Александр Денисов: «Наварились на гречке». Федеральная антимонопольная служба провела внеплановые проверки производителей гречки и обнаружила признаки картельного сговора. Марина Калинина: Подозрение вызвало одновременное повышение оптовых цен на 20%, причем у пяти разных поставщиков. Поставщики оправдываются – говорят, что крупа среднего ценового сегмента просто закончилась, вот и завезли они гречку категории повыше. Все ли так? И вообще что сейчас с гречкой происходит, да и не только с гречкой, но и с другими товарами, которых нет на полках, нет в аптеках и так далее, и так далее? У нас в гостях… Александр Денисов: Обсуждаем вместе с Алексеем Кореневым, аналитиком группы компаний «ФИНАМ». Алексей Львович, добрый вечер. Марина Калинина: Здравствуйте. Алексей Коренев: Добрый вечер. Александр Денисов: Алексей Львович, вот мы проходили историю с масками, там тоже вроде как картельный сговор подозревали – ничего доказать не смогли. Аптеки свалили это на производителей, мол: «Это они нам по такой цене поставляют». Производители кивнули на Запад, потому что там цены поднялись: «Мы здесь не можем дешевле продавать, потому что там по такой цене покупают». Сейчас то же самое с гречкой происходит. Тут вообще правду можно отыскать? Алексей Коренев: Можно, можно. Ну, первое – все-таки маски не выращивают, их делают. Что касается гречки. Ну, первое – определимся в терминологии. Какие признаки картельного сговора? Марина Калинина: Да, какие они? Алексей Коренев: Там пока не доказано. Марина Калинина: Давайте перечислим. Алексей Коренев: Одновременное повышение цен сразу несколькими производителями. Марина Калинина: А еще есть какие-то? Алексей Коренев: Это пусть занимается ФАС. Я не знаю, может быть, у них какие-то свои ходы есть. Но пока только признаки. То есть пока, пока не закончено расследование и нет никаких доказательств, обвинять кого-либо еще преждевременно. Мы все прекрасно знаем, что только по решению суда то или иное лицо может быть признано виновным. Сейчас речь идет о признаках. И ФАС будет разбираться, действительно ли это так. Производители действительно кивают на то, что они вынуждены закупать гречку за рубежом. Насколько это вообще необходимо? Александр Денисов: За рубежом?! А где ее еще выращивают, кроме нас? Алексей Коренев: Не знаю, не знаю. Значит, ситуация с гречкой такая. Мы ее производим гораздо больше, чем можем съесть сами. Мы ее производим… Вообще потребности страны – в пределах 350–380 тысяч тонн в год. Последние три сезона мы производили от 467 до 506 тысяч тонн в год. И даже экспорт не позволял снять переизбыток. За предыдущий сезон мы экспортировали 128 тысяч тонн – и все равно не помогло, остаются излишки. Другое дело, что, может быть, действительно – как бы сказать? – это не самая высококачественная гречка. Ну, я пробовал, нормальная гречка, прекрасно едим. У нас переизбыток. Вопрос в чем? Цены на гречку подвержены очень сильно сезонным колебаниям (в смысле – от года к году). Связано это… В общем-то, по всем сельхозпродуктам такая вещь наблюдается из-за того, что когда цены растут, производители начинают увеличивать посевы. Из-за увеличения посевов цены начинают падать – производить становится невыгодно. И они потом опять сокращают посевы – цены растут. В результате у нас наблюдалось довольно сильное снижение цен на гречку в течение 2016–2018 годов, три сезона подряд. В итоге по прошлому году объемы посевов были снижены до рекордных объемов, начиная с 2003 года. То есть 17 лет так мало гречки не сажали. Естественно, такой малый объем посадок привел к тому, что уже с середины 2019 года цены на гречку начали расти, и расти существенно. Уже к середине года большинство производители предупредили, что цены к концу года вырастут на 