Марианна Ожерельева: В завершении программы «Отражение» поговорим о том, как много вокруг нас иностранных слов. Согласны вы с этим или нет? Вот названия магазинов зачастую, кварталов в городах на английский манер или написанных латиницей. Вот надо ли русифицировать вывески вот сейчас в таком строгом обязательном порядке? Спрашиваем вас, 5445 – SMS-портал наш бесплатный. Очень много сообщений. Это оказалась самая востребованная тема с первого часа. Так же не забывайте про прямую связь с нами по телефону – 8-800-222-00-14, будем рады и прямой связи с вами по телефонам. Давайте обсуждать, раздражают ли вас вывески, потому что тема действительно очень актуальная. Сейчас со мной в студии гость. Мы будем говорить об этом. Алексей Федоров, главный редактор издательства «Русское слово», член Совета по русскому языку при президенте, доктор филологических наук. Алексей Владимирович, здравствуйте. Алексей Федоров: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: А вам личный вопрос, как гражданину, а вас раздражает вот это большое количество барбер-шопов, секонд-хендов и так далее? Алексей Федоров: Вы знаете, ну утомляет. Марианна Ожерельева: Почему? Алексей Федоров: Сейчас я чувствую, что тенденция началась обратная. Вот буквально сейчас, когда я ехал в студию, обратил внимание на вывески в центре столицы, стало значительно, мне показалось, меньше. Марианна Ожерельева: А что не понравилось? Какая вывеска? Ну вот что, вот вы ехали сейчас, какая вывеска вас так прямо зацепила? Алексей Федоров: Вот прямо конкретики такой не хочется. Есть варианты, когда не понимаешь, чем помешала кириллица. То есть, когда слово «Кирилл» написано латиницей и является частью названия какого-то, причем не международного, бренда… Марианна Ожерельева: «Кирилл-хаус», например, допустим. Алексей Федоров: Ну пусть так. Вот, мне, честно говоря, не очень понятно, почему человек с именем Кирилл в России должен писаться латиницей. Марианна Ожерельева: Хорошо, вы у нас первый в списке тех, кто, значит, сказал, что нет, не нравится. А наши корреспонденты в разных городах спросили, вот какие названия, англицизмы и так далее, когда пишут слова, которые можно написать кириллицей, латиницей, раздражают или нет. Давайте ответы послушаем, потом обсудим. Алексей Федоров: Хорошо. ОПРОС Марианна Ожерельева: Какие находчивые граждане. Вот быстро барбер-шопу замену – «Красивая борода». Ну оригинально же. Алексей Федоров: Замечательно просто. Марианна Ожерельева: И точка. Красиво, и точка. Значит, несколько кланов у нас. Одни говорят: «Хотели жить как на Западе – вот результат». Это будет первая категория, что вот сами виноваты в том, что произошло. Другие нам говорят, что их не волнует названия на иностранных языках, пусть будет написано и на русском. Некое такое дублирование – не только названия улиц, а пусть еще будет и так. И здесь же пишут, что в Штатах вывески есть на русском языке, на Брайтоне, например. Ну ничего. Почему в России не может быть этого и почему это нас раздражает? А вот большая часть, конечно же пишут: «Что же русский так обеднел? Почему его заменяют словами из иностранного языка? Ранее говорили, что русский очень богатый, а получается, не очень?» Все ли можно заменить? – будет мой вопрос. Алексей Федоров: Так, вы знаете, ну здесь насколько я понял, мы от вывесок-то перешли незаметно к более общей проблеме, конечно. Марианна Ожерельева: Шире берем, да, да. Алексей Федоров: Засилию, или во всяком случае роли англицизмов в нашей речи. Марианна Ожерельева: Ну вот английский квартал у нас есть, например в одном известном городе. Алексей Федоров: В нашем языке, в нашем сознании в конце концов. Вот действительно тут есть 2 момента, один из которых – процесс естественный абсолютно. Марианна Ожерельева: Глобализация? Алексей Федоров: Связанный, ну в том числе с появлением новых явлений нашей технической жизни, у которых не было аналогов в русском языке, они нормально совершенно, органично вошли в русский язык. Марианна Ожерельева: Например? Алексей Федоров: Ну принтер, прошу прощения. Марианна Ожерельева: Ну, кстати, да. Алексей