Петр Кузнецов: А сейчас рубрика «Личное мнение». Жительницу Омска, несколько часов назад об этом стало известно, госпитализировали с подозрением на коронавирус. Ольга Арсланова: Начнем с новостей, да. Петр Кузнецов: Уточняется, что пациентка сейчас изолирована, у нее взяли все анализы. Вообще сами врачи не раз до этого говорили, что главная опасность новой заразы в том, что у нее нет отчетливых симптомов, поэтому не исключено, что женщина из Омска, да еще и на волне всемирной паники, сама нашла у себя что-то, на ее взгляд, подходящее, подозрительное, и обратилась за помощью. Ольга Арсланова: Вот такая новость, от которой мы решили оттолкнуться и вообще поговорить о болезнях мнимых, не существующих, спорных, при этом признаваемых, например, даже на государственном уровне или на индивидуальном исключительно уровне. Вот чувствует человек, что болен, ему кажется на полном серьезе, а на самом деле нет. Вот обо всем об этом поговорим прямо сейчас в рубрике «Личное мнение». Петр Кузнецов: Алексей Кащеев, врач-нейрохирург, кандидат медицинских наук, у нас в гостях. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Алексей Кащеев: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Нет, коронавирус, конечно, не мнимое заболевание, а вполне реальное. Алексей Кащеев: Нет-нет-нет, абсолютно реальное. Ольга Арсланова: Хотя многие считают, что рукотворное. Алексей Кащеев: Ну... Ольга Арсланова: Конспирологи. Алексей Кащеев: Там, где рукотворное, там теории заговоров, тут уже как бы евреи, масоны, так сказать... Ольга Арсланова: ...или американцы. Алексей Кащеев: ...или американцы, или русские, но тут уже смотря кто... Ольга Арсланова: Ну а там всего лишь кобра и летучие мыши, все проще. Алексей Кащеев: Да-да. Я слышал, уже распространяется, я знаю, есть такой слух, что на самом деле, говорят «просвещенные» люди, что это не коронавирус, а это чума, чума, чума то есть. Ольга Арсланова: Как так? Алексей Кащеев: Вот так. Ольга Арсланова: А что, похоже разве? Петр Кузнецов: Надо пятым всадником ее сделать. Алексей Кащеев: Нет, вообще не похожи, никоим образом. Ольга Арсланова: На чуму вроде как-то не очень похоже. Алексей Кащеев: Да не похоже, вообще лучше бы это была чума. Ольга Арсланова: Почему? Алексей Кащеев: Ну чуму существенно проще лечить, хорошо поддается антибиотикотерапии... Ольга Арсланова: А тут вирус, с вирусами сложно. Алексей Кащеев: С ними сложнее, да. Петр Кузнецов: Мы знаем, что вы на практике столкнулись с человеком, который придумал себе болезнь. Ольга Арсланова: Не коронавирус. Петр Кузнецов: Расскажите, пожалуйста, не все читают ваш Facebook, во-первых. Алексей Кащеев: Ну не то чтобы я столкнулся с одним человеком, я вижу людей, которые не болеют, но ищут лечение, как и все врачи, практически ежедневно. Тот случай, о котором шла речь, он иллюстрирует достаточно редкую патологию, которая называется синдромом Мюнхгаузена. Есть заболевание синдром Мюнхгаузена, это психопатология, при которой человек с разной степенью осознанности выдумывает у себя симптомы для получения помощи, часто хирургической. А есть делегированный синдром Мюнхгаузена, когда человек находится в эмоциональных заложниках у своего родственника, например у матери, как было у этой пациентки, и находится в состоянии индукции такой психической оттого, что она или он выдумывает за нее различные болезни. Вот у меня была... Ольга Арсланова: То есть родитель болен синдром Мюнхгаузена? Петр Кузнецов: Накручивает. Алексей Кащеев: Родитель болен чем-то по психиатрической патологии. Ольга Арсланова: Видит несуществующую болезнь у своего ребенка, и ребенок тоже начинает в это верить, потому что он недостаточно компетентен... Алексей Кащеев: Да. Ольга Арсланова: ...а тут вроде... Так получается третированный человек? Алексей Кащеев: Ну вот у меня года полтора-два назад была как раз история, когда пациентка, у нее было... Я ее госпитализировал с достаточно редким видом, с давлением малоберцового нерва (на ноге), так называемый фибулярный тоннельный синдром, молодая девушка была, 19-летняя. Потом, когда я стал ее смотреть повнимательнее в клинике, я обратил внимание, что пациентка до меня перенесла 10 разных операций по очень сомнительным показаниям. Я понаблюдал за ней вне врачебного наблюдения, то есть когда она не приходит, просто как она идет по коридору, и увидел, что она не больна теми симптомами, у нее не шлепает нога так, как она шлепала при мне. Я объяснил ей, что... Значит, я показал нескольким специалистам, они объективно подтвердили, что этого заболевания у нее нет, и как раз вскоре после этого пришла ее мать с угрозами всяких жалоб, и я увидел, что это делегированный синдром Мюнхгаузена, там были налицо все принятые психиатрические критерии. Они, конечно, не обратились к психиатру, хотя я им советовал, у них вообще обычно, у этих пациентов, нет