пытались ввести фиктивный контракт в поликлинике, и у нас многие подписали бумагу, которая ставит фактически в рабские условия. И только когда эта бумага дошла до членов нашего профсоюза, мы изучили ее внимательно, нам юристы помоги – мы написали обращение к главному врачу, обращение в инстанции. И, в общем-то, данный приказ был отменен и признан способствующим коррупции. Это вот, кстати, о достижениях профсоюза.

Ольга Арсланова: Мы еще, кстати, вернемся к этой теме и к тем правам, которые есть у медиков. Буквально несколько сообщений. Регион – Астраханская область, специализация – клиническая диагностика, 23 тысячи. Хирург в ЦРБ Анапа – 17 тысяч рублей. Липец, врач-психиатр, стаж 33 года, оклад – 8700.

Петр Кузнецов: А вот, смотрите, нашел. Алтайский край, инфекционист, 16 тысяч долларов.

Ольга Арсланова: Я думаю, что человек перепутал все-таки валюту.

Петр Кузнецов: Вы, пожалуйста, уточните.

Ольга Арсланова: Уточните, пожалуйста. Давайте поговорим о зарплатах менеджеров, топ-менеджеров больниц. Мы все помним эти скандальные истории в крымских больницах, прочих больницах, когда главные врачи меньше 100 тысяч, в принципе, не получают. С чем связан такой разрыв.

Александр Сафонов: Ну, вы знаете, опять же, я веду историю новой системы оплаты труда… До 2008 года у нас была единая тарифная сетка, которая предполагала, что существует определенное количество разрядов, например, 18, на тот момент это 14 разрядов было, где четко было установлен размер по каждому разряду. И руководитель причислялся к определенному разряду, и максимум, что могло увеличивать его заработную плату, это доходы от оказания дополнительных услуг. И, к сожалению, это было такой серьезной проблемой, потому что, как правило, дополнительные услуги они оказываются в коммерческом плане, и они не являются бюджетной сметой, и можно было их распределять, как угодно. И вот в 2008 году попытались объединить все источники финансирования, так сказать, и ввести определенные ограничения, чтобы разница между средней заработной платой не в целом персонала… Потому что в этот персонал включаются и сотрудники управления, а именно привязка к ключевым специалистам, а ключевыми специалистами являются как раз врачи и средний медицинский персонал. И вот только к этим категориям заработная плата главного врача должна была составлять не более… дифференциация не более 5 раз, то есть исходили из того, что он все-таки как менеджер несет большую нагрузку. Плюс это было связано с тем, что была попытка избежать определенных коррупционных рисков, чтобы он не продавал что-то на сторону, услуги там, не создавал определенную очередь. Но, к сожалению, не смогли до конца урегулировать вопросы, касающиеся того, что, во-первых, в руках… Еще хотел оговориться в каком плане, что вот такая система, новая система оплаты труда, предполагала большое участие учредителей этих учреждений, то есть вот если мы касаемся здравоохранения, то это, в первую очередь, на тот момент муниципалитеты, сейчас это уже субъекты Российской Федерации. Каждый департамент каждого субъекта Российской Федерации должен в принципе владеть, что называется, подетальной информацией, сколько реально получают врачи не по отчетам главного врача, а реально получают врачи. Это во-первых, а во-вторых, это устанавливать его заработную плату, в том числе разрыв от средней, потому что это были пороговые значения – до 8 раз, не больше, или до 5 раз, не больше. В зависимости от того, как он сам сработал. Но, к сожалению, вот эта часть оказалась недоработанной: во-первых, не были четко определены…

Петр Кузнецов: Довольно размыто.

Александр Сафонов: Да-да, условия найма главного специалиста, а потом еще такой момент: надо понимать, что очень часто вот в этой ситуации остается за бортом все-таки возможность главного врача в определенной степени договариваться со своими сотрудниками с тем, чтобы определенные суммы к нему уходили, скажем так, неформально.

Ольга Арсланова: Ну, вот пример Екатерина привела, как с сотрудниками иногда вообще договариваются.

