Константин Чуриков: Ну и вот наша следующая тема, обсуждать ее будем, в принципе, до конца этого часа. Тема большая и важная. Все началось на заседании Совета по русскому языку при Правительстве, когда одна из участниц… Все это было на прошлой неделе. Одна из участниц во время этого заседания сообщила, что во многих регионах вузовский предмет, под названием "Русский язык и культура речи" перешел в вариативную часть. То есть можно преподавать, а можно не преподавать, хотя должен быть обязательным. Вот в ответ на это Ольга Васильева, министр образования и науки, заявила, что вообще надо наказывать те вузы, которые перестают преподавать русский язык. В ответ на это… Марина Калинина: Ну, или вместо русского преподают что-то другое. Иностранный язык. Константин Чуриков: Другое, в том числе иностранный язык. Вот, в ответ на это вице-премьер Ольга Голодец заявила, что в таком случае возникает вопрос, чему же дети учились в школах сколько там – 2 тысячи часов русского языка, неужели этого недостаточно? Собственно, это разговор не просто о том, как поспорили две Ольги, более того – две Ольги Юрьевны, это разговор о судьбе русского языка, о качестве его преподавания и о знаниях наших абитуриентов и, получается, и студентов. Марина Калинина: И школьников. Константин Чуриков: И школьников. В студии у нас двое гостей. Игорь Шаронов справа от меня, декан факультета теоретической и прикладной лингвистики РГГУ, доктор филологических наук. Игорь Алексеевич, здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте. Игорь Шаронов: Добрый день. Константин Чуриков: И еще у нас в студии Амет Володарский. Марина Калинина: Амет Володарский, руководитель проекта росвуз.рф. Здравствуйте. Амет Володарский: Добрый день. Константин Чуриков: Здравствуйте. Сразу ваше отчество уточню. Амет Володарский: Александрович. Константин Чуриков: Александрович. Призываем зрителей звонить и участвовать в нашей беседе и прямо сейчас запускаем смс-голосование. Как вы считаете, нужно ли в рамках вузовской программы предмет "Русский язык и культура речи"? Свои ответы "да" или "нет" присылайте, пожалуйста, на короткий номер 3443. Вначале буквы ОТР, и дальше – "да", если вы согласны с тем, что он нужен в вузах, и "нет", если вы против. Марина Калинина: И, как обычно, в конце часа мы подведем итоги и расскажем, как вы отвечали на этот вопрос. Константин Чуриков: Ну, для начала вот вопрос к вам обоим. Что под влиянием и ЕГЭ, и качества преподавания русского языка, что вы видите на примере абитуриентов. С каким багажом знаний по русскому языку нынче они приходят, например, в РГГУ? Игорь Шаронов: Ну, РГГУ – это вообще гуманитарный вуз, и уж к кому-к кому, а уж этим абитуриентам и первокурсникам не нужно было бы говорить о том, что орфография, пунктуация – это необходимая вещь, это профессиональная вещь для гуманитариев, для филологов. Но, к сожалению, должен признать, что с плохим уровнем приходят и на журфак, и на историко-филологический, и на институт лингвистики. И на другие гуманитарные факультеты. И в чем здесь вина… Вина… Здесь много "вин". Здесь и дело в ЕГЭ, безусловно, которое такое фрагментарное, и в этом новом поколении, которое, в общем, разучивается читать, это надо признать. И в этом клиповом мышлении, и, разумеется, в этом общении в чатах, общение, которое как устная речь, только на письме, поэтому и пишут-то так же. Константин Чуриков: Читать, наверное, разучились именно длинные тексты и именно книги, то есть не чаты, не фейсбук… Игорь Шаронов: Да, да, да. Какие-то коротенькие тексты, текст переписки – это с удовольствием на таком устном наречии "как слышим, так и пишем", а глаза запоминают. Марина Калинина: Мне кажется, вообще на каком-то сленге пишут, то есть я половины не понимаю, там какие-то сокращения… Игорь Шаронов: Ну, и это тоже, но в общем беда такая со всех сторон идет, и школа здесь должна прикладывать максимум усилий и для того, чтобы приучить к чтению, и как-то заинтересовать это поколение, конечно, уже сложно заставить. А вот заинтересовывать их, заинтересовывать их больше читать и как-то найти ключи, чтобы они читали классику, - это, конечно, очень большая проблема. Я не преподаю в школе, у меня нет рецептов, но задачу эту ставить нужно. Потому что то, что они делают, приходя… То, что мы видим, когда приходят абитуриенты, конечно, ну, не сравнить с предшествующими поколениями. Приходят слабо подготовленные. Марина Калинина: А вы как считаете? Амет Володарский: Ну, я вообще не вижу проблемы и, более того, я не вижу противоречия между Ольгой Юрьевной и Ольгой Юрьевной. А потому что обе Ольги Юрьевны, у каждой есть своя правда. Марина Калинина: Ну, вы к какой правде больше склоняетесь? Амет Володарский: