Константин Чуриков: Это рубрика «Личное мнение». Поговорим о том, как подготовиться, если можно к этому подготовиться, к сложной срочной службе. Конечно, вспомним случай Рамиля Шамсутдинова, который застрелил восьмерых сослуживцев, дело было недавно. И вот недавно, буквально на днях стало известно, по данным Комитета солдатских матерей Забайкалья, вот этого солдата-срочника заставляли драить туалеты, не просто драить, его окунули головой в унитаз. В общем, в результате к таким последствиям все это привело, хотя официальная версия Минобороны… Марина Калинина: …что это был нервный срыв, не связанный со службой, а срыв из-за личных каких-то его проблем. Константин Чуриков: Так вот как подготовиться все-таки к службе в армии, как там быть в таких условиях? Марина Калинина: Как служить, как там жить? Константин Чуриков: Нам расскажет Александр Шлычков, президент Общероссийской физкультурно-спортивной организации «Развитие филиппинских единоборств». Александр Геннадьевич, здравствуйте. Александр Шлычков: Здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте. Константин Чуриков: Понятно, что к такому готовиться не хочется, но надо, у нас воинская повинность существует. Так как все-таки минимизировать риски вот таких ситуаций, если это возможно? Александр Шлычков: Ну, в первую очередь, конечно, нужно взять экскурс небольшой в историю. В советское время проблема так же существовала, и естественно, подготовка молодежи к службе в армии у нас строилась по принципу, что была начальная военная подготовка к школе, у нас была сильно развита досаафовская работа. И несомненно, развитая сеть спортивных секций, кружков, которые предоставляли возможность на бесплатной основе нашим допризывникам тренироваться, решать проблемы в коллективе, приспосабливаться, скажем, к общению, к взаимодействию. Константин Чуриков: Чего сегодня нет. Марина Калинина: Но тут еще ведь важно не физическая какая-то подготовка, хотя это, несомненно, важно, тут психологический момент. Александр Шлычков: Конечно. Ну, кстати, я вот некоторые цифры посмотрел и скажу так, что у нас более 30% призывников на сегодняшний день по состоянию здоровья в принципе не годны к тому, чтобы проходить службу в Вооруженных силах. Марина Калинина: А в чем причина в основном? Александр Шлычков: И первое место как раз уделяется переутомлению и вегетососудистой дистонии, которая присутствует у наших допризывников. То есть, скорее всего, эта вот нехватка физической активности, работа с компьютерами, возможно, в школах перегрузка, недостаточное количество часов. Константин Чуриков: Александр Геннадьевич, ну я все время не понимаю: вот кем надо быть, чтобы выдержать вот такие испытания и не сорваться, не сломаться? Кстати, в Интернете, между прочим, на полном серьезе петиция за то, чтобы, в общем, с Шамсутдинова сняли все обвинения, прекратили это дело вообще. Марина Калинина: И надо сказать, что 12 тысяч подписей уже собрали те люди. Александр Шлычков: Ну, я скажу, что, наверное, соберут больше подписей. На мой взгляд, конечно, все реально понимают, кто сталкивался вот с таким, по-другому не скажешь, беспределом, это происходило и в советской армии, и реакция у каждого солдата была по-своему: кто-то убегал из воинской части, кто-то пытался покончить с собой, а кто-то вот таким путем решал эту проблему. Тем более тоже я получил сегодня как раз эту информацию, получил из мессенджеров как раз видео вот с этого места преступления, что, в общем-то, явилось причиной этой истории. Конечно, я так понимаю, такое унижение, которое он пришел, явилось действительно стрессом. Марина Калинина: А что на этом видео? Александр Шлычков: Там на этом видео было видно, что он был раздетый, его окунали как раз головой в унитаз. Я понимаю так, что после этого уже, скажем, Аннушка разлила масло, то есть процесс запустился, он ждал только момент, когда он сможет это сделать, то есть цель его жизни уже была смыть этот позор. Константин Чуриков: И парень сказал, кстати говоря, на первых допросах, что он не сожалеет о случившемся. Александр Шлычков: Да. Я думаю, что это действительно, скорее всего, так, потому что вот служба моя в армии, в Афганистане показывает, что порой та жестокость, с которой сталкиваешься именно в такой среде, где бездействие командиров или неспособность организовывать плюс неготовность молодых людей постоять за свои права или как-то возражать против существующих порядков, плюс физическая