критики, они не обращаются потом к специалистам по психиатрии. Петр Кузнецов: И судьба... Алексей Кащеев: Я ее выписал. Петр Кузнецов: Вы расстались. Алексей Кащеев: Да, но никаких юридических последствий не было, но я допускаю, что кто-то ее... Петр Кузнецов: Возможно, кто-то ей все-таки сделал эту операцию? Алексей Кащеев: Да. Это не такая редкая патология на самом деле, конечно, нечастая, но с ней сталкиваются. Например, в США не так давно была достаточно трагическая история, когда жертва делегированного синдрома Мюнхгаузена, уже будучи взрослой девушкой, убила свою мать в ходе обороны от этого самого синдрома, убила вместе со своим бойфрендом. Ее, кстати... Ольга Арсланова: Ой, да, это очень громкая история, мать ее лечила с самого раннего детства. Алексей Кащеев: Да-да. Ольга Арсланова: Генетический синдром у нее находила, который... Алексей Кащеев: Да, у нее был раскрученный блог в Instagram, они собирали деньги... Ольга Арсланова: Такая девушка, она еще волосы все потеряла в процессе лечения... Алексей Кащеев: Да-да-да, в процессе лечения того, чего не было. Петр Кузнецов: Но там цель какая была, обогатиться, или это правда какое-то расстройство? Алексей Кащеев: По всей видимости, это было нарушение. Петр Кузнецов: Или суть в том, что она правда что-то видела? Алексей Кащеев: По всей видимости, это было именно психическое нарушение и индуцированная реакция у ребенка. Но на самом деле, конечно, это не самая частая ситуация. Самые частые ситуации лечения заболеваний, которых нет, – это просто люди, которые приходят к врачу в поисках или душевного контакта, или в поисках выплескивания какой-то своей негативной чаще, а реже положительной энергии. Скорее вот эти люди представляют собой проблему для врачей практикующих, во-первых, потому что на них может уходить существенное время, во-вторых, потому что они часто становятся источником необоснованных жалоб, чаще даже, чем, например, я видят врачи первичного звена, терапевты. Ольга Арсланова: Бывают ли случаи, когда... Точнее наверняка они бывают, много ли их, когда человек просто не очень хорошо информирован? Ему кажется, что существует, не знаю, вегетососудистая дистония, ее надо лечить. Алексей Кащеев: Да. Петр Кузнецов: Ну как, просто прислушивается к себе постоянно, имеет же на это право, чувствительный к себе. Ольга Арсланова: Даже вот Интернет он открывает, а там написано, что такое может быть. Петр Кузнецов: Да. Алексей Кащеев: Нет, безусловно... Петр Кузнецов: Через минуту в Интернете. Алексей Кащеев: Безусловно, пациенты зачастую приходят с такими жалобами не потому, что они хотят вымогать из врача эмоции, тем более что опытные коммуникаторы с пациентами могут достаточно быстро и однозначно показать, что это невозможно, чтобы пациент истощился, если ты видишь, что это действительно вымогатель эмоций. Но начнем с того, что, во-первых, среди этих пациентов, которые вычурно излагают свои жалобы, могут быть действительно больные люди, которые просто так говорят, когда человек описывает... Ольга Арсланова: Преувеличивают? Алексей Кащеев: Ну вот когда человек описывает, что у него такое чувство, что в голове катается какой-нибудь раскаленный шар. Вот человек приходит, сидит напротив меня и говорит... Ольга Арсланова: Как красиво звучит! Алексей Кащеев: Да, они могут так излагать. Кто его знает, на первый взгляд о чем идет речь? Может быть, у него плохое настроение и он хочет кому-нибудь рассказать, а может быть, у него шизофрения и это часть его бреда, а может быть, у него действительно болит голова, у него опухоль мозга, например, а он просто так излагает. Поэтому я все-таки считаю, что врач должен разбираться в таких ситуациях, то есть не принимать каждого вычурно выглядящего пациента по умолчанию как сумасшедшего. Петр Кузнецов: А как, пытаться... ? Во-вторых, то, что мы сейчас обсуждаем, тот же синдром Мюнхгаузена, психосоматика – это то же самое? Алексей Кащеев: Ну это границы довольно условны, но можно назвать это упрощенно говоря так. Ольга Арсланова: Но ведь больной... Я прошу прощения, просто уточню: человек, который болеет вот этим синдром Мюнхгаузена, он же искренне в это верит, он же не обманывает как-то специально, у него есть полная уверенность... Петр Кузнецов: Ну если это откровенный синдром Мюнхгаузена, наверное, нет. Алексей Кащеев: Если это откровенный, то нет, но существуют куда более частые ситуации. Например, вот в той хирургии, скажем, которой я занимаюсь, спинальная хирургия, в ней значительная часть больных – это люди с болью, у которых что-то болит. Боль – это субъективное чувство, поэтому человек, который говорит, что у него очень, ужасно, чудовищно что-то болит, предположим, спина или шея, а ты не видишь у него объективных причин для этой боли, то есть ты делаешь ему МРТ, КТ, рентген, УЗИ, берешь какие-нибудь анализы, смотришь его