Сейчас я расскажу. Дело в том, что нельзя говорить однозначно, что ни там, ни там нет русского языка. И, более того, совершенно неправильно говорить, что в высших учебных заведениях иностранный язык дается за счет русского языка, это неправда. Сейчас существуют третьи стандарты, федеральные государственные образовательные стандарты 3+, так называемые. Мы долго бились за то, чтобы у вузов наконец-то появилась возможность создавать уникальные учебные планы. Уникальные. Не те, которые спускались когда-то в первом поколении или во втором поколении чиновником Министерства образования. Представляете, чиновник Министерства образования рассказывает, каким химиком или каким биологом вам быть. Сейчас нет – сейчас вуз имеет право максимально готовить собственные учебные планы. Другой вопрос, что в учебном плане… Ну, пример по филологии: там примерно 240 единиц, ну мы перешли на Болонскую систему подсчетов, где единица – это 36 часов. Это чуть меньше 9 тысяч часов на весь курс обучения на 4 года. Из этих 9 часов выделяется определенные федеральные дисциплины, которые необходимо в обязательном порядке давать по каждому направлению: по филологии, по лингвистике, по экономике и так далее. Другой вопрос теперь, как ученый совет или как методический отдел того или иного вуза эти часы распределяет. И нельзя говорить, что, допустим, если больше часов на иностранный язык, то они идут за счет русского языка. Этот иностранный язык может идти еще за счет другого какого-то предмета. Это вопрос законотворчества самого вуза. Другой вопрос, в чем права вторая Ольга Юрьевна – Васильева, министр образования. Она говорит о том, что качество ухудшилось, на выходе мы видим специалистов, которые не умеют… у которых нет риторики, которые не умеют высказать грамотно свою мысль, особенно когда речь идет о гуманитарных сферах, например. Таким образом, можно ввести спецкурсом или федеральным компонентом язык профессии, например, вернуть русский язык и риторику для инженеров на старших курсах и так далее, и так далее. Вопрос только в другом: ведь это же все деньги. Если Минфин или Министерство образования найдет деньги, любой вуз, поверьте мне, любой вуз не то что не откажется, а двумя руками будет "за" то, чтобы этот спецкурс или федеральный курс ввести. Это первый вопрос. Вторая Ольга Юрьевна – Голодец – права потому, что действительно сегодня достаточно часов на русский язык и литературу в нашей школе, плюс еще вспомогательные, дополнительные, если это хорошая школа, спецкурсы, для того чтобы подготовить ребенка грамотно писать, грамотно выражать свою мысль и так далее. Вопрос опять-таки в том, что не все директора хотят изыскать возможность методически включить в свой учебный план дополнительные занятия или какие-то дополнительные учебники по риторике. Вот и все, то есть это вопрос, на самом деле, творческий. И здесь я не вижу противоречий между Ольгами Юрьевнами. Константин Чуриков: У нас есть звонок из Владимирской области. Только вот не знаю, как зовут нашего зрителя или зрительницу. Здравствуйте, говорите, вы в эфире. И представьтесь, пожалуйста. Владимир из Новосибирска, прошу прощения, все смешалось, да. Владимир: Я хочу так сослаться, во-первых, на Платона, который говорил: "Прогресс убивает культуру". В принципе, что мы и наблюдаем. Если люди будут говорить на разных языках, ну, это все зависит от качества обучения, само собой. Я еще учился в советской школе, я в 63-м году пошел в школу. Школа самая лучшая была, 42-я, на Красном проспекте. Ну, одна из лучших школ города, даже самая лучшая. Тогда были, действительно, преподаватели. И тогда было не Министерство образования и науки, а Министерство просвещения, потому что понятие грамотности, образованности и просвещенности – это абсолютно разные понятия. И вот тогда, если касаться чисто гуманитарных наук, если люди не будут себя понимать в какой-то области, в любой науке, они просто не будут понимать друг друга. И от этого у нас все складывается. Константин Чуриков: И вы хотите сказать, что вот тогда того школьного курса русского языка вам хватило, ну а также, наверное, литературу прибавим… Вам хватило для того, чтобы чувствовать себя вполне грамотным человеком? Владимир: Да конечно. Я вот ходил к нам в технический университет, ну, как бы новый факультет конфликтологии. Мне там говорят: о, у тебя образование еще такое, тебя даже без экзаменов вообще. Понимаете? И еще я хотел бы обратить внимание. У нас изъяли институт экстерната, а сейчас еще людей столько с тем еще, с фундаментальным образованием, которые вот этих вот, извините, людей с клиповым мышлением, с этим ЕГЭ и так далее, ну, намного образованнее, грамотнее, просвещеннее и посвященнее, понимаете? И вот