Виталий Млечин: Ну, у нас сейчас достаточно тревожная новость: в России падает рождаемость. И прямо сейчас покажем вам статистику. По данным Росстата, с января по январь 2022 года родились 1 миллион 200 тысяч детей – это почти на 100 тысяч меньше, чем за тот же период в 2021 году. Падение рождаемости без малого на 7%. Тамара Шорникова: В Правительстве обеспокоены и вводят дополнительные финансовые меры, которые должны помочь родителям. С 1 января 2023 года произошел переход на единую выплату – это ежемесячное пособие в связи с рождением и воспитанием ребенка. Выплата объединила семь действующих сегодня мер поддержки. Это позволит семьям получать с помощью бюджета на единых условиях от момента рождения ребенка до его семнадцатилетия. Максимальный размер пособия составит около 14 тысяч рублей в месяц. Виталий Млечин: Достаточно ли этого? Какая еще нужна поддержка? Чего не хватает семьям сегодня? И, наверное, самое важное – как мотивировать людей иметь много детей? Давайте об этом поговорим. Пожалуйста, ваше мнение, ваши мысли на SMS-портал: 5445. Или звоните к нам в прямой эфир: 8-800-222-00-14. Очень хочется услышать многодетных родителей (поделитесь, пожалуйста, опытом), людей, которые получают финансовую помощь от государства. И молодых людей тоже хотелось бы очень послушать, которые только планируют завести семью. Что для вас важнее всего, когда вы думаете о том, сколько вы хотите детей? Пожалуйста, позвоните нам и напишите в прямой эфир, обсудим. У нас в гостях Александр Сафонов, профессор Финансового университета при Правительстве России. Александр Львович, здравствуйте. Александр Сафонов: Здравствуйте. Виталий Млечин: Александр Львович, ну, секрет, который не секрет: вы-то как раз многодетный отец. Александр Сафонов: Да. Виталий Млечин: Не знаю, вы планировали вообще иметь много детей? Александр Сафонов: Нет, честно говоря. Несмотря на то, что в моей семье… Вот говорят, что ребенок повторяет в определенной степени модель поведения своих родителей. Несмотря на то, что у меня два брата, сестра, но тем не менее в начале девяностых годов, вернее, в конце восьмидесятых годов, когда только родился первый ребенок, я думал, что я на этом и ограничусь. И причин тому было несколько. Ну, первое – это желание построить карьеру, раз. Во-вторых – это, понятно, ответственность за ребенка и нежелание попадать в ситуацию стесненных материальных обстоятельств. И, безусловно, эти два фактора были в определенной степени, наверное, так сказать, определяющими в моем поведении в течение достаточно длительного периода времени. А вот потом все-таки, наверное, в силу того, что и карьера, но уже какие-то жизненные ценности стали проявляться иные, я пересмотрел свое отношение к количеству детей. И сейчас, например… Ну, это, знаете, такой своеобразный эксперимент, да? Первый ребенок – это один опыт. Второй – другой опыт. Третий – еще другой опыт. И последний, пятый – это вообще совершенно другие ощущения, когда ты понимаешь, что это не просто, так сказать, некая какая-то такая обуза, а это вообще радость. То есть ты получаешь… Я не знаю, как это назвать. Знаете, это не просто эстетическое какое-то удовольствие, а это действительно счастье такое – понимание, что тебя маленький ребенок встречает, тебе радуется. Не в силу того, что ты имеешь какие-то карьерные достижения, материальное благополучие, а именно потому, что ты его папа, ты с ним возишься, ты с ним играешь, ты с ним гуляешь, ты с ним общаешься. Тамара Шорникова: Александр Львович, хотела задать этот вопрос, но сейчас, конечно, даже немного задумалась после таких проникновенных слов. Ну, все-таки… Виталий Млечин: Задай, задай. Тамара Шорникова: Да. У нас просто зрители… Я передам этот вопрос просто. У нас зрители не так аккуратно, как Виталий, например, формулируют, а они берут быка за рога, и вот из Москвы пишут сразу: «Где деньги взять, чтобы детей поднять?» Можете ответить телезрителю? Александр Сафонов: Нет, ну понимаете, я абсолютно солидарен с этим вопросом, потому что… Я как сказал? Что первый мой мотив – это было: где деньги взять на достойное воспитание ребенка? Потому что все мы родом из детства, всем нам не удалось доиграть, докушать большого количества