Петр Кузнецов: Постараемся сравнить вот эти портреты многодетной семьи тогда и сейчас. Я понимаю, что здесь стоит уточнить, что такое «тогда». Но я не могу назвать конкретный пласт. Давайте будем считать – давным-давно и сейчас отношение к большой семье. Поговорим об этом с Александром Синельниковым, потому что он профессор кафедры социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ. С кем же, если не с ним? Мария Карпова: Александр Борисович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Александр Синельников: Добрый день. Мария Карпова: Александр Борисович, вот в нашей традиции счастливая семья – это вообще что, и как это связано с количеством детей? Александр Синельников: Ну значит, в разное время по-разному. В разное время по-разному, конечно. Но если говорить о XIX веке и более ранних временах, тогда у всех рождалось много детей. А счастливы были те, у кого в семье дети выжили. Тогда же была очень высокая детская смертность. Вот, кроме того, дети тогда вот очень рано, если говорить о крестьянских семьях, а их было подавляющее большинство населения, очень рано начинали помогать родителям. И дети заботились о родителях, когда родители становились уже старыми людьми. Вот. В наше время конечно вот понятие счастливая семья не обязательно увязывается с большим числом детей, но, когда детей вообще нет – это ну в общем-то… есть, конечно человека 3, которые считают, что это нормально, но большинство людей считает, что, так сказать, хотя бы один ребенок-то в семье должен быть обязательно. Петр Кузнецов: Александр Борисович, вот как раз завершая тему финансовую, хочу наблюдением своим поделиться. Мне кажется, что сейчас так просто именно по окружению смотришь, по знакомым – чем семья богаче, тем детей меньше. То есть многодетные семьи – это как правило небогатые семьи. Александр Синельников: Ну насчет многодетных семей – это правда. Если со статистической точки зрения, они… в общем, у них гораздо меньше доход на одного члена семьи, чем в семьях с меньшим числом детей или вообще без детей, и обеспеченность жильем у них, конечно, тоже хуже. У них гораздо меньше квадратных метров приходится на одного члена семьи, чем у остальных семей. Мария Карпова: А такой переход от больших семей к маленьким он произошел постепенно или в какой-то период? Петр Кузнецов: Да, или какой-то слом был конкретный? Александр Синельников: Он, конечно, происходит постепенно этот переход, но, пожалуй, так вот если уж считать какие-то такие очень важные моменты, ну для нашей страны такой период стал послевоенный. Послевоенный, потому что именно в годы Великой Отечественной войны так сказать огромное количество женщин, которые прежде были домохозяйками, заменили своих мужей на рабочих местах. А после войны большинство этих женщин продолжали работать. Ну в частности потому, что и мужчин в стране долгое время после войны оставалось очень мало. Сложился, так сказать, определенный стиль жизни семьи, чтобы более-менее нормально выжить, семья должна иметь две зарплаты, не одну. И, конечно, вот у работающих женщин по многу детей рождалось гораздо реже, чем у не работающих, у тех, которые были только домохозяйками. Вот, кроме того, в этот же период произошло массовое перемещение сельского населения в города. У нас вот, начиная где-то с конца 1950-х годов городского населения стало уже больше половины населения, а сейчас ¾ населения, а городские семьи всегда имели меньше детей, чем сельские. Мария Карпова: То, что мы стали легче относиться к разводам, это тоже же влияет на количество детей в семье? Александр Синельников: Безусловно! Безусловно! Вот кафедра, на которой я работаю, кафедра социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ, она проводила довольно масштабные опросы социологические, ну в частности вот в 2018-2019 году мы опросили более 1000 супружеских пар, и из них было довольно большое количество многодетных, мы специально их побольше включали в выборку, чтобы так сказать данные о них были статистически более точными. И в общем-то что оказалось? В анкете был вопрос вот: «Имеет ли муж моральное право на развод с женой, если он ее разлюбил, но у них есть дети?» И оказалось, что почти 70% считают, что он такое право имеет. Имеет ли жена такое право на развод с мужем, если она его разлюбила, хотя у них дети есть? Там даже чуть больше – 70% сказали, что имеет она такое право. Причем что интересно, ответы людей на этот вопрос практически не зависели от того, сколько у них детей. И те, у кого двое, трое детей, они к этому, к разводу относятся, к сожалению, почти так же, как и те, у кого ребенка или вообще детей нет. Петр Кузнецов: Одинаково, да. Мария Карпова: Еще короткий вопрос. Просто упомянули чайлдфри – это те семьи, которые отказываются вообще иметь детей. Это действительно какая-то проблема для демографии? Александр Синельников: Очень серьезная проблема. Сперва она возникла в западных странах, вот, но, к сожалению, распространилась и на нашу страну. Многие социологические опросы показывают, что повышается процент людей в нашей стране, особенно среди молодежи, которые считают, что, если кто-то отказывается иметь детей, не надо его за это осуждать, что это, в общем-то, право личности. А ведь людям, которые принимают такое решение, им не обязательно важно, чтобы их окружающие одобряли, им важно, чтобы не осуждали. Чтобы они не нарушали социальные нормы, то есть неписанные законы, действующие в обществе. А вот эти нормы становятся по отношению к ним все более либеральными, и это сопровождается постепенно ростом процента людей, которые детей реально не имеют, в том числе и среди состоящих в браке, и среди тех, кому уже больше 45 лет, то есть которые уже вышли (ну если о женщинах говорить) из репродуктивного возраста. В общем, это очень тревожная тенденция на самом деле. Тем более что это не сопровождается таким масштабным ростом числа семей там с тремя и более детьми, которые могли бы уравновесить эту массовую добровольную бездетность. Петр Кузнецов: Вы знаете Александр Борисович, это опять же по своим наблюдениям, мне кажется, что это все равно до поры до времени. Даже самые заядлые чайлдфри превращаются в очень хороших родителей. Можно сказать, что почти уже в последний вагон, но тем не менее… Александр Синельников: Да, есть такие случаи. Есть такие, безусловно, но к тому времени, когда они могут захотеть стать родителями, может выясниться, что для них это уже невозможно по причинам медицинского характера – из-за возраста, из-за состояния здоровья, из-за тех способов, которые они применяли, чтобы детей не иметь. Петр Кузнецов: Это правда. Спасибо. Мария Карпова: Спасибо вам, Александр Борисович. Александр Синельников был с нами на связи, профессор кафедры социологии семьи и демографии МГУ.