сейчас Правительство задает вопрос: кадров не хватает. Да они есть, потому что, сами знаете, у нас кадры по какому принципу набираются. Константин Чуриков: Это мы с вами уже такой большой клубок проблем начинаем распутывать. Спасибо за ваш звонок. Марина Калинина: Спасибо, спасибо большое. Тут пришло сообщение, о чем, собственно, я хотела спросить. "В школе урок русского языка нужен для того, чтобы сдать ЕГЭ, - о чем вот вы начали говорить, - а не для того, чтобы научиться культурно общаться и писать". Вот, с ваших точек зрения, ЕГЭ сильно навредил вообще образованию, в частности, конечно, русскому языку, литературе. Игорь Шаронов: Ну, вот так абсолютно хулить ЕГЭ я бы не стал, потому что оно дает некоторые объективные критерии каких-то знаний для столичных выпускников и для выпускников провинциальных, то есть всех как-то выстраивает в единую планку. И это, в частности, дало сильный приток талантливой молодежи в хорошие вузы. Действительно, появилось это. Но сама технология ЕГЭ, конечно, требует серьезной модификации, с одной стороны, а с другой стороны, она не должна быть единственным критерием. Разумеется, знания, объективные знания – вещь необходимая, но этого мало, для того чтобы человек мог сказать, что он говорит на русском языке хорошо, владеет русским языком. Просто знания этих фактов, безусловно, недостаточно. И то, что сейчас делается, то, что пытаются вернуть сочинение в какой-то свободной форме и сделать его конкурентным к ЕГЭ, делать его соотносимым с результатом ЕГЭ – это, мне кажется, движение в правильном направлении, потому что обучение русскому языку в школе, насколько я знаю, превратилось просто в натаскивание на ответы ЕГЭ. Марина Калинина: Да, особенно за последние годы в последних классах. Игорь Шаронов: И это убивает сам дух обучения, и люди, которые приходят, они не знают. Те, кто сдали ЕГЭ. Это существенное отличие. Константин Чуриков: Вы знаете, я о чем подумал. Да, действительно, новые технологии убивают иногда в человеке все живое. С одной стороны. С другой стороны, действительно, вот это данность – люди с клиповым мышлением. Да, они в фейсбуке сидят, да, они вот пишут на каком-то своем языке. Я вот о чем хочу спросить, но ведь если… что не развивается, то атрофируется. Язык, работа вообще над языком – она постоянная, она в течение жизни, если взять… Марина Калинина: Язык – это тоже живой организм. Амет Володарский: Язык – живой организм, согласен. Константин Чуриков: Если ты язык не практикуешь, ты его забываешь. Так, может быть, действительно продлить – пускай в вузах учат? Амет Володарский: Вы правильно сказали. Очень часто люди старшего поколения, тем, кому за 50, за 60, люди очень интересные, люди, которые получали и высшее образование, и аспирантуру в Советском Союзе – это, конечно, люди, которое получили серьезное образование. Но при этом они забывают, что их учили те люди, которые тоже в свое время считали этих людей так называемыми… это был такой термин "нахватались по верхам", вот было такое понятие. Мы забываем, что, например, их педагоги учились в период индустриализации, когда стране нужны были инженеры, когда стране нужно было поднимать экономику. Марина Калинина: Технические профессии. Амет Володарский: Технические профессии, кадры. Значит, и в том числе, и давался неплохо русский язык. И вспомните, как появилось в нашем менталитете, в нашей стране понятие "шестидесятники". Это те люди, это технари, которые прекрасно писали. Константин Чуриков: Физики-лирики. Амет Володарский: Физики-лирики. Откуда они появились? Что, потому что им давали больше часов русского языка? Нет. А в чем тогда проблема? А проблема в преподавании русского языка, то есть вопрос в чем? Не в клиповом мышлении, помимо клипового мышления, поверьте, если этого ребенка посадить и задать ему серьезную задачу и сказать: "Вот тебе сроки и сделай это вот в таких-то пределах". И этот ребенок знает, обладает теми навыками и знаниями, которые ему дает современная школа. Он это сделает. Вопрос мотивации – это раз. И вопрос преподавания. Сегодня многие преподаватели в школах преподают свой предмет для галочки, не проживая свой предмет, не любя свой предмет. Марина Калинина: Значит, у них тоже нет мотивации. В педвузах нужно устраивать очень серьезный конкурс. Но для этого нужно поднять престижность студента педвуза Амет Володарский: Нет мотивации, потому что многие преподаватели идут в педвузы… Вернее, нынешние преподаватели шли в педвузы, не добрав баллы где-то в других местах. Поэтому я об этом давно говорю, что в педвузах нужно устраивать очень серьезный конкурс. Но для этого нужно поднять престижность студента педвуза. Там зарплата должна и вообще стипендия должна в разы быть