Александр Денисов: Переходим к следующей теме. Эксперимент над занятостью начнется со следующего года. Марина Калинина: Да. И причем пилотный проект по организации служб занятости по единым требованиям начнется сразу в 16 регионах нашей страны, уже они определены. Это Тульская, Тюменская, Белгородская, Калужская, Рязанская, Саратовская, Свердловская, Самарская и Нижегородская области, Республика Башкортостан, Татарстан, Мордовия, Чувашия, Краснодарский край, Пермский и Ставропольский. Александр Денисов: Ну а сейчас безработные живут по принципу «на службу занятости надейся, но сам не плошай» и прежде всего предпочитают искать место самостоятельно: по друзьям, знакомым, по социальным сетям. В общем, говоря по-русски, напрягают все свои связи. И лишь в последнюю очередь отправляются в центры занятости. Марина Калинина: Сейчас в России 800 тысяч зарегистрированных, я отмечу, безработных. Размер пособия составляет от 850 рублей до 4 900. А с 1 января он повысится и составит от 1 500 до 8 000 рублей. Для лиц предпенсионного возраста размер пособия будет максимальным – от 4 900 до 11 300 рублей. Александр Денисов: И по прогнозам Министерства труда, число безработных в следующем году может перевалить за миллион. Пятую часть из этого числа составят как раз люди предпенсионного возраста. Для них и будут, как сказала Марина, платить такое пособие – 11 с лишним тысяч. Марина Калинина: У нас в гостях сейчас – Александр Львович Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений, доктор экономических наук, профессор. Александр Львович, приветствуем вас. Александр Сафонов: Добрый день. Марина Калинина: Давайте начнем с того, что сейчас есть, как эти службы занятости работают, насколько они эффективны. И почему все же люди на них не надеются? Все-таки всего 18% обращаются в эти службы. Александр Сафонов: Ну, начнем с того, что вообще, собственно говоря, общая картинка для всех служб занятости в мире не очень хорошая. Почему? Потому что люди, как правило, обращаются в службы занятости от безысходности, если они не могут найти место по знакомым, через соцсети либо в самостоятельном поиске. Ну, что называется, последняя палочка-выручалочка – это как раз служба занятости. Александр Денисов: А она выручает? Александр Сафонов: Ну, вы знаете, везде по-разному. Если говорим о нашей службе занятости, то, конечно, нет. При этом есть объективные причины, по которым этого не происходит. Ну, хотя бы потому, что для того, чтобы помогать, нужны рабочие места. А, как правило, в службу занятости дается информация об этих рабочих местах, которые не заполняются, можно сказать, годами. Александр Денисов: Которых, бывает, даже и не существует. Александр Сафонов: И не существует. Александр Денисов: Вот люди рассказывают. Приезжают в компанию, а они говорят: «Вы знаете, мы просто так, у нас мест нет. Мы вас распишемся, дадим галочку. Отправляйтесь обратно». Александр Сафонов: Бывает по-разному. Во-первых, в соответствии с действующим законодательством, все работодатели обязаны сообщать информацию об имеющихся вакансиях для того, чтобы не получать административные взыскания. В этом случае мне просто дешевле, например, как работодателю дать информацию о том, что у меня есть вакансия. Но когда ко мне придут, я скажу… Александр Денисов: Якобы есть. Александр Сафонов: Да, ее нет. Поэтому действительно вот этот банк вакансий требует чистки. Но еще ко всему прочему масса таких бюрократических, скажем так, процедур из прошлого века, что называется. Во-первых, и работник, и работодатель в значительной степени обременены взаимодействием, скажем так, по старинке: либо ножками надо ходить в службу занятости для того, чтобы отмечаться, и, соответственно, листать там банк вакансий, либо обращаться работодателю в службу занятости. То есть масса проблем там. Я уже не говорю о том, что значительная часть, скажем так, служб занятости (ну, я имею в виду непосредственно их офисы), они открыты в не очень приспособленных местах. Бывало, что сложно было сопоставить, например, качество работы вот этих офисов в том же самом Китае, где есть электронная очередь… Ну, как банки, по сути, да? Там окошечки. И наша история – столы допотопные. Поэтому, конечно, здесь существует масса проблем, да. Они касаются, конечно, во-первых, материально-технического обеспечения работы служб занятости. Все-таки нужно лицо менять, с одной стороны. Но в большей степени, конечно, требуются качественные изменения работы служб занятости. Вот тот проект… Марина Калинина: А в чем заключается собственно работа службы занятости, вот тех специалистов, которые непосредственно