Федоров: Вот, другой момент, да, действительно был связан с определенной модой на английский язык, как язык более престижный, как язык, сигнализирующий о том, что ты принадлежишь ну к какой-то особой породе людей. Марианна Ожерельева: Которые на нем много говорят. Алексей Федоров: Ну допустим. На нем много говорят, он некий символ приобщенности к какой-то лакшери-жизни, давайте вот так будем использовать. Марианна Ожерельева: Не к красивой жизни, да? Алексей Федоров: И действительно это чаще всего не было связано с подлинным интересом к английской истории, культуре и к языку собственно, а это ну вот такая пена, поверхность. Когда есть аналог на русском языке ничуть не хуже, но как-то вот моднее сказать именно вот так. Ну это чаще всего, конечно, связано с подростковыми комплексами. Но подростки вырастают, иногда физически вырастают… Марианна Ожерельева: Используют, потому что нам пишут, вот вы сказали, что можно заменить, бесит, значит, людей «лизинг», «тренд». Ведь действительно есть хорошие русские слова, вот здесь не надо даже «красивой бородой» прикрываться, есть же оно. А почему так используем? Потому что мы уже другое поколение? Там те, кто постарше, естественно будут говорить иначе. Алексей Федоров: Вы знаете, ну тут получается иногда так, что от долгого и частого использования в русском языке при наличии аналога, синонима русского, вот этот английский вариант он приобретает дополнительные смыслы какие-то. Вот, например, «бренд» и ну там… Марианна Ожерельева: Марка. Алексей Федоров: Марка. «Бренд» оброс, помимо… Ну «бренд» – название. Помимо вот того значения прямого, которое у него было в русском языке, и которое можно было бы заменить сразу, сейчас он приобрел еще комплекс значений, связанных с репутацией, с ассоциациями. То есть «бренд» ну вот таким образом, обретя какую-то дополнительную смысловую нагрузку, ну сейчас уже довольно сложно поддается вытеснению русскими аналогами. Марианна Ожерельева: Звонок у нас из Московской области. Марина, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я представляют поколение в общем-то 1980-х, я 40 лет преподаю английский язык детям, с большим удовольствием это делаю, поскольку люблю очень английский язык. Но вы знаете, при всем при этом моем уважении к английскому языку, довольно богатому, не буду ничего говорить, потому что очень много слов, которые в русском языке даже тяжело подобрать. Марианна Ожерельева: Например? Парочку, Марина, парочку назовите таких слов, нет синонимов в русском. Зритель: Ну вы знаете, вот у нас есть такое понятие в русском языке, как тревога. Но вот тревога та, которая то, что мы тревожимся по поводу нашей жизни, а есть тревога вот – сигнал тревоги, люди, прячьтесь в бомбоубежище. То есть в любом случае ту тревогу, нашу русскую тревогу по поводу ушедшего мальчика или бабушки, дедушки, мы вот эту тревогу не можем передать английским словом, понимаете? Марианна Ожерельева: То есть это не SOS будет там условно. Зритель: Да, ни в коем случае. Марианна Ожерельева: Понятно. Зритель: SOS, эта там легенда по поводу «save our souls» – это там легенда, это уже все ушло в небытие. Я просто по поводу того, что я абсолютно согласна с товарищем, который сам в речи говорил «лакшери», я смеюсь и издеваюсь над этим словом, я как в «Камеди-клаб» говорю «лохари», потому что уже, знаете, просто ухо режет мне, русскому человеку. Марианна Ожерельева: Марина, а вы когда идете, вот «флауэр-шоп» там что-то, тот же… вот лучше «брадобрей» там, например, «цирюльник» и пусть этот «барбер-шоп», ну кому он мешает? Или проблема глубже? Вот мы о некой ментальности сейчас поговорим, мы должны… тоже пишут, «себя не уважаем». Зритель: Нет, на самом деле давайте так. Вот у меня английский – первый, немецкий – второй. То есть я вот ребенок… «sandwich» даешь перевод – бутерброд. Марианна Ожерельева: Так. Зритель: Но объясняешь параллельно, что «butter» и «brot» – это все равно немецкие слова. Поскольку у нас культура еды была совершенно иная. Нам, русским людям, была не присуща… есть бутерброд. Щи да каша – пища наша. Вот, поэтому… А посему вот посмотрите