мороженого, печенья. Знаете, вот то, что мы пытаемся… Тамара Шорникова: Кто-то не стал музыкантом, потому что у семьи банально не было денег на пианино. Александр Сафонов: Да. И мы все это хотим дать своим детям. И, безусловно, рождается представление о том, что успешные родители – это в том числе те, которые дают возможность ребенку реализовать те цели и задачи, которые им не удалось реализовать самим. Безусловно, здесь есть определенная натяжка, потому что дети все равно являются самостоятельными, не просто физическими лицами, а это сущности, которые должны выбирать свое будущее, свою жизнь, свои интересы. Ну, тем не менее, вот так мы устроены. И, безусловно, конечно, взрослые люди в первую очередь хотят, чтобы дети не повторяли их прошлого, были более успешными, более обеспеченными. И сами родители тоже не хотят быть в нищете. Поэтому один из факторов, который сдерживает рождаемость, первое – это нежелание, чтобы ребенок был не такой, как все. Вот условная формула. То есть как минимум – такой, как все. И второе: чтобы появление ребенка в семье или второго ребенка в семье не приводило к экономическому, условно говоря, кризису, когда каждая копейка на счету, когда нужно ограничивать себя во всем, когда нужно передавать старую одежду ребенку второму. И неважно, подходит она ему, не подходит, она, что называется, нормальная или в дырочках, зашитая и так далее и тому подобное. То есть куча таких нюансов. И это все ложится на психологию. Виталий Млечин: Александр Львович, то, что деньги важны и нужны – это понятно всем, это очевидно. Но вопрос вот в чем: деньги – это самое важное? То есть, условно говоря, если мы уверены в том, что у человека достаточно денег, если он сам в этом уверен и все окружающие уверены, я не знаю, если человек супербогатый, мультимиллионер – это автоматически означает, что у него будет много детей? Александр Сафонов: Нет, нет. Это глобальное заблуждение. Дело в том, что надо понимать, что человек устроен таким образом… Вообще мы, собственно говоря, что называется, дети массового потребления, да? То есть в обществе складывается представление о социальном статусе. Социальный статус – это не только твоя профессия, твой успех профессиональный, твои знания, навыки и компетенции, но и в том числе что ты тратишь и на что ты тратишь. И многие семьи и люди себя чувствуют некомфортно, особенно молодые, если не могут себе позволить, например, поехать куда-то в отпуск, так сказать, за границу или, например, приобрести машину, или иметь квартиру. То есть быт, что называется, заедает, он требует от нас определенной структуры расходов. И в этом плане, к сожалению, есть такая ловушка: чем больше у тебя появляется денег, тем больше тебе хочется приобрести другого, то есть не однокомнатную квартиру, а двухкомнатную, не двухкомнатную, а трехкомнатную, и так далее. Виталий Млечин: Ну, всегда будет что-то, что хочется купить. Александр Сафонов: Да. И это гонка, гонка, гонка за потреблением. И в этом смысле, так сказать, дети очень часто становятся тем препятствием, которое не позволяет приобрести более современное авто и так далее. Поэтому здесь без формирования понимания того, что семья – это самоценность, что это вообще действительно, как бы это пафосно ни звучало, ячейка нашего общества, то есть с нее все зарождается, что есть более высокие ценности, чем потребление двух-трех пар штанов в течение дня, а это взаимоотношения с детьми, это некий такой мини-социум, который наполнен любовью, взаимоуважением. И вот это является, наверное, самым важным. Ну, без этого не получится. Поэтому сколько бы мы денег ни дали… Понятно, что есть теория Маслоу, да? То есть человек сначала хочет удовлетворить свои самые насущные потребности, а дальше уже переходить к удовлетворению духовных потребностей. Но без воспитания эти духовные потребности не возникнут. Тамара Шорникова: Давайте подключим к разговору еще одного эксперта. Александр Синельников, профессор кафедры социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ. Виталий Млечин: Александр Борисович, здравствуйте. Александр Синельников: Добрый день. Виталий Млечин: Александр Борисович,скажите как социолог, пожалуйста, что самое важное все-таки для