Александр Сафонов: Ну, конечно, это всегда было, это не явление сегодняшнего дня. Я вспоминаю, когда только начинался проект реформы здравоохранения в 2005. И правительство вводило федеральную доплату для терапевтов – 10 тысяч рублей, для того чтобы заинтересовать молодежь прийти наконец-то в поликлиники и начать обслуживать население. Потому что недокомплект специалистов этого профиля был 50%, а значительная часть людей, которая оставалась работать, это были люди предпенсионного и даже пенсионного возраста. И вот когда ввели эти доплаты, возникли претензии со стороны, например, руководителей отделений: "А почему ты получаешь, рядовой специалист, больше, чем я".

Ольга Арсланова: Действительно, обидно.

Александр Сафонов: Да, обидно. В иерархии власти, как у нас устроено, руководитель должен всегда получать больше специалиста, что, кстати, вы не увидите, например, в системе западных клиник. Например, там специалист, оперирующий врач может получать в разы больше и получает в разы больше, чем руководитель клиники.

Ольга Арсланова: Да, я вспомнила этот известный рейтинг, Forbes который составлял, самых высокооплачиваемых специалистов в Соединенных Штатах Америки. Так вот, друзья, в Соединенных Штатах Америки, которые принято у нас ругать и пугать ими, врачи – это самые высокооплачиваемые специалисты в принципе. И топ-менеджеры…

Петр Кузнецов: Вот они 16 тысяч долларов и получают как раз.

Ольга Арсланова: А топ-менеджер компании может получать в 10 раз меньше.

Петр Кузнецов: Господа, у нас очень много звонков, давайте послушаем Юлию из Курска сначала. Юлия, здравствуйте.

Юлия: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Вы работаете кем и сколько получаете?

Юлия: Я работаю медицинской сестрой, стаж у меня 18 лет, зарплата у меня 11 тысяч рублей. Оклад – 7020, плюс премия.

Петр Кузнецов: Менялся ли размер этой зарплаты у вас в ближайшие?..

Юлия: У нас размер зарплаты менялся, но дело в том, что с этого года с нас сняли все совмещения, и мы работаем сейчас на голой ставке.

Петр Кузнецов: На 11 тысяч рублей?

Юлия: Да, на 11 тысяч рублей.

Петр Кузнецов: Скажите, у вас нагрузка какая и были ли подобные разговоры с начальством о том, что не участвовать в акциях, иначе будете получать меньше.

Юлия: Ну, нет. У нас главный врач более лояльно к этому всему относится, но дело в том, что… Я забыла, прослушала второй вопрос.

Ольга Арсланова: У вас коллеги как вообще на это реагируют: возмущаются, собираются какие-то акции протеста устраивать?

Юлия: Ну, конечно же, все возмущаются. Санитарки у нас зарплату получают – 6 тысяч рублей, понимаете. И никто, в принципе, не уходит, потому что санитарки у нас предпенсионного возраста, мы уже столько лет работаем, и другой работы я даже не представляют. Ну, а что делать?

Ольга Арсланова: Спасибо. Ну, а мы продолжаем, говорим о зарплатах врачей. У нас в гостях Екатерина Чацкая, врач, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения "Действие". Александр Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений. Наши зрители, которые пишут о том, сколько они сами получают, работая в медицине, звонят нам и пишут совершенно просто… Москва, смотрите, медсестра в клинике, 13 тысяч, стаж – 50 лет. Кировская область, хирург, высшая категория, 25 лет стажа – 20 тысяч рублей. Ну, в общем, как-то вот до средних показателей, о которых нам сообщает Росстат, пока никто не добрался.

Александр Сафонов: Ну, собственно, это подтверждает те результаты нашего социологического исследования, которые мы проводили в Российской Федерации, что 80% только от достижений средней заработной платы по региону, по всем категориям, которые находятся, должны находиться в сфере внимания при выполнении указов президента. Я еще на что хотел обратить внимание: собственно говоря, наше исследование показывает такой вот неприятный факт, что более 41% работников здравоохранения вынуждены работать свыше 60 часов в неделю, то есть это превышение законодательных норм, установленных для медиков.

Ольга Арсланова: А мы понимаем, что это не только стресс и вред для здоровья самого медика, но и потенциальная опасность для пациентов.

Александр Сафонов: Конечно, конечно. Во-первых, притупляется внимание, и развивается просто синдром хронической усталости, когда человек просто уже не в силах выполнять последовательность тех действий, которые ему предписаны соответствующими медицинскими стандартами, инструкциями. Естественно, врачи становятся заложниками такой непростой ситуации. Конечно, здесь в значительной степени государству надо все-таки принимать такие полномасштабные решения с точки зрения того, чтобы систему здравоохранения в срочном порядке дофинансировать.