сами, у нас очень много слов, которые мы употребляем. «Парикмахерская» опять же ж. «Парикмахерская» – опять не наше слово. Марианна Ожерельева: Да, да, спасибо вам. Вот вы очень метко это подметили, к чему я и подводила. А все ли те слова русские, которые нам предлагают наши уважаемые телезрители и обсуждают, таковыми являются? Алексей Федоров: Да нет, конечно. Марианна Ожерельева: И знаем ли мы этот русский язык? Алексей Федоров: Естественно, по-моему только ленивый не вспоминает в соцсетях адмирала Шишкова, архаистов, «мокроступы» вместо «калош», «позорище» вместо «театр» и тому подобное. Тут, конечно, нужно, и это самое сложное для нас, понимать меру, понимать, что конечно у языка есть свои законы, по которым он развивается. Язык живой, вот, но при этом не менее опасная, мне кажется, позиция отстранения. Вот мы сейчас… Марианна Ожерельева: Все убираем. Алексей Федоров: Нет, не все убираем. То есть есть позиция пуристов… «Пуристов» опять-таки, да? За чистоту исконную. Марианна Ожерельева: Грешите. Алексей Федоров: Нет, ну я же иронично это делаю. За исконную чистоту. То есть выгнать всех иностранцев из русского языка, и на основе вот тех корней исконно-славянских, которые у нас есть, конструировать те… Марианна Ожерельева: Даже вот не язык Пушкина получается, это куда-то глубже. Алексей Федоров: Да нет, конечно. В том-то и дело, «Шишков, прости, не знаю, как перевести», – говорит Пушкин, всех этих слов… Да и Татьяна-то по-русски плохо знала, изъяснялась-то с трудом на языке своем родном. Ну потому, что язык находился вот на том этапе. Он живет, он развивается. Хочется верить, он совершенствуется. Но вот сказать, что все, что происходит в языке – нормально, и типа от нас это не зависит, не будем с этим бороться, не будем как-то оценивать, это просто… ну язык вывезет, что называется сам, выбросит нас к нужному берегу. А мне кажется, это тоже опасная позиция. Язык и мы – вещи взаимовлияемые, взаимовлияющие друг на друга, просто взаимовлияющие. А поскольку язык определяет и наше отношение к миру, и наше сознание, и мы участвуем в этом процессе, в конце концов, выступая где-то или создавая там при написании статьи, ну в твоих силах найти нормальный аналог к какому-нибудь иностранному слову, которое ты считаешь ненужным. В этом процессе надо участвовать. Я приведу конкретный пример, почти семейный. Мы играем на даче с младшим ребенком, моим племянником, в футбол. Вот, и я делаю ложное движение, и их обвожу. И мне вдогонку возмущенный младший сын, ему 8 лет, кричит: «Папа, ты читер!» Марианна Ожерельева: Это кто? Алексей Федоров: Я спохватился. Ну что-то от английского у меня осталось из школы, говорю: «Может teacher?», ну то есть это учитель, я же учитель еще. Может он так вот меня почему-то назвал. А он говорит: «Да нет, читер. Ты обманываешь». И тут я понял, что это слово, которое пришло (ну я потом порылся, конечно), слово пришло из компьютерных игр – это использование, ну скажем так, для получения преимущества в игре компьютерной, использование каких-то дополнительных возможностей, которые не предусмотрены. То есть я понимаю, что в моем детстве это называлось «мухлевать». Если расширить это не от компьютерной игры, а вообще. Но «мухлевать» – это тоже заимствованное слово из немецкого. Марианна Ожерельева: Александр Владимирович, я вспомнила тоже одну историю. Мы читаем с дочкой сейчас сказку Маяковского «Про толстого Петю и тонкого Симу». И там, значит, вот этот «буржуй». Она спрашивает в свои 5 лет: «Кто такой буржуй?» Пытаюсь ей по-детски объяснить. В магазине за покупками на днях: «Мама, ну мы как буржуи!» Полная корзинка продуктов… И ведь тоже, посмотрите, какой ассоциативный ряд. Вот, к слову, тоже можно было сказать – какой состоятельный человек, а мы «как буржуи». Алексей Федоров: А вот буржуй – сразу оценочно. Марианна Ожерельева: Да, но у Маяковского в его время это было именно так – деление вот на рабочий класс и буржуев. А как вы считаете, все-таки надо ли своих детей… вот много сообщений: «А кто их воспитывает этих детей? Они поэтому и читерством этим занимаются». Надо ли ему все-таки: «Подожди, «читер»… А есть вот этот аналог, и, пожалуйста, мы в своей семье используем вот это слово»? Алексей Федоров: Ну знаете, во всяком случае предоставлять выбор ему нужно. Марианна Ожерельева: Хотя бы рассказывать. Алексей Федоров: Потому что ребенок развивается в определенной языковой среде. И мы в этой среде, родители, старшее поколение, мы должны в нем участвовать. Если мы отстраняемся, если мы скидываем все на школу: вот ты на уроках русского языка должен научиться хорошему русскому языку. Он слышит хороший русский язык 40 минут, 45, а потом выходит в жизнь или в свою виртуальную реальность уходит, и там он погружается в совершенно иную языковую стихию. Воздействовать надо на язык в целом, безусловно. Его надо, от чего-то надо защищать, безусловно. Марианна Ожерельева: Ну вот от чего надо прямо брать и защищаться, что может так нам повредить, нашей тонкой душе? Алексей Федоров: Ну вы знаете, ну сейчас уже не модно ссылаться на западный опыт. Марианна Ожерельева: Ну давайте сошлемся. Алексей Федоров: Да, давайте сошлемся. Во Франции, в Германии в самом конце XX века, в 1990-е годы были приняты довольно жесткие и до сих пор действующие (и поправки к ним выходят) законы о защите национального языка, причем защите от англицизмов. Марианна Ожерельева: А у нас нет такого, кстати? Алексей Федоров: Вы знаете, у нас есть закон более общего характера о русском языке, где есть пункт, вот связанный с необходимостью защиты. Сейчас, насколько я знаю, в Госдуме рассматривается законопроект по инициативе, созданной председателем Комитета по культуре о русификации. Но пока речь идет о рекламе и вывесках, то есть вот то, с чего мы начали. Здесь же тоже надо понимать и не демонизировать этот процесс. Речь идет именно о тех вещах, которые могут и должны быть понятны русскому человеку, россиянину. У нас русский язык – государственный. Речь не идет о том, что международные бренды надо переименовывать. «Volvo» ну в переводе – качусь. Марианна Ожерельева: Ягодки будут потом, диванчики. Алексей Федоров: Ну ягодки-то они побыли, и потом исчезли. Марианна Ожерельева: Побыли, да? Алексей Федоров: Конечно, это была такая, насколько я понял… Марианна Ожерельева: Ну рекламный ход, но все-таки то есть. А вот ну то есть можно долго смеяться, но вот нет ощущения, что как-то с творческим подходом, чтобы придумать названия мы пока вот, к сожалению, очень сильно уступаем? Вот все это немножко корявенько. Алексей Федоров: Ну так это должно нас стимулировать. Это же здорово, когда вместо креатива наконец наступает творчество народное. И русский язык содержит колоссальные возможности для этого. Просто ну надо эти возможности открывать. Тем более, что сейчас ну мы естественно подошли к тому моменту, когда надо действительно заняться собой. Марианна Ожерельева: Ну вот как раз в унисон вам из Тверской области (нам говорили, что не читаем сообщения, зачитаем сейчас): «Марианна, мы живем в России, надо разговаривать на русском языке». С этим невозможно не согласиться. А еще пишут, что надо воспитывать детей, особенно, если это касается Родины. А мы же много говорим в последнее время о патриотизме. Вот если убрать, значит, военный оттенок, чтобы все маршировали, а вот любить родину, через как раз-таки сказки Пушкина может быть, гражданскую лирику… Лермонтова взять того же, да Маяковского того же. Алексей Федоров: Конечно, безусловно. Марианна Ожерельева: В каждом веке есть свои гении. Насколько все-таки там чистый русский язык? Я же к этому веду, Алексей Владимирович. Почитаем Пушкина. Алексей Федоров: Мы безусловно говорим о литературе, классической литературе, поскольку в школе изучается в основе школьной программы именно она, это действительно образцовый русский язык. Не чистый в смысле вот таком очищенный от каких-то заимствований, или даже иногда выходящий за привычные рамки нормы. Но тем не менее это язык образцовый, ну, во-первых, по эстетической своей категории и художественному воздействию, а все-таки, во-вторых, как мне кажется, по органичности соответствия цели и выборных средств для достижения этой цели, назовем