принимают людей? Вот человек приходит и говорит: «Я потерял работу, мне нужно встать на учет. Найдите мне работу». Они работают с ними как психологи, то есть пытаются ли понять, чем человек хочет заниматься? Может быть, он хочет что-то поменять в своей жизни? И потом, вопрос ведь: какие вакансии попадают в эту службу занятости? Понимаете? Александр Сафонов: Ну, смотрите. Собственно говоря, какой функционал должен быть? Вот от этого оттолкнемся. Во-первых, человек, который приходит в службу занятости, – это, конечно, человек, попавший в трудную жизненную ситуацию. Марина Калинина: То есть они просто ставят галочки и выплачивают деньги? Или они все-таки действительно принимают участие? Александр Сафонов: Нет-нет-нет. Во-первых, все начинается с процедуры регистрации. И вот здесь первая проблема, с которой сталкивается безработный. Он имеет высокую вероятность отказа, чтобы получить этот статус. Марина Калинина: Почему? Александр Сафонов: Ну, тут причин несколько. Первая причина – например, несоответствие положениям закона, то есть человек уволился по собственному желанию. Не секрет, что у нас значительная часть – ну, процентов девяносто – увольняются не по причине сокращения штата, по оргмероприятиям или финансовому положению, а по причине как раз взаимной договоренности работодателя и работника. Александр Денисов: Торгуются: «Тогда мы дадим тройную компенсацию, тройную зарплату». Александр Сафонов: И такое бывает. А иногда и без такого это происходит. Просто объясняют: «Ну, тогда мы тебя уволим по статье». Да? Почему это происходит? Потому что у губернаторов на сегодняшний день есть показатель оценки эффективности его работы – это количество безработных в республике, крае или области. И понятно, что губернатор заинтересован… А служба занятости находится в его подведомственности, так сказать. К сожалению, когда-то сделали ошибку и передали эти полномочия субъектам Российской Федерации. Соответственно, получается так, что губернатор может прямым образом либо его заместитель непрямым образом дать команду, чтобы… Марина Калинина: Мы, кстати, сегодня в половине восьмого будем говорить об эффективности работы губернаторов. Александр Сафонов: Дать команду, чтобы не регистрировали, потому что для него важнее отчетность в данном случае, потому что иначе к нему будут претензии. Это первая проблема, с которой сталкиваются. Вторая проблема связана с тем, что денег не хватает. То есть зарегистрировать можно, но реально денег на то, чтобы оказывать какие-то услуги, платить пособия по безработице, физически просто нет. Поэтому тоже здесь действуют отказы. Поэтому либо это несоблюдение законов формальное, либо это, скажем так, управление потоком безработных. Плюс ко всему прочему есть такой вариант, когда, например, человеку, который пришел официально регистрироваться, говорят: «Слушай, давайте сначала ты поучись». Но как только его направляют на обучение, он сразу же теряет статус безработного. Поэтому процент людей, которые бы… Ну, если бы система была перестроена по-другому, она была клиентоориентированная, то мы, конечно, численность зарегистрированных безработных увидели бы в большем количестве. И конечно, длительное время это пособие по безработице, которое не повышалось, начиная с 2005 года. Вот оно как замерло в своих пределах 850 – 4 900 рублей, оно так практически и не менялось. Александр Денисов: А сколько его, кстати, платят? Год, по-моему, да? Александр Сафонов: Ну, максимальные выплаты до изменений, которые вступят в действие, были 18 месяцев, ну, с перерывами. А сейчас это будет значительно меньше – 12 календарных месяцев. Соответственно, конечно, там идет по понижающей. Сначала человек получает, например, 4 900… Александр Денисов: Все зависит от его зарплаты, по-моему. Александр Сафонов: Ну, по-моему, там от зарплаты очень мало зависит. Почему? Потому что вы можете получать и 100, и 200 тысяч, но при этом все равно получите максималку – 4 900. Понятно, что эта сумма значительно ниже, чем прожиточный минимум, для трудоспособного человека, который составляет на сегодняшний день почти 12 тысяч. Сами посудите. Поэтому получается, что за материальным пособием ходить туда бессмысленно, потому что оно эфемерное. Марина Калинина: Ну, сейчас же увеличится. Александр Сафонов: Ну, оно увеличится не для всех, сразу же надо это понимать. Марина Калинина: Ну понятно. Так, как и был минимум и максимум, так и будет. Александр Сафонов: Плюс ко всему прочему сократятся сроки получения пособия. Александр Денисов: Вот подробнее расскажите. Для кого увеличатся и как сократятся? Александр Сафонов: Ну, во-первых, сроки сократятся для всех, в том числе и для лиц, которые имеют непрерывную занятость достаточно высокую. Максимум теперь по пособию человек будет получать 12 календарных месяцев – не 18, а 12 с перерывами. Соответственно, через семь месяцев его уже можно снимать с учета. Плюс ко всему прочему молодежь потеряет, которая выходит на рынок труда, возможность претендовать на пособие по безработице. Соответственно, для лиц предпенсионного возраста тоже очень ограниченный период времени. То есть человек может и пять лет быть безработным, потому что ну не требуется он, но это не факт, что ему все пять лет будут платить максимум 24 месяца. Поэтому на самом деле повышение пособия по безработице было осуществлено за счет ужесточения периодов и правил выплаты пособия по безработице. Поэтому, собственно говоря, та сумма, которая и раньше была, но она чуть-чуть увеличилась и осталась практически неизменной. Марина Калинина: Ну, тож на тож, в общем-то. Владимир из Воронежа нам дозвонился. Владимир, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Александр Денисов: Добрый вечер. Хотя нет, добрый день еще в Воронеже. Да-да-да, Владимир. Зритель: С наступающим вас Новым годом! Марина Калинина: Спасибо. Зритель: Я бы хотел вопрос вашему эксперту задать. Марина Калинина: Давайте. Зритель: Вот мне 59 лет будет в следующем году, в марте. Хотел я до этого на биржу встать. Я водителем отработал 35 лет. Но здоровье, уже я не могу водителем работать. Прихожу на биржу, чтобы встать, а они говорят: «У нас есть вакансии – грузчик на сахзавод». Ну, куда я в 59 лет пойду работать грузчиком? Весь больной, спина отнимается, нога отнимается. Куда я грузчиком пойду? «Есть другая специальность – вот водитель требуется». А у меня зрение уже плохое стало. А водитель требуется – как говорится, он должен и водителем работать, и экспедитором, грузчиком, опять тяжесть таскать. Марина Калинина: Владимир, скажите, пожалуйста, а кем бы вы хотели работать? Что для вас сейчас приемлемо? Какая специальность? Зритель: Я даже не знаю – кем. Ну, не такую тяжелую физическую работу – грузчиком или водителем. Марина Калинина: Я понимаю. Но вы себе как представляете? Кем бы вы могли работать? Куда бы вы могли пойти сейчас? Зритель: Ну, у нас тут в Аннинском районе какая работа? Марина Калинина: Я не знаю. Зритель: Ну, каким-нибудь диспетчером я мог бы пойти, но такую работу не найдешь. Марина Калинина: Понятно, понятно. Зритель: Ну а сторожем на 5 тысяч идти… Я вот сейчас в деревне живу, как говорится. Мне ездить до района – это 12 километров. Если я на своей машине буду ездить, то у меня на бензин все деньги уйдут, 5 тысяч. Марина Калинина: Понятно. Владимир, спасибо за ваш звонок. Давайте дадим возможность высказаться Ларисе из Оренбургской области. Лариса, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Слушаем вас. Зритель: Меня зовут Лариса Васильевна, у меня такой вопрос не вопрос, рассказ не рассказ. Я даже не знаю, как назвать свои мытарства. 1 декабря я была вынуждена уволиться с работы, на которой проработала почти 16 лет. Две недели, попытавшись самостоятельно найти работу, я была вынуждена обратиться в службу занятости. На что мне милый специалист ответил: «Ой, вы знаете, – это было в середине декабря, – а вы не торопитесь со сбором документов. Вы к нам приходите после 10 января. Наша бухгалтерия уже все равно не принимает документы на постановление на учет по безработице». То есть я декабрь весь и январь, после 10-го мне нужно прийти. И не факт, что меня еще признают. То есть два месяца у меня вылетело просто в трубу. Марина Калинина: Понятно. Зритель: И еще. Какие сведения идут в службу занятости? Я работала уборщицей. Ну, неквалифицированный рабочий труд, тяжелый физический труд. Я такую и искала работу для себя. Нашла временную. Когда я обратилась в эту организацию (кстати, эта организация называется – Пенсионный фонд города Бузулука), мне было сказано: «Да, нам требуется уборщица на пять дней». У меня было не то что шоковое состояние, а у меня была истерика. Я говорю: «Как? Вы ищете, вы даете в центр занятости сведения, что вам нужна уборщица на пять дней?» И это государственное учреждение. Марина Калинина: Спасибо, понятно. Вот о чем я и говорила. Какие вакансии поступают в эту службу занятости для того, чтобы их предлагали людям? Грузчики, водители? Александр Денисов: А вот игра со сроками – это к чему? Марина Калинина: Сроки и так далее. Александр Сафонов: Ну, игра со сроками – это все понятно. Во-первых, скажем так, зачем фиксировать рост безработицы в конце года? Проще переносить это на