Виталий Млечин: Теперь к серьезной, весьма серьезной теме. Россия может ввести запрет на продажу леса в Китай на время, пока не решатся все проблемы, которые в этой сфере накопились. Об этом заявил глава Минприроды Дмитрий Кобылкин. По его словам, он уже предупредил своих китайских коллег. Тамара Шорникова: В каких количествах и кому мы продаем свой лес? Давайте разбираться. Для этого попросим режиссеров показать графику. Больше всего нашего леса мы продаем действительно в Китай, больше 40% от общего экспорта. Финляндия, Япония, Узбекистан, Египет – туда по 4.6%, объемы по этим направлениям падают, в то время как товарооборот с Китаем растет. Виталий Млечин: В прошлом году российско-китайский лесной товарооборот по сравнению с 2016 годом вырос на 23% и составил, приблизился к 5 миллиардам долларов, если совсем точно, то 4 миллиарда 800 миллионов. Тамара Шорникова: По данным китайской статистики, взгляд с той стороны, Россия является лидером по поставкам леса в КНР, сейчас на нее приходится 30% китайского импорта древесины и пиломатериалов. На втором месте Новая Зеландия с долей 13.8%, далее Канада и США (почти по 10%). Виталий Млечин: Планы по вырубке российского леса год из года растут. По прогнозу Рослесхоза, на текущий год в стране будет вырублено в плановом порядке 215 миллионов кубометров древесины, это на 5 миллионов больше, чем в прошлом году. Тамара Шорникова: Площади незаконных вырубок тоже велики, хотя по данным Рослесхоза они в этом году впервые за много лет несколько сократились. Так, в первой половине 2018 года зафиксировано почти 7.5 тысяч фактов незаконной рубки объемом почти в 500 тысяч кубических метров. По сравнению с аналогичным периодом 2017 года количество фактов незаконной рубки снизилось на 3%, объем вырубленной древесины на 27%. Виталий Млечин: Мало это или много, что вообще сегодня происходит в лесной промышленности нашей страны и поможет ли временный мораторий на экспорт древесины в Китай эти проблемы решить? Пожалуй, это главный вопрос, его зададим эксперту. У нас в гостях руководитель лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко. Алексей Юрьевич, здравствуйте. Алексей Ярошенко: Здравствуйте. Виталий Млечин: Давайте прежде чем начать беседовать зададим вопрос нашим зрителям: как вы считаете, нужно ли запретить вывоз леса в Китай? Пожалуйста, напишите нам «да» или «нет», а мы посчитаем через 20 минут. Алексей Юрьевич, по вашей оценке как специалиста ситуация какая сейчас? – нормальная, ненормальная, тяжелая? Алексей Ярошенко: Ситуация абсолютно ненормальная, но не сейчас, а уже очень давно. У нас практически с введением нового Лесного кодекса Российской Федерации в 2006 году, с принятием в 2006-м, с введением в 2007-м у нас наши леса превратились в огромную неохраняемую бесприродную территорию. И ситуация, к сожалению, ухудшается. Вот эти вот данные Рослесхоза о том, как у нас изменились незаконные рубки, говорят о том, что ситуация на самом деле становится хуже, потому что вот те 400 с чем-то тысяч кубов незаконной заготовки за первое полугодие – это то, что фиксируется. Если фиксируемые объемы незаконных рубок падают, это значит, что, скорее всего, просто падает доля того, что выявляется, что, собственно говоря, и подтверждается нашими наблюдениями, просто… Тамара Шорникова: А по вашим данным о каких объемах идет речь? Алексей Ярошенко: Если говорить о незаконных рубках, то это где-то 20-25% от общего объема заготовки, соответственно это где-то под 70 миллионов кубометров. Виталий Млечин: Это же колоссальная цифра. Алексей Ярошенко: Да, колоссальная цифра. Вообще это, конечно, примерно соответствует среднемировому уровню, но вы понимаете, в мире ситуация тоже неблагополучная с незаконными рубками. Виталий Млечин: То есть это не только наша проблема? Алексей Ярошенко: Нет, конечно. Даже большая доля незаконных рубок наблюдается, например, в экваториальной Африке или в Индонезии, но это вряд ли может для нас служить утешением. Виталий Млечин: Да, с Африкой себя сравнивать не очень хочется, действительно. Алексей Ярошенко: Ну да, по незаконным рубкам они нас, конечно, обгоняют, но давайте мы не будем все-таки на них