Алексей Мухин: Перелом в спецоперации уже произошел. Ментально наш противник уже сдался

Гости
Виктор Литовкин
военный обозреватель, полковник в отставке
Алексей Мухин
генеральный директор Центра политической информации

Тамара Шорникова: Вот как раз из утреннего сообщения от главы региона Белгородской области. Вячеслав Гладков рассказал, что «за вчерашний день в Белгородской области, по-моему, (это цитата) произошло такое количество чрезвычайных происшествий, что мы превысили годовой лимит».

Как обезопасить жителей наших регионов, находящихся в опасной близости к границе, поговорим сейчас об этом с военным экспертом. На связи у нас Виктор Литовкин, военный обозреватель ТАСС.

Виталий Млечин: Виктор Николаевич, здравствуйте!

Виктор Литовкин: Добрый день!

Виталий Млечин: Виктор Николаевич, вот давайте с Белгорода начнем, с Белгородской области. Вот то, что там происходит – это какой-то инцидент, т.е. условно говоря, ракета должны была в одном место полететь, а полетела в другое? Или это целенаправленный такой был обстрел со стороны Украины? Как вы считаете?

Виктор Литовкин: Вы знаете, я думаю, что одна ракета могла отклониться от курса. Да, так бывает иногда. Но когда это семь попаданий на Белгородской области – это уже провокация, очень серьезная, и надо принимать решительные меры.

То есть должна быть в Белгородской области аппаратура, которая определяет, откуда это стреляют, и нанесение удара по тому месту, откуда стреляют. Это однозначные такие действия, которые должны предпринять российские военные.

Тамара Шорникова: Страдает, конечно, не только Белгород. Вот 19 марта ФСБ сообщило о попадании двух снарядов на территории Ростовской области в двух километрах от границы с Украиной. Безусловно, наверное, усилится сейчас контроль на приграничных территориях в части слежки: что откуда может прилететь.

Как еще можем обезопасить своих жителей, как вы считаете, Виктор Николаевич?

Виктор Литовкин: Очень просто. Надо просто отодвигать от границ российских украинские вот эти вот батареи, которые стреляют по нашей территории как можно дальше. А лучше всего их ликвидировать их вовсе, чтобы таких позывов у украинских неонацистов не было.

Виталий Млечин: Виктор Николаевич, вот то, что вы говорите, оно очень логично. А почему до сих пор этого не сделано? Ведь вот сегодня ровно месяц, как началась спецоперация. Почему до сих пор вообще возможно, что обстреливают не только Донецк и Луганск, но еще и территорию России?

Виктор Литовкин: Здесь несколько причин. Во-первых, у Донецких и Луганских Народных Республик нет такой техники, которая могла бы нанести удары по этим объектам. Потому что если Точка-У стреляет с расстояния 120 километров, у них таких систем нет, для того чтобы достать до 120 километров. Это раз.

Второе, как вы знаете, украинские националисты и нацбаты размещают свои системы в жилых районах возле домов. И даже если мы попадаем по их боевой технике высокоточным ударом, то осколки летят на расстояние 60-120, 150 метров. Это все равно страдают жилые дома, в общем, мирные люди страдают.

Поэтому это очень серьезная проблема. Мы могли бы это достать с помощью авиации, авиационных ударов, но гарантировать, что не пострадают мирные жители, мы не можем. Поэтому мы, к сожалению, ограничены в применении своих боевых возможностей.

Но вот это как бы та специфика, которая на нас наложена, и те ограничения, которые мы пока преодолеть не можем, кроме как провести наземную специальную операцию. Но только это можно сделать тогда, когда мы приблизимся к позициям этих батарей.

Тамара Шорникова: Виктор Николаевич, если говорить о том, где еще есть узкие места, где могут быть проблемы. Вот условно, да, Белгород, Ростовская область. Что касается, например, Ейска? Там по прямой до Мариуполя, через акваторию 70 километров, и в самом начале спецоперации в Ейский район тоже прилетал снаряд.

После Минобороны сообщило, что акватория полностью под контролем российских военных. Можем ли мы этот контроль потерять? Или речь идет только о продвижении наших войск и сдвигании этой опасной линии от наших границ? Как вы считаете?

Виктор Литовкин: С Мариуполем, мне кажется, все ясно. Там происходит зачистка нацбатальонов, и через несколько дней будет закончена эта операция. Мариуполь будет полностью освобожден.

Поэтому я думаю, что нацбатам не до того, чтобы обстреливать Ейск. Но как бы гарантии абсолютно никто не даст, потому что они же занимают сейчас центральные части Мариуполя. Они занимают территорию завода «Азовсталь». Поэтому там тоже сложность есть с проведением этой операции.

Понимаете, вот опять я говорю о том, что мы сами на себя наложили специальные ограничения: мы не штурмуем города, мы не наносим ковровых бомбардировок. Вот сегодня все время вспоминают Югославию, Белград, когда Соединенные Штаты 72 дня бомбили Белград просто чудовищно.