Ольга Арсланова: То есть по крайней мере услышать эти данные: почти половина медиков вынуждены нарушать закон, для того чтобы прокормить свою семью.

Александр Сафонов: Ну, во-первых, понимаете: они-то сами не нарушают ничего, они вынуждены просто работать сверх нормы. И, кстати, вот то, что Екатерина факт отмечала, он тоже соответствует тем сведениям, которые мы получили, что в значительной степени вот эти переработки не оформляются с точки зрения учета рабочего времени. Понятно, почему. Потому что главный врач не может допустить того, чтобы его сотрудник нарушил требования трудового законодательства, потому что тут же ответственность будет и на его стороне. Потому что по максимуму… Как у нас устроено трудовое законодательство? Предполагается, что вы можете работать и должны отработать 40 часов в неделю, это стандартная занятость. Ну, я не говорю о врачах, потому что у них на несколько часов меньше в зависимости от категории врачей. Еще 20 часов, соответственно, если сбрасывать те льготы, которые имеются по режиму рабочего времени для врачей, то есть человек может по своему собственному решению работать, но у нас-то есть случаи, когда и сверх этой нормы работают, когда стаж, вернее, коэффициент совместительства составляет 1,7-1,8.

Ольга Арсланова: Ну, это вот, конечно, совпадает с тем, что наши зрители тоже во многом…

Александр Сафонов: Поэтому, конечно, ситуация здесь сложная еще и потому, что главный врач хотел бы, может быть, нанять дополнительных работников, но у него реально для этого нет денег, то есть нет фонда оплаты труда, с одной стороны. С другой стороны, все требуют от него выполнения тех показателей, которые заложены в программах оказаниях медицинской помощи.

Ольга Арсланова: В общем, мы все посочувствовали главным врачам. Екатерина, давайте быстро послушаем наших зрителей, которые у нас из Сибири на связи, и потом будем общаться.

Петр Кузнецов: Евгений на связи. Евгений, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Кемеровская область, да.

Ольга Арсланова: Слушаем.

Евгений: Хотелось бы сказать такое: во-первых, которые медицинские работники, средний медперсонал, есть различия между тем, кто работает в поликлинике и которые работают на скорой помощи. Сами понимаете, что медицинский работник, который работает на скорой помощи, он ездит на вызовы, выезжает, а зарплата одинаковая. То есть тот, кто сидит в поликлинике, можно сказать, в белых тапочках сидит, он получает 18 тысяч или, допустим, по скорой человек ездит на вызовы, и ему спецодежды даже, в этом плане больше надо приобретать, то есть больше денег уходит на то, что… Вот получаем зарплату, допустим, 18 тысяч: уходит на все эти жилищно-коммунальные хозяйства…

Ольга Арсланова: Да понятно, 18 тысяч, знаете, это и для того, кто в поликлинике сидит, немного, скажем прямо. Но понятно, что энергозатраты, наверное, разные.

Евгений: Да, по поводу спецодежды – никто не отслеживает – спецодежды нет нигде. Может быть, в городах где-то спецодежда есть, по периметру в поселках нигде спецодежды нет. Это не голословно. И 18 тысяч этих, чтобы заработать, надо работать в 2 смены, то есть не вылазя из скорой помощи.

Ольга Арсланова: Понятно, спасибо, Евгений за то, что позвонили. И коротко еще Галину послушаем. Здравствуйте. Иркутская область у нас на связи.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Галина.

Галина: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Где работаете вы?

Галина: Я, значит, из Сибири, Иркутская область. Живу в Усолье-Сибирском, работаю в городе Ангарске, так как в Усолье работы нет совсем. Работаю медсестрой, вышла на пенсию в этом году, оплата у нас как не менялась – 3200-3300, где такие оплаты взяли, не знаю.

Петр Кузнецов: Кошмар.

Галина: Зарплата на ставку – 8-9 тысяч по тем условиям, что у нас еще "северные" идут. И нам приходится работать по 240 часов, чтобы заработать хотя бы 20 тысяч.

Ольга Арсланова: Галина, у нас чиновники из Минздрава в том числе говорят, что зарплата врачей постоянно растет, какие-то там цифры приводят. У вас за последние года два-три что-то изменилось?