молодых людей в России, когда они планируют свою семью, когда думают о том, сколько у них будет детей? Александр Синельников: Ну, много чего самого важного тут есть, но не только материальные обстоятельства, далеко не только. Демографам, кстати, давно известно, что обеспеченные люди имеют не больше детей, чем бедные, не больше, вопреки тому, что вроде бы нормальная житейская логика говорит о том, что у них должно быть больше детей. Я бы сказал так: у них больше возможностей, чтобы их иметь, но это не значит, что они хотят пользоваться этими возможностями. Надо иметь в виду, что демографическая политика в нашей стране… У нас есть Концепция государственной демографической политики, есть Концепция семейной политики, есть Концепция миграционной политики, которая сперва рассматривалась как часть демографической, но потом ее стали рассматривать как отдельное направление. Это, в общем-то, довольно правильно. Но вот если говорить… У нас вроде бы есть Концепция семейной политики и есть демографической. Я бы выделил ту сферу, где они пересекаются, потому что между обеими этими концепциями есть много общих моментов.Я бы говорил о семейно-демографической политике. Собственно говоря, это семейная политика с демографическими целями. Виталий Млечин: Какие главные должны быть пункты в этой политике? На чем сосредоточиться? Александр Синельников: Какие пункты? Вот я что скажу? Теоретически эта семейно-демографическая политика должна воздействовать на все семейно-демографические процессы, то есть не только на рождаемость, но и на брачность, и на разводимость, и на процесс, который называется по-научному «нуклеаризация семей», а по-простому – отделение женатых детей от родителей, создание ими собственных семей. Теоретически есть все эти четыре направления, но практически, в общем-то, демографическая политика у нас сосредоточена в основном только на воздействии непосредственном на рождаемость, а иначе говоря – на рождение детей в уже существующих семьях. Это, конечно, безусловно, основная цель, но надо понимать, что ведь… надо еще заботиться о том, чтобы таких семей стало больше, то есть чтобы больше заключалось браков. На самом деле у нас, если сравнивать ситуацию 1989 года и ситуацию 2021 года, за который уже есть статистика, у нас за это время число первых браков в стране уменьшилось примерно в два раза. Примерно в такой же пропорции сократилось и число первых рождений. У нас за это время средний возраст вступления в первый брак (что у мужчин, что у женщин), а также средний возраст матери при рождении первого ребенка увеличился на четыре года. То есть это все стало откладываться. А чем больше такие вещи откладываются – брак и особенно рождение детей, тем более первого ребенка, – тем больше шансов, что это вообще никогда не произойдет, в том числе по причинам, связанным с состоянием здоровья. В общем, короче говоря, я бы сказал так: сферу действия демографической политики у нас надо расширить. Она касается всех этих процессов, а не только одной рождаемости. Тамара Шорникова: Александр Борисович, вот коротко. Сейчас, в нынешних условиях может государство как-то влиять на настроения молодежи? Вот решили: все, завтра мы прививаем. И, условно, послезавтра у нас молодежь начинает верить в семью, хочет создавать ее с 18 лет, как наши родители. Александр Синельников: Надо помогать семье с момента ее создания, то есть с момента вступления в законный зарегистрированный брак. У нас раньше, вообще-то, помогали в основном только с момента рождения второго ребенка. Ведь когда был введен в 2006 году материнский капитал, он предназначался… семьи получали право на него только при рождении второго ребенка. Предполагалось, что первого и так все родят – все, кроме тех, кому здоровье не позволяет. Ну, если в советское время еще можно было так рассуждать, то сейчас уже совершенно другая ситуация. И в советское время у нас рождаемость детей не снижалась только за счет вторых и последующих детей, но сейчас очень во многом и за счет уменьшения числа первых детей, и даже за счет уменьшения числа браков. Тут железная такая закономерность: если в этом году меньше браков, то в следующем году родится меньше детей. Виталий Млечин: Логично. Александр