Я уже не говорю по объектам жизнеобеспечения, водопроводам там, канализациям, тепло или гидроэлектростанциям, мостам, заводам. Но они же бомбили и химические заводы, и опасные производства, экологически опасные производства.

Мы этого, к сожалению, делать не можем, потому что там наши жители – мирные жители Украины. Мы этого не делаем. Поэтому вот и побочные эффекты, безусловно, в виде прилетов тех или иных снарядов на нашу территорию бывают. Но дай бог, чтобы наши люди не страдали, отодвигать их надо тоже от границ как-нибудь.

Тамара Шорникова: Если говорить в целом о ходе спецоперации, я читала комментарии также военных экспертов, и, судя по тому, что сейчас больше пленных, чаще попадает в наши подразделения уже техника, можно говорить о неком переломе. Или, по-вашему, рано еще?

Виктор Литовкин: О переломе, я думаю, говорить пока рановато. Но то, что успешные действия идут – это правда. Потому что вот Изюм освободили полностью. И не исключено, скоро замкнется дуга окружения самой сильной украинской группировки на донецком и луганском направлениях. Мы будем ее по частям уничтожать там.

Но опять же о переломе мы можем говорить, когда мы возьмем Харьков, когда мы начнем зачищать Киев или окружим Одессу и возьмем Одессу – вот тогда будет перелом. Ну, а пока давайте наберемся терпения и не будем никого подгонять. Военные знают, что они делают. Мы им не будем мешать, а только поддерживать.

Тамара Шорникова: Вы говорите, как о таком уже реальном плане: Харьков, Одесса, другие населенные пункты. Вы не верите в то, что мирные переговоры, которые идут сейчас, могут остановить продвижение наших войск?

Виктор Литовкин: Мирные переговоры могут быть только после капитуляции Украины. Никаких мирных переговоров сегодня быть не может. Потому что переговоры должны быть, да там много вопросом можно решать на переговорах: обмен пленными, например, оказание гуманитарной помощи, организация гуманитарных коридоров и т.д., и т.п.

Эти переговоры необходимы и возможны. Но то, что мирные переговоры о заключении мира на Украине – да, возможно, если Украина сложит оружие, если Украина признает капитуляцию, если Украина признает наши требования, те, которые мы предъявили им.

Во-первых, нейтральный статус, проведение конституционной реформы: в конституции должно быть записано, что Украина нейтральное государство, Украина избавляется от армии, у Украины не должна быть вооруженных сил, Украина проводит денацификацию и т.д.

Они же не готовы эти требования наши выполнять. Пока они требования эти не выполнят, о каких мирных переговорах может идти речь? Только о капитуляции. И другого поворота я не ожидаю.

Виталий Млечин: Понятно. Спасибо! Спасибо вам большое. Виктор Литовкин, военный обозреватель ТАСС, полковник в отставке, был с нами на прямой связи.

А сейчас поговорим с Алексеем Мухиным, генеральным директором Центра политической информации. Алексей Алексеевич, здравствуйте!

Алексей Мухин: Здравствуйте!

Виталий Млечин: Алексей Алексеевич, ровно месяц идет спецоперация на Украине. Какие-то промежуточные итоги не в военной сфере, а в политической можно было бы подвести?

Вот состоялось голосование в ООН, где за резолюцию России только Китай проголосовал, кроме самой России. Остальные все воздержались. Но против не проголосовали. Что вообще сейчас происходит? Вот Байден в Европу прилетел.

Алексей Мухин: Происходят на самом деле интересные вещи. Вот если с вашим предыдущим визави немножко подискутировать, во-первых, я не могу присоединиться к его сожалению по поводу того, что мы не можем бомбить химобъекты и объекты гражданского назначения.

Но я думаю, что Виктор Литовкин, уважаемый полковник в отставке, просто оговорился, неудачно выразился. Это не сожаление. Мы такую модель изначально избрали. Дело в том, что мы-то работаем сейчас специальной военной операцией не на враждебной земле, а на дружественной земле.

И поэтому это именно специальная военная операция, а не война в традиционном американском смысле этого слова, когда выжигается все и вся. Причем делается это вполне себе запрещенными видами вооружений.

Я, да, присоединюсь к тому, что военного перелома, возможно, еще не произошло. Хотя есть в этом смысле и другие мнения у военных экспертов. Но вот ментально мы уже победили. Мы победили ровно в тот момент, когда Зеленский объявил о том, что он готов с Путиным договариваться о статусе Крыма и Донбасса.

С этого момента и анализ соцсетей, анализ информационной кампании, которая сейчас идет в медиа, западных прежде всего – все это говорит о том, что ментально наш противник уже сдался, он уже проиграл.

Почему? Он ведет себя как проигравший. Во-первых, уничтожаются объекты инфраструктуры, и сразу после того, как стало ясно, что мирными жителями прикрываются как живым щитом, стало понятно, что иных способов воевать с российской армией у них нет.

Почему так долго? Я не знаю, отвечал ли господин Литовкин на этот вопрос, потому что, извините, 8 лет профессионалы из Братании и США готовили ВСУ и нацбаты для того, чтобы противостоять России в войне именно на территории Украины и на юге России.