Галина: Да не растет зарплата, я вот работаю в гинекологии – у нас у врачей зарплата 25 тысяч. Поверьте, оперирующие доктора, хирургическое отделение гинекологии, вот сами понимаете…

Петр Кузнецов: И при этом вы уходить из профессии также не собираетесь?

Галина: Ну, я не собираюсь, потому что я-то уже вышла на пенсию, у нас тут, знаете, не жалуют в таком возрасте.

Петр Кузнецов: Просто дотянуть?

Галина: Просто с работой очень трудно. Нам приходится работать в других городах: в Иркутске, в Ангарске, так как в Усолье вообще ничего нет.

Ольга Арсланова: Спасибо, Галина, спасибо за ваш звонок. Екатерина, давайте… Во-первых, вы хотели что-то сказать о несчастных главных врачах, я так понимаю, которым все сочувствуют.

Екатерина Чацкая: Можно и так сказать. У нас есть такие сведения, вот в частности из города Уфа, что главный врач себе выписывает 300% стимулирующих, а для сотрудников потолок – это 2%. Это вот к вопросу о том, что не хватает денег на оплату труда. То есть, на мой взгляд, здесь нужно вести очень жесткий контроль за тем, как распределяется Фонд оплаты труда. На данный момент такого контроля фактически нет, то есть это все идет на усмотрение администрации, отсюда получается, что якобы денег нет, хотя на самом деле, насколько я это вижу, деньги все-таки есть на это.

Александр Сафонов: Екатерина, не совсем. Дело в том, что в действующем законодательстве рекомендация, которая принимается для субъектов Российской Федерации, контроль в данном случае должен быть установлен учредителем, то есть это Департамент занятости или там… Ой, Департамент здравоохранения или Министерство здравоохранения в субъектах Российской Федерации. Оно должно в соответствии с этими рекомендациями устанавливать эти пороговые значения. Вообще это нонсенс с точки зрения действующего законодательства…

Ольга Арсланова: То, что главный врач сам себе выписывает и свою, и своим сотрудникам тоже…

Александр Сафонов: Ну, своим сотрудникам он имеет право, поскольку он представитель работодателя, то есть… Но выписывать самому себе премии – это нарушение законодательства.

Ольга Арсланова: Но в любом случае, как вы разумно замечаете, должны быть какие-то, наверное, рамки. Как нижняя, так и верхняя.

Александр Сафонов: Да, как ни странно, они установлены действующим законодательством, с 17-го года даже вводятся определенные, так сказать, ограничения в размере не больше там 5 раз превышения заработной платы для руководителей, для всех и муниципальных учреждений, то есть независимо от вида деятельности – здравоохранение это, образование, культура и так далее. То есть законодательство вводится, вопрос в другом, что руководство региональное неактивно, может быть, даже пассивно занимается своими непосредственными функциями, а оно должно контролировать, а что, собственно говоря, складывается и как ситуация складывается с заработной платой вот в непосредственном лечебном учреждении.

Ольга Арсланова: Но у меня такое ощущение, что как раз они нас сегодня не смотрят и не слушают, а наша аудитория, в основном, состоит из медиков…

Петр Кузнецов: Можно вопрос Екатерине до звонка. Скорее всего, это вопрос к вам. Из Белгородской области: "Имеют ли право платить за ночные дежурства не 100%, а 20%, при этом спецодежду мы покупаем сами".

Екатерина Чацкая: Спецодежду обязаны выдавать, это прописано и в законе, и в Трудовом кодексе. И, скорее всего, прописано и в коллективном договоре, потому что он не может ухудшать положение сотрудников. И что касается ночных, тоже это должно быть положение по учреждению, в котором это должно быть прописано, то есть надо смотреть в конкретном случае.

Александр Сафонов: Ну, не совсем так. В Трудовом кодексе есть минимальная норма, то есть в зависимости времени, то есть вечерние часы или ночные, тариф увеличивается, как минимум, на 20%. Поэтому ограничения…

Екатерина Чацкая: Здесь вопрос про 70%.

Петр Кузнецов: А в выходные дни?

Александр Сафонов: Выходные дни… Опять же это все индивидуально, соответственно, там не менее 50%, так сказать, должна быть надбавка, но надо смотреть конкретно. Отвечать так, не видя ситуации, это достаточно сложно. Но я всем советую заглянуть в Трудовой кодекс: там четко установлены минимальные параметры по оплате в ночные часы и в выходные и праздничные дни.