равняться. Виталий Млечин: А давайте теперь с Китаем разберемся, действительно ли… Сейчас речь идет только о Китае, запретить в Китай, пусть китайцы нам построят семеноводческие комплексы и возместят вот эти вот потери. Действительно китайцы виноваты во всем? Алексей Ярошенко: Вот, очень интересная тема. Во-первых, что делают китайцы в нашей стране? Китай – это огромный лесной пылесос, который скупает ну не всю… Он в пересчете на необработанную древесину скупает примерно четверть нашей лесной продукции, четверть того, что рубится, либо идет в Китай в необработанном виде (это примерно 6% от того, что у нас в стране рубится), все остальное (это больше, чем в необработанном) – это целлюлоза или пиломатериалы, они примерно поровну, если пересчитать на сырье. То есть Китай, во-первых, покупает продукцию, во-вторых, он крупнейший инвестор сейчас: он скупает наши предприятия либо вкладывает деньги в постройку новых и таким образом увеличивает производство нужной ему продукции, в основном, конечно, это Сибирь и Дальний Восток. Тамара Шорникова: В данном случае он вкладывается в нашу экономику… Виталий Млечин: Создает рабочие места, платит налоги. Алексей Ярошенко: Да, это верно. Но понимаете, к сожалению, вкладывается он в заготовку либо в самую первичную переработку, то есть это только… Тамара Шорникова: Но это уже наш просчет, что мы продаем. Алексей Ярошенко: Да, я к этому и веду. Понимаете, все, что творится в наших лесах, во-первых, делается все-таки нашими компаниями в основном, то есть Китай сам не рубит, Китай покупатель и инвестор, а заготовители в основном наши. И то, как они работают, они работают по нашим законам и правилам. То есть то безобразие, которое часто все люди видят в лесах, огромные сплошные рубки, никакого эффективного лесовосстановления потом, – это ровно то, что предписывает наше законодательство. Тамара Шорникова: А давайте спросим наших телезрителей, нам активно начал звонить Дальний Восток, потому что это как раз те люди, которые напрямую сталкиваются с фактами вырубок. Давайте узнаем, как обстоят дела на местах. Виталий Млечин: Из Забайкалья первый звонок, Тамара, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Говорите, пожалуйста. Зритель: Очень приятно, что дозвонилась. Нам очень хотелось бы об этом поговорить уже давным-давно, потому что этот беспредел уже столько лет длится и длится. Виталий Млечин: Давайте, рассказывайте, как ситуация, как дела обстоят. Зритель: Вы знаете, проживаем около железной дороги, постоянно идут и идут составы. Это же беспредел! Китай богатеет, а у нас все вывозят. У нас вообще ветер гуляет, все вырубили, вообще невозможно… Обидно на это смотреть: они богатеют, Китай, а мы нищие-нищие. Тамара Шорникова: Вы считаете, что это китайцы? Зритель: Ничего в Забайкальском крае… Тамара Шорникова: Вы считаете, что все эти вагоны идут в Китай? У вас есть такая уверенность? Зритель: В Китай, конечно, в Манчжурию, она тут рядом с нами. Виталий Млечин: Ну вот смотрите, наш гость, руководитель лесного отдела «Гринпис», только что сказал, что китайцы не крадут у нас лес, а инвестируют деньги, создают рабочие места. Местные жители, соответственно, там получают работу на этих вырубках, зарабатывают деньги. Может быть, с этой точки зрения стоит посмотреть на этот вопрос? Зритель: Ну не знаю. Вообще бы нам хотелось, чтобы его не увозили, этот лес. Тамара Шорникова: По-вашему, слишком активно ведется работа? Зритель: Очень, очень даже. Составы стоят и стоят, стоят и стоят. Виталий Млечин: Понятно, спасибо вам большое. Тамара Шорникова: Хорошо, спасибо. Виталий Млечин: Теперь Приморье у нас на связи, Татьяна. Здравствуйте, Татьяна, как у вас? Зритель: Здравствуйте. Да я вот согласна с этой женщиной, которая позвонила из Забайкалья. У нас творится полнейшее безобразие. Работу – о чем вы говорите, какая работа, кто там ее дает? Китайцы сами приезжают, беспредельно тут все рубят, лягушек у нас всех уже съели, вывезли. Виталий Млечин: То есть у вас лес рубят китайцы? Зритель: Ну а кто? Китайцы в содружестве с товарищами, бывшими коммунистами или кто там они, бывшие товарищи, которые у власти. Это же делается… И люди, мы вот живем в