выше, чем в других местах. Мы сначала поднимем качество педагогов в школе, а они уже, в свою очередь, поднимут и качество наших выпускников, а значит, качество наших студентов и дальше – всю нашу страну. Все очень просто. Марина Калинина: Значит, опять все упирается в деньги? Амет Володарский: Нет, в желании. Это вопрос не денег, это вопрос политический, это вопрос желания решить – и на ближайшие 20-30 лет. Константин Чуриков: Зритель наш обращает внимание, что вообще предмет называется "Русский язык и культура речи", как раз таки акцентирует внимание на культурном аспекте. Поскольку речь засорена, мы можем только согласиться: жаргоном уличным, разговорной речью, не будем ретранслировать эти слова, чтобы их не преумножать. Вот с культурой-то речи… Потому что русский язык, орфография, пунктуация, а вот куль тура речи, тот или иной пласт лексики – вот этому уделяется внимание? Игорь Шаронов: Ну, конечно, в школе, прежде всего, обращают внимание на письменный язык, там обучают орфографии и пунктуации, и в общем те, кто приходят, страдают от недостаточного обучения. Но когда они приходят в университет – и здесь как раз нужен русский язык и культура речи – к сожалению, практика показывает, что часто вот этот курс, который обычно ведется на первом курсе, это небольшое количество часов отдается именно для повторения. Опять возвращаются к орфографии и пунктуации. Залечиваются те болезни, которыми больны первокурсники со времен школы. Но в принципе, конечно же, культура речи предполагает именно умение строить речь, знание значения слов, знания, как они могут сочетаться, как строить предложения, как строить текст. Курс риторики хорош, но он, конечно, касается больше гуманитарных вузов. Речь идет о том, чтобы учить и технических будущих наших специалистов строить речь, умению строить свою профессиональную речь. Вы видите, как выпускники говорят. Даже если они знакомы с терминологией, у них даже мысли нет  о том, что использование этой терминологии может быть непонятно другим. Константин Чуриков: Они же разговаривают, они коммуницируют. Игорь Шаронов: Они умеют коммуницировать друг с другом, но они не умеют передать это тем, образованным людям, но не профессионалам. Посмотрите, как пишутся все эти инструкции, инструкции по пользованию. Посмотрите, как пишут эти юристы. Я с юристом… Я правил ему текст, когда мне пришлось столкнуться. Константин Чуриков: А в большой политике – "имплементация Минских соглашений". Это на полях саммита они что-то заявили. Игорь Шаронов: Идет вал заимствований, конечно, есть причина: это слова модные, это слова интернациональные, но есть еще и непонимание этих слов. Если человек эти слова понимает, он может легко найти, какие-то русские аналоги или, по крайней мере, попытаться это сделать. Вот этот вал он тоже от некоторой поспешности: да, у нас жизнь очень быстрая, но вот поспешность, невозможность подумать, отсутствие привычки посмотреть, а что же это слово значит, а где же его найти. Вы произнесли: учиться надо… Марина Калинина: Давайте прервемся. Игорь Шаронов: Ну, буквально одно слово скажу. Учиться надо всю жизнь. Вот надо привить навык к самообучению русскому языку, вот это то, что надо сделать. Марина Калинина: Мы сейчас прервемся на новости буквально на несколько минут, у нас еще есть звонок, я надеюсь, не повесит трубку наш слушатель… простите, наш зритель. Константин Чуриков: И слушатель, кто-то не смотрит телевизор, а слушает. Марина Калинина: И поговорим на тему русского языка буквально через несколько минут. Мы продолжаем говорить о том, что происходит с русским языком сегодня и в последние годы. У нас в гостях Амет Александрович Володарский, руководитель проекта Росвуз.рф, еще раз приветствуем вас, и Игорь Алексеевич Шаронов, декан факультет теоретической и прикладной лингвистики Российского государственного гуманитарного университета, доктор филологических наук. Константин Чуриков: У нас есть звонок, давайте сразу примем этот звонок. Джасур из Сургута у нас на линии. Здравствуйте, Джасур. Джасур: Здравствуйте. Константин Чуриков: Что скажете: русский язык нужен не только в школах, но и вузах или школы достаточно? Джасур: Нет, в вузах тоже должны быть. Константин Чуриков: Так. Марина Калинина: Для чего, как вы считаете? Джасур: Потому что там эти Ольги думают только о школах, а вот эти вот в вузах учатся не только российские граждане, там учатся еще и таджики, киргизы, узбеки, которые не учили русский язык, а только приехали и учат там. Они не знают русский язык. Константин Чуриков: И, кстати, я в продолжении того, о чем вы сказали сейчас. Просто еще раз дополню картину событий. Вот как раз накануне совета по русскому языку, 26 октября, вот глава