неврологически, ну вот не должно болеть, а у него болит. Нужно всегда понять, не является ли это симптомом какого-то все-таки реального заболевания, потому что я сталкивался несколько раз с ситуациями, когда я или совершал какое-то диагностическое открытие, работая с такими пациентами, находил у них реальную болезнь, или, наоборот, пропускал ее и узнавал об этом потом. Все врачи, если кто-то слушает, они сталкивались с такими ситуациями, если они анализировали их в последующем. Ольга Арсланова: Пишут: «Синдром Мюнхгаузена часто бывает у молодых людей, которым надо идти в армию». Алексей Кащеев: Ну тут уже отдельная ситуация. Есть целая проблема с людьми, которым от врача нужно нечто социальное: больничный, не идти в армию, или же получить какие-то социальные льготы, практически сейчас в России это затруднительно, у нас сейчас делают все, чтобы инвалидность человек не получал, но тем не менее такие люди есть, и это проблема, потому что их нужно выделять, этих пациентов, и понимать, что с ними делать. Петр Кузнецов: Если человек к вам приходит как к хирургу с такой жалобой, вы понимаете, что, скорее всего, это психосоматика, вы как-то объясняете это психосоматикой? То есть врач может это сделать, да? Алексей Кащеев: Ну... Петр Кузнецов: Рекомендовать прежде всего обратиться к профильному специалисту, в данном случае психотерапевту? Алексей Кащеев: Поскольку я не психиатр и не психолог, то я, безусловно, могу лишь предположительно поставить диагноз. Петр Кузнецов: Вот-вот, то есть как... Алексей Кащеев: Как, кстати, и в этой ситуации с пациенткой с синдромом Мюнхгаузена, мне трудно утверждать на 100%, что это она. Петр Кузнецов: Как в таком случае? Алексей Кащеев: Ну, во-первых, слава богу, медицина очень технологична, мы обросли массой исследований, чтобы все-таки объективизировать, реально человек чем-то болеет или все-таки нет. Если я предполагаю, что это психосоматика какая-то условная, психиатрия или психология, то я стараюсь такого пациента направить к профильному специалисту. Здесь есть проблема, потому что, во-первых, в России у психиатрии, у психологии довольно негативный имидж, поэтому нужно специально, в общем, так это преподать, чтобы пациент не оскорбился. Ольга Арсланова: «Я что, сумасшедший? Вы за кого меня принимаете?» Алексей Кащеев: Ну да, да. Даже те, которые сами предполагают... Я, например, встречался с ситуациями, когда пациент приходит, как правило, человек говорит: «Вы знаете, мне кажется, что у меня это психосоматика или от стресса», – а дальше описывает жалобу, чаще всего он прав, чаще всего это действительно от этого, он правильно говорит. Но многие из них не решаются пойти к психотерапевту или к психиатру отчасти потому, что эта помощь немножко дискредитирована в России, у нас до сих пор очень сильна память историческая о карательной психиатрии, например, советской. Во-вторых, она не всегда так легко доступна, например, бесплатно, то есть бесплатно пойти к терапевту, к неврологу не такая большая проблема, к психиатру несколько сложнее. Ольга Арсланова: А еще и права потом не выдадут, например. Алексей Кащеев: Права не выдадут. Ольга Арсланова: Если ты к бесплатному идешь в ПНД. Алексей Кащеев: Да. Еще есть проблема, связанная, скажем, с препаратами, которые используют в психиатрии, что существует огромный страх у людей перед тем, чтобы принимать даже самые безобидные из них, не говоря о том, что подбор терапии в психиатрии – это очень сложная история, она может длиться месяцами и годами, там есть препараты с большим количеством побочных эффектов. И, в общем, люди зачастую просто не идут на это. У меня было очень много людей с явной даже психиатрической патологией... Например, у меня был один раз пациент, он пришел ко мне на амбулаторный прием, он сел, такой мужчина средних лет, а я занимаюсь хирургией периферических нервов в том числе, он говорит: «Вы знаете, я пришел, чтобы вы мне отрезали периферические нервы». Ольга Арсланова: Вообще? Алексей Кащеев: Ну вот он так говорит. Я ему с иронией говорю: «Хорошо, какие?» Ольга Арсланова: А это вообще возможно? Алексей Кащеев: Ну да, но это приведет к смерти. Петр Кузнецов: Можно его просто положить, ничего не сделать, сказать: «Все, я отрезал». Ольга Арсланова: Чик-чик. Алексей Кащеев: Да. Я говорю: «Ну а какие вам нервы отрезать?» Он начисляет перечислять, после чего говорит: «Я, собственно, уже начал себе отрезать нервы», – снимает ботинок, а у него на стопе следы самоампутаций старых, он отрезал себе несколько пальцев... Ольга Арсланова: Ох... Петр Кузнецов: Э... Алексей Кащеев: Вообще там самоповреждения многочисленные зажившие. Ольга Арсланова: То есть это чистая психиатрия? Алексей Кащеев: Шизофрения, да, такое бывает при шизофрении, например. Но я не смог его отправить к психиатру, он не пошел просто, он ушел возмущенный, сказал, что пойдет