неподготовленность, психологическая неготовность как раз приводит к последствиям. В этом случае, конечно, это уже такой вопиющий факт, что, конечно, такое количество людей погибло. Но судя по тому же видео, было видно, что люди, которые это осуществляли, их было много, были реплики, были возгласы, какие-то комментарии были. По всей видимости, наверное, это тот коллектив, которым он как раз и служил. Марина Калинина: Давайте послушаем мнение наших зрителей. Николай из Пензенской области нам дозвонился. Николай, здравствуйте. Зритель: Алло, здравствуйте. Я вот по поводу этого парня. Конечно, мне жалко этого парня и тех людей, которых он расстрелял. Но я тоже служил в армии в Баку 1981–1983, и там тоже были унижения, даже командир части нас унижал, подымал ночью и заставлял чистить полы. И я что хочу сказать? Сын у меня служил в Саратове, тоже унижения со стороны офицеров, им в 30–40 градусов жары не давали воды, и они падали в обморок. И вот этого парня довели, и в этом виноваты офицеры, командиры части, старшина, замкомвзвода этих батарей или что там у них было. В первую очередь должны отвечать они, командиры части, они не следят за порядком и развели такой бардак. Если бы не было этого бардака со стороны офицеров, никакого бы такого беспорядка не было. Все они знают, что там издеваются над этими, ребята друг над другом, я сам через это все прошел. Марина Калинина: Спасибо большое за ваш звонок. Александр Геннадьевич, а что должно было быть в голове у людей, которые в 30-градусную жару не дают воды, окунают головой в унитаз, заставляют надевать, снимать какие-то там защитные костюмы в течение 5 часов, поднимают ночью, заставляют драить зубными щетками унитазы? Что происходит вообще? Почему попадают в армию… Константин Чуриков: Что это за психотип такой? Марина Калинина: Да, что это, что становится вот так? Александр Шлычков: Психотип? Я думаю, что это от безнаказанности, так сказать, когда изолированная какая-то часть, нет возможности широкой общественности изучить ситуацию, получить… Марина Калинина: Они так развлекаются, им скучно, что ли? Александр Шлычков: Я думаю, что не развлекаются, скорее всего, это вот реакция, может быть, на среду, в которой они сами замкнуты. Единственный способ, так сказать, снять свой стресс – это вылить его как бы на голову окружающих, в особенности подчиненных. Поэтому, на мой взгляд, то, что сейчас общественные советы появляются, – это, в общем-то, достаточно гуманная и правильная позиция. Константин Чуриков: Подождите, но вы говорите, что вот часть закрытая, туда никто не приезжал. У нас вообще армия довольно закрытая структура, в общем, там общественность, признаемся честно, не ждут, никто не стелет ковровые дорожки. Как тут системно подойти к этому? Смотрите, хорошо, да, понятно, замкнутое мужское сообщество, да, безусловно, хорошо. Но нам рассказывали, что солдат-срочников где-то отпускают на выходные в семью. Вот как сделать так, чтобы у них не было, не накапливалась эта отрицательная энергия? Александр Шлычков: Ну, во-первых, конечно, это должен быть приказ, или, может быть, принят закон, или директива министра обороны может быть, для того чтобы действительно каким-то образом демократизировать, скажем, как в других армиях. Поскольку я часто по спортивной деятельности выезжаю и разговариваю с нашими, скажем, людьми, которые по каким-то причинам оказались в других странах, скажем, по Кипру я знаю, что служба в армии там достаточно комфортна для них: они могут приезжать на выходные домой, вопросов неуставных взаимоотношений вообще нет. Мало того, что там существует уголовная ответственность, то человек, который совершил преступление, потом еще будет дослуживать срок, против кого он совершил какие-либо действия, то есть тут увольняется сразу же. Поэтому вот желание что-либо совершать, как правило, пресекается сразу на корню. Марина Калинина: Понимаете, в чем дело? Я тут подумала, вы говорите, что замкнутая территория, закрытое, замкнутое пространство. Но что тогда люди, которые служат по несколько месяцев на подводной лодке, они должны вообще друг друга тогда перестрелять. А космонавты на МКС? Там они и выйти никуда не могут. То есть ты приходишь и служи, что тебе, собственно, мешает? Александр Шлычков: Там более… Марина Калинина: Какая разница, нервы и нарушения психики в каких-то обстоятельствах могут быть и там. Так о каких закрытых территориях мы говорим? Александр Шлычков: …строгий отбор. Ведь