Тамара Шорникова: А у нас новая тема. Выпускники школ больше не хотят в вузы. Минпросвещения обнародовало данные: каждый второй ученик после девятого класса уходит в колледж или техникум. Иван Князев: Не хотят или не могут себе позволить учебу в институте? Это все-таки разные вещи. Почему спрос на высшее образование падает? Вот такой вопрос. Будем разбираться. Как вы считаете, вузовский диплом сегодня играет роль при устройстве на работу? Если у вас есть дети-школьники, расскажите, куда готовитесь поступать и почему. Тамара Шорникова: Если вы сами поступаете, то тоже нам обязательно звоните. Будем обсуждать эту тему в студии вместе с Аметом Володарским, руководителем проекта «Росвуз.рф», омбудсменом в сфере образования. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Амет Володарский: Добрый вечер. Тамара Шорникова: Этот тренд на обучение в техникумах и колледжах – когда он, по-вашему, начался и из-за чего? Амет Володарский: Этот тренд появился, в общем, можно сказать, на увеличение количества школьников, которые идут в сузы, в средние специальные учебные заведения, которые раньше назывались ПТУ и техникумы, сегодня это колледжи, ну, по двум причинам. Причем эти две причины между собой фактически нигде не соприкасаются. Первая причина – это то, что мы, наша страна увидела, что в те годы постоянных реформ в образовании мы упустили развитие среднего специального образования. Появились новые направления, появились новые профессии. И у нас нет организаций, которые бы готовили высококвалифицированных рабочих по этим направлениям. И у нас уже на государственном уровне фактически сегодня существует поддержка в этом направлении, поэтому стали появляться новые колледжи, стали появляться новые направления, скажем так, очень даже привлекательные для школьников. Вторая вещь, почему школьники выбирают сузы: потому что школьники настолько, как бы мы ни говорили, напуганы единым государственным экзаменом… Иван Князев: И замучены. Амет Володарский: Даже не самим единым государственным экзаменом, а тем, что у них есть проблемы, например, с пересдачей ЕГЭ и так далее. Поэтому очень многие дальновидные ребята поступают в средние специальные учебные заведения, чтобы обойти вопрос сдачи единого государственного экзамена. На мой взгляд, такая мотивация – она плохая. То есть это бегство от школы. То есть это неосознанный выбор среднего специального учебного заведения. И третья вещь – на мой взгляд, сегодня она очевидна – Рособрнадзор переборщил с закрытием вузов. Иван Князев: Ну, мест просто нет, прямо скажем, да? Амет Володарский: Сегодня он фактически осознает, пытаясь возглавить собственную гильотину… В рамках того направления, которое сегодня существует, в рамках регуляторной политики есть понятие «регуляторная гильотина», и она также будет касаться Рособрнадзора. Вот сегодня пытается собственную же гильотину возглавить Рособрнадзор. У нас сократилось количество вузов. Причем статистика, к сожалению, до сих пор стопроцентно не известна, мы ее сейчас собираем, но, по нашим подсчетам, практически две трети вузов и филиалов сегодня закрыты или находятся в стадии закрытия. Причем среди них большая часть вузов, которые удовлетворяли всем требованиям – и лицензионным, и аккредитационным. То есть Рособрнадзор сегодня перегнул палку. Иван Князев: Амет, в связи с этим… Вот вы сейчас сказали, что есть три пункта: боятся ЕГЭ, все-таки начали популяризировать среднее образование и еще третий пункт. Так вот, в связи с этим нам бояться этого тренда или нет бояться? Ведь, наверное, все-таки хорошо то, что у нас сейчас детишки будут получать рабочие специальности, которые нам и нашей стране на самом деле очень нужны. Амет Володарский: Вы знаете, вы правильно акцентировали внимание. Я считаю, что бояться этого ни в коем случае нельзя, потому что вопрос буквально пяти, может быть, десяти лет – и в мире не будет такой четкой границы между средним образованием, вернее, средним специальным образованием и высшим образованием. То есть сегодня в мире встает вопрос в странах развитых, в странах, которые переходят на цифровую экономику, встает вопрос не диплома, не того, как он называется, а тех компетенций, которыми человек владеет. Более того, я думаю, не за горами, когда мы все-таки… А мы предлагаем, сотрудники «Росвуза.