к другому хирургу, который отрежет ему нервы. Петр Кузнецов: Еще один случай до звонка, если позволите. А если перед вами пациент реально с хроническим заболеванием, который лечится только операцией, психотерапевт поможет? Алексей Кащеев: Вообще большинство хронических заболеваний не добавляют радости человеку, поэтому, поскольку, скажем, боль является субъективным ощущением, то человек не может ее не переживать эмоционально. Поэтому, например, если мы имеем дело с хронической болью, то в идеале каждый из таких пациентов должен работать с психотерапевтом, даже если операция у него успешна, значительная часть этой боли находится не только в руке, ноге, спине, она находится в голове. Боль меняет социальный статус человека, она может выкинуть его из приличной жизни, лишить его работы, семьи, привычного круга. Поэтому в идеале… Боль, скажем, мультидисциплинарная проблема, и ею должны заниматься не только те, кто занимаются соматической медициной, но и психологи, психиатры, социальные работники и так далее. К сожалению, наша российская схема пока весьма далека от идеальной в этом отношении. Ольга Арсланова: Два слова о мнимых болезнях, SMS, и о платной и бесплатной медицине. «Платно нашли 42 паразита, а бесплатно ни одного!» Алексей Кащеев: Сорок два одинаковых, или это все разные были? Ольга Арсланова: Видите, как хорошо заплатить бывает иногда. Алексей Кащеев: Сорок два паразита – это хорошо. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. Звонок из Московской области от Николая. Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Алексей Кащеев: Здравствуйте. Зритель: Я вот... Здравствуйте, дорогая редакция. Я хотел обратиться к Алексею. Петр Кузнецов: Конечно, вы к нему и обращаетесь, он вас слышит. Зритель: Да. Вы знаете, у меня дочь, 37–38 лет, вот 3 года я с ней езжу по больницам. У нее началось 3 года назад, вот вы знаете, от ноги, и боли постоянно меняются, ну где-то месяц проходит, в другом месте, в третьем, в четвертом, и вот по всему телу. В общем, мы уже все прошли, всех врачей прошли, и маммографию, ну все, в общем, и деньги заплатили, 150 тысяч она отдала, ничего не находят. А вот сейчас опять, у нее какой-то кризис, не знаю, почему, чего с ней. Сейчас у ней вот то почки болят, почки проходят, начинает горло болеть; горло проходят – спина, потом доходит до сердца, но врачи ничего не находят. Ольга Арсланова: Как интересно. Зритель: Мы по платным уже ездили, ну ладно свои такие, мы в Рязань даже ездили. Заключение дали, я сам не читал, ее полностью где-то обследовали, и вот там ей написали заключение «страх». Ольга Арсланова: О как. Алексей Кащеев: «...и ненависть в Лас-Вегасе». Петр Кузнецов: Извините за такой вопрос, почему-то мне захотелось побыть в данном случае психотерапевтом, – а она замужем в 37 лет? Ольга Арсланова: Господи. Петр Кузнецов: Нет-нет, ну есть семья? Ольга Арсланова: Может, это душевные боли. Петр Кузнецов: Кажется, одинокие люди могут... Зритель: Нет, подождите, она была замужем и два раза рожала мертвого ребенка, понимаете? Ольга Арсланова: Вот. Петр Кузнецов: Ага. Зритель: Вот сейчас в третий раз она нормального родила, ему уже... Ольга Арсланова: Спасибо за вашу историю. Петр Кузнецов: Нет, может быть, это на самом деле... Ольга Арсланова: Просто, смотрите, бывает, что болезни нет, но человеку-то плохо, он чувствует боль. Алексей Кащеев: Я сейчас должен как этот, Кашпировский, «даю установку» через телевизор. Петр Кузнецов: Да, телемедицина. Алексей Кащеев: Телемедицина, да. Ольга Арсланова: То есть ничего не находят, но человек-то страдает объективно, чувствует это. Алексей Кащеев: Конечно же, самым простым, когда слышишь такую историю, я их часто слышу и читаю у себя в сообщениях личных в Facebook, когда такую историю слушаешь, чаще всего возникает соблазн, у меня уже не возникает, но может возникнуть соблазн сказать, что понятно, что это психиатрия. Медицина вообще сложная, это наука очень неточная, там ничего не понятно, зачастую там все непонятно до самого конца. Поэтому в таких ситуациях действуют по тупой схеме: у пациента исключают сначала частые болезни, потом редкие болезни. Действительно, если они исключены, у пациента вот такие вот вычурные болевые синдромы, это может быть симптомом различных психопатологий, например, депрессии. Депрессия – это широко распространенное заболевание, есть мнение, что не менее половины, скажем, жителей мегаполисов в том или ином виде страдают депрессией. И вот она, значит, проявляется часто разными вычурными болевыми синдромами, которые не имеют объективного объяснения и мучают человека. Это то, что вы как раз спросили, бывает ли так, что ничего не болит, а вот болит, – бывает, потому что душевная боль тоже боль. Петр Кузнецов: Ну мы выяснили, что там две трагедии было, поэтому... Нет, мы, здесь не для того, чтобы прямо по телевизору