Безработных станет больше? Количество официально безработных в России может вырасти более чем на треть. Об этом объявили в Минтруде. Сейчас на бирже труда зарегистрированы 800 тысяч человек, а станет миллион сто. Чиновники считают, что к этому приведут увеличение размера пособия по безработице и повышение пенсионного возраста. Как это скажется на экономике страны? Ольга Арсланова: Ну что же, теперь поговорим о серьезных вещах – поговорим о работе. В России может стать больше безработных, официальных безработных. Это прогноз Минтруда. Возможный рост чиновники связывают с увеличением размера пособия по безработице, которое грядет, и, конечно же, с повышением пенсионного возраста. Виталий Млечин: Давайте о статистике вначале немножко. Сейчас в нашей стране 800 тысяч зарегистрированных безработных. Размер пособия – от 850 рублей до 4 900. А с 1 января он повысится и уже будет чуть-чуть побольше – от 1 500 до 8 000. Для лиц предпенсионного возраста размер пособия будет максимальным – от 4 900 до 11 300 рублей. По данным Минтруда, число безработных может в следующем году перевалить за миллион. Ольга Арсланова: Общее число безработных – как вставших на учет на бирже труда, так и тех, кто не пожелал зарегистрироваться – все-таки останется на уровне 2018-го и не превысить чуть более чем 3,5 миллиона человек. Сохранится оно на этом уровне, по прогнозам Минтруда, до 2021 года. Давайте все эти перспективы обсуждать вместе. И очень интересно было бы услышать наших зрителей, которые вставали на биржу труда, и им это помогло найти работу. Если у вас был успешный опыт – позвоните и поделитесь. Потому что в основном мы привыкли к историям, когда ничего из этого не получается: люди встают на биржу, получают какие-то небольшие деньги, а потом сами находят работу или уже не находят ее никогда, выходят на пенсию, все что угодно. Позитивные истории тоже нам очень интересны. Звоните. А мы приветствуем в нашей студии проректора Академии труда и социальных отношений, доктора экономических наук, профессора Александра Сафонова. Александр Львович, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Александр Сафонов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: А вы знаете, кстати, хорошие истории, когда люди на биржу шли… Я же так понимаю, что сейчас Минтруд к этому призывает – вставать на биржу, регистрироваться официально? Бывали случаи, когда людям это помогало, на вашей практике? Александр Сафонов: Ну конечно, бывает. Ольга Арсланова: Я не знаю просто ни одной истории. Александр Сафонов: Бывает, бывает. Безусловно, бывает, когда действительно можно воспользоваться, во-первых, информационной сетью, которая имеется в службах занятости в субъектах Российской Федерации, где просто есть вакансии какие-то определенные, о которых они не знают, поскольку знакомые об этих вакансиях тоже не знают. Это с одной стороны. С другой стороны, служба занятости помогает людям получить новую профессию. Ну, понятно, что это очень простые профессии, но тем не менее человек может совершенно спокойно за государственные средства, например, получить квалификацию бухгалтера или, например, освоить какие-то навыки, связанные с овладением компьютера. Есть программы для мамочек, которые сидели с детьми, хотят вернуться на работу, и, еще не выйдя на работу, они могут тоже повышать свою квалификацию. То есть сюжеты могут быть разные. Но при этом надо, конечно, иметь в виду, что эффективность работы службы занятости во многом зависит от состояния рынка труда. Вот если есть вакансии, реальные вакансии, то тогда и успех будет больший. Если этих вакансий нет, и в базе данных содержится, скажем так, ну, как это модно говорить сейчас, фейковая вакансия… А на самом деле есть такие. Почему? Потому что, во-первых, у нас работодатели обязаны сообщать об имеющихся вакансиях. А работодатели не очень любят брать безработных через службу занятости. Виталий Млечин: Конечно, лучше взять того, кого ты знаешь, или по рекомендации. Александр Сафонов: Да-да-да, по рекомендации, кого знаешь. Очень часто сам факт, что приходит