Ольга Арсланова: У нас Людмила на связи из Волгоградской области, здравствуйте.

Людмила: Здравствуйте, добрый вечер. У нас, понимаете, помимо того что у нас маленькие оклады, зарплаты, у нас еще такой вопрос. Отпуск состоит у нас из 36 рабочих дней, это 28 основных и 12 дополнительных. Даже дошло до того, что у нас забирают отпуск, дни у таких специалистов, как рентгенологи и узисты, у которых вредность.

Ольга Арсланова: Забирают почему? Потому что не хватает специалистов? Почему забирают отпуск?

Галина: Я думаю, что не потому что специалистов, а, может быть, ну, как обычно говорят, нет финансов.

Ольга Арсланова: Екатерина, что это за такая практика – лишать отпуска сотрудников, чтобы деньги сэкономить?

Екатерина Чацкая: Действительно, есть такая практика. Сейчас по всей стране проходит специальная оценка условий труда, СОУТ, так называемая. И во всех медучреждениях (ну, не во всех – в большинстве медучреждений), к сожалению, это специальная оценка проводится с грубейшими нарушениями. Самое частое выявленное нашим профсоюзом нарушение – это не оценка биологического фактора у медиков. По биологическому фактору…

Ольга Арсланова: Ну, железные-то медики, что…

Екатерина Чацкая: Например, скорая помощь. Скорая помощь – это первичное звено, они общаются с необследованными пациентами, они имеют контакты с кровью, с другими биологическими жидкостями, то есть они априори имеют контакт с ВИЧ-инфекцией, с вирусными гепатитами. Если смотреть закон по специальной оценке условий труда, то это автоматически класс вредности 3.3, по которому положен дополнительный отпуск. Что делается сейчас: они его просто не оценивают. И, естественно, класс вредности за счет этого понижается, и отменяется дополнительный отпуск, то есть медики, которые, по идее, правда обязаны отдыхать, потому что у них действительно есть вредность… И с туберкулезом те же терапевты работают, и с ОРВИ работают в периоды эпидемии, но это никак не оценивается, вообще не оценивается.

Ольга Арсланова: Но это нарушение закона, что могут в этой ситуации сделать медики? И я даже шире задам вопрос: что вообще медики должны знать о своих правах? В свое время… У меня мама сама медик, хирург-гинеколог, и в свое время их больницу просто закрывали в обход всех законов, потому что была очень хорошая земля, ее нужно было под более выгодный проект пустить. И скоропомощную больницу закрыли, людей отправили фактически на улицу, хирургам-гинекологам с 30-летним стажем предлагали должность медсестры или медбрата в патологоанатомии, ну, в общем, в морге…

Екатерина Чацкая: Это еще не самая плохая должность.

Ольга Арсланова: Лучшая вакансия, потому что других отправили просто на биржу, но тогда пытались писать отдельно какие-то письма в мэрию, еще там куда-то, в Минзрав – ничего не помогло. Возможно, люди тогда не знали своих прав, и, если бы они как-то объединились или сделали что-то другое, могли бы спасти больницу, ну, и, может быть, ваши советы пригодятся тем, кто только в эту ситуацию попал или просто получает такие смешные деньги.

Екатерина Чацкая: Ну, во-первых, нужно читать законы, нужно читать Трудовой кодекс, нужно читать ту же специальную оценку труда, для того чтобы понимать, на что мы имеем право. И ни в коем случае не надо с проблемами молчать – нужно объединяться, нужно об этом говорить, чтобы это широкая общественность тоже знала, потому что на данный момент, к сожалению, это единственный способ привлечь внимание к таким проблемам, как закрытие больниц, оплата труда, нарушение трудовых правил.

Ольга Арсланова: Это лучше делать в индивидуальном порядке или с профсоюзом?

Екатерина Чацкая: В коллективе, объединяться. Лучше всего объединяться, потому что одного человека, к сожалению, не слышат. Слышат только коллектив.