рф» в учебных заведениях, мы предлагаем вести электронное портфолио ребенка с детского сада и по жизни, куда будут собираться все маломальские его успехи – извините, от написания какой-то картинки школьной и заканчивая большой серьезной проектной или дипломной работой. И дальше, когда мы говорим о том, что нужно пропагандировать long-life learning, то есть обучение через всю жизнь, мы понимаем, что это электронное портфолио должно наполняться, заполняться вот этими работами. И в будущем работодатель сам будет на основе этого электронного портфолио выходить и предлагать работу. А сегодня… Иван Князев: Ну да, смотреть, какие достижения. Амет Володарский: Конечно. Иван Князев: Не смотреть на название вуза и так далее, а смотреть, чего человек достиг. Амет Володарский: Не смотреть на название вуза. Может быть, это сейчас прозвучит очень революционно, но, может быть, например, человек получил филологическое образование, но также дополнительно взял модуль, скажем, Сорбонны по информационным технологиям и его успешно защитил. Соответственно, например, тому же какому-нибудь «Яндекс.Переводчику» такие сотрудники нужны. И он благодаря своему умному поиску может выйти на этого сотрудника. Таким образом, отвечаю на ваш вопрос: бояться того, что дети уходят в среднее специальное образование, не нужно. Это не значит, что у них нет возможности дальше в будущем устроить свою индивидуальную траекторию получения знаний. Тамара Шорникова: Давайте посмотрим, а стоит ли бояться еще такой тенденции. Я сейчас попрошу показать графику. В РАНХиГС оценили причины, почему не идут в вузы, а идут в техникумы. Смотрите. На первом месте – ну, треть практически ответили, что нет денег на вуз. И это же пишут нам в эсэмэсках многие наши телезрители. Ставропольский край, еще один пункт: «Вуз дорого стоит, а народ беднеет». Красноярский край: «Высшее образование дорого стоит. Да и не факт, что потом найдешь работу по специальности». Иван Князев: Смоленская область: «У 30% нечем платить за высшее образование». Тамара Шорникова: И так далее, и так далее. Причем люди (здесь нужно расширить) говорят не только о том, что на платное сложно поступить. Можно сказать: «Ну учись хорошо – поступишь на бесплатное». Многие говорят о том, что качество образования в школах страдает. Соответственно, без репетиторов ЕГЭ хорошо не сдашь. Соответственно, в вуз не поступишь. А на репетиторов денег нет. В связи с этим, из-за бедности не можем ли мы потерять огромный потенциал в нашей стране хороших профессионалов, хороших специалистов? Просто не дадим, потому что возможности получить хорошее образование не будет. Амет Володарский: Можем, можем. Поэтому сегодня опять-таки в рамках «регуляторной гильотины»… А ведь нам дается право не только секвестрировать или гильотинировать те ненужные законы, которые не дают возможности развиваться образованию, но и предлагать что-то новое. И что сегодня в том числе образовательное общество предлагает? Мы об этом говорим уже лет тридцать, но, к сожалению, пропасть между стандартами среднего образования и высшего образования не уменьшается. Иван Князев: А почему? Почему так происходит? Амет Володарский: Потому что, к сожалению, ФОИВы (так называют у нас федеральные организации исполнительной власти) не готовы дать некую академическую свободу школам и вузам. Вот когда мы, как другие, в том числе в Китае, в том числе в Европе и, кстати, в некоторых странах СНГ, дадим некую возможность академической свободы для вузов и среднего образования, то тогда они станут ближе друг к другу. Потому что им будет выгодно работать по созданию неких стандартов, когда из школы можно безболезненно, может быть, даже минуя некоторые экзамены, поступать в высшие учебные заведения. Сегодня, к сожалению, это сделать невозможно, потому что у среднего образования свой стандарт (ФГОС), а у вузов свои стандарты. И поэтому сегодня почти 40 вузов добились права… Я об этом говорю уже несколько лет. Произошла такая тихая революция. Около 40 вузов сегодня добились права работать не по ФГОСам, а по собственным стандартам – именно потому, что прекрасно понимают, что ФГОСы не успевают за современным развитием направлений. Тамара Шорникова: Давайте послушаем наших телезрителей, есть у нас телефонные звонки. Сначала – Виктор из Самары. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Зритель: Я бы хотел сказать самое главное: надо вернуть государственное образование. Всякие эти ЕГЭ, туда-сюда – это чушь собачья! Всегда считалось наше образование в Советском Союзе самым оптимальным. Это раз. Оно давало… Люди, которые чувствовали, что не могут, они шли в ПТУ. Люди, которые чувствовали себя выше, шли в высшие образовательные заведения – институты и прочие. И государственное образование было бесплатным. Что мы сейчас делаем? Сейчас у нас может учиться любой идиот за деньги. А умные мальчишки пойдут опять в ПТУ, в колледжи эти и так далее. Нужно создавать… Вот сейчас создаются «Сириусы» и так далее. Это прекрасно! Надо создавать научные центры, выбирать этих людей. Я сам знаком с удивительным человеком, который… мы его звали все время… Тамара Шорникова: Виктор, простите, много времени сейчас отнимаем. Зритель: Он в авиационном институте учился только на пятерки… Тамара Шорникова: Хорошо, да, спасибо. Иван Князев: Виктора, ваша мысль понятна. Спасибо, спасибо вам большое. Кстати, что касается ЕГЭ – я соглашусь с нашим телезрителем, что это чушь собачья, как он выразился. Я полностью поддерживаю. Тамара Шорникова: Это с одной стороны. А с другой стороны? Реально у детей из деревни появилась возможность поступить хоть в МГИМО, хоть в МГУ и так далее. Хорошо учись, сдавай ЕГЭ. Иван Князев: Как раз таки по поводу ЕГЭ… Амет Володарский: Не согласен с вами. Тамара Шорникова: Нет? Амет Володарский: Потому что у этих вузов теперь появились дополнительные экзамены, помимо ЕГЭ. То есть все равно к этим экзаменам нужно готовиться. Тамара Шорникова: Все равно нужно ехать, тратить деньги на столицу и так далее? Иван Князев: Ну вот. Про что я и говорю. Амет Володарский: Понимаете, один пишем, два в уме. Тамара Шорникова: Понятно. У Татьяны узнаем ее мнение. Иван Князев: По поводу ЕГЭ как раз таки. Санкт-Петербург. Добрый вечер, Татьяна. Зритель: Алло. Иван Князев: Да, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Попыталась заступиться за ЕГЭ – не получилось. Может быть, у вас получится. Зритель: Алло. Тамара Шорникова: Алло. Да, слушаем вас. Зритель: Меня слышно? Тамара Шорникова: Да. Зритель: Здравствуйте. Я по поводу девятого класса. Дело в том, что настрой, который сейчас идет в школах… Например, мы сталкиваемся с этим в этом году, девятый класс заканчивает ребенок. Не хотят учителя вообще видеть в наших девятых классах детей. Почему? Потому что им нужны очень сильные дети. Амет Володарский: Есть такая проблема. Зритель: И в этом году нам сказали: «Уходите в училища, вы не потянете десятый и одиннадцатый класс, там нужно сдать ЕГЭ». И это говорилось на родительском собрании в открытую нам. Амет Володарский: Это одна из проблем. Зритель: И дети очень многие, естественно, из-за такого настроя уходили либо в другую школу, потому что их не хотели видеть в этой школе (я не буду называть номер школы сейчас), либо шли в училище или в колледж. Это не так плохо. А вторая проблема еще такая. Когда ребенок заканчивает десятый и одиннадцатый класс, сдает ЕГЭ и даже успешно идет в вуз, то часто бывает, что идет в вуз с платным образованием. Есть лицензия у вуза и аккредитация. Вот со вторым ребенком мы столкнулись с такой ситуацией: пока ребенок учился, молодая девушка училась, вуз потерял аккредитацию. Их не перевели. И диплома государственного образца дети, ну, подростки, они не получали. Потому что система, которая сложилась, не подразумевала, что потребуется аккредитация вуза. Он ее не получил. Соответственно, остались за бортом. Это все