деревне, мы не можем купить дров, у нас нет дров, нам не разрешают ничего. А вот Китай там вообще загаживает все вот эти пруды, они там скалы вырубают, они все купили, весь Дальний Восток, тут вообще уже люди не живут. Вы посмотрите, как люди здесь живут, нищета гольная, а кто богатые, все отсюда уже уехали. А что тут ловить? Диктат. Кому нужен этот диктат? Китайцы нас своими фруктами, овощами, которые годами лежат, не портятся, закидали, вот люди выживают кто как может. Кто-то там вместе с ними втихую рубят, у нас русские по лесам этим, люди, которые живут здесь уже по сто лет, видят, знают, что за грибами сходить нельзя, они там бункера понастроили, какие-то заборы по 5 метров в лесах. Я не знаю вообще, там уже нет ни рыбы в леса, ни птиц нет… Тамара Шорникова: Действительно такой уже промышленный масштаб. Виталий Млечин: Печально, печальная картина. Татьяна, спасибо большое. Вот видите, наша зрительница сказала, что китайцы сами рубят лес. Тамара Шорникова: При помощи, конечно. Алексей Ярошенко: Вот в том-то и дело, что при помощи, понимаете? Китайцы делают ровно то, что им разрешают наши чиновники, и ровно так, как это предписывают наши законы и правила. Конечно, подворовывают, но… Тамара Шорникова: Но не факт, что все чиновники знают об этих бункерах и заборах в Приморье, например. Алексей Ярошенко: Ну те, кто рубят лес, бункеры и заборы не строят. Те, кто строят заборы и бункеры, это, знаете, чаще всего люди все-таки дорогие, которые там себе резиденцию в лесу отгрохают, ездят туда отдыхать, на охоту и так далее, это разные немножко действия. Эта проблема тоже есть, но не стоит все проблемы в один мешок сваливать. А с рубками, к сожалению, да, Китай… Понятно, что роль Китая огромная, особенно вблизи границы, потому что это единственный фактически покупатель, единственный фактически инвестор в нашу полуживую глубинку. Но все-таки с лесом обращаются, повторюсь, даже китайцы в России обращаются с лесом так, как предписывают наши законы и как разрешают наши чиновники. Поэтому это было бы совершенно неправильно все свалить на китайскую сторону. Понимаете, в этой ситуации с нашим законодательством будет любой другой хозяйственник, неважно, российский, китайский, американский, кипрский, какой угодно, действовать точно так же. Тамара Шорникова: А какой конкретно пункт в современном законодательстве развязал руки? Алексей Ярошенко: А это не какой-то конкретный пункт, это в целом наша система законодательства, Лесной кодекс 2006 года. Фактически его основная концепция – это освоение лесов, это так, в общем, там и прописано, то есть он относится к лесу как к месторождению древесины. Лесное хозяйство там есть в каком-то виде, но он скорее там упоминается, имитационное лесное хозяйство, а в целом вся идея Лесного кодекса – это то, что лес является огромным природным месторождением бревен и вот эти бревна надо продавать. Там нормировано, определено, как их надо нормировать, но тем не менее по Лесному кодексу наш лесной сектор – это отрасль добывающей промышленности получается, это не растениеводство. Виталий Млечин: А есть какие-то подсчеты, насколько леса хватит такими темпами? Алексей Ярошенко: Ну так однозначно сказать нельзя, потому что, во-первых, в разных регионах ситуация разная, во-вторых, по мере того… Лес же не кончается по площади, не кончается по объемам, он истощается качественно. Тамара Шорникова: Просторы у нас все-таки значительные. Алексей Ярошенко: Да, просторы значительные, но лес истощается качественно, то есть исчезают запасы той самой дорогой крупной хвойной древесины, на которой строится вся экономика нынешнего лесного сектора. По мере того, как их становится меньше, конечно, наши предприятия переходят на какие-то худшие категории древесины, поэтому все это растягивается на десятки лет. Но ситуация уже такая, что леса истощены, экономика лесного сектора рушится. Вот почему у нас тысячами вымирают лесные поселки? Не потому, что в принципе не осталось леса, а потому что не осталось качественной древесины, на которой они строились и жили, и вот поселки лесные умирают тысячами, и это показатель ситуации в нашем лесном секторе. Тамара Шорникова: У