безработный, то есть человек, который иногда в неправильном понимании этого слова, так сказать, человек, который плохо работает, имеет низкую квалификацию. Ну, много еще таких факторов, которые препятствуют нормальному восприятию работодателем вот этого претендента на рабочее место. И естественно, таким работникам отказывают. Ну а для того, чтобы не очень кто-то зарился на реальные вакансии, даются сведения, так сказать, о вакансиях, которых, по сути, нет, например. И когда человек приходит по направлению службы занятости, ему говорят: «Вот была вакансия, заняли ее». Виталий Млечин: А за это не наказывают? То есть как-то это же должны отслеживать все-таки? Александр Сафонов: Ну, понимаете, во-первых, это очень сложно отследить. Почему? Потому что сегодня… Действительно, если я нормальный работодатель, дал вам сведения о том, что у меня есть вакансия, то я же не сижу и не жду, когда кто-то мне найдет. Правильно? Я пытаюсь ее заполнить. Поэтому, конечно, вот эта несостыковка по времени сведений может приводить к тому, что человек разочаровывается. Ольга Арсланова: Понятно. Александр Сафонов: Ну а потом давайте посмотрим на мировую практику. В мировой практике, скажем так, считается успешным показатель, если в службу занятости приходит 14%, максимум 20% от всех безработных Ольга Арсланова: Но в мировой практике совершенно другие (я имею в виду – в успешной мировой практике) пособия. Александр Сафонов: Да-да-да. Там и пособия другие, и условия по профессиональной переподготовке другие, много чего другого. Но тем не менее… Ольга Арсланова: И есть ли смысл сравнивать? Александр Сафонов: Ну, сравнивать всегда надо. Почему? Потому что все-таки задача ведь какая? Быть не хуже, а лучше. Правильно, да? Поэтому любое сравнение для нормального умного человека или управленца – это всегда постановка каких-то более амбициозных целей, с тем чтобы все-таки до них двигаться. Ольга Арсланова: А давайте посмотрим, с чего нам нужно становиться лучше. Что у нас на сегодняшний день? Пока ни одного удачного опыта на SMS-портале. Что приходит? Московская область: «Стоял на бирже труда, предлагали вакансии с мизерной оплатой, ездить по два часа в один конец. Платили две тысячи два месяца. Потом – 650 рублей. Все уходило на проезд. Пришлось отказаться от «помощи». Алтайский край: «Не могу устроиться два года, мне 25 лет. Подавал резюме на сайты и на ресурс trudvsem.ru через Госуслуги, но ничего не помогло». «Вставала три раза. Толку – ноль. Нервы и время потеряла». Нижний Новгород пишет: «Встал на биржу. Предложили максимальную зарплату – 14 тысяч. Ипотека – 16. Высшее образование, красный диплом». Это реалии наши. Что предлагает Минтруд сейчас? На чем основывается их уверенность в том, что официальных безработных станет больше? Александр Сафонов: Ну, во-первых, начнем с того, что… Почему официальных безработных станет больше? Ну, по факту будет расти просто безработица. Ольга Арсланова: То есть и реальных станет больше? Александр Сафонов: Я видел этот баланс трудовых ресурсов, который был подготовлен Министерством Труда. Там действительно очень много вопросов, которые у меня лично как у специалиста возникли. Почему? Потому что они предполагают, что, например, общий уровень безработицы расти не будет, будет расти официальная. Причем, с моей точки зрения, такое не совсем корректное объяснение дают по поводу того, что раз растет пособие по безработице, то туда люди побегут. А с другой стороны, совершенно не учитываются реалии, которые складываются в экономике, а именно… Ну вот, смотрите. У нас, по данным Росстата официальным (то, что он успевает отлавливать), 3 миллиона 600 тысяч безработных. По данным того же самого Росстата, у нас где-то порядка 800 тысяч с лишним – это лица, которые находятся в административных отпусках по договоренности с работодателем. То есть это люди, которые не работают и не получают зарплату. То есть они вынуждены ожидать работу, да? Соответственно, если мы просуммируем вот эти две цифры, то общая картинка будет немножечко, так сказать, другая – это уже 4 миллиона 400 