20–50%. Фактически рост составил, по данным Росстата, 34%, а по некоторым другим источникам – до 45%. Гречка действительно выросла… Александр Денисов: Но это в течение какого-то времени, не одномоментно же? Вдруг – бах! – и на 20%. Алексей Коренев: В течение 2019 года. Если в начале 2019 года это было порядка 46–48 рублей за килограмм, то к концу года это уже 64–65. Александр Денисов: Но вам это кажется подозрительным, что пять компаний за один момент на 20% вдруг накинули? Алексей Коренев: Нет, естественно, кажется подозрительным. Поэтому, собственно говоря, то, что Игорь Артемьев, руководитель ФАС, заявил о том, что присутствуют признаки, которые должны быть проверены, – он абсолютно прав, я с ним согласен. Когда одновременно все, не сговариваясь, поднимают цены, по крайней мере, нужно этим заинтересоваться. Александр Денисов: У нас сейчас есть момент истины. Марина Калинина: Давайте сейчас прервемся, вернее, не прервемся, а пригласим к нашей беседе Аркадия Гуревича, президента Российского союза мукомольных и крупяных предприятий. Здравствуйте. Аркадий Гуревич: Добрый вечер. Марина Калинина: Расскажите, раскройте тайну, Аркадий Иосифович. Что происходит с крупными предприятиями? Почему гречки-то нет, не хватает и цены растут? Аркадий Гуревич: Ну, с крупяными предприятиями ничего не происходит. Я думаю, что нужно в корень смотреть. Марина Калинина: Давайте. Аркадий Гуревич: В себестоимости любой крупы стоимость сырья достигает 80–85%. Это легко проверить. Можно посмотреть себестоимость, калькуляцию. Поэтому когда возникают разговоры о том, что только за последнюю неделю цены на крупу гречневую вдруг скаканули, скажем, в Алтайском крае, где сосредоточено и производство зерна гречихи, и непосредственно находится большинство гречезаводов, они скаканули там с 38 до 50 тысяч рублей за 1 тонну. Это, конечно же, просто так никогда не происходит. И когда господин Артемьев говорит о том, что они внимательнейшим образом сейчас это изучают и смотрят на эту проблему, то они, в общем-то, возвращаются к той проблеме, о которой Российский союз мукомолов написал еще им, в Антимонопольный комитет, полгода назад. Полгода назад стартовал бурный рост цен на зерно гречихи и, соответственно, на крупу гречневую. Мы как аналитики и как эксперты этой отрасли, знающие эту проблему хорошо изнутри, обратили внимание на то, что это совершенно ничем не обосновано – ни наличием остатков зерна гречихи и крупы уже в переработанном виде, ни какими-либо другими причинами. Александр Денисов: Аркадий Иосифович, а вы чем объясняете? Потому что вы президент российского союза, куда входят эти производители. Чем вы объясняете? Аркадий Гуревич: Я объясняю банальной жадностью. Антимонопольному комитету мы же представили не просто голословно, а с подробными расчетами. Полгода назад в Российской Федерации остатки зерна гречихи и круп обеспечивали потребность России ровно на два года. Александр Денисов: То есть, Аркадий Иосифович, у вас в союзе произошел, действительно случился этот картельный сговор? Все правильно? Вы подтверждаете? Аркадий Гуревич: Это не у нас в союзе. Александр Денисов: А где? Аркадий Гуревич: Этот картельный сговор происходит у товаропроизводителей гречихи. Вы не ищете сегодня гречихи непосредственно у крестьянина – она скуплена давным-давно трейдерскими компаниями (а их не так много) и хранится на их складах. И когда нужно, они регулируют это дело. И чем сегодня объясняется рост цен, такой бурный рост цен на крупу? Банальной вещью. Все начинают обосновывать: «Ну как же? Рубль у нас обвалился, цены на зерновые культуры на мировых рынках резко выросли. И если все пересчитать в доллары, а из долларов – в рубли, то вот должен быть как раз ровно такой рост», – который как раз нам и показали