эту цель коммуникативной. То есть вот то, что ты хочешь сказать собеседнику, читателю, достигнуто идеально и чаще всего, ну если мы говорим о Пушкине, то кратчайшим путем. Нам на это стоит ориентироваться, но говорить о том, что реально мы сейчас должны возродить язык Пушкина вот в таком буквальном значении, это невозможно. Пушкин – источник, но этот источник, извините, прошло сколько лет. Эта река, которая из этого источника вытекает, она проделала огромный путь. Марианна Ожерельева: Чувство юмора очень хорошее у наших телезрителей. Из Краснодарского края: «Вывеска на английском «Плати налог в валюте»». Значит, в мой адрес прилетел камушек, зачем я читаю дочке такое советское произведение не очень хорошее, «у Маяковского есть и нормальные стихи». А кто сказал вам, что я не читаю ей нормальные стихи Маяковского? И это тоже читаем. «Что хорошо и плохо» давно прочитали. Вопрос о том, что попалась просто ситуация, вот буржуй все-таки вспомнила, что можно воспользоваться моментом и рассказать. Идем дальше. Пишут все-таки: «Может стоит называть иностранными словами то, что действительно иностранное?» Ну вот «жалюзи» – иностранное, вот пусть оно уже будет в обиходе, зачем мы будем придумывать ему какой-то аналог русский? Что это нечто, что, значит защищает тебя, закрывает… Ну если оно иностранное. Алексей Федоров: «Ню» опять-таки. Марианна Ожерельева: «Ню», да. Алексей Федоров: Но никто же на эти слова не покушается. Они вот вошли в язык, мы их ощущаем как иностранные, как заимствованные, но поскольку нет вот таких прямых аналогов, мне кажется, вот даже по опросу, мало найдется таких людей, у которого именно такие слова, такие заимствования вызывали бы какое-то раздражение или усталость. Чаще всего это то, что связано именно с тем, что бьет в глаза, что бросается в глаза, вот именно в виде вывесок, в виде рекламы, в виде названий, которые своим английским характером на латинице сигнализируют вот о неком ну таком особом своем статусе. Ну дорогие рестораны, ну не знаю, мне казалось, в Москве есть такая тенденция, была такая тенденция – вот дорогой ресторан обязан называться латиницей. Так что вот если ты не знаешь иностранный, ты его даже не прочтешь правильно. Потому что там… Марианна Ожерельева: Это был, простите, тренд. А сейчас разворот на восток. Алексей Федоров: Сейчас мейнстрим другой. Марианна Ожерельева: Славянофилы возрождаются. Нашелся тот, кто считает, что англицизмы должны остаться. Наш зритель из Самарской области: «Надо заменить длинные, невнятные обозначения русскими словами на короткие, четкие английские слова». Алексей Федоров: Например? Марианна Ожерельева: Нет примеров. Алексей Федоров: Например «Wildberries» заменить на «Ягодки». Марианна Ожерельева: На «Ягодки» – короче. Алексей Федоров: Ну только наоборот там же ведь требование было. Марианна Ожерельева: Да, ну вот все-таки не надо, вы же сказали о неких крайностях. Есть ли сегодня в сообществе профессионалов с теми, кто как раз в движении этого языка, мы-то все-таки люди, которые общаются на этом языке – что-то берем, что-то отдаем, а есть специалисты? Есть понимание, что вот где-то надо прямо изгородь ставить, а где-то высокий-высокий забор? Нам, кстати, писали, что как в советское время надо запретить вообще все иностранные языки. Вот вам пожалуйста. Алексей Федоров: Да, ну это как раз перебор, вы знаете, это довольно опасная вещь, вот как в целом и с общей такой патриотической тенденцией в образовании и воспитании. Тут же можно именно незнанием меры, а иногда и сознательным незнанием меры тут можно больше навредить, чем принести пользы, дискредитировать саму идею. Идея, по сути, хорошая, тенденция правильная, но доведите любую хорошую тенденцию до абсурда и начните ее выполнять так, чтобы от нее отвратились даже ее сторонники, и вы ее загубите. И вот тут действительно, это не просто дело в каком-то количественном соотношении, то есть знать меру, а именно в… ну тут должна вестись речь об очень осторожном и обоснованном подходе к таким вещам ну запретительным. Вот мне показалось, что тот закон, который сейчас обсуждается, он как