Александр Сафонов: Я вот хотел бы дополнить, что, поскольку упомянули этот закон о специальной оценке условий труда, он предполагает возможность профсоюзами оспаривать решение, касающееся оценки вот этих условий труда, на основе которых принимается решение о доплатах. Например, так сказать, о дополнительном отпуске, сокращенном режиме труда и отдыха. Есть там, так сказать, такая структура при Федерации независимых профсоюзов, как технические инспекторы. И они имеют право требовать проведения дополнительной проверки, если они с этим не согласны. Поскольку это самые профессиональные люди, которые понимают, о чем идет речь, то необходимо к ним обращаться с тем, чтобы они разъяснили, как действовать  дальше, как составлять эту жалобу. Потому что, вот когда Екатерина рассказывает о том, что не оценен был биологический фактор, это прямое нарушение уже регламента проведения работ. Раз этого не было… И, кстати, я хотел сказать, что, во-первых, профсоюзы и работники сами имеют право в соответствии с законом принимать непосредственное участие в разработке программы специальной оценки условий труда, никто не запрещает им проводить контроль: что было сделано, что не было сделано. Достаточно проводить фиксацию, а потом пожаловаться, соответственно, техническому инспектору профсоюзов, потом уже непосредственно в Роструд, и такую организацию, которая нарушила такие регламенты, просто она будет лишена лицензии. Но здесь нужно действительно проявлять активную политику. Конечно, все-таки предтечей такого рода решений, когда сокращаются отпуска, является экономика, когда денег нет, вы сами прекрасно понимаете…

Ольга Арсланова: Да мы, в общем, понимаем, что все упирается в отсутствующие деньги.

Александр Сафонов: Да, заплатить человеку за 36 дней, даже не в этом проблема: просто на этот период надо найти кого-то, кто будет его замещать, а в условиях постоянной системы оптимизации численности людей, увеличения продолжительности их работы, конечно, это очень большая проблема.

Петр Кузнецов: Нам пишут, что до нас невозможно дозвониться. Да, у нас география звонков расширяется. У нас прямо сейчас Краснодарский край, Виктор и Василий заняли телефонную линию, давно нас ждут. Виктор, здравствуйте.

Виктор: Здравствуйте. Я тут вот на Кубани. Значит, у меня жена отработала 30 лет в поликлинике, зарплата – 6700, пенсия. И зарплата – 5, ну, около 6 тысяч.

Петр Кузнецов: Работает она кем?

Виктор: Медсестрой в дневном стационаре.

Ольга Арсланова: Мы так понимаем, Виктор, вам как раз жена там сейчас и подсказывает, что нужно говорить.

Виктор: Ну вот она говорит, что не надо, не звони. Видите, эти люди за себя не могут постоять, а их никто и не слушает, между прочим.

Ольга Арсланова: А, может быть, Екатерина вашей жене что-то скажет, бояться не нужно?

Екатерина Чацкая: Бояться не нужно, нужно, наоборот…

Виктор: А что надо делать?

Екатерина Чацкая: Искать людей, которые тоже готовы отстаивать свои права и пытаться как-то изменить ситуацию, потому что… Вот мы, как профсоюз, тоже работаем с этим и видим, что каждый человек думает: "Ну, я бы мог побороться, но я один не могу ничего изменить". И таких людей, на самом деле, очень много, и если соединить вместе, то получится, на самом деле, неплохой коллектив, который готов бороться за свои права.

Ольга Арсланова: А не окажется ли весь этот коллектив коллективно на улице?

Екатерина Чацкая: Ну, все учреждение уволить нельзя.

Ольга Арсланова: Ну, мы понимаем, что всегда найдутся те, кого все устраивает, так бывает в любом коллективе.

Александр Сафонов: Ну, с учетом того, что все-таки дефицит кадров в медицине…

Ольга Арсланова: Прислушаются?

Александр Сафонов: Конечно, конечно.

Ольга Арсланова: Давайте еще один звонок послушаем.

Петр Кузнецов: Василий у нас.

Ольга Арсланова: Вообще у нас их очень много, но хотя бы Василия.

Петр Кузнецов: Василий, здравствуйте

Василий: Здравствуйте, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Какая проблема у вас, какая зарплата у вас?

Василий: Значит, Курская область, анестезиолог-реаниматолог, 33 года стажа, высшая категория. Ставка – 15 тысяч, это ставка. Кроме ставки, еще у меня 15 дежурств в месяц, кроме ставки, и ставка, и вот эти 15 дежурств – 28 тысяч. Вот так.

Ольга Арсланова: Ну, вот у вас большой стаж, вы давно работаете, многие ваши коллеги, наверное, тоже… А вот молодежь приходит, приходят новые врачи, кадры?