Федерального агентства по делам национальностей в ходе семинара как раз таки сказал, что пугающе снижается уровень владения, уровень знания русского языка именно в малых населенных пунктах и в национальных республиках. И, собственно, приводились данные, что в ряде республик был эксперимент – это преподавание на определенном этапе русского как иностранного в школах как раз таки для тех, кто плохо владеет. И потом демонстрировались какие-то поразительные успехи у ребят. Марина Калинина: Вот очень интересный аспект затронул зритель, что вот с такими людьми? Они же не учат так основательно русский язык в школах своих. Амет Володарский: Я бы здесь проблему разделил бы на две части. Дело в том, что, на мой взгляд, вообще русский язык, если относится к нему как к политическому инструменту, он больше российский язык. Потому что он, скажем так, от славянского осталось (мой коллега, может быть, поправит), может быть, 30%. Там тюркские заимствование, финно-угорских народов заимствования и так далее, и так далее. На сегодняшний момент русский язык как политический инструмент он действительно может послужить скрепой  (в хорошем смысле слова, потому что у нас последние два года чуть что – скрепа) между теми бывшими советскими народами, которые пока еще все-таки старшие поколения говорят на русском языке. Младшие поколения, которым сегодня уже 20-30 лет, они говорят хуже. Однако все-таки запрос на изучение русского языка в национальных республиках бывшего Советского Союза есть. Поэтому сегодня надо воспользоваться (в хорошем смысле дела) этим запросом, открывать возможность, открывать центры российской культуры и русского языка и с помощью этих центров приглашать наших друзей-иностранцев на сегодняшний момент из других республик бывшего Советского Союза, приглашать к нам учиться. И это, так называемая, вот эта скрепа и в конце концов приведет к возрождению каких-то общих и экономических, и в будущем – политических интересов. Это первый вопрос. Константин Чуриков: Вот одна маленькая ремарка: завтра в эфире мы будем как раз таки вот эту скрепу обсуждать. Закон "О российской нации". Амет Володарский: Закон "О российской нации" - это прекрасно. Константин Чуриков: Завтра в эфире подробно обсудим. Амет Володарский: Да, и это вот одна из тех моментов, которая стоит восклицательным знаком еще с ельцинских времен, она до конца не раскрыта. Эта проблематика, проблематика российской нации. Кто они, зачем они, что мы из себя представляем. Второй вопрос – это вопрос то, что говорил молодой человек, это вопрос иностранцев, которые уже сейчас учатся в вузах. Опять-таки возвращаемся к учебному плану. В каждом вузе, уважающем себя вузе, если есть иностранцы, для них создают специальную кафедру "Русский как иностранный" (РКИ), и есть учебники, есть учебные планы, пожалуйста, занимайтесь, учитесь, то есть здесь нет никаких проблем. Марина Калинина: Давайте вернемся к заимствованиям, о которым мы тоже немножко поговорили. Насколько это нормально, и не много ли этих заимствований в последнее время русском языке. Как это вообще на русский язык влияет – появление этого сленга, когда мы говорим не управляющий, а менеджер, не встреча, а митинг. Константин Чуриков: И, с другой стороны, дополню, вот наш зритель Вячеслав пишет, что его раздражает, когда как раз таки более понятным русским аналогом называют в рекламе определенных чудодейственных средств – противодиарейные средства, когда их по-русски называют, простым русским словом. Человек, так сказать, недоволен. Марина Калинина: Что вы думаете по этому поводу? Заимствований в русском языке всегда было много. Другое дело, что бывают периоды, когда движение слов из иностранных языков несколько замедляется. А бывает, когда этот поток совершенно фантастический Игорь Шаронов: Ну, надо сказать, что в общем заимствований в русском языке всегда было много. Другое дело, что бывают периоды, когда движение увеличение количества слов из иностранных языков несколько замедляется, бывает, когда этот поток просто совершенно фантастический. Вот мы сейчас переживаем период уже 25 лет такого… открыли даже не окно в Европу, а шлюзы, я бы так сказал. То есть этот поток, конечно, хлынул фантастический, и регулярно слышится вот это недовольство, потому что речь журналистов, речь массмедиа становится непонятна обычному обывателю, людям, которые привыкли себя считать образованными людьми. Они плохо понимают эту речь. И, в общем-то, это действительно серьезная проблема с точки зрения современной речевой ситуации, но лингвисты привыкли успокаивать. Они говорят, если речь идет… Одно дело восприятие этой современной массы иностранных слов людьми, вот молодежь их лучше воспринимает, пожилое поколение – ну, оно