сейчас видят, то есть уже опыт есть. Поэтому зачем этот негатив? К сожалению, наше Министерство образования не отслеживает эти ситуации. И когда вуз проверяется или аккредитуется, о том, что происходит с нашими студентами, какая у них ситуация, когда они выходят на диплом в уже неаккредитованном вузе, отучившись шесть лет при аккредитации, – это никого не волновало. Такая ситуация тоже есть. Поэтому вот это исключает желание идти дальше учиться и дальше как-то развивать себя, потому что не хотят. Иван Князев: Да, Татьяна, спасибо, спасибо вам большое. Что касается первой проблемы, которую обозначила Татьяна. Учителям действительно не выгодно, чтобы в десятом и одиннадцатом классах оставались ученики, которые не смогут подняться именно к ЕГЭ? Амет Володарский: Да. Не столько учителям, а сколько администрации школ. Иван Князев: Да, администрации. Амет Володарский: Потому что они в погоне за средним баллом по ЕГЭ за каждый год, они как бы соревнуются, чья школа лучше и так далее. Иван Князев: Конечно. Им же потом с этой статистикой в Минобр идти. Амет Володарский: Конечно, им с этой статистикой нужно отчитываться и так далее. Поэтому, к сожалению, есть такие перегибы (и они не единственные), когда еще до ОГЭ, будучи где-то в восьмом, в конце восьмого класса, многие школы, к сожалению, предлагают школьникам уйти, вместо того чтобы как раз продумать вместе с ними. Тут я говорю, что если бы у школы была некая академическая свобода, то можно было бы продумать индивидуальную траекторию, в том числе, извините, по подготовке к тем же самым ЕГЭ. То есть можно было бы этот вопрос решить. Но сегодня… Мы в одной из передач это обсуждали. Сегодня учителя школ настолько загружены постоянными отчетами и постоянными повышениями квалификации и так далее, что у них не остается времени для того, чтобы просто-напросто иногда подготовиться к уроку. Что происходит? Новая тема дается в усеченном виде, и дальше все отдается на откуп родителям через домашние задания. Родители, естественно, не успевают делать домашние задания. И тут начинается конкурс репетиторов или, скажем так, «чей карман шире». В конце концов, благодаря репетиторам и внутренним усилиям семьи ребенок выходит на четверки, на пятерки, на хорошие показатели ЕГЭ. А в итоге все лавры достаются школе. Вот так вот, такое положение. Тамара Шорникова: Красноярск пишет: «Высшее образование дорого стоит. Да и не факт, что потом найдешь работу по специальности». И таких сообщений много. «Столько времени потратить, а результат непредсказуем». Вот сейчас диплом тот самый вузовский – он играет решающее значение при устройстве на работу, гарантирует ли какую-то обеспеченную жизнь в дальнейшем? Амет Володарский: Уже нет. Это не та «корочка». Вот девушка, предыдущая звонящая нам в студию, говорила про проблему государственной аккредитации. Ведь сама государственная аккредитация вуза – это не обязательное условие выдачи диплома. К сожалению, Рособрнадзор неправильно информирует общество. Государственная аккредитация вуза – это лишь подтверждение, что данный вуз работает по тем самым пресловутым ФГОСам. Иван Князев: Что у него есть там определенное количество педагогов с определенными званиями и так далее. Амет Володарский: И сегодня выясняется, как это ни странно звучит, что слепое следование ФГОСам не всегда хорошо, потому что вуз ограничен в своих возможностях развивать направления. Поэтому если у вуза есть лицензия и у него хорошая программа, учебный план и методики, то (вот тут отвечаю на ваш вопрос) здесь имеют значение те компетенции и те навыки, которые ребенок получил в конце обучения в данном лицензионном вузе. И еще раз говорю: государственная аккредитация говорит лишь только о том, что этот вуз был четыре года или шесть лет ограничен в своих возможностях в рамках ФГОСа. Это представьте себе, что какой-нибудь Mercedes попытался бы у нас открыть полностью завод, а ему сказали: «Работай по стандартам Минпрома». Как вы думаете, какой автомобиль бы вышел? Примерно то же самое. Иван Князев: Примерно то же самое, что и сейчас