другой год – раз. А во-вторых, есть опять же эти зацепки бюрократические, когда человек не успел в установленный период встать на учет. Александр Денисов: Там же определенный период есть. Александр Сафонов: Да-да-да. Он потом безработным не признается. Поэтому вся эта игра… И когда мы говорим, так сказать, о реформе службы занятости, конечно, то, что сейчас выделили деньги на капитальный ремонт офисов, обновление оборудования – это все здорово, замечательно, но это никоим образом не меняет положение… Марина Калинина: Сути. Александр Сафонов: …да, и сути работы службы занятости. Понимаете, если мы хотим все-таки быть эффективными… То есть с людьми надо разговаривать. Надо понимать, что служба занятости не сама по себе, а ради этих людей она и существует. В этом случае как раз вся работа должна двигаться по пути, направленном на снижение вот этих административных барьеров. Кстати, есть достаточно как бы такие хорошие примеры. Вот возьмите тот же самый Санкт-Петербург – там без дополнительных денег коллеги наладили как раз создание информационной сети, ну, по образу и подобию ФНС, когда вы через свой личный кабинет можете в рамках интернет-взаимодействия со службой занятости получать необходимую вам информацию. Причем эта система работает как и для людей, так и для работодателей. В том числе, например, схемы, которые позволяют на ранних стадиях ловить вот эту ситуацию с безработицей, когда выстраиваются взаимоотношения между будущими работниками (ну, я имею в виду – студентами) и работодателями через создание системы практик. Этот же механизм переносится на безработных, когда очень важно, что называется, «поженить» работника и работодателя. Потому что очень часто восприятие работодателя человека, который попал в службу занятости, – это негодный человек, да? Понимаете, здесь вопрос в том, что нужно проявлять инициативу, а не только заниматься строительством новых офисов. Александр Денисов: По приблизительным оценкам (понятно, это все цифры неточные, общего характера), 2 миллиона безработных молодых людей у нас в стране, то есть нигде не учатся, не работают. И вот на стадии этого проекта новой службы занятости обсуждалось, что теперь будут включать список тех, кто имеет право встать на учет, получать пособия, в том числе и молодежь до 25 лет. В окончательном варианте мы не увидим там этого? Александр Сафонов: Сейчас то, что мы видим – это пока касается вопросов расходования денег на регламентацию и улучшение качества, скажем так, офисов в субъектах Российской Федерации. Александр Денисов: То есть на ремонт? Александр Сафонов: Ремонт. И отчасти разработка новых регламентов. Понимаете, вот чего-то сверхкардинального такого – поправки в Трудовой кодекс, которые меняли бы позиции, взаимоотношения работника… вернее, безработного и службы занятости, – мы пока не видим. Мы так же не видим необходимой проработки с точки зрения увеличения количества средств, которые должны выделяться на безработного. Я вот с этого и начал. И человек, который приходит… Вот два классических примера. Что мешает, например, проверять качество вакансий? Для этого офисы не нужны. Это нормальная работа, которой должны заниматься работники служб занятости. Человек, например, обратился с болезнями – с ним должен разговаривать не только психолог, но еще и его служба занятости должна взять за ручку и отвести на медико-социальную экспертизу. Марина Калинина: О чем я и говорю. С этими людьми должны работать специалисты. Александр Сафонов: И в данном случае мы в конечном итоге должны видеть портрет безработного, в котором содержатся неформальные эти критерии: откуда он уволился, сколько там он до этого заработную плату получал. И в первую очередь – его знания, компетенции, психологическая расположенность, его состояние с точки зрения доступности рабочего места, то есть география, его обязательства семейного характера. Потому что не всегда может человек согласиться на работу, которая, так сказать, за тридевять земель, у него обязательства есть в части ухода за детьми-инвалидами. Плюс ко всему прочему – состояние здоровья человека. Ну, это тоже надо учитывать, понимаете? Марина Калинина: Ну да. Александр Сафонов: И медико-социальная экспертиза дает рекомендации, по которым служба занятости может понять: вакансия, которую предлагают работнику, она актуальная для него или нет, или надо чем-то другим заниматься? Марина Калинина: Спасибо большое. Александр Львович Сафонов, проректор Академии труда и социальных отношений, доктор экономических наук, профессор, был у нас в эфире. Ну, мы на этом завершаем нашу дневную часть «Отражения».