уходящее, чего о них думать. А вот сам язык как? Меняется ли язык, действительно ли он погибает и меняется, становится каким-то другим. Вот здесь лингвисты успокаивают, они говорят, что язык – система живая, и он сам разберется. Ненужное – отбросит, а нужное – оставит. Подождите немножко… На самом деле, есть некоторая, с моей точки зрения, проблема. Проблема последних 50-70 лет. Она заключается в том, что происходят некоторые изменения в лексиконе. Изменения эти касаются появления огромного количества неизменяемых слов. Вот приходит заимствованное слово, и очень хорошо его русский язык обрабатывает, какой-нибудь "компьютер". Константин Чуриков: Интернет. Игорь Шаронов: Интернет, да. Замечательно, оно встраивается в русские парадигмы. Оно прекрасно склоняется, мы знаем род какой, какой это компьютер. А вот что делать с огромным количеством слов типа "шоу", "секьюрити". Константин Чуриков: Киллер. Игорь Шаронов: "Киллер" ничего, тоже склоняется. А вот слова, заканчивающиеся на –и, на –у, они не склоняются. И вот этих слов в последнее время фантастическое количество, и несклоняемость – это… Константин Чуриков: Селфи. Игорь Шаронов: То же самое "селфи", например. Это очень популярно. Вообще эта несклоняемость стала модной. Людям очень нравится, чтобы это было так произнесено. Константин Чуриков: Так это же, как в рекламе. Там "пей", "сникерсни". Игорь Шаронов: Чуть-чуть не по-русски, понимаете? К чему это приводит: это приводит к невозможности свободного порядка слов, это приводит к более жесткому распорядку. Мы должны понять, в каком значении употребляется это слово, мы должны строить очень жесткий порядок слов, предикат. Марина Калинина: Вы согласны? Игорь Шаронов: Вот в этом я вижу некоторую проблему, но я надеюсь, что язык справится, язык у нас живой, могучий. Амет Володарский: Вы знаете, я очень горжусь, что я живу на той территории, где проходил. Ну вообще я родился на той территории, где проходил Великий шелковый путь. И я вообще считаю, что все те страны, где проходил Великий шелковый путь – это не просто торговая артерия какая-то. Это место межкультурного взаимодействия, обмена информации, то есть тогда не было интернета, не было вот этого стрима (извините, что не по-русски), хорошо – волны, хотя слово "волна" тоже не русское. Вот вместо этой волны был вот тот Шелковый путь. И, естественно, вместе с этим Великим шелковым путем происходил обмен информацией, обмен прогрессивными технологиями. Европа просто всасывала целые науки: арифметику, медицину, астрономию – из Востока. И наоборот, из Европы шли технологии по многим вещам. То есть я хочу сказать, что это прогресс, и если бы мы, наши предки так строго бы относились бы ко всему прогрессивному, то, наверное, сегодня сложно было бы говорить о каком-то развитии. Поэтому я очень рад, что у нас среди лингвистов и филологов в нашей стране очень много людей, которые постоянно пытливо изучают эту тему. Это говорит о том, что она актуальна, это говорит о том, что она интересует людей, это говорит о том, что наши лингвисты и филологи они не стоят на месте. И я очень рад, что есть разные мнения. Это говорит о том, что мы развиваемся, и это вопрос прогресса. Константин Чуриков: А давайте мнение Евгения, нашего зрителя, послушаем. Евгений из Москвы у нас на связи. Здравствуйте, Евгений. Евгений: Здравствуйте. Ну, во-первых, я очень хотел бы поддержать профессора, который декан, который говорил о том, что на сегодняшний день, на мой взгляд, система с экзаменами ОГЭ и ЕГЭ, она очень сильно искажает правильное понимание и правильное изучение русского языка. Потому что вот у меня сын учится в школе непосредственно, и я сейчас вижу, что основное направление развития русского языка, изучение его в школе, начиная с 8 класса, основано исключительно на том, чтобы готовиться к ОГЭ и ЕГЭ. Вы сейчас откройте любое объявление, где, допустим, педагог готовит по русскому языку. Первое в этом объявлении практически везде – подготовка к ЕГЭ. Нет никакого русского языка – просто подготовка к ЕГЭ, в первую очередь. И, соответственно, вот мы говорим с вами о том, о системе оценок раньше и сейчас. Если взять, допустим, любого человека 40 лет и любого человека 20 лет, которые закончили уже школу, вместе посадить их написать сочинение и любой диктант по русскому языку. Я вас уверяю, человек, которому 40 лет, напишет в несколько раз лучше и качественнее любое сочинение и диктант, чем молодой человек, которому 20 лет. Не в укор им, в укор системе той, которая сейчас существует, потому что сейчас они подготовились к ЕГЭ, сдали, завтра они вышли – у них ничего не осталось в голове, потому что основа русского языка – чтение. Посмотрите, сколько раньше читали по