Петр Кузнецов: У нас в студии Александра Ольховская, кандидат филологических наук, заведующий лабораторией филологических исследований Государственного института русского языка имени Пушкина. Здравствуйте, Александра! Александра Ольховская: Здравствуйте! Мария Карпова: Здравствуйте! Петр Кузнецов: Вы знаете, я где-то вычитал, что для языковеда это как раз диалект, о которых мы говорим весь час, это что-то вроде ожившего палеонтологического музея. Так ли это? Что это для вас? И что вы там изучаете? Александра Ольховская: На самом деле диалекты как таковые, они уже вымерли. Вот, например, совсем недавно, в начале XX века, даже в середине XX века эти диалекты действительно существовали. Но распространение СМИ, распространение образования, появление интернета, урбанизация, т.е. переезд людей из сельской области в городскую привели к тому, что эти диалекты вымерли, как мамонты, простите. Петр Кузнецов: Ах, это они, они, они. У меня была надежда, что из деревни-то они как раз в город и переносят. И город там: «Что это такое? Какое интересное слово, давайте тоже так говорить». Не получается, да? Александра Ольховская: Вы отчасти правы. Но ведь вы слышали, сколько людей, телезрителей вам называют слов – вот таких территориальных, региолектных. Мария Карпова: Да, очень много. Александра Ольховская: И сегодня языковеды, лингвисты говорят о существовании региолекта. Он как раз образовался на базе тех самых умерших, вымерших диалектов. То есть они умерли, но породили новое, более подвижное явление. Вот, например, некоторые слова вроде «калякать», вы даже знаете, узнаете. Некоторые можете угадать, вот что-то на слуху. Действительно, это более широкие, более подвижные, такие разговорные, которые граничат с просторечием, с «тута», «тама», «здеся», я не знаю, «зво́нит», «до́говор». Вот такое явление и оно осталось. Петр Кузнецов: Так вот скажите, пожалуйста, это хорошее явление или нет, раз они на грани с тем, как не надо говорить? Мария Карпова: Вот мне кажется, очень яркий пример – это вот из Краснодарского края нам писали «скучать за тобой». Это же неграмотно на самом деле. Александра Ольховская: Это не региолект все-таки. Это такие областные особенности, которые действительно граничат с просторечием. Петр Кузнецов: Вот границы не размываются все-таки эти? Александра Ольховская: Язык, тем более вот такой огромный как наш, который покрывает большое-большое пространство, он не может существовать монолитно. Мы живем с вами в иллюзии единого такого языкового пространства. Это не так. Вот эти письменные коммуникации, действительно СМИ как-то унифицирует. А то, что связано с бытовым общением, например, не знаю, говорили ли вы об этом: маршрутное такси – это и микрик, и автолайн, и тешка, и многие другие слова, и действительно, жители регионов используют эти слова. То есть это просто абсолютно норма для языка. Большой язык по-другому существовать не может. И я считаю, что это замечательно, что наш язык так разнообразен и так многолик. Говор, диалекты умерли. Кстати, вот до сих пор выходит словарь народных русских говоров: в нем 49 выпусков, каждый по 300 страниц. Представляете, сколько там слов? Мария Карпова: Да. Петр Кузнецов: Говор – это «оканье», «аканье». Александра Ольховская: Это и диалекты. Говоры – это, да, есть наречия, есть диалекты, есть говоры. Действительно региолекты – это прежде всего словечки непонятные. У говоров и диалектов были и грамматические особенности. Например, какие-то слова могли иметь другой род, лицо могло быть женского рода. Это и, да, вот фонетические произносительные особенности: «окаье», «аканье», замена, например, «ч» на «ц»: «цуть-цуть», «девцонка». Это могло быть что-то, ну, я не знаю, «гэканье»: «гутарить», «говорить» – это такая очень колоритная черта. Но что-то тем не менее, «яканье»: «лягушка», «Рязань», может быть, вы обращали внимание, некоторые люди, которые живут в Москве, так говорят. Поэтому это замечательно, что у нас есть вот такое региональное разнообразие, и оно причем касается не только слов, а выражений. Вот если бы жители нижегородской области видели, как я сегодня сюда добиралась и собиралась с утра, они бы сказали про меня, «как бешеная тарашка». То есть вот представляете, да – суетная, лихорадочная, сметая все препятствия на своем пути, просто несясь через все препоны – вот это «как бешеная тарашка». А есть еще выражение, мне очень нравится, «в три вилюшки» – так говорят о длинной, длинной очереди, которая извивается, извивается и загибается. Петр Кузнецов: Александра, сейчас вот «три вилюшка» и «тарашка», да? Есть ли шанс у таких слов прижиться в новом языке? Когда молодой человек скажет: «Что-то как-то. Что я буду как пенсионер, что ли, буду разговаривать? Ну, это не мое, не модно сейчас так говорить». Александра Ольховская: Вы имеете в виду в литературном языке, да? Петр Кузнецов: Нет. Александра Ольховская: В таком кодифицированном? Или в каком? Петр Кузнецов: Я вообще про разговорную. Александра Ольховская: Про разговорную речь. Вот региолекты, я и хотела сказать о том, что это разговорная речь. Петр Кузнецов: А как же? Какая молодежь-то как? Александра Ольховская: Ну, хорошо. А вот... Петр Кузнецов: Не комильфо так... Мария Карпова: Рофлить? Александра Ольховская: Это зашквар. Петр Кузнецов: Закшквар... Александра Ольховская: Кринж, кринж, кринж. Надо говорить кринж. Мария Карпова: Это же тоже устаревшее, зашквар уже не говорят. Александра Ольховская: Кринжово тоже? Ну, зашквар – это... Петр Кузнецов: В теории это слово так и умрет. Александра Ольховская: Вот я как раз хотела сказать о том, что это прежде всего разговорная такая история. Вы понимаете, некоторые очень такие просторечные, вроде «три вилюшки», они, правда, вот как-то возрастными какими-то маркерами помечены. Петр Кузнецов: Ну да. Я бы вот не стал пользоваться. Александра Ольховская: Ну, а вот какие-нибудь «тоси-боси», «тырым-пырым», «бла-бла»? Вот в Москве скорее скажут: «бла-бла-бла». Вы так не говорите? Вот когда что-то рассказываешь, у тебя такой монолог, и тебе нужно описать как-то ситуацию в общих чертах – «бла-бла-бла». Петр Кузнецов: Да, я просто думал, что и это отпало уже. Это где-то там, в 2010-х годах. Александра Ольховская: И еще есть такие, знаете, очень смачные словечки. Например, я недавно узнала саратовское словечко «бестоляк». Петр Кузнецов: Вот это уже есть шансы. Александра Ольховская: Это что-то наподобие «бесперспективняк», то есть что-то бестолковое, абсолютно бессмысленное и бесперспективное. Петр Кузнецов: Угу, угу. По фонетике похоже, поэтому есть шансы. Александра Ольховская: И вот по модели да, бестоляк, бесперспективняк. Мне кажется, очень хорошее выражение. Мария Карпова: А вот такое слово, как «выдерга»? Александра, вы не отвечайте, если вы знаете. Петр, знаешь, что это такое – выдерга? Не знаешь! Не должен знать, потому что сейчас... Петр Кузнецов: Нет, я, правда, не знаю. Мария Карпова: Жители Бийска, Череповца и Волгограда. Что такое «выдерга»? ОПРОС Петр Кузнецов: Я даже подумал по реакции молодого человека: «Как?» И я думал, что дальше уже удар будет. Потому что он мог подумать, что его оскорбил корреспондент. Что это такое? Мария Карпова: Выдергой называют вредную женщину в Алтайском крае. Петр Кузнецов: Вот, я почти рядом, да. Мария Карпова: Выдерга. Петр Кузнецов: Что-то есть такое по сочетанию букв, такое неприятное. Мария Карпова: Да, неприятное. Александра Ольховская: Да мне кажется и по образу. Что вот выдергивается, это вот такое, выделяется. Петр Кузнецов: Да, выдергивает тебя. В чем причина, что определенные слова именно так закрепились в регионе? Вот по какому принципу