нас есть небольшой видеоматериал, можем сравнить также вместе с ситуацией в Забайкалье и в Приморье, как обстоят дела в Бурятии. Там с незаконной рубкой деревьев борются с помощью фотоловушек и беспилотников, обычные методы региональное агентство лесного хозяйства считает малоэффективными. Официально из Бурятии китайцы вывозят 1 миллион 800 тысяч кубометров готового бруса в год, но этим летом мы провели собственное расследование в регионе и выяснили, сколько кубометров пиломатериала переправляется в Китай нелегально и как скупщикам древесины удается обходить государственную систему контроля. Виталий Млечин: Лесорубы-нарушители в деревне… в Бурятии пилят деревья от безденежья, другой работы там практически нет. Сучки и ветки, стволы они продают владельцам местных лесопилок по 3.5 тысячи рублей за 1 кубический метр. Разрешение на вырубку ни те, ни другие не спрашивают. Потом брус, который пилорама сделает из этих сосен, тоже без документов покупают предприниматели из Китая. Платят они хорошо, от 10 тысяч и даже больше за 1 кубометр готового бруса. Есть еще один способ заработать – продавать китайцам разрешение на вырубку древесины для экспорта, так получается компенсировать потери при обработке стволов. – К некоторым вот этим крупным лесозаготовителям приезжаешь и говоришь: «Ребят, давайте, напилите мне доски-сороковки». А они говорят: «Да ты что, Алексей, мы 20 лет с китайцами работаем, зачем мы будем сейчас на тебя перестраиваться из-за каких-то 150-200 кубометров, когда у нас объем в месяц несколько тысяч кубометров заготовки, распиловки, увезти китайцам сдать». Виталий Млечин: В лесном хозяйстве Бурятии утверждают, что на долю черных лесорубов в регионе приходится максимум 30 тысяч кубометров леса в год. Сами лесозаготовители считают, что контролировать заготовку и продажу древесины сейчас невозможно: полномочия лесничих ограничены, к тому же в республике их мало, а действие системы государственного контроля на региональный рынок не распространяется. Вот такая печальная картина. Сходится это с вашими данными? Алексей Ярошенко: Ну не совсем. На самом деле федеральные полномочия на региональный уровень распространяются, они как раз сейчас переданы регионам, и то, что делает наш региональный орган управления лесами, по закону называется Федеральным государственным лесным надзором (в скобочках «Лесная охрана»), так написано в Лесном кодексе. Так что полномочия есть, а выполнения нет, вот в этом сходится. Тамара Шорникова: А в чем причина? Не хватает специалистов, есть конкретный интерес у конкретных людей, чтобы это все делалось в теневом секторе? Алексей Ярошенко: Ну есть и то, и другое: не хватает специалистов и есть конкретный теневой интерес. По специалистам смотрите какая ситуация. У нас с примерно петровских времен до конца действия прошлого Лесного кодекса, до 2006 года лесное хозяйство было отраслью экономики, то есть оно само себя кормило, зарабатывало себе на жизнь не всегда праведными способами, как это хорошо известно, но тем не менее оно само себя кормило, в том числе оно кормило систему государственной лесной охраны. До введения нового Лесного кодекса должностных лиц лесоохраны было около 100 тысяч человек по стране, не в Бурятии, а в целом в России. Сейчас, при новом Лесном кодексе лесное хозяйство не является отраслью экономики, это скорее отрасль бумагооборота, то есть все деньги, которые зарабатываются на лесе, почти все уходят в бюджет, довольно скромные, мягко говоря, а потом они перераспределяются по регионам, по местам в виде уже такой уравниловке по сложной расчетной схеме, которую никто не может охватить умом, настолько она сложна и хитра. И работает на эти деньги сейчас примерно 22 тысячи человек, которые отвечают за охрану лесов, то есть было 100, стало сейчас, грубо говоря, 20 тысяч. Тамара Шорникова: Существенное сокращение. Алексей Ярошенко: В 5 раз, да. И если раньше эти люди, конечно, тоже не все время занимались охраной лесов, они зарабатывали себе на жизнь, то сейчас эти люди все равно не все время занимаются охраной лесов, а почти не занимаются, потому что основную часть времени они поддерживают бумагооборот. Мы проводим уже 8-й