русскому языку, по литературе и сколько читают сейчас. Сейчас ее не читают, потому что у тебя перед глазами интернет, гаджеты, реклама, телевизор и так далее, и тому подобное. Это первое. Второе – по поводу качества самих педагогов русского языка. Прошу прощения, просто времени мало, наверное, поэтому стараюсь говорить быстро. Качество педагогов. Педагог отвечает в электронном журнале ученику: "ИзвЕните, что поздно вам отвечаю". Вы можете такое представить? Педагог языка, вы представляете себе, на каком уровне. Константин Чуриков: Еще кто кого учить должен. Евгений: Поэтому предмет русского языка он не просто нужен, его нужно увеличить в десять раз в школе и в другой системе его преподавать. Это во-первых. Во-вторых, он нужен в вузе, его преподавать тоже гораздо в большем объеме, чем это делается сейчас, потому что говорят: русский язык, где-то он сложный, где-то еще что-то. Ребята, Пушкин, Лермонтов, его знают, их Толстого знают весь мир. Значит, он интересен миру, не только России. А Россия она основывается, зиждется на русском языке, его должны любить, обожать этот предмет. Мы живем им, мы на нем разговариваем. Марина Калинина: Спасибо за такой обстоятельный звонок. Спасибо большое. Константин Чуриков: Григорович у нас был сыном француженки и фактически в Россию-то позже попал и выучил русский, да еще и с диалектами, понимаете? И столько всего написал. Так что выучить-то, наверное, можно. Игорь Шаронов: И Даль тоже не совсем русский человек. Марина Калинина: Ну, вот тут еще такой момент. Мы говорим о технических вузах, о технических специальностях, которым вроде как, предполагается так, что язык-то не совсем и нужен. Нужно давать больше времени предметам по специальности. Но не всегда выпускники технических вузов связывают свою жизнь с техническими профессиями, некоторые становятся журналистами, политиками, актерами, ведь жизнь не стоит на месте. У меня, например, тоже экономическое образование, я никогда не думала, что я буду работать здесь. И вот в этом плане как быть, ведь человеку уже потом сложнее начать опять заново учить, а знания уходят, а говорить нужно грамотно. Риторика как предмет обязательно нужна в любом вузе Амет Володарский: Риторика обязательно нужна в любом вузе, будь то медицинский университет, юридический вуз (в первую очередь, кстати), технический вуз. Дело в том, что я знаю большое количество технарей в области информационных технологий. Ребята, которые ну семь пядей во лбу, которые пишут программы, серьезные программы, но у них есть проблемы в общении. Они не могут свои знания завернуть в правильную оболочку, защитить свой проект не могут. Константин Чуриков: А это тоже нужно в повседневной рабочей жизни. Амет Володарский: Конечно, ты можешь сто раз написать какую-то программу и не защитить ее, и она у тебя будет лежать в забытом ящике, поэтому, естественно, это необходимо. Что касается ЕГЭ, то это уже избитая тема. Все мы прекрасно знаем, как от ЕГЭ пострадали, в первую очередь, гуманитарные предметы. Еще раз повторю, что в хорошей школе, у хорошего педагога есть время и на подготовку, натаскивания ЕГЭ, потому что это, в первую очередь, технический вопрос. И на то, чтобы через защиту курсовых работ, через защиту проектных работ, через ведение… Сегодня ведь век междисциплинарных курсов. Хороший преподаватель может сделать междисциплинарный курс, поставит и русский язык, и литературу. Кто вам сказал, что историю, географию не нужно изучать через русский язык или риторику? Константин Чуриков: Слушайте, ну когда я слышу название предмета "Проектная деятельность",  у меня тоже возникает определенный диссонанс и не очень понятно, о чем идет речь. Сегодня наши корреспонденты провели опрос. Марина Калинина: Да, давайте посмотрим. Константин Чуриков: Спрашивали людей на улицах разных городов, надо ли ограничить изучение русского языка вот исключительно школьной программой. Ростов-на-Дону - Если их специализация имеет отношение, скажем так, к литературе, журналистике и тому подобное, то, конечно, должны. Если у них чисто техническая специализация, тогда, я думаю, уже не обязательно. - Если мы говорим об университете, то это многостороннее базовое образование, которое должно быть в разных сферах, в том числе и в русском языке, даже если это строительное или железнодорожное образование. - Ну, я считаю, что специалистам, наверное, это необходимо русский знать в совершенстве, владеть.  