раз довольно внятный и осторожный. В конце концов «closed» или там «open» на дверях магазина – ну это правда глупость. Марианна Ожерельева: Почему? А если иностранцы приезжают, то человеку понять, где выход, где вход? Алексей Федоров: Ну слушайте, у нас все-таки сейчас что в приоритете? Марианна Ожерельева: Не в тренде совершенно. Алексей Федоров: В приоритете. Ну хорошо, в скобках напиши «closed». Ну для человека с русским языком пиши, что это закрыто. Почему я должен знать, что обозначает «closed»? Марианна Ожерельева: Не должны знать. Алексей Федоров: Не обязан. Марианна Ожерельева: Ну хорошо. Значит, Свердловская область нам пишет: «Почему в Европе запрещают нашу культуру, – ну кстати не везде, все-таки и оперы ставят и продолжаются выступления определенных театральных трупп, не так прямо чтобы они закрыли, «closed» написали и все, – а мы не поддерживаем свою и не развиваем». Это уже, наверное, такой более глубокий вопрос. Почему мы действительно свое?.. Ну пусть оно будет, иностранное, ну а свое-то какое-то импортозамещение. Ничего не делали своего, а теперь вот. Алексей Федоров: Конечно, конечно. Как говорил Карамзин, лучшая критика на плохую книгу – хорошая книга. Марианна Ожерельева: Хорошая книга, да. Алексей Федоров: Поэтому действительно это как раз, как модно говорить, вызов. Марианна Ожерельева: А как это можно сделать? Ну вот, не знаю, ввести там… ну есть же в школах, учат и русский язык, и чтение, ну все это есть, и все сказки мы эти читаем. Но почему мы потом это не используем в своей речи? Мы же вырастаем, уже не говорим вот как в сказках. Алексей Федоров: Нет, ну мы не должны говорить как в сказках, вырастая. Это другая языковая среда. Другое дело, что наш язык беднеет именно потому, что… Марианна Ожерельева: Официально беднеет прямо, действительно, эксперты вот, специалисты это фиксируют. Алексей Федоров: Это довольно сложно математически зафиксировать, но большинство экспертов, да, сходятся на том, что язык, во всяком случае нынешнего поколения, поколения школьников, поколения студентов, русский язык беднеет. То есть они не используют тех возможностей русского языка, которые в нем содержатся. И вот открыть им эти возможности и научиться пользоваться этими возможностями – это тоже одна из задач школьного в том числе образования. Потому что говорить о патриотизме без любви и владения родным языком невозможно. Марианна Ожерельева: Знание страны. Алексей Федоров: Конечно. Марианна Ожерельева: Мы говорили о введении регионоведения, чтобы каждый гражданин знал все-таки свой регион. Алексей Федоров: Нет, безусловно. То есть это разные направления, но все-таки в основе… Язык – это народ, это прямой перевод слова «язык». Марианна Ожерельева: Ну и последнее. Вот говорят, языки запрещать – абсурд, а вывески особенно, это глупые меры, их надо убирать (Волгоградская область). Очень коротко, Алексей Владимирович, а кто вот эта высшая инстанция, кто будет решать, а что запрещать? Понятно, что сейчас такое время, и наверно, что-то запретят, что-то уберут. А есть какой-то высший такой орган? Вот есть Институт русского языка, вот он изучает, занимается. Алексей Федоров: Ну это экспертный орган, это не законодательный орган. Марианна Ожерельева: То есть не стоит ждать, что прямо вот… Алексей Федоров: Нет, законодатели они привлекают экспертов для того, чтобы понять вообще, эта инициатива имеет смысл, она имеет поддержку какую-то? Марианна Ожерельева: Ну хотя бы какую-то оценку получить. Алексей Федоров: Да. Оценку получить, безусловно. Вот, но речь идет, я так понимаю о наших законодателях, то есть депутатах. Марианна Ожерельева: Хорошо. Спасибо вам большое за этот интересный диалог. Алексей Федоров, главный редактор издательства «Русское слово», член совета по русскому языку при президенте, доктор филологических наук. Сегодня обсуждали много тем, эта оказалась самая актуальная. Много ваших сообщений, и нам пишут из Воронежской области: «Уважайте, любите свою родину сами прежде всего, и никакие иностранные слова вам не помешают». Константин Чуриков будет с вами вечером, а я прощаюсь до завтра.