год опросы среди работников лесного хозяйства, сколько времени у них уходит на бумагописание, и цифра стабильная, примерно 75-76% составляет вот это бумагописание, имеется в виду, что сейчас оно, конечно, в значительной степени заменяется электронным документооборотом, но суть такая же. Виталий Млечин: Суть от этого не меняется, конечно. Виктор из Приморья до нас дозвонился. Виктор, здравствуйте, говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Как обстоят дела, по-вашему? Зритель: Меня зовут Виктор, фамилия моя Дегтярев, живу я в Приморском крае. Да, у нас очень богатая тайга, очень богатая. У нас очень много деревьев таких пород, которых даже во всем мире очень мало, а у нас их много. Ну почему, почему сегодня мы должны отказаться от торговли с Китаем? Это же деньги. Да, они нам платят деньги. А вот контроля нет, нет с нашей стороны, с российской стороны нет контроля за вырубкой леса. А в чем это заключается? Я вам отвечу прямо сразу: сократили штат лесничества, это раз, сегодня нет контроля по вырубке леса, могут только выделить деляну, а остальное все пофигу, извините за выражение. А потом беремся за голову. А вы вспомните, 30 лет назад вырубил один кедр, посади три, это был закон для лесничества, лесничество с этим справлялось, они садили кедр, один вырубили, а три саженца посадили. Сегодня этого нет, сегодня… Вот я охотник, захожу в тайгу, вы меня извините, мне страшно смотреть на вот эти вещи, рубят все подряд, кроме кедра, конечно, я про кедр не говорю, слава богу, его оставили в покое. Поэтому Китай… Хорошо, что они покупают, очень хорошо, это деньги, но нужно навести порядок с вот этим вот бизнесом, как говорится. Виталий Млечин: Да, Виктор, спасибо вам большое. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Виталий Млечин: Я думаю, что вы абсолютно правы. Мне кажется, тут, в общем, спорить… Алексей Ярошенко: Да, все так оно и есть. Ну и я еще хочу сказать насчет вот этой вот темы «вырубил – посади», создание лесных семеноводческих центров, собственно, о чем говорил министр Кобылкин. Виталий Млечин: Да. Алексей Ярошенко: К сожалению, у нас есть такая проблема в стране, она сложилась примерно 80 лет назад, это не проблема последних дней, что из того, что у нас в таежной зоне сажается на вырубках, не вырастает почти ничего, потому что чтобы вырос молодой лес из посаженного, недостаточно его посадить, за ним надо ухаживать. Даже чтобы сформировался молодой сомкнутый лес, который потом можно будет оставить расти без внимания, нужно ухаживать за посадками примерно 15-20 лет, то есть сначала посадки, потом так называемый агроуход, когда убирается всякая трава, потом осветление, когда убирается уже мелкая поросль быстрорастущих деревьев, таких как осина, или крупных кустарников, и потом прочистка, когда все это разреживается до оптимальной густоты. Вот если этого не сделать, причем каждый новый этап более важный, важнее предыдущего… У нас, к сожалению, этого не делается, поэтому почти все, что у нас сажают, почти все гибнет. И плюс пожары, пожары на самом деле огромная беда. Если у нас площадь рубок каждый год составляет около 1 миллиона гектаров, чуть-чуть больше миллиона, то площадь того, что гибнет от пожаров, составляет в среднем порядка 3 миллионов гектаров. Это не площадь пожаров, площадь пожаров больше, это площадь того, что полностью гибнет, частично гибнет больше. Виталий Млечин: Александр из Бурятии. Здравствуйте, Александр. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Виталий Млечин: Говорите, пожалуйста. Зритель: Я из Бурятии, зовут меня Александр, я из села Романовки. Вчера буквально, 8-го числа у нас прошел сельский сход с главой района… Тамара Шорникова: Слушаем вас, да. Зритель: И вот был интересный вопрос такой по аренде лесов. Наше село было все против. У нас дело в том, что у нас запустили жителей Китая, они ставят пилорамы на территории нашего сельского поселения. И каждое берет леса в аренду на подставных лиц, жителей Российской Федерации, наших жителей. Они являются, конечно, инвесторами, но я… Как так? В долгосрочную аренду леса сдавать вообще нельзя, там это беспредел полнейший, за ними никто не смотрит, никаких