Василий: Значит, послушайте, уважаемые ведущие, я хочу поблагодарить вас за то, что вы подняли очень актуальную тему, очень актуальную тему, большое спасибо вам.

Ольга Арсланова: И вам спасибо.

Василий: Значит, молодежь не приходит. За последние 10 лет в нашей районной больнице 2 молодых доктора, будет беда в этом плане, будет просто беда. Экстренная медицина, хирургия, анестезиология – это стратегические специальности. Не дай бог, что случится, работать некому, нам некому передавать свой опыт. Вот такие еще дела, кроме зарплаты.

Ольга Арсланова: Спасибо, Василий. Давайте, кстати, поговорим об этом кадровом дефиците.

Петр Кузнецов: Это потому что они сразу же уезжают, окончив медицинское училище, соответствующее учреждение, в Москву куда-то или просто уже не идут в профессию?

Екатерина Чацкая: К сожалению, очень многие вообще уходят из профессии. Посмотрев на условия, в которых им предстоит работать, очень многие уходят из профессии, к сожалению.

Александр Сафонов: Я вот с Екатериной не соглашусь по одной простой причине: потому что статистика и социологические опросы это не показывают, да и практика это не показывает. Ну, и профсоюзная деятельность это тоже не может показать. Как складывается ситуация: во-первых, в первую очередь, часть просто выпускников медицинских вузов они не приходят в профессию, это была беда, например, в 2004 году. Они еще даже не дошли до своего рабочего места. В 2004 году я помню, что такая цифра, она уже там по некоторым вузам составляла 60%. То есть люди видели бесперспективность работы…

Петр Кузнецов: То есть на тех же практиках, например?

Александр Сафонов: Да, и не только на этих практиках, но еще исходя из опыта семьи своей собственной или знакомых.

Ольга Арсланова: Слушайте, столько историй, когда люди платят, чтобы устроиться работать, например, в стационар или в поликлинику. Наверное, они никогда не отобьют внесенных средств.

Александр Сафонов: Ну, это, наверное, очень эксклюзивные моменты все-таки, а мы говорим о более, так сказать, сермяжной правде или широкой практике. Сейчас где-то этот процент варьируется в районе 30%, то есть 30% выпускников не идут в эту специальности, они уходят куда угодно: занимаются в фармацевтических компаниях, продвигают какие-то медицинские услуги, медицинские изделия и так далее, и тому подобное. Но это не связано непосредственно с той специальностей, которую они получали. Это действительно очень серьезная проблема. Вторая проблема, которую бы я назвал, это то, что сейчас коллега врач-анестезиолог сказал, что есть ряд медицинских специальностей, которые исторически не имели такого престижного характера. Например, врач-фтизиатр, у меня мама была связана с этой профессией. И, поскольку эта профессия всегда была связана с работой с антисоциальными в большей степени элементами: это вот преступники, люди, которые болели туберкулезом, то, естественно, эта непрестижность приводила к тому, что людей туда можно было заманить только чем? Досрочной пенсией – они выходили на досрочную пенсию, ну, и плюс ко всему прочему там дополнительные доплаты к заработной плате. Вот когда мы сейчас бездумно, не понимая, как складывалась эта система формирования кадрового потенциала, в том числе по определенным специальностям, начинаем лепить по общей схеме: снимать надбавки, сокращать отпуск – мы тем самым, не задумываясь о последствиях дальних, сокращаем возможности притока молодых людей в эти направления. Потому что Москвы, Санкт-Петербурга и Московской области для всех врачей не хватит, естественно. Ну, и самое главное, что и все население здесь лечиться не может, поэтому нам надо понимать, что решения в системе оплаты труда является как бы такой системой очень тонкой настройки. То есть у них задача не просто сейчас прокормить работника, сейчас дать ему возможность купить продукты питания своей семье, содержать семью, но это и в том числе пропаганда рабочего места, чтобы люди, которые сейчас выбирают эту профессию, приходили туда.

Петр Кузнецов: Вот как раз о пропаганде вопрос. По поводу эффективности программы "Земский доктор" так называемой хотел спросить, как она работает и насколько решает какие-то проблемы. То есть да, подъемный миллион рублей, обеспечивают жильем, но человек должен переехать в отдаленный уголок.

Александр Сафонов: Ну, вообще с точки зрения практики сложившейся у нас население слабо территориально мобильно, и не зря сейчас говорят…

Петр Кузнецов: Особенно всей семьей.