у нас, мы же знаем, в зависимости от подразделений идет отбор, скажем, рядовых военнослужащих, офицеров, постоянная работа психологов. Марина Калинина: Но крыша-то у любого может поехать. Александр Шлычков: Крыша может поехать у любого, поэтому я думаю, что там более жесткий мониторинг идет, ежедневный мониторинг. Константин Чуриков: Так, а почему в армии нет такого жесткого мониторинга при отборе? Марина Калинина: Подождите, а вот тогда да, эти начальник части, вот этот человек, который там унижал Рамиля, он же тоже туда, наверное, какой-то отбор проходил. Александр Шлычков: Конечно. Марина Калинина: Почему? Александр Шлычков: Ну это же, наверное, то же самое, когда мы едем по Москве и видим, как хорошо работают муниципальные службы, и заезжаем, может быть, в какой-нибудь провинциальный город… Вот я там приехал, едешь уже по улицам, видишь, что там не убираются, хотя, наверное, тоже есть муниципалитеты, есть работники, которые делают. То есть контроль, чем жестче контроль со стороны прокурорских работников, жестче контроль общественников, есть возможность как бы получать обратную связь, тем, наверное, желание или искушение у командиров и у солдат более старшего срока службы, наверное, будет отсутствовать. Константин Чуриков: Нам звонит Рустем из Краснодарского края. Рустем, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Вот ваше мнение по поводу всего, что случилось. Зритель: Случилось то, что случилось, это первое. Во-вторых, я хочу, чтобы человека, вот он пацан… Я тоже служил в армии, но единственное, что я попал в нормальную, видимо, армию, где меня, как бы сказать, не это, не унижали, ничего не делали. Но я знаю, что такое дедовщина. Мне уже 62 года скоро будет, то есть я в 1977 году в армию пришел. Константин Чуриков: Так. Зритель: И вот это… Конечно, я его осуждать не могу, хотя он неправильно сделал, но он показал себя как мужчина… Константин Чуриков: Как бы вы на его месте поступили? Зритель: Ну что ему оставалось делать, если ему дали в руки автомат? Он по-другому не мог действовать. То есть это люди, офицеры… И у нас было, да, у нас тоже дедовщина была, то есть старослужащие… А сейчас же они же одногодки… Как можно сейчас… Получается, у нас тюремные законы. Константин Чуриков: Да, в армии тюремные законы. Зритель: Они же одногодки, они же одного призыва все. Константин Чуриков: Да. Спасибо за ваш звонок. Подождите, вот смотрите, значит, да, действительно, рядовой Шамсутдинов был признан годным к этому виду службы, 2-я группа какой-то психической устойчивости… Александр Шлычков: Да, 2-я группа профпригодности у него, да. Константин Чуриков: Вот смотрите, видите, а не устоял. Как вообще присваивается, по каким параметрам в призывных комиссиях принимают решение: о, ты устойчивый, ты неустойчивый? Это как они выясняют? Александр Шлычков: Ну, насколько я знаю, если не изменились, есть призывные комиссии, которые производят отбор. И существует ряд заболеваний, по которым, допустим, они могут не служить в армии или не должны служить в армии. Константин Чуриков: Нет, ну подождите, секундочку, вот наш чердак, то, что у нас в голове, это самая неизученная часть, и тут очень сложно, если там клиническая картина, может быть, более-менее понятна, то что у человека в голове и насколько он, в общем, реагирует или не реагирует, сможет среагировать на что-то, сказать сложно. Вот как они определяют, он 2-й группы устойчивости, 3-й или 1-й? Александр Шлычков: Я думаю, это уже такой узкопрофессиональный вопрос. Вы же знаете, у нас есть… Марина Калинина: Ну есть, наверное, градация какая-то. Александр Шлычков: Да, есть градация, это уже чисто медицинский вопрос, только можно к ним. Вы же знаете, преступника обычно на вменяемость проверяют, на его способность понимать. Марина Калинина: А такой вопрос: а есть в частях в армии какие-то там прикрепленные психологи, которые бы в сложных ситуациях могли поговорить с призывником, со срочником и разрешить какое-то это дело? Наверняка какие-то проблемы возникают, чтобы это не выливалось в такие вот… А может быть, и с командиром поговорить, я не знаю. Александр Шлычков: Во-первых, я знаю, что после того, как Советский Союз перестал существовать, убрали должность заместителя командира по политической части, они были в основной массе, ушли на должность психолога, именно в полковых соединениях как раз и была должность психолога. Марина Калинина: А сейчас? Александр Шлычков: На сегодняшний