не ведется, ничего. Это полный беспредел. Мы вот, жители села Романовки, против того, чтобы сдавали леса в аренду. Тамара Шорникова: А власти вас слышат как-то? Вот вы выступили против. Зритель: Власти, наоборот… Они нам как бы говорят, что нет, мы никаким жителям Китая, конечно, не даем в аренду, но это все понятно, дается на подставных лиц, они проплачивают, китайцы. Тамара Шорникова: Понятно. Спасибо вам огромное за звонок. Виталий Млечин: Спасибо. Из Амурской области еще послушаем звонок. Владимир, здравствуйте. Нет, Владимир, к сожалению, не дождался своей очереди. Перезвоните нам, Владимир, мы вас послушаем. Тамара Шорникова: Такие эпизоды по Бурятии – как им можно противостоять? Куда реагировать? Алексей Ярошенко: Вообще, не поменяв лесное законодательство, мы никак не избавимся от таких ситуаций. Виталий Млечин: Что конкретно надо записать в лесном законодательстве, чтобы улучшить то, что происходит? Алексей Ярошенко: Ну это довольно сложная тема, там нет волшебной какой-то одной статьи, которую можно поменять, менять надо всю концепцию Лесного кодекса. Но если коротко, нам нужно перейти от модели, которая есть сейчас, она так вежливо называется экстенсивной, по-хорошему бесхозяйственная модель, когда лес используется как месторождение бревен, его можно рубить, имитировать какое-то хозяйство в нем, заниматься бумагооборотом и все, то есть по большому счету лес используется одноразово. Нужно переходить к нормальной модели лесного хозяйства, как растениеводство, чтобы на того же арендатора либо любого другого пользователя возлагались четкие обязанности по тому, что он должен делать, сколько он должен лесов восстанавливать, как он должен ухаживать, как он должен обеспечивать пожарную безопасность. Это будет гораздо дороже, потому что понятно, просто рубить, увозить и поддерживать бумажки все, бумагооборот, довольно дешево, а вести нормальное хозяйство дороже. Но для местного населения это будет выгода, потому что нормальное хозяйство дает примерно в 3 раза больше рабочих мест в таежной зоне, чем существующая модель лесопользования, и она дает постоянные рабочие места. Вот если мы к этой системе перейдем, это небыстро, быстро невозможно, потому что нужны квалифицированные руководители, которых нет, у нас разрушена система лесного образования, к сожалению, за время действия Лесного кодекса. Но постепенно… И есть такой опыт. У нас ведь не первый раз вот такие вот пики варварского обращения с лесами. Конец XIX века, 1860-1870-е гг. – это бурный рост промышленности, бурный рост потребности в древесине, бурный рост опять же сырьевого экспорта. Вводится в 1888 году лесоохранительный закон, создается буквально за один год мощная система лесных учебных заведений, создается мощная, серьезная лесная охрана (конечно, не во всех лесах, но по крайней мере в густонаселенных регионах), и мы видим, что уже к началу XX века наступает то, что потом исторически стали называть золотым веком российского лесного хозяйства, то есть резкий подъем и экономики лесного сектора, и вообще улучшение отношения к лесу. Виталий Млечин: Но для этого нужна мощная политическая воля, как мы понимаем. Алексей Ярошенко: Да. Виталий Млечин: Итоги голосования. Как вы думаете, сколько людей хотят запретить экспорт в Китай? Не угадаете, 96%. Алексей Ярошенко: Я догадываюсь, я постоянно с этим сталкиваюсь. Тамара Шорникова: Правы? Алексей Ярошенко: Я думаю, что не совсем. Конечно, это очень плохо, когда древесина уходит за рубеж в необработанном виде, когда она уходит только полуфабрикатами, тоже плохо, но это не главная проблема, а главная проблема, что нет нормального хозяйства. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо. Руководитель лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко был у нас в гостях. Еще раз огромное вам спасибо. Беседовали мы о лесах. Как говорят наши зрители, вывоз леса в Китай все-таки следует ограничить, и власти, похоже, в этом согласны. Посмотрим, что нас ждет. Тамара Шорникова: Об этом мы говорили в дневной части программы, а давайте теперь расскажем, о чем наши коллеги будут говорить вечером. Виталий Млечин: Именно, ничего не утаим от наших зрителей.