Александр Сафонов: …о том, что необходимо вернуться к тем истокам формирования той кадровой политики, которая была в Советском Союзе, то есть, в первую очередь, ставку делать на тех, кто родился на какой-то территории, тех, кто привык там трудиться.

Ольга Арсланова: Не исключено, что это будет и дешевле.

Александр Сафонов: Во-первых, это будет дешевле, да, во-вторых, опять же, с земским доктором… Мы предполагаем, что это человек, иными словами, как это за рубежом звучит, называется, это семейный врач. Это человек, который должен знать историю больных: чем там мама, папа болел, дедушка, бабушка, для того чтобы более быстро делать диагнозы и народ уже эффективно лечить, этих людей в том числе профилактировать, поэтому, конечно, здесь нужно делать ставку в другую степь.

Ольга Арсланова: А вот, может быть, ответ на вопрос, почему с кадрами проблема. Ингушетия, неонатолог, 17 тысяч. Челябинская область, фельдшер на скорой – 8 тысяч. Татарстан, кардиолог – 15 тысяч. Уролог, Нижний Новгород – 12-14.

Петр Кузнецов: Слушайте, а вот с 2014 года же планируется ввести закон о телемедицине, что известно об этом, то есть лечить будут дистанционно, врачам разрешат.

Ольга Арсланова: Может быть, будет спасением?

Петр Кузнецов: Может быть, они займут чьи-то места, кто не может на месте оказать эту услугу.

Екатерина Чацкая: На самом деле, это немножко странный закон, я, честно говоря, себе смутно представляю, как это фактически будет работать. Потому что, насколько я читала об этом и читала эти наработки… Получается, что, допустим, в приемное отделение поступает пациент, его осматривает фактически медсестра, она звонит доктору, описывает, что она видит, он дает какие-то рекомендации, они все это записывают в карту, что со слов доктора, по телефону…. И когда доктор с утра приходит, он должен еще раз осмотреть этого пациента и уже написать какие-то свои рекомендации. Но, я, честно говоря, себе смутно представляю, как медсестра может заменить острого хирурга, например.

Александр Сафонов: Екатерина, ну, поскольку у нас все-таки страна очень с такой протяженной географией, давайте все-таки представим ситуацию, когда есть маленькая деревня, где 10-15 человек живет, вот реализовать практику Советского Союза, когда уже огромное количество людей переселилось с сельской местности в города, физически невозможно объективно. Поэтому в любом случае телемедицину, конечно, надо развивать. Вопрос в другом, и всегда этот вопрос будет – это качество тех специалистов, которые будут выполнять эти услуги, потому что классная медсестра она может быть очень хорошим диагностом…

Ольга Арсланова: А может и не быть.

Александр Сафонов: А может и не быть, да. Весь вопрос в том, обучат ли на достаточном уровне, потому что фельдшерско-акушерские пункты, которые у нас работают в сельских регионах, - это тоже не полноценные больницы.

Екатерина Чацкая: Это фельдшер, это не медсестра.

Александр Сафонов: Понятно, что это средний медицинский персонал, так сказать.

Екатерина Чацкая: Все равно это другой уровень.

Александр Сафонов: Согласен с этим, это предполагает то, о чем мы и начали говорить, про подготовку кадров.

Ольга Арсланова: Мы говорили целый час о зарплатах медиков.

Петр Кузнецов: И вы продолжаете присылать…

Ольга Арсланова: Десятки тысяч сообщений. Мы понимаем, что этого часа, конечно же, мало, мы к этой теме обязательно вернемся. Спасибо, что приняли участие в этой дискуссии, спасибо, что пришли к нам. Ну, а нашим зрителям я напоминаю о том, что мы продолжаем опрос в рамках рубрики "Реальные цифры", сколько вы зарабатываете, если вы медик. Пишите, пожалуйста, вашу зарплату, ваш регион – в пятницу сделаем большую графику, подведем итоги. А у нас в гостях были Александр Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений, и Екатерина Чацкая.

Петр Кузнецов: Екатерина Чацкая, врач, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения "Действие". Спасибо, что пришли.

Ольга Арсланова: Спасибо большое.

Александр Сафонов: Спасибо. 

Реальные доходы врачей на 30% ниже официальных отчетов, поступающих в Росстат. Как с такими зарплатами решить проблему нехватки врачей?