Санкт-Петербург - Я думаю, стоит изучать, потому что школьная программа полностью не дает все знание языка, обороты его. Надо изучать дальше. Ну, не изучать хотя бы, а повторять. - Ну, его следует изучать всю жизнь, и школьная программа – это лишь основа изучения русского языка. Неважно, работаешь ты с техникой: тебе все равно надо будет печатать что-то, все равно грамотность и умение разговаривать везде требуется. Казань - Это наша культура. Мы живем как в Татарстане, так и в России. В любом случае, нужно развиваться. В школе это базовый уровень, как бы его все равно, если успевают осознать дети, они его впитывают, впитывают только какую-то часть. - Его просто должно быть больше в школьной программе, потому что тот уровень грамотности русского языка, который сейчас есть вот у большинства людей, с которыми я сталкиваюсь, он катастрофически низкий. - Еще если его уменьшить в школе, ну это, наверное, совсем приведет к тому, что мы забудем какие-то основы русского языка. - Я знаю несколько людей, которым в школе недостаточно. Нанимают, как их называют, репетиторов, занимаются с ним, потому что этого недостаточно. - Для нас этот язык очень важен, потому что, честно говоря, к этому приходишь с возрастом. Когда я училась в институте, я думала, что это ненужно. Сейчас я понимаю, что это нужно все-таки. Константин Чуриков: Вот такие ответы. Марина Калинина: Ну, разные ответы. Константин Чуриков: Вот, не хочется заниматься конспирологией, но вот зритель пишет: "Есть глубинные подкопы к уничтожению нашей культуры". Мне хочется у вас обоих спросить: а враг-то где вообще? Кто здесь враг, не сам ли человек, который отказывается от книжки в угоду чему-то? Враги-то кто? Амет Володарский: Живем в каких-то таких постоянно в течение суток параллельным мирах, причем один человек он может то здесь оказаться, то там. Вот сейчас вопрос человека, я, честно говоря, не понимаю: она говорить про культуру какую? Если мы говорим о славянском языке, тогда давайте в Академии наук выделим определенный институт, который будет заниматься восстановлением славянского языка. Константин Чуриков: Панславянизм такой. Амет Володарский: Да. И заставим всех переучиться, не говорить на современном русском  языке, а говорить на языке, на котором говорили еще, скажем, рюриковичи. Но мы о какой культуре сейчас говорим. То есть вот мне здесь это непонятно. Я понимаю, когда люди начинают переживать, говорить, что в нашей ментальности никогда не было сдавать детей в детские дома, а родителей – в дома престарелых. И тут вдруг мы видим скачок, когда люди сдают детей в детские дома, в дома престарелых и так далее. Вот тут нужно бить тревогу. Говорить: "Ребята, что в нашей ментальности изменилось, почему мы стали такими злыми?" Вот тут я понимаю, кто виноват. А когда начинают говорить, каких-то врагов искать по поводу того, что мы меньше даем часов на русский язык. Ну, дайте возможность ребенку почитать русских классиков, займитесь сами. Константин Чуриков: У нас еще буквально пара минут. Игорь Алексеевич, враг-то где? Марина Калинина: Хорошее сообщение, прям две секунды. "Когда в вузы сдавали экзамены, декан мехмата абитуриентам говорил примерно так: "Нам нужны грамотные математики, если вы талантливый математик, вы должны грамотно об этом рассказать"". Игорь Шаронов: Да. Все правильно. Марина Калинина: Прекрасное, по-моему, сообщение. Игорь Шаронов: Это абсолютная правда, потому что язык – это инструмент универсальный. Любая профессия требует пересказа, требует всей инструкций, всех описаний. Это все русский язык. Это разные виды. Это язык специальностей, это язык профессии, но с него надо уметь переводить на общепонятный язык. Вот это умение – это необходимая составляющая профессионала, понимаете? Математик, строитель, электрик – он должен уметь на хорошем нормальном языке объяснить проблемы профессиональные так, чтобы другой человек, не связанный с его профессией, его понял. Это, на самом деле, очень большая проблема. Константин Чуриков: То есть вы хотите сказать: я не обязан понимать строение человека, кровеносной системы, но говорить грамотно… Амет Володарский: Да, но если вам врач расскажет, для чего вам нужна Омега-3, чтобы у вас там было меньше холестерина и так далее, он вам это объяснит на доступном языке, и вы… Марина Калинина: А может быть, нарисует. Амет Володарский: Может быть, даже нарисует. Он таким образом вам продлит жизнь лет на 20, на 30. А это вопрос русского языка. Константин Чуриков: Мы быстро подводим итоги смс-голосования. Мы спрашивали вас, нужен ли в вузах такой предмет, как "Русский язык и культура речи". "Да" ответили 87%, "нет" - 13%. Вот таковы результаты опроса, спасибо вам за беседу интересную. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: У нас в студии были Амет Володарский, руководитель проекта Росвуз.рф, это слева от меня. И Игорь Алексеевич Шаронов, декан факультета теоретической и прикладной лингвистики РГГУ, доктор филологических наук. Спасибо. Марина Калинина: Спасибо.