на примере гречихи. Александр Денисов: Аркадий Иосифович, простите, вопрос такой. Мне кажется, гречку бессмысленно пересчитывать на доллары и на рубли – она никому не нужна. Точнее – на доллары и на евро. Ее там никто не покупает. Смысл пересчитывать? Аркадий Гуревич: Более того, те люди, которые это пересчитывают, они сами себя этим загоняют в угол. Они же прекрасно должны осознавать, что это не биржевой товар, никакого мирового рынка зерна гречихи нет. Гречиху производят в трех странах мира. Ну, плюс еще Китай. И потребляют соответственно. Нет мирового рынка гречихи. Это совершенно обоснованный картельный сговор, будем говорить, трейдеров, которые скупили это зерно гречихи и сегодня… Александр Денисов: То есть это сговор именно трейдеров, Аркадий Иосифович? Сговор именно трейдеров? Аркадий Гуревич: Конечно, это от трейдеров идет. Повторяю, на крупозаводе добавить нечего к этой цене. На 85% цена крупы состоит из цены зерна. Александр Денисов: Спасибо вам большое. Марина Калинина: Спасибо. Александр Денисов: А то уж мы кивали на вас, решили, что это вы там сговорились со всеми. Спасибо, Аркадий Иосифович. Алексей Коренев: Я абсолютно соглашусь с Аркадием Иосифовичем – в том плане, что ни ажиотажный спрос, ни курс рубля никак не могут влиять на цену гречки, и по одной простой причине: то, что у нас сейчас на прилавках, уже выращено по тем ценам, что были, уже лежит на складах и уже расфасовано. И курс доллара здесь ни при чем. Себестоимость даже уже ни при чем, потому что эта гречка уже выросла, уже расфасована. Александр Денисов: Сразу вопрос: а к тем ли пришел ФАС? Раз Аркадий Иосифович сказал, что это не производители, а именно трейдеры. Алексей Коренев: Ну, они по цепочке. Нет, производители – это те, кто выращивают. Понятно, что это может быть вертикально интегрированная… Александр Денисов: И не завод, где ее расфасовали. Алексей Коренев: Это может быть вертикально интегрированная структура. Это пусть разбирается ФАС. Если это крупный агрохолдинг, который сам выращивает, сам обрабатывает, сам фасует, сам складирует, тогда к нему вопросы, естественно, будут, потому что он на любом из этих этапов может цену поднять. Но объективных оснований нет. И ажиотажный спрос здесь тоже ни при чем. Повторюсь: это не то, что сейчас завозится, а это уже выращенная гречка. Она не может изменяться… Она может несколько измениться в цене – незначительно – за счет удорожания логистики. Сейчас действительно из-за того, что курс доллара упал и не справляются логистические цепи из-за панического спроса на гречку, да, немножечко возрастает стоимость логистики, немножко растут расходы ритейла. Но это немножечко. Кстати говоря, если посмотреть объективные цифры, то с начала марта цены на гречку выросли на 3,7% – не так и много. У нас основной рост все-таки пришелся на прошлый год, когда выросла, как я говорил, по данным Росстата – на 34%, а по данным некоторых независимых агентств – на 45%. Но этот рост был раньше, сейчас он не так резко наблюдается. Кстати говоря, специально посмотрел в магазинах. Да есть там гречка. Может быть, сортов поменьше, да. Александр Денисов: Да ее полно! Марина Калинина: Я вчера была в «Перекрестке» – есть гречка, все нормально. Давайте дадим слово нашим зрителям. Надежда из Самарской области нам дозвонилась. Надежда, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я в октябре брала гречку в «Магните» у нас в Тольятти по 28 рублей за 900 грамм. Марина Калинина: А сейчас? Зритель: А тут этот ажиотаж. Поехала, думаю: «Ну возьму три килограмма, у меня там мало осталось, возьму три килограмма». Приехала – 54 рубля за килограмм. Александр Денисов: Вы знаете, Надежда, еще был такой момент – скидки бывают, поэтому она такая дешевая. Могли еще и скидки