стать диагноз, но тем не менее... Алексей Кащеев: Да-да. Ольга Арсланова: Синдром хронической усталости, пишут нам. Алексей Кащеев: О, да, любимый синдром. Ольга Арсланова: Как вегетососудистая дистония? Алексей Кащеев: Да, это... Ольга Арсланова: Что это такое? Алексей Кащеев: Это более модно, чем вегетососудистая дистония. Ольга Арсланова: Но это примерно то же самое? Алексей Кащеев: Ну да, ну да. Ольга Арсланова: Это что такое? Это когда тебе просто грустно, что-то где-то в глазах... ? Петр Кузнецов: Или с сезонностью как-то связано? Ольга Арсланова: Устал? Алексей Кащеев: Существуют разные... Начнем с того, что в МКБ его нет, если я правильно помню, Международная классификация болезней. Ольга Арсланова: То есть это несуществующая болезнь? Алексей Кащеев: Да, это попытка объяснить какие-то... Ольга Арсланова: ...состояние человека. Алексей Кащеев: Да, состояние человека каким-то словом. На самом деле человеку... В каком-то смысле я даже не против этого, потому что человеку зачастую становится несколько легче оттого, что его субъективные эмоциональные переживания будут названы каким-то номеном, как-то в номенклатуре фигурировать, ему становится легче от этого. Но сам я стараюсь всегда начинать в таких случаях разговор со слов, что вегетососудистой дистонии нет, остеохондроза нет. Ольга Арсланова: Нет остеохондроза тоже? Алексей Кащеев: Нет, это российский термин. Ольга Арсланова: Ничего себе. А лечат же как упорно! Алексей Кащеев: Кстати, к слову, к МКБ, я так про нее упомянул, как будто это истина в последней инстанции, – там, например, есть остеохондроз. МКБ – это не клинический документ, он нужен для сбора статистики, финансов. Ольга Арсланова: Скажите, это какая-то российская вот такая традиция придумывать несуществующие болезни? Дисбактериоз, по-моему, еще у нас часто... Алексей Кащеев: Дисбиоз. Нет, она не чисто российская. Петр Кузнецов: Болезнь Лайма хроническая... Алексей Кащеев: Болезнь Лайма есть. Ольга Арсланова: Это когда клещ укусил. Петр Кузнецов: А вот хронической уже не существует, хотя кто-то утверждает, что... Алексей Кащеев: Да, существуют разные несуществующие заболевания, которыми пытаются объяснить разные штуки. Они сменяются в течение разных исторических периодов. Например, сейчас действительно существует определенная мода, я сам не так давно о ней узнал и немножко был шокирован тем, сколько у нее последователей, скажем... Петр Кузнецов: Быть больным? Алексей Кащеев: ...некой хронической болезни Лайма, которая в хронической форме, собственно, отсутствует хотя бы потому, что она излечима, которая может приводить к разным симптомам, по мнению этих людей. Также существует очень значимая такая штука, как, например, вера в разные глистные инвазии, в паразитарные заболевания... Ольга Арсланова: Сорок два. Алексей Кащеев: Да, те самые 42 паразита и ничуть не меньше, которые... Ольга Арсланова: Но при этом они же существуют, правда? Алексей Кащеев: Да, существуют, но, во-первых, они распространены во вполне определенных группах, в нашей европейской полосе все-таки это дети в основном... Ольга Арсланова: Которые песок едят в песочнице. Алексей Кащеев: Безусловно, не только, это люди, связанные с животноводством и так далее. Но во всяком случае они... Порой их бывает сложно диагностировать, но, конечно, большинство людей, которые считают, что у них существуют паразиты, которые высасывают их кровь и ухудшают их самочувствие, это в лучшем случае заблуждение, а в худшем часть такой бредовой немножко симптоматики. Потому что есть, например, такая штука, в которую многие верят, энергетические паразиты, то есть это какие-то такие полуживые, это уже на грани с такой метафизикой, с религией, которые живут в тебе... Вы просто не представляете, сколько этих людей и какая вокруг них есть индустрия, то есть это же диагностируют, лечат, за это берут деньги, естественно, но не официальные врачи. Петр Кузнецов: Ну да. Ольга Арсланова: Хроническую болезнь Лайма тоже вроде как лечили, то есть человек, его укусил клещ, он перенес в какой-то форме, а дальше продолжает себя плохо чувствовать.» Может быть, я после этого себя стал плохо чувствовать?» – значит, у него что-то хроническое, или не так? Алексей Кащеев: Существуют даже клиники, которые на этом специализируются. Это из области того, что называется холистической медициной, то есть это медицина, которая воспринимает человека как единое целое. Звучит это хорошо, но холистическая медицина, как правило, апеллирует к ненаучным методам, научно не обоснованным, поэтому, как бы это ни называлось, официальная медицина во всем мире противник этого. Петр Кузнецов: «ВГД – это не смешно, смешно тем, кто здоров, а больным плохо», – это Нижегородская область пишет. Ольга Арсланова: Вот смотрите, у нас сейчас действительно появился страх перед коронавирусом, хотя его нет в