Синельников: Надо добиться того, чтобы молодые люди вступали в законный брак. Тамара Шорникова: А как это сделать? Есть ли сейчас какие-то инструменты подходящие именно у государства? Виталий Млечин: Краткосрочные желательно. Тамара Шорникова: Да, если оно хочет как-то влиять на это. Александр Синельников: Я думаю, что кредиты молодым семьям на решение жилищной проблемы, кредиты, которые могут частично погашаться с рождением первого ребенка, частично – второго. И желательно, чтобы они полностью погашались с рождением третьего ребенка. Чтобы после каждого рождения давалась отсрочка по уплате этого кредита, во всяком случае пока ребенку не исполнится три года. Тамара Шорникова: Вы понимаете, мы все время… Извините, что прерываю. Мы все время опять упираемся в то, что какие-то денежные стимулы. Виталий Млечин: Материальные, конечно. Тамара Шорникова: То есть не побудить людей создавать семью, отношения здоровые, а какой-то потребсоюз создать: вот если вы объединитесь вместе, вам будет легче какие-то финансовые вопросы решать. Александр Синельников: Ну а если выйти, так сказать, за пределы чисто экономических мер, то речь тогда может идти только о воспитании новых поколений через школы, через другие учебные заведения, так сказать, в представлениях о том, что семейная жизнь – это хорошо, что это нормально, что не иметь семью в течение длительного времени – это плохо, что иметь семью без детей – это тоже не очень хорошо. Надо изменить отношение к разводу, например. Это очень большая проблема, очень большая проблема. Почему у нас уменьшается число браков? Потому что люди не верят в их прочность. Они боятся развода, причем не потому, что это, с моральной точки зрения, нехорошо. К сожалению, у нас в обществе уже стали смотреть на развод как на нормальное явление. Вот кафедра социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ, на которой я работаю, мы три года назад проводили исследование большое, 2 500 человек опросили. В частности, в нашей анкете были вопросы: «Имеет ли муж моральное право на развод с нелюбимой женой, если у них есть дети?» и «Имеет ли жена моральное право на развод с нелюбимым мужем, если у них есть дети?» В обоих случаях около 70% опрошенных ответили, что имеют такое право. А что это означает? Что подавляющее большинство семей не гарантированы от развода. Даже если… Виталий Млечин: Так разве не лучше развестись с нелюбимым мужем или нелюбимой женой, чем жить в этом? Александр Синельников: Это очень распространенное заблуждение: те, которые развелись, они все вступят в другой брак и в нем будут иметь еще детей. Тамара Шорникова: Тут, может быть, речь идет о том, что люди перестали стараться сохранять отношения? Виталий Млечин: Ну да. Просто как тяжело детям жить в семье, где родители друг друга не любят. Александр Синельников: …либо этот повторный брак тоже разваливается. Причем это касается не только женщин, но и мужчин тоже. Это заблуждение – считать, что повторный брак более прочен, чем первый. Он ничуть не лучше. Виталий Млечин: Понятно, спасибо вам огромное. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: Александр Синельников, профессор кафедры социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ. Тамара Шорникова: Мне кажется, здесь вопрос еще в формулировке вопроса. Если спросить: «Желаешь ли ты жить дальше с нелюбимым человеком?» – ну конечно, подавляющее большинство людей скажет: «Нет, не желаю». А вот как решать, условно, проблемы в семье, которые возникают, безусловно, у всех – это уже другая тема для разговора. Александр Сафонов: Вы знаете… Тамара Шорникова: Готово ли нынешнее поколение вообще решать какие-то возникающие проблемы? Александр Сафонов: Это очень важный аспект, да. Во-первых, любой семейный психолог вам скажет, что любая семья проходит определенные периоды, связанные с кризисами. Есть даже численная закономерность: первый год, потом третий год, потом седьмой год… Виталий Млечин: А потом все остальные. Александр Сафонов: Да, потом все остальные. И первая проблема, с которой сталкиваются молодые семьи, – это попытка переделать человека под себя. Потому что когда встречались на свиданиях, то это милая улыбка, это возможность уступить другому человеку