тысяч, соответственно. И если мы все-таки будем более корректны и попытаемся посмотреть, а что у нас в позиции, которую Росстат относит к неформальной занятости, то увидим, что оттуда тоже можно миллион безработных, что называется, изъять и добавить к общей цифре. И ситуация сложилась именно такая: на протяжении 20 лет в обрабатывающей промышленности идет спад, сокращение количества рабочих мест. И это не злой умысел, а это объективные реалии, причем они связаны в том числе с повышением производительности труда, с внедрением современных технологий. То есть уже конвейеры… не требуется такого количества рабочих рук. Возьмите, например, сегодняшние реалии. На 20% увеличился сектор, связанный с сельским хозяйством, да? Это отрада и объективные такие цифры. Но при этом количество работающих в сельском хозяйстве сокращается. Казалось бы, на 20%. Это не 1,5% общеэкономического роста, которые обещает Минэкономразвития, то есть это вообще цифра ни о чем, а 20%! А причина тоже вполне понятная – просто на смену маленьким и небольшим совхозикам, фермерским хозяйствам приходят крупные агрокомплексы с автоматизацией, с совершенно другой технологией логистики и построения работ. И они, естественно, требуют все меньше и меньше рабочих рук. И вот та проблема, которую почему-то Минтруд тоже не заметил, – это высвобождение численности работников в сельской местности. То есть перечислять мы с вами можем достаточно много видов экономической деятельности, где происходят прямо обратные процессы. И для того чтобы быть уверенным в том, что у нас в ближайшее время уровень безработицы общей не увеличится, а будет оставаться в той позиции, которую сейчас нам показывает Росстат, ну, нам как минимум нужно расти с темпами роста 3–4% в год. Все остальное – это просто, что называется, консервация тех процессов, которые происходят в экономике и на рынке труда. То есть ничего в этом смысле лучше не будет. И не забывайте о том, что пять лет будет переходный период, связанный с повышением пенсионного возраста. Это значит, что если раньше выход на пенсию компенсировал нехватку рабочих мест, то есть люди уходили, на их место приходила молодежь, и был такое естественное замещение, то теперь молодежь столкнется на рынке труда с лицами более старшего поколения. Поэтому, да, на 2019 год и, слава тебе, Господи, 2020-й сделали более, скажем так, щадящий режим, когда на полгода раньше можно выйти, но потом-то все-таки год за год идет. Соответственно, эту проблему тоже как-то никто не обсчитывал. Поэтому это очень сложные процессы, которые будут происходить. Их просто так, простой арифметикой – цифру направо, цифру налево – нельзя посчитать. Это нужно серьезную модель математическую строить. Но самое главное – понимать, а что до этого в экономике происходило. Ольга Арсланова: Давайте послушаем наших зрителей. Виталий Млечин: Да, пора. Ольга Арсланова: У нас из Московской области звонок. Тамара, приветствуем, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Тамара. Ольга Арсланова: А, нет, у нас Галина из Псковской области, нам подсказывают. Здравствуйте. Виталий Млечин: Да, все уже поменялось. Галина, здравствуйте, мы вас слушаем. Зритель: Алло. Ольга Арсланова: Да, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что количество безработных увеличится. И сейчас их много – кто любит попить или погулять, это понятно. Если они за 900, за 1 200 рублей стояли на бирже, то сейчас увеличат – и они, естественно, будут стоять. И предпенсионники. Вот у меня живой пример – соседка. Она уволилась с работы, стоит на бирже и не собирается никуда устраиваться. У меня будут с Нового года платить 11 тысяч. На работе – 9, и там доплачивают до 11. А здесь мне не нужно работать, и мне заплатят 11 тысяч. Зачем я пойду работать? Я отработала 38 лет и вышла на пенсию, 8 600 я получаю. А она ничего не делает и перед пенсией будет получать 11 тысяч. Несправедливо. И конечно, безработных таких станет намного больше, и они не будут пытаться найти работу, если им с бухты-барахты платить будут просто так. Ольга Арсланова: Это самая распространенная