отменить, учитывая, что спрос такой серьезный появился. Могли сбросить. Марина Калинина: Давайте узнаем, как обстоят дела в Белгородской области, Сергей с нами на связи. Сергей, добрый день. Зритель: Добрый вечер. Да такая же ситуация, как и везде. Эта вся вакханалия, как я уже говорил… Вот раньше была ситуация такая же с пшеном, но тогда просто решили поднять цену, да и все. Подняли, объясняя тем, что мало посеяли, не хватает пшена. И цена резко возросла, по-моему, в два или в три раза. Но она за эти три года так и не опустилась, она практически на том уровне и держится. То есть дельцы воспользовались этим. Хорошо. Но сейчас ситуация просто увязана с коронавирусом, с резким потреблением гречки в магазинах. И никакие другие объяснения тут даже не прокатят. Александр Денисов: Спасибо, Сергей. Марина Калинина: Алексей Львович, у нас немного времени остается. А вы можете в принципе объяснить (давайте два шага назад сделаем), почему у нас такая лакмусовая бумажка – это именно гречка? Алексей Коренев: Да потому, что она хранится четыре года, в отличие от многих других вещей. Макароны, гречка, тушенка… Метут же не только гречку. Метут те крупы, которые долго хранятся. Соль скупают. Марина Калинина: Нет, именно по гречке мы постоянно определяем, что что-то не так. И идем скупать гречку. Алексей Коренев: Ну, по гречке, во-первых, очень сильные колебания… Марина Калинина: Почему не макароны те же самые? Алексей Коренев: Нет, макароны тоже. Марина Калинина: Не рис. Алексей Коренев: Понятно. Марина Калинина: Не сахар. Я не знаю. Соль. Алексей Коренев: Ну почему? Сахара, кстати говоря, с начала этого месяца вырос на 9,7%. По сахару в три раза… Марина Калинина: Но все равно индикатор – именно гречка. Почему так сложилось? Алексей Коренев: На самом деле по сахару… Это просто сейчас так сложилось. Несколько месяцев назад обсуждали сахар, по которому сначала рухнули цены, а теперь начали расти. Марина Калинина: Да мы каждый год обсуждаем гречку. Алексей Коренев: Нет, и гречку, и сахар мы каждый год обсуждаем. И по нескольку раз в год приходится обсуждать. Сейчас цены на сахар начали расти. Зато производители немножко вздохнули спокойно, потому что цены на сахар упали до себестоимости производства. Девать его некуда. Мы производим гораздо больше, чем потребляем сами. И продать его некуда, соседи не покупают. Гречка – это просто, скажем так, один из бенчмарков, то есть индикаторов, по которым люди ориентируются. Плюс цены на гречку традиционно скачут. А почему на нее ажиотажный спрос? Это та категория продуктов, которые хранятся долго. А мы, уж извините, за 80 лет советской власти привыкли: если что случается, то спички, соль, сахар, гречка… Александр Денисов: Готовить стратегический запас. Алексей Коренев: Да, стратегически запас. Еще в советские времена была вычислена замечательная вещь: для того чтобы возник ажиотажный спрос, панический, достаточно, чтобы какого-то товара не хватало всего на 5%. И происходит все очень просто. Идет человек в магазин за солью – раз! – а ее там нет. Причем ее нет, может быть, не из-за того, что ее стратегически нет, а не успели привезти. Он хотел купить один килограмм, а купит три. Следующий, кто за ним идет, придет – в этом магазине нет. Придет во второй магазин – нет. Зайдет в третий и купит десять. Марина Калинина: Интересно! Алексей Коренев: И вот вам уже пошел снежный ком нехватки. А потом эту гречку он будет годами есть мучительно, размешивая то с грибами, то с мясом, потому что уже не лезет. Это наша привычка делать запасы. Александр Денисов: Спасибо большое, Алексей Львович. Надеемся, ФАС разберется. Пора возвращать статью за спекуляцию, забытую советскую. Спасибо большое. Это был Алексей Коренев, аналитик группы компаний «ФИНАМ».