они становятся самобытными и продолжают жить в этом регионе? Почему выдерга? Александра Ольховская: Ну, вот я, наверное, отчасти уже отвечала на этот вопрос. Диалекты легли в основу вот этих вот региональных территориальных различий. Петр Кузнецов: А кто-то отпал, а кто-то до нашего времени дошел? Александра Ольховская: Ну, вероятно, есть потребность, да, вот в названии чего-то. Петр Кузнецов: То есть, может быть, в быту их чаще употребляют? Александра Ольховская: В быту. Это, как правило, название каких-то бытовых вещей, вроде «мультифоры» и «файлик». Но мультифора совершенно незаменимый в нашей жизни предмет. Петр Кузнецов: Мультифора – это вообще сейчас очень модное слово как-то. Мария Карпова: Да? Петр Кузнецов: Новыми красками заиграли: мультиварка, мультифора. Мульти, само название. Александра Ольховская: Ну, может быть, может быть, да. Мария Карпова: Вот, мне кажется, опять же наши телезрители тоже немного путаются: «шнурки в стакане» – это когда родители дома. Это же тоже не региональное выражение. Александра Ольховская: Да, нет. Это вообще сленг скорее. Это скорее, это социолект называется. Если региолект – это по территориям, то это какой-то социолект. Петр Кузнецов: Из 1990-х даже, может быть... Мария Карпова: Да, да, да. Александра Ольховская: Возрастные такие ограничения. Мария Карпова: У нас на связи Нина из Архангельска. Нина, здравствуйте! Зритель: Але! Петр Кузнецов: Да, Нина, здравствуйте! Мария Карпова: Здравствуйте! Петр Кузнецов: А как у вас приветствуют друг друга? Может быть, по-особенному как-то в Архангельске? Зритель: Да нет. Здравствуйте! Петр Кузнецов: Нет, так же. Пока все так. Зритель: Да. А я хочу сказать, что в Архангельской области, в Верхнетоемском районе я была там на отдыхе, вместо «коридор» говорят «мост». Мария Карпова: Как? Зритель: «Сходи за перейму», «не ходи за перейму», – там, ну уж не поняла, что такое у них. А потом оказалось, что это болото. Петр Кузнецов: Подождите! Мы правильно услышали, что коридор у вас называют мост? Зритель: Мост. Александра Ольховская: Мост? Зритель: В деревне. Петр Кузнецов: Мост. Александра Ольховская: Ну, видимо, что-то, что связывает два пространства. Петр Кузнецов: Да, да, да. Александра Ольховская: То есть образ понятия. Петр Кузнецов: А вот второе еще раз? Сходи за перийму? Зритель: Перейма. Перейма. Не ходи за перейму. Заблудиться можно. Это болото называется в Верхнетоемском районе. Александра Ольховская: Здорово. Петр Кузнецов: Угу. Перейма. Мария Карпова: Спасибо большое, Нина. Спасибо. Петр Кузнецов: «Выдерга еще и гвоздодер», – Приморский край. Мария Карпова: Да, тоже написали. Петр Кузнецов: «Топотиха», «жамки», «калган», «голова». Можно ли диалект все-таки, как сказать, выучить? Или все-таки здесь дело в произношении? Александра Ольховская: Я думаю, что... Петр Кузнецов: Сейчас говорили о том, что чтобы быть своим... Александра Ольховская: Да, да, да. Петр Кузнецов: Это же может раздражать, например? Ты не знаешь какого-то местного слова, значит, ты уже чужой. А тут важно произношение все-таки. Выдергу-то мы выучим, а вот... Александра Ольховская: Не везде. Не везде. То есть какие-то регионы действительно имеют произносительные особенности, но их мало. Ну, вот «яканье», «оканье», и то они со временем стираются. Потому что произношение – это то, что выравнивается СМИ, выравнивается телепередачами, радиопередачами, образованием. Скорее, это слова. Я думаю, что погрузившись в какую-то вот территорию, прожив там пару лет, вы спокойно выучите «бестоляк», «мультифору», «микрики», «тешки», что там еще, «выдерги» и т.д. не знаю, «хабзайки» какие-нибудь. Мария Карпова: Спасибо большое, Александра. Александра Ольховская была сегодня с нами в студии, кандидат филологических наук. Петр Кузнецов: Спасибо. Александра Ольховская: Спасибо.