история. Спасибо вам большое. Виталий Млечин: Спасибо. Ольга Арсланова: Нам тут же пишет Костромская область: «Очень трудно встать на биржу, потому что сотрудники находят причины, чтобы еще и отказать». Волгоградская область: «Стояла на учете в службе занятости более двух лет, предпенсионный возраст, на досрочную пенсию не направляли. Подала в суд». И там вообще особая история. «Документы, предоставленные ЦЗ, были подделаны. Судиться и доказывать – себе дороже. Хотя уже была на учете без пособия. Оставили в итоге без копейки». Вот так. Александр Сафонов: Ну, вы знаете, действительно есть такая проблема, она всегда была, она не проблема сегодняшнего дня, что служба занятости может, если захочет, например, так сказать, сократить количество лиц, которые будут иметь статус официального безработного. Кстати, напомню, что те изменения в законодательстве, которые с 2019 года начнут действовать, они на самом деле ужесточают возможности получения пособия. Во-первых, его период получения сокращается в два раза, не надо об этом забывать. Поэтому, да, конечно, можно предположить, что кто-то захочет шесть месяцев по 8 тысяч получать. Ну, я не беру лиц предпенсионного возраста. Тут надо сказать о следующем. Если бы они вышли на пенсию, то они бы как минимум получали при всех раскладах минимальную пенсию на уровне прожиточного минимума субъекта Российской Федерации. Ну, это тож на тож, да? А может быть, даже больше. Поэтому здесь их как бы обвинять в чем-то достаточно сложно. Многие физически не в состоянии работать, ну, просто по состоянию здоровья, кто-то действительно устал. Люди разные. А что касается процедур, то здесь действительно очень много барьеров. Ну, например, уволили человека по причине нарушения трудовой дисциплины – это первая причина, почему он не будет официально зарегистрирован как безработный. Соответственно, ушел по соглашению сторон, что является самой распространенной практикой. «Ну, тебя же не уволили по сокращению персонала по экономическим причинам, сам ушел». Ольга Арсланова: «Сам и ищи». Александр Сафонов: «Сам и ищи», да. Много таких причин, по которым можно, так сказать, найти основания для отказа. И не надо забывать о том, что одна из причин отказа связана с тем, что субъекты Российской Федерации, которые несут ответственность за эту работу, во-первых, они по-любому не заинтересованы в росте безработных. Почему? Потому что в показателях эффективности работы губернатора присутствует уровень безработицы. Вы сами понимаете, да? Если губернатор не хочет, чтобы его работу оценивали плохо, то, естественно, он подведомственной службе даст команду, с тем чтобы уровень регистрируемой безработицы у него не рос. Это как бы первая проблема. А вторая проблема, даже если он такой задачи не ставит перед службой занятости, есть проблема ограничения в деньгах. И естественно, вы всегда будете исходить из своего бюджета, как и в реальной жизни, «что купить», да? Поэтому вы можете, условно говоря, зарегистрировать и миллион безработных, только денег у вас на это не хватит. Поэтому, естественно, вот эти два серьезнейших обстоятельства влияют на работу службы занятости. Ольга Арсланова: Понятно. Послушаем Евгения из Иркутской области. Здравствуйте, Евгений. Поделитесь, пожалуйста, вашим опытом. Зритель: Здравствуйте. Мне 54. Официального стажа по трудовой книжке у меня 33 года. Приходилось раза четыре обращаться в центр занятости. Всегда платили, оплачивали, все нормально. А вот последний раз, где-то в 2017 году или даже в 2018-м, пришел. Была ликвидация организации, стал на учет. Я не могу предоставить справку, потому что прокуратура изъяла бухгалтерию у этой организации. Меня поставили на учет, но без выплаты пособия. Естественно, я опять-таки нашел работу себе по специальности, опять работал. Прошло полгода, и мне звонят: «Так что, вы будете стоять у нас на учете дальше? Продлевать, не продлевать?» Я говорю: «Извините, я уже работаю полгода». То есть я у них числился там. Виталий Млечин: Понятно. Спасибо вам за вашу историю. Давайте теперь посмотрим небольшой