Ныне обнаруженные Минобороной документы свидетельствуют об этом прямым образом. Они будут представлены публике в советующем виде через некоторое время.

Мы сейчас воюем не с Украиной. Мы сейчас воюем, и на саммитах, которые вы упомянули, которые сейчас будут проходить в Брюсселе, об этом говорится. Потому что там, скорее всего, будут говорить о том, что дальше делать не с Россией. Там-то, понятно, там будут санкции и все остальное прочее.

Что делать с Украиной, с украинским кризисом? Потому что война в центре Европы для европейских стран – это крайне дискомфортное состояние. И не зря Джозеф Байден прибыл сейчас в Брюссель для того, чтобы произвести, я так понимаю, какую-то массовую психотерапию, что ли, со своими европейскими партнерами.

Потому что они находятся в состоянии истерики. Вы, наверное, заметили, что с одной стороны, они одной рукой вводят санкции, а с другой стороны они говорят о том, что они никакие эмбарго ни в коем случае сейчас не могут ввести, потому что это обрушит европейскую экономику.

Да, американцы говорят: мы с удовольствием, вернее, без удовольствия, но мы все-таки вам позволяем не вводить эмбарго, но при этом давайте сделаем с вами сделку.

Что значит вступать с американцами в сделку, можно спросить у Ирана или у России, когда США в одностороннем порядке спокойненько отменяют все подписанное. Поэтому ситуация кризисная, сложная, но перелом ментальный уже произошел.

Тамара Шорникова: Алексей Алексеевич, а вот та самая сделка, которую, очевидно, хочет заключить Байден, она из каких пунктов может состоять?

Алексей Мухин: Там один пункт – вытеснение российских компаний по торговле энергоносителями с европейского рынка, а по возможности всех компаний России с европейского рынка. Это сделка с дьяволом на самом деле, извините за патетику.

Тамара Шорникова: Нет, это то, что Америка хочет, чтобы произошло. А что готова дать взамен? Ведь очевидно, что подсчитывать деньги в Европе умеют. Потери тоже считают.

Алексей Мухин: Как и в Соединенных Штатах Америки. И там и там считают деньги. Вот, судя по всему, после введения довольно таких сильных рестрикций, санкций в отношении России они стали считать. И многие компании, как вы заметили, объявившие о том, что они уходят с российского рынка, на самом деле никуда не ушли.

Они просто, как говорят захолдились, т.е. заморозили свою деятельность в ожидании того, что наступит хоть какой-то перелом. Перелом наступит в ближайшее время уже. Уже понятно, что летать вокруг России и тратить при этом в месяц $50 млн дополнительно авиакомпании не смогут.

Отказываться от логистических разных путей для того, чтобы идти в обход России, тоже не могут, потому что это очень дорого. Европейская экономика уже стоит на пороге стагнации, если уже его не перешагнула. Просто мы имеем дело с информационной войной, в том числе с той стороны. И мы сейчас не обладаем релевантными данными, как и европейцы, как европейские компании.

Но «вой на болотах», простите, как Бэрримор, стоит ужасный там уже. Я не удивлен. И, кстати, косвенным признаком того, что этот вой стоит, является то, что совместили сразу несколько саммитов: Европейского союза, НАТО и G7.

Тамара Шорникова: Как вы считаете, вот у этой заморозки есть предельный срок? Условно, когда страны все-таки до последнего цента или евро подсчитают свои расходы и поймут, что самолеты должны летать, компании должны работать. Или назад пути нет, условно?

Алексей Мухин: Мы обозначили это маем. В мае должно все решиться. По сути, Россия сейчас начинает вводить контрсанкции. Первый шаг был сделан вчера, шаг очень сильный: Владимир Путин обязал российскую сторону не создать, а уже утвердить механизмы оплаты газа (пока еще только газа) в рублях.

Дальше эти механизмы будут распространяться на зерно, на нефть, на что угодно. И я думаю, что это очень хороший сильный ход. И самое интересное, что наши западные партнеры, судя по реакции, которая пока отсутствует, не ожидали того, что Россия решится на такой ход.

Честно говоря, между нами я тоже не ожидал. Я давно ратую за расчет в рублях за энергоносители. Но голос был как глас вопиющего в пустыне, по-моему.

Тамара Шорникова: Мне кажется, сейчас самая частая формулировка в связи с этой новостью в заголовках: та или иная сторона, тот или иной руководитель компании не понимает, как и дальше там производить расчеты в рублях, расплачиваться и дальше вести бизнес и т.д.

Алексей Мухин: Непонимание не освобождает от ответственности, как говорится, переиначивая несколько иную поговорку. Да, первыми об этом заявили японцы, которые сказали: мы не понимаем, как это делать. Ребята, ну, кто не понял, тот поймет – цитирую я другого российского регионального лидера.

Виталий Млечин: Спасибо большое! Алексей Мухин, генеральный директор Центра политической информации, был с нами на прямой связи. Обсуждали самое актуальное – то, что происходит на Украине и на наших границах.