выходит. У меня есть еще один вопрос. Вы говорили о взаимодействии средних учебных заведений и высших учебных заведений. Я, правда, высшее образование получал в 90-е годы. Не помню, как было в советские времена. После среднего учебного заведения какие-то льготы есть у нас, если ты захочешь поступать дальше в высшее? Амет Володарский: Это право отдано высшим учебным заведениям. Есть возможность решать вопросы в рамках сетевого взаимодействия. Например, в медицинских учреждениях до сих пор работает схема, при которой ребенок имеет дополнительные преимущества при поступлении из медицинского колледжа. Кстати, сегодня многие ведущие врачи – хирурги, кардиологи… Иван Князев: Они начинали с колледжа, да? Ну да, действительно, хорошая же ступенька. Амет Володарский: Они начинали с медицинского училища. Иван Князев: Да, с медучилища, а потом дальше: поступай, если у тебя есть задатки. Амет Володарский: Да, конечно. И эти люди, в общем, если говорить современным языком, имеют больше компетенций, даже по количеству проученных лет и полученных навыков, чем те, кто пришел просто в вуз медицинский. Иван Князев: Начиная от того, что они практику в поликлинике проходили, в больнице. Амет Володарский: Начиная от того, что они проходили практику, конечно. Иван Князев: Обычно медбрат. И они все знают про то, где они будут работать. Амет Володарский: Были даже санитарами, то есть на первом-втором курсе они проходили практику санитарами. То есть они знают профессию от печки. Тамара Шорникова: Возьмем еще телефонный звонок. Алексей, Кострома. Нам подсказывают, что ребенок будет поступать у него, видимо, скоро. Здравствуйте, Алексей. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Тамара Шорникова: Сколько у вас ребенку лет? Зритель: Будет 14, то есть буквально через несколько лет поступать. И уже само собой задумываемся об этом. Тамара Шорникова: В какую сторону выбор делаете? Зритель: Смотрите. Я на самом деле делаю выбор в сторону профессий будущего, и именно поэтому я и хотел бы поговорить об образовании. Все-таки пока ребенок учится, проходит пять лет. А в условиях современного технического и информационного роста, я считаю, что очень часто дети выпускаются уже неквалифицированными специалистами. Например, я не знаю… Я вот сейчас очень задумываюсь насчет профессий таких, как биоинженерия, где у нас этому учат и где моего ребенка научат выращивать глаз или клонированию и так далее – то есть именно тому, что потребуется через 10–15 лет. Также, например, где ребенка научат работе с криптовалютами, объяснят, что такое блокчейн и так далее. Насколько я знаю, как правило, преподаватели в основном теоретики. То есть они работают именно преподавателями, и все, поэтому как раз они это знают только в теории, а не на практике. И по поводу того, что высшее образование не требуется. Ну, на данный момент технические специальности гораздо больше зарабатывают. Например, у нас в Костроме (сами знаете, это такой ювелирный город) на ювелирке руками можно заработать гораздо больше, чем ты работаешь тем же менеджером по продажам. Иван Князев: Да, спасибо, спасибо вам большое, Алексей. К сожалению, у нас мало времени остается. Тамара Шорникова: Да. Но при этом как раз важную мысль затронул… Амет Володарский: Я бы про траекторию рассказал. Иван Князев: Да-да-да. Тамара Шорникова: Полминуты. Иван Князев: Полминутки буквально. Амет Володарский: Вот очень хороший был пример по поводу генной инженерии – ну, как модель. Я бы предложил, во-первых, обратиться в МГУ. Все-таки когда мы говорим о генной инженерии, то очень важно фундаментальное образование. Просто посмотрел бы. Сегодня есть большое количество модулей – как отечественных, так и зарубежных, – связанных с информационными технологиями. Иван Князев: Понятно. Амет Володарский: То есть это получается междисциплинарный курс. Иван Князев: Спасибо, спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо большое. Иван Князев: Амет Володарский был у нас в гостях, руководитель проекта «Росвуз», омбудсмен в сфере образования. Спасибо большое.