сюжет, узнаем, какие сегодня вакансии и зарплаты в малых городах на примере Самарской и Ростовской областей. СЮЖЕТ Виталий Млечин: Что интересно – огромное количество вакансий именно в сфере услуг: рестораны, парикмахерские. Понятно, что люди все-таки едят, им надо стричься и так далее. Но если другой работы нет, то где же работают тогда те люди, которые, собственно, ходят в эти магазины, в эти парикмахерские и так далее? Александр Сафонов: Вы знаете, во-первых, никто не исследовал качество этих вакансий. Потому что, к сожалению, в кризисные времена развивается такой формат занятости, когда человека приглашают, он поработал, а потом ему отказывают в оплате труда. И вот так перебирая людей, как раз в сфере услуг… Виталий Млечин: Не прошел испытательный срок? Александр Сафонов: Да-да-да. Сфера услуг как раз этим и отличается. Плюс ко всему прочему, когда вот такие вакансии объявляются, до 30 тысяч, то, как правило, это арендные или субарендные взаимоотношения. То есть ты приходишь в парикмахерскую… Как вот с автомобилем, да? Вроде бы 40 тысяч – это и неплохая сумма для субъекта Российской Федерации. Но вы вычтите оттуда аренду машины, стоимость ее заправки и так далее – и у вас на руках останется совершенно другая сумма. И такое большое количество приглашений. В свое время пооткрывали массу, ну, когда у людей были деньги, и кафешек, и всего прочего, а сейчас возникает вопрос: как все это содержать? Поэтому специфика занятости везде разная. Поэтому люди и стараются найти занятость в первую очередь на тех предприятиях, которые гарантируют им как минимум длительную занятость плюс даже не приличную, а стабильную зарплату. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, если, судя по звонкам и SMS, судя по вашему опыту, вот эти биржи практически неэффективные, какой может быть реформа? Может быть, упразднить и просто какие-то пособия автоматически выписывать большие, не содержать весь этот штат социальных работников? Может быть, создать просто какую-то открытую базу? Ну, мы сейчас живем в цифровом мире. Просто открытая база данных, контакты. Работодатель напрямую через какую-то онлайн-базу выходит на работника. И вот эти посредники уже не нужны. Александр Сафонов: Ну, вы знаете, начнем с того, что все-таки государство, выступая здесь в качестве посредника, оно пытается помогать человеку, фиксируя его все-таки официальный статус, и в определенных случаях помогать ему материально. Я не говорю в данном случае сейчас о пособии по безработице, мы его уже откритиковали, оно низкое. Но тем не менее бывают сложные жизненные ситуации, когда статус безработного позволяет человеку получить дополнительные социальные льготы в виде пособия на жилье и так далее. Ольга Арсланова: Понятно. Александр Сафонов: Поэтому я бы не говорил о том, что служба занятости – вообще бесполезная вещь. И если бы можно было, так сказать, роботом, интеллектуальной системой заменить, то уже давно бы их заменили, но не получается. А вот то, что реформировать ее надо – это сто процентов. Конечно, тот формат работы, который создавал в 90-е годы и отвечал тому запросу, тому состоянию рынка труда, сейчас это действительно совсем прошлый век. Виталий Млечин: У нас 30 секунд осталось. Что нужно сделать? Александр Сафонов: Ну, первое – естественно, изменять порядок регистрации. Служба должна идти к людям, так сказать, не бояться, что будет зарегистрировать больше. Нужно вводить образовательные сертификаты, то есть люди должны сами отвечать за свое образование. То есть государство финансирует, а ты сам себе ищешь эффективного менеджера, который тебя образует. И, соответственно, нужно создавать систему так называемых социальных менеджеров, когда человека в трудной жизненной ситуации берут за ручку… Виталий Млечин: И поддерживают. Александр Сафонов: Не просто поддерживают, а ведут еще. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Это был Александр Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений, доктор экономических наук, профессор. А мы прямо сейчас должны рассказать, о чем речь пойдет сегодня вечером.