день, я думаю, что они так же существуют, но еще и ввели должность заместителя командира опять же по политической работе, они были зам по личному составу, сейчас по политической работе, то есть опять у нас ГлавВоенПУР возродили, и я думаю, что в принципе, конечно, это в первую очередь вопросы, наверное, к ним, потому что они должны были вместе с психологом именно увидеть то, что нездоровая среда, они должны были зафиксировать какие-то сигналы, которые предшествовали именно этому преступлению. Потому что не увидеть, что… Марина Калинина: Это же все копилось наверняка. Александр Шлычков: Конечно, это же не могло произойти в одночасье, значит, это уже определенная негативная среда, она уже вокруг него была. И естественно, это в первую очередь… У нас, кстати, есть директива министра обороны, которая призывников проверяет, первые 2 недели физическую подготовку военнослужащих только что призванных. И естественно, в этот период можно было увидеть командира, увидеть непосредственно тех, кто отвечает как раз за состояние в коллективе личного состава, что что-то, допустим, с солдатом не так или в коллективе. Константин Чуриков: Вы знаете, что еще обидно в этой ситуации? Ведь его отец рассказывал в интервью журналистам, что парень с детства мечтал служить в армии, он ждал этого, он к этому готовился. И вот видите, как его, как говорится, макнула жизнь. Нам звонит Тамара из Воронежской области. Тамара, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Хотела бы задать вопрос вашему гостю и высказать свое личное мнение. Мнение таково. Армия – это отражение того, что происходит в нашем обществе на гражданке. Люди, которые озлобленные сейчас расслоением в нашем обществе, попадая в армию, видят, что вот происходит, у одного что-то лучше, у другого хуже, кто-то хочет самоутвердиться за счет другого, поэтому такое происходит, недосмотр командиров… Константин Чуриков: Подождите, Тамара, но вы же не хотите сказать, что в мирной жизни на гражданке, не знаю, компания мужчин, пятеро возьмут и одного окунут головой в унитаз. У нас же такого не происходит, слава богу. Зритель: Такое не происходит, но очень много негатива у людей скапливается и на гражданке тоже ведь. Посмотрите, кто-то нашел себя в этой жизни, кому-то не удалось. И вот я считаю, что это все-таки вот невоспитанность и желание самоутвердиться за счет другого, вот это плохо. То, что командиры не смотрят, понятное дело, не всегда реально. Мы живем в Воронеже, у нас рядом военная часть, аэродром. Каждое утро и каждый вечер я наблюдаю, как кавалькада машин с военнослужащими, офицерами проезжает в одну сторону, а потом вечером в другую, на работу и с работы на машинах. Знаете, очень даже, наверное, хорошо служить рядом с домом. А что там за стенами этой военной части происходит, мы не знаем, к сожалению. Константин Чуриков: В том-то и дело. Зритель: Извините, еще такой вопрос. Мне вот хотелось бы узнать: те люди, которые приехали из дальнего или ближнего зарубежья и стали, в общем-то, россиянами, гражданами, должны ли идти в армию служить или нет? Константин Чуриков: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Ваше мнение? Александр Шлычков: Я считаю, конечно, если семья натурализовалась, тем более если мы, скажем так, если человек или его родители родились в Советском Союзе, конечно, натурализовавшись, он принимает все права и обязанности гражданина. Конечно, на сегодняшний день, я уже говорил про Республику Кипр, там наши бывшие соотечественники, которые получили гражданство Кипра, уже дети их служат в армии кипрской. Константин Чуриков: Вы знаете, когда мы разбираем случаи подростковой травли, детской травли, мы говорим, что детей надо чем-то занять. Когда мы вот сейчас говорим об этом случае в воинской части, чем занять военнослужащих и, может быть, офицеров, чтобы у них не было времени на такие издевательства? Вот какие-то рецепты у вас есть? Александр Шлычков: Мне кажется, на сегодняшний день в принципе офицеры достаточно загружены своей работой. Марина Калинина: Но времени, видите, у них хватает и на это. Александр Шлычков: Мне кажется, вопрос какой стоит? Вот когда вот сейчас мы в рамках нашей организации «Развитие филиппинских единоборств», мы как раз работаем с силовым блоком. И вот я смотрю, насколько бывает разная система подготовки или отношение, допустим, к подготовке. Когда военнослужащий занят повышением своего профессионального уровня и он видит, что результаты его