ради прелести удовольствия общения. А вот дальше начинаются будни. Дело в том, что очень часто семья воспринимается как такое путешествие, условно говоря, потребление эмоций, то есть не обязательства в отношении друг друга, не понимание, что твой партнер может быть совершенно другим человеком, с психологической точки зрения, и он требует понимания, уважения, где-то помощи, а именно такой потребительский характер. То есть семья – это для удовольствия. То есть семья – это не ответственность. Когда мы говорим о том, что семейная политика должна быть другой – да, нужно начинать не просто с детского сада и школы, визуальными методами подчеркивать, что многодетная семья – это хорошо. Ну, возьмем те же самые американские фильмы: очень часто там в эпизодах появляется обязательно где-то семья с большим количеством детей, там какие-то семейные отношения, да? То есть… Виталий Млечин: Да. Только эта семья обычно живет в большом доме, ездит на большой машине. В принципе, у них все в порядке. Александр Сафонов: Да. Понимаете? Ну, это образ семьи, это взаимопомощь, это взаимовыручка. Все эти аспекты. Ну, я только один такой сериал знаю – «Семья», по-моему. У меня, кстати, в семье даже младшие иногда любят смотреть, как это все происходит. Не знаю, чему он научится, правда, в четыре года, но тем не менее заинтересовался. Так вот, возвращаюсь к этому. Проблема нелюбимого человека в первую очередь возникает в связи с тем, что: «Ёлы-палы! Я должен, вот как со старой машиной, раз купил и двадцать лет на ней кататься». Ровно то же. Понимаете, именно такой же подход – потребительский. «А я хочу чего-то другого». И человеку не показывают альтернативу: в семье ты можешь создавать какие-то активности, новые интересы, то есть побуждать своего партнера к взаимодействию, ну, теми же самыми путешествиями, общением с детьми, а не просто препровождение времени на кухне или на диване. Понимаете? То есть воспитание в рамках семейной политики – это умение жить с партнером, умение ему дарить удовольствие и счастье от общения с тобой, умение разнообразить свой быт в том числе, чтобы он не превращался в рутину. Ну, умение находить разные интересы во взаимоотношениях и с детьми, и мужу с женой, а жене с мужем. Виталий Млечин: Это очень важно, о чем вы говорите. А когда этому надо учить? Сейчас попробуем обсудить. Сначала послушаем наших зрителей. Анна из Хабаровска была первой. Анна, здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте, приветствую вас. Я считаю, что нужно молодым семьям давать жилье и бесплатное бюджетное обучение. Мы, допустим, с мужем еще молодые, но мы оба врачи. Я и муж – мы врачи. Достойная зарплата. Но мы платим ипотеку, нормальную сумму. В этом году моя девочка поступает в мединститут, мне нужно готовить 400 тысяч для ее обучения. Она, соответственно, будет тоже врачом, потому что у нас все врачи. Я не знаю, как я буду учить эти пять лет. И мне хочется дать ей достойное образование, вывести ее в люди, потому что, кроме воспитания, мне хочется, чтобы мой ребенок получил достойную специальность, а это дорого, потому что на стоматологии у нас нет бюджетных мест. И девочка моя сейчас ходит на репетиторство, посещает всякие кружки, спортивное ориентирование. Она ездила на горнолыжный курорт, я заплатила 200 тысяч. Мне хочется дать для своего ребенка все. Мы женились молодыми, со студенческой скамьи, как говорится. Нам еще и 40 лет нет. Я думаю, что второго ребенка родила бы, но у меня нет возможности финансовой. Хотя мы не бедные, мы вполне нормальная достойная семья. Мы оба врачи, мы хорошо зарабатываем. Но практически вся моя зарплата вот сейчас идет на погашение ипотеки. Ну а потом часть зарплаты мужа пойдет на обучение дочери. Тамара Шорникова: Нина… Простите. Анна, короткий вопрос. Вы уверены в том, что ребенку нужна, условно, профессия стоматолога и дорогое обучение? Возможно… Зритель: Она бредит этим! Тамара Шорникова: Бредит? Зритель: Она хочет этого. Да, она в этой семье воспитывалась. У меня и бабушки, и дедушки, и я, и папа – мы все врачи. Она с детства этим занимается, она это любит. Ну как я могу ребенку своему отказать? Виталий Млечин: Странно, что нет бюджетных мест, конечно. Тамара Шорникова: Анна, спасибо. Виталий Млечин: Спасибо вам большое, что позвонили и рассказали. А теперь – Нина из Челябинской области. Нина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот я хотела бы сказать тоже о том, как поднять рождаемость. Я говорю, я сама родила четверых детей. Я всю жизнь работала. Я знала, что я заработаю. Никакую помощь не получала, никаких пособий на детей я не получала. Я работала и обеспечивала своих детей. Я знала, что они пойдут учиться. А сейчас вот дочерей уговариваю, чтобы… У них по два ребенка, я говорю: «Рожайте еще». Ни в какую! А что дальше их ждет, наших детей? Работы нет. Вот у меня внук женился, сейчас ребеночку годик. Сноха одна, он три месяца на вахте, он семью не видит вообще. Ребенок его тоже не видит. Это разве жизнь для молодежи? Виталий Млечин: Хорошо, а что нужно-то, скажите? Работа нужна? Зритель: Да и работа, и вообще стабильность нужна. Виталий Млечин: А стабильность – это что? Зритель: Стабильность? Чтобы мы были уверены в будущем, что дети пойдут учиться. У меня сейчас внучка заканчивается институт. Это так дорого! Это же дорого вообще! Виталий Млечин: А должно быть бесплатно для всех? Зритель: Ну, раньше учились как-то, все было, стабильность какая-то была. Виталий Млечин: Понятно, хорошо. Спасибо вам большое. Вот смотрите. С какой стороны ни зайдешь, все равно люди говорят про финансовую составляющую. А вот скажите, пожалуйста, если так проанализировать, то как раз получается, что больше всего детей в основном обычно в семьях совсем не богатых и в странах совсем не богатых. А вот в богатых, высокоразвитых странах – там проблемы такие же, как и у нас, в западных в первую очередь. И получается, что чем выше уровень развития общества, тем меньше люди рожают детей. Почему? Казалось бы, в Европе, в Северной Европе, в Северной Америке – ну, там явно с деньгами, в общем, меньше проблем, чем, скажем, у нас, но при этом с демографией там тоже, в общем, не все так просто. Почему? Александр Сафонов: Вы знаете, во-первых, человек – все-таки существо, которое вышло из природы. Как бы кто об этом ни говорил, но тем не менее мы в определенной степени повторяем закономерности, которые существуют в этой живой природе.И суть заключается в следующем. Дело в том, что бедные страны, как правило, характеризуются высокой смертностью детей, поэтому включается механизм воспроизводства большего количества людей, чтобы популяция выживала. Это такая закономерность. То же самое было, например, в Европе, когда была сверхвысокая смертность, например, в XVII–XVIII веке, то есть количество детей, рождавшихся, например, в бедных и рабочих семьях – это было, как правило, пять-семь детей, но они и умирали часто. Поэтому сверхвысокая рождаемость – это ответ на сверхвысокую смертность. Это с одной стороны. С другой стороны, как правило, в неразвитых странах дети – это еще и рабочие руки, а особенно в сельском хозяйстве. Поэтому как только изменяется среда, то есть человек перемещается в город, где рабочие руки детей не способны помочь семье, то экономический смысл рожать как больше детей прекращается. И, безусловно, это серьезнейшая проблема. А вот общий подход… Ну, в европейских странах, помимо проблем, которые мы сейчас озвучили… Дети очень дорогие, и в Европе тоже. Причем за последние лет сорок, наверное, кратно увеличились расходы на детей: на образование, на их воспитание, на приобретение каких-то необходимых товаров. Ну, представим, еще лет тридцать назад не было в обиходе, например, необходимости иметь дома компьютер, чтобы ребенка обучать, ему не нужен был гаджет электронный в виде мобильника. Много чего не нужно было, можно было деревянной игрушкой обойтись. Сейчас это невозможно. Есть такая история, как дороговизна, поэтому жизнь становится дороже. Соответственно, это вызов. И, как я уже сказал, система массового потребления воспитывает в нас желание приобретать, приобретать, приобретать, поэтому дети как потребность конкурируют с неживыми товарами, так сказать, неживыми, условно говоря, услугами. Иначе ты неуспешный человек, да? Иначе у тебя непонятный социальный статус. И, естественно, это проблема, связанная с боязнью потерять работу и боязнью остаться на пенсии без