России, не установлено, есть ли он. Алексей Кащеев: Да. Ольга Арсланова: Но при этом, вот люди спрашивают: «Скажите, а ВИЧ – это надуманная вообще проблема или реальная?» Алексей Кащеев: Конечно, надуманная! Ольга Арсланова: «Фармкомпании придумали ВИЧ», – пишут зрители. Алексей Кащеев: Да, фармкомпании масонов. Значит, ВИЧ – это не надуманная проблема. Довольно смешно, что у нас столько людей индуцировалось по поводу коронавируса, притом что в России давным-давно уже эпидемия ВИЧ, только по официальной статистике от ВИЧ и его осложнений умирает 50 человек в сутки последние годы, это только официальная статистика, в некоторых городах инфицировано никак не меньше 1% людей, например, в славном городе Екатеринбурге. Тем не менее, значит, да, конечно же, коронавирус, который поставляет нам Китай, Китай вообще поставщик разного рода инфекций, именно он вызывает такой ужас и панику. Ольга Арсланова: Алексей, вот вы сказали, 1% инфицированы ВИЧ. Алексей Кащеев: В Екатеринбурге, это статистика такая была. Ольга Арсланова: А вот какой процент, например, в эпидемию гриппа болеет гриппом в том же регионе? Это меньше вот от этого 1%? Алексей Кащеев: Ох, я, конечно, не специалист, не могу сказать. Ольга Арсланова: Ну больше, наверное, все-таки? Алексей Кащеев: Конечно, это больше, но факт... Ольга Арсланова: Но 1% – это много, мы просто пытаемся понять? Это эпидемия? Алексей Кащеев: Это очень много, это эпидемия. Другой вопрос, что это не видно так, как коронавирус, нам же... Почему люди от этого индуцируются? Потому что это картинка, это люди в каких-то там противочумных костюмах, хотя они не противочумные на самом деле, кто-то падает на улицах, закрытые дороги и так далее, это красиво. А ВИЧ как бы есть и есть, все уже привыкли к этому, это уже не инфоповод, никому не интересно. Петр Кузнецов: В 1990-е гг. пугались, а дальше уже... Алексей Кащеев: Да. Так же, как никому не интересно, что в мире, например, если я правильно помню статистику, умирает порядка 650 тысяч человек каждый год от осложнений гриппа, в первую очередь это совсем маленькие дети и пожилые люди. Тоже все такие: «Да грипп, чего там, это же грипп просто». Грипп – это серьезная инфекция. Ольга Арсланова: Ну то, что испанка подкосила больше всего народу, чем, по-моему, любая вообще эпидемия... Алексей Кащеев: Ну когда это было? Это уже не так интересно. Сейчас интересен, в моде коронавирус. Нет, я ничуть не иронизирую, это серьезное заболевание, коронавирус, но не стоит все-таки возводить его в какой-то масштаб несуществующих инфекций с нереальными рисками. Ольга Арсланова: Пишут: «Врач назначил мне Мексидол, а на сайте «Фуфломицин» это лекарство является фуфлом», – то есть это имеются в виду лекарства, которые с недоказанной эффективностью. Алексей Кащеев: Да, Мексидол. На сайте «Фуфломицин» написана правда. Ольга Арсланова: «Врачи знают вообще о списке вот таких лекарств? Почему они их назначают?» – спрашивают наши зрители. Алексей Кащеев: Ну какие-то врачи знают, какие-то нет, конечно же. Я, например, знаю и не назначаю, многие мои коллеги не назначают. Но почему это происходит? Существует несколько объяснений. Во-первых, некоторые не знают, врачи не знают, потому что у нас проблемы с переподготовкой врачей, а по тем же «фуфломицинам» в нашей отечественной печати отлично пишутся научные статьи, так называемые научные, это во-первых. Во-вторых, некоторым пациентам непонятно, что назначить, в том смысле, что приходит человек из той же категории, с которой мы начали, который как бы здоров, то есть не как бы, а он здоров, но ему нужно что-то предпринять, для того чтобы он как минимум был удовлетворен лечением того, чего нет. Многие из таких людей приходят с запросом, они говорят: «Вот назначьте мне Мексидол, у меня то-то и то-то». В этой ситуации, я лично с таким не сталкиваюсь, но я понимаю врачей, которым в этой ситуации просто назначить иногда бессмысленный и безопасный препарат, чтобы просто этот человек отстал, ушел. Но это, конечно, неправильная стратегия, в идеальном мире такого не должно быть, пациент должен быть отправлен, скажем, к психотерапевту, ему не должно быть назначено какое-то фуфло. Ольга Арсланова: Мексидол – это же допинг, который... Да? Алексей Кащеев: Мельдоний допинг. Ольга Арсланова: Действующее вещество одно и то же. Алексей Кащеев: Сходное, да. Ольга Арсланова: А что ж тогда, раз это «фуфломицин», за него выгоняли? Алексей Кащеев: Нет-нет, им не лечат, кроме того, там совершенно разные схемы дозирования этих препаратов. Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: «Почувствовав недомогание, вы сами ставите себе диагноз?» – этот вопрос мы людям на улицах разных городов задавали. Посмотрим, что же народ отвечал. ОПРОС Петр Кузнецов: Алексей, скажите, в любом случае, если вдруг что-то показалось, все равно правда лучше перестраховаться и к врачу пойти, чем забить на это и решить, что через пару дней, может быть, пройдет, я лучше полежу? Алексей Кащеев: Ох. Петр Кузнецов: Знаете, как бывает? Считается, что страшнее даже не онкология, а онкофобия, потому что человек просто боится идти, запускает и... Алексей Кащеев: Ох, вот что бы я сейчас ни ответил, плохо получится. Петр Кузнецов: Да? Алексей Кащеев: Ну конечно. Если я сейчас скажу, что, когда у человека где-то кольнуло, то не надо бежать к врачу... Петр Кузнецов: Я к тому, что у нас сейчас примут это за рекомендацию, да? Алексей Кащеев: Ну да, ведь кольнуть может и при остром аппендиците, например... Петр Кузнецов: Ну да. Алексей Кащеев: А обратная ситуация, если предложить человеку, да, конечно, если у вас что-то болит, приходите, то те очереди, которые и так у нас имеют значимый размер... Я бы сказал, значит, так с некоторой степенью жесткости, но тем не менее. Значит, вообще взрослые люди сами несут ответственность за свое здоровье. Я думаю, что взрослому человеку, вполне он может решить самостоятельно, когда ему нужно идти к врачу, а когда нет, на основании собственных рациональных представлений. Я не думаю, что я, или другой врач, или система здравоохранения может сказать человеку, что при таких обстоятельствах ходи, а при таких не ходи. Человек должен сам решать. Кстати, согласно даже законодательству, в частности закону о защите здоровья, или как он там звучит, Российской Федерации, вообще человек несет персональную ответственность за свое здоровье, государство вмешивается в это, когда он приходит, но есть здравый смысл, который как-то должен подсказать, на что нужно реагировать, а на что не нужно. Поэтому я не думаю, что на этот вопрос есть ответ. Есть здравый смысл так же, как в обращении не только к врачу, а когда идти к юристу и так далее, когда нужно страховать свою жизнь, а когда не нужно ее страховать. Надо голову включать, и будет хорошо. Ольга Арсланова: Вопрос от нашего зрителя Кирилла из Санкт-Петербурга. Добрый вечер. Зритель: Алло. Ольга Арсланова: Да, слушаем вас. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Алексей Кащеев: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Вот я хотел сказать. Вот Алексей Кащеев молодец, поскольку он занимается хирургической деятельностью, он как бы по голове, потому что все органы, вот я хочу сказать, они все идут как бы от головы. То есть я вот веду ситуацию к чему? Что вот эти вот надуманные инфекции – это, как бы вам сказать, это просто мнительные люди, они могут себе, да, говорить, что они болеют, на самом деле они могут и не болеть. Вторая ситуация. Вот про вирусы-коронавирусы мы вообще не знаем. Я хочу сказать, мы говорим, что у нас ничего нет, а люди... Вот, скажем так, мы, допустим, с 4 января мы никуда не ездим, нас не интересует ни Китай, ни Египет и прочее. То есть ситуация заключается в том, что как бы вот этот вирус – это вирус. Вот раньше было, люди просто простыли, они полечились, через 3 дня они как новые. Сейчас вот этот вирус, мы до сих пор... У меня жена до сих пор, с 4 января она хрипит, какая-то простуда. Это вирус, который заносят люди, которые приезжают с этих азиатских стран, потому что там совсем другая, скажем так, у них этот тропический климат и прочие вещи, то есть они привозят оттуда, а здесь лечить их не умеют. Вы понимаете, о чем я говорю? Вот в чем ситуация заключается. Ольга Арсланова: Спасибо. Может быть, кстати говоря, наши холода-то нас от Эболы и спасли, а сейчас вот... Алексей Кащеев: Нет, существуют инфекции, эпидемические для одних регионов, для других. Но на самом деле это все-таки заблуждение широко распространенное в самых разных сферах про то, что... Обычно это начинается с такой фразы: «Вот раньше люди почихали 3 дня, ничего не делали, противовирусных препаратов не принимали, к врачу не ходили и выздоравливали». Или заменим на другое: «Вот раньше женщины как-то рожали...» Ольга Арсланова: «В поле». Алексей Кащеев: «Да, в поле, и ничего» или «А вот раньше детей не прививали...» – и так далее, и можно продолжить, «а раньше позвоночник не оперировали, и люди нормально поправлялись бабушками». Это иллюзия. Раньше люди жили существенно меньше, чем сейчас, они жили хуже, чем сейчас. С каждым годом и веком здравоохранение, медицинская наука пытаются вырасти над болезнью. Поэтому, с одной стороны, не стоит врачей беспокоить по любому поводу, но, в общем, пренебрегать современными медицинскими достижениями цивилизации, в общем-то, не очень разумно. Ольга Арсланова: Но говорят, что вирус-то мутирует, становится более сложным и для... Алексей Кащеев: Эволюционирует, он же живой организм, чего бы ему... Мы тоже эволюционируем, просто медленнее, чем он, он реплицируется сто раз в минуту, а мы гораздо реже. Ольга Арсланова: Скорость другая. Петр Кузнецов: Ряд непонятных для меня, я думаю, что