труда оцениваются вышестоящим командованием, он получает, скажем, понимание, какие-то поощрения идут, то он, естественно, получает мотивацию, для того чтобы расти профессионально. Если же этого не происходит, если же в части, скажем, по какому-то другому принципу и рост офицера, или, скажем, того же срочника, поощрение его каким-то образом нарушается, отсутствует его уже мотивация, и он начинает действительно уже за счет других в искаженной форме, в какой-то даже, может быть, гипертрофированной пытается это вот решать уже на уровне своего коллектива, в котором он служит. Поэтому я думаю, что вот эта трагедия как раз такая, имеет отношение действительно, как предыдущий звонок был, именно к тому, что сейчас у нас в обществе происходит. Константин Чуриков: Что пишут зрители? Свердловская область: «Может все исправить служба по месту жительства, призывникам ходить на службу, как на работу». Москва написала, вот прямо надо это процитировать: «Человек, издевающийся над рядовыми солдатами, не достоин носить звание офицера, он солдафон». Знаете, хочу спросить напоследок, еще время есть: а куда делась вот эта честь мундира? Вот вы в Афганистане служили. Вот куда это все уходит? Александр Шлычков: Вы знаете… Марина Калинина: Где честь офицера? Александр Шлычков: Здесь вопрос какой? Я думаю, что, может быть, понятие чести немножко, так сказать, трансформировалось, или немножко другие вкладываются уже в это понятие, так сказать, смыслы. Поэтому я думаю, что на сегодняшний день в связи с тем, что действительно в сознании нашего общества, которое достаточно за такой короткий промежуток времени переориентировалось, скажем, с идей коммунизма в капитализм, конечно, это очень сложная такая трансформация. И даже вопрос, касающийся меня как офицера, когда мы присягали, скажем, социалистическому Отечеству, на сегодняшний момент я понимаю, что уже задачи у государства немножко другие. То есть вот эта трансформация достаточно, мне кажется, отражается сейчас именно в каждом таком конкретном порой случае, потому что ориентиров четких нет, какие у нас на сегодняшний день, скажем, самые такие глобальные планы. Если раньше мы ратовали за построение такого бесклассового общества, то на сегодняшний день многие эти ориентиры просто размыты. Марина Калинина: У нас еще есть немного времени, успеем послушать Зинаиду из Тамбовской области. Зинаида, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, уважаемые ведущие, уважаемый эксперт. Я когда услышала это по телевидению, у меня трясутся и руки, и ноги и сейчас, потому что у самой служил сын в Сибири, и там был такой произвол, там дедовщина страшная. Там командиры ничем не занимаются, предоставлены солдаты сами себе. Там еще старослужащие, они вдобавок отсидели в тюрьме и там устанавливают свои порядки. И сколько… За 2 года, пока прослужил мой сын, сколько там ребят повесилось, сколько сбежало, сколько самоубийством покончили жизнь, и никто за это не наказывается, а виноват только тот, кто немного за себя отомстил. Вот этого парня, его надо оправдать, а наказывать всех командиров, потому что невыносимо, как была дедовщина, так она и идет. Когда же конец этому будет? Разберитесь, пожалуйста. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Марина Калинина: Спасибо, Зинаида. Константин Чуриков: А вот у нас рубрика «Личное мнение», ваше личное мнение, в этой ситуации как быть? Марина Калинина: Что делать? Александр Шлычков: На мой взгляд, конечно, вопрос какой? Первое, я бы усилил общественный контроль, то есть так, чтобы можно было, используя органы военной прокуратуры, которые можно было бы организовать, именно взаимодействие с общественным контролем, то есть чтобы эти сигналы из части, когда что-то случается, уже фиксировались не только командиром, который действительно может сделать это преступление латентным, скрыть его, а чтобы этот сигнал сразу же получал огласку. Поэтому, на мой взгляд, это в первую очередь, что нужно сейчас при реформировании, скажем, нашей армии именно это делать, потому что не должно быть этой закрытости. Если совершилось преступление, оно должно быть уже предано огласке, и виновник должен понести наказание, это в первую очередь. Константин Чуриков: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Александр Шлычков, президент Общероссийской физкультурно-спортивной общественной организации «Развитие филиппинских единоборств», был у нас в студии, это было его «Личное мнение».