денег, потому что, хотим мы того или нет, но западные семьи в значительной степени разобщены. То есть там уже очень давно используется идеология, реализуется идеология, когда ребенок, получив свидетельство о совершеннолетии, он как отрезанный ломоть: иди дальше, сам зарабатывай, живи как хочешь. Но при этом ждать родителям помощи от детей тоже не приходится. То есть я очень часто сталкивался, когда с коллегами общался, с такой же идеологией европейской, то есть: «Вы надеетесь на своих детей?» – «Нет. Вот то имущество, которое я заработал – это моя будущая пенсия. А как они – ну, это их проблема». Мы пока еще не такие, у нас связь поколений более тесная. Поэтому здесь действительно складывается такой комплекс проблем. То есть материальное благополучие – да, это основа. Виталий Млечин: Казалось бы, как раз с этой точки зрения. То есть если ты понимаешь, что у тебя пенсия будет маленькая, тогда получается, что чем больше у тебя детей, тем больше шансов, что ты как раз на пенсии не пропадешь, потому что хоть кто-то из твоих детей тебя поддержит. Александр Сафонов: Ну, это китайская идеология в сельской местности, там пенсий нет, и именно потому, что считается, что как бы дети должны помогать родителям. Тамара Шорникова: Содержать родителей. Александр Сафонов: Но, понимаете, там же опять экономическое содержание. Пока я владелец земли и пока я не умер, не передал, так сказать, в наследство… А никто не знает, кому я передам, поэтому все обязаны меня кормить, иначе я обижусь и напишу завещание не в пользу того, кто хотел бы получить это. Понимаете? А этот мотив в городе уже не особо играет роль, потому что большинству нечего, честно говоря, передавать, то есть такой важный актив, которым мы можем воспользоваться, это оценить и за это поработать. Тамара Шорникова: У нас звонок есть. А перед этим… Огромное количество SMS вы нам прислали. Спасибо. 5445 – по этому короткому номеру можно поделиться вашим мнением. И здесь разделились они у нас. Конечно же, огромное количество SMS: «Нужна зарплата, стабильность, рабочие места, какие-то дополнительные материальные стимулы». Виталий Млечин: Квартира. Тамара Шорникова: Но есть и сообщения, и их тоже достаточно много, вот пару зачитаю, чтобы понять характер. Липецкая область: «Аппетит приходит во время еды. Современным халявщикам уже мало материнских капиталов, что государство содержит их детей, разных пособий. Они хотят квартиру бесплатную, зарплату, пенсию за своих таких же, как сами, детей. Какие сами – такие и сани». И Костромская область пишет… Виталий Млечин: А делать-то что? Тамара Шорникова: Это просто отклик, ты понимаешь? Это другая позиция: необязательно государство должно как-то в принципе участвовать в поднятии демографии. Виталий Млечин: Логично. Тамара Шорникова: И Костромская область пишет, короткое сообщение, читаю и (ну, литературно) удивляюсь: «Это дай и то дай. Что с народом происходит?» – недоумевает телезритель. Давайте послушаем, какого мнения у нас Тамара из Питера. Виталий Млечин: Из Санкт-Петербурга. Тамара, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я Тамара из Санкт-Петербурга. Я хочу сказать, что я вполне согласна с теми, кто против того, чтобы молодежи предоставляли жилье. Я вот расскажу, как мы с 1988 года живем-проживаем в коммунальной квартире, стоим на очереди городской 34 года. Дочка при этом стояла на очереди 12 лет по программе молодежи «Доступное жилье», при этом родила еще двоих внуков. И нас еще сняли с очереди городской, потому что бабушка заимела в Псковской очереди дом. Квадратные метры все сложили, разделили – и нас сняли с городской очереди. Так вот, пусть молодежь поживет сначала в таких условиях, а потом подумает. Виталий Млечин: А потом подумает о чем? Надо ли вообще иметь детей? Зритель: Да, надо ли вообще иметь детей и надо ли, чтобы государство предоставляло. Виталий Млечин: Понятно, спасибо большое. Да, это к вопросу о том, что государство дает жилье. Ну, может дать, а может и не дать, как выясняется. Спасибо большое. Александр Сафонов, профессор Финансового университета при Правительстве России, был у нас в гостях. Говорили мы о рождаемости. Сейчас прервемся на минутку и обсудим, где будем отдыхать (если будем).