не только, болезней или симптомов, несколько сообщений. Нижний Новгород, пенсионер спрашивает вас, излечима ли мерцательная аритмия. Алексей Кащеев: Да. Мерцательная аритмия вполне реальна... Петр Кузнецов: Она существует, во-первых? Алексей Кащеев: Это абсолютно реальное заболевание, оно излечимо разными путями. Человеку нужно обратиться к кардиологу. Петр Кузнецов: Мерцательная, судя по названию, она как-то более рвано, что ли, действует? Алексей Кащеев: Это быстрое мерцание предсердия, оно опасно, потому что при нем параллельно с неэффективностью кровообращения могут образовываться тромбы, она является причиной инсультов. Тому, кто это написал, следует обратиться к кардиологу, к терапевту. Петр Кузнецов: Тем более, вот еще раз подчеркнем, пенсионер подписался. Алексей Кащеев: Да, это заболевание чаще встречается у более пожилых. Петр Кузнецов: «Как вы относитесь к статинам и Глюкофажу?» Вообще звучит как название чехословацкого мультфильма. Алексей Кащеев: Положительно. Ольга Арсланова: Это когда у человека холестерин повышенный. Алексей Кащеев: Статины, да, это препараты для лечения атеросклероза. Это очень важные препараты, они позволяют профилактировать, снижать выраженность гиперхолестиринемии, снижать вероятность инсульта, инфаркта. Их назначают терапевты, к ним нужно обращаться в случае... Глюкофаж – препарат для лечения сахарного диабета. Ольга Арсланова: Слушайте, борьба за Мексидол продолжается: «Почему же он тогда входит в аптечку выездных бригад «скорой помощи»?» Алексей Кащеев: Честно говоря, я не знаю, надо почитать, я не уверен, что он входит в стандартную укладку. Если он входит в стандартную укладку бригад, то это очень смешно, я не знал об этом. Петр Кузнецов: Про герпес вспоминает Дагестан: «У людей синдром хронической усталости...» Алексей Кащеев: У всех? Петр Кузнецов: Не знаю, как это связано, «обнаружен один из видов герпеса». Герпес тоже любят находить. Ольга Арсланова: Герпес так вообще у 99% населения планеты. Петр Кузнецов: Вот это такая штука, которая, как считается, если она попала, существует, то он никак не выводится, он есть всегда. Алексей Кащеев: Существует мнение, что не менее, чем у 85%... Петр Кузнецов: Причем много видов его, не то что много... Алексей Кащеев: Два основных. Но считается, что герпесом инфицировано никак не меньше 85% взрослых людей. Другое дело, что он может становиться причиной серьезных проблем, например, нейропатической боли, межреберной нейропатии, невралгии. Иногда он вызывает даже тяжелые проблемы, энцефалит, например. Ольга Арсланова: Опоясывающий лишай. Алексей Кащеев: Его называют лишаем, к лишаю это не имеет никакого отношения, то не тот лишай, который мох, другой лишай. Ольга Арсланова: А скажите, вот в целом наши люди, которые к вам приходят, любят лечиться или, наоборот, избегают серьезного лечения? Что, к какой крайности мы ближе? Алексей Кащеев: Вообще россияне? Ольга Арсланова: Да, по нашему менталитету. Петр Кузнецов: Пенсионерки точно любят ходить в поликлиники. Алексей Кащеев: Я бы сказал так... Во-первых, большинство людей, которые приходят ко мне, все-таки я занимаюсь достаточно узкоспециализированной хирургией, работаю в стационаре. Большинство людей, которые приходят ко мне, – это люди, которые все-таки хотят лечиться, у них есть для этого повод. Если говорить в общем и целом о россиянах, то у нас существует определенная проблема с вообще культурой своего здоровья, культурой обращения к медицине. В этом отношении, наверное, желание лечиться чем попало и нежелание лечиться вовсе – это одно и то же, потому что вообще лечение, как и профилактика, требуют определенных усилий со стороны человека, они требуют самоконтроля, некоторой гигиены своей жизни, то есть что я ем, сколько я двигаюсь, курю ли я, сколько я потребляю алкоголя и какого, ну и так далее, в каких условиях я живу и ращу своих детей. Кроме того, это требует ряда практических действий: это профилактические приемы, чекапы, даже бесплатные, их можно получить бесплатно во многих городах. Это требует в некоторых случаях разумного приобретения страховок, то есть это некоторое финансовое обременение. Просто люди в России во многом привыкли, что об их здоровье должен заботиться кто-то другой: государство как политическая система, врачи какие-то, вот конкретный врач Марья Ивановна или вообще все врачи. Человек ответственен сам за свое здоровье, он должен действовать разумно и должен вкладывать в это силы, если он хочет жить долго и счастливо. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо вам большое. Вечность бы еще просидели на самом деле, но впереди геополитика, извините. Ольга Арсланова: Но так и спина заболит, так что да. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо Петр Кузнецов: Алексей Кащеев, врач-нейрохирург, кандидат медицинских наук, и рубрика «Личное мнение».