Тамара Шорникова: Какие высокие технологии нужно в первую очередь развивать в нашей стране? Что этому мешает? Искусственный интеллект – в каких сферах его внедрение сможет существенно изменить нашу жизнь? Надеюсь, конечно, что к лучшему, но вопросы есть. Будем искать ответы вместе с Андреем Масаловичем, президентом консорциума «Инфорус», специалистом по кибербезопасности. Здравствуйте, Андрей Игоревич. Андрей Масалович: Здравствуйте, здравствуйте. Тамара Шорникова: Первая новость прогремела, вот таким образом формулировали: в России решили развивать формат 6G, минуя стадию 5G. Потом, правда, прочитала много комментариев от экспертов, которые сказали, что это не очень возможно. Но «Сколтех» и НИИ радио разрабатывают проект по созданию российского оборудования для обеспечения связи шестого поколения. Создать оборудование планируется к 2025 году. Около 30 миллионов, кажется, из бюджета на разработку стандарта планируется. Комментируем. Андрей Масалович: Ну давайте… Начать придется издалека. В 2015 году была сделана первая попытка внедрить 5G. Его даже привезли, создали оборудование, испытали в Испании. Но ошиблись в названии. Комплект оборудования, который испытывали, назывался MIMO. Тамара Шорникова: MIMO? Андрей Масалович: Да. И получилось мимо. Тамара Шорникова: «Как лодку назовешь, так и…» Да? Андрей Масалович: Да. Английское название первого комплекта 5G было MIMO. Соответственно, четыре года потом пролетело, и в 2019 году сразу больше десятка стран 5G внедрили, причем и финны, там Nokia… Сейчас стараются больше хвастаться Nokia, хотя Huawei обогнал на световые годы. Ну, было много стран, в том числе была Россия. Был такой тестовый полигон по Тверской между Кремлем и станцией «Тверская». Можно было походить, если что-нибудь в руках было с 5G, половить. Миновать 5G у нас не очень получится, хотя… Тамара Шорникова: Так у нас и внедрить, по-моему, еще так и не получилось. Андрей Масалович: Ну, внедрить – тоже. Я говорю, что миновать не получится, потому что очень долго будем внедрять. До сих пор идет битва за частоты, они у нас были заняты силовиками, их надо было расчищать. Ну, обещают за два года расчистить. Но если вы хотите посмотреть 5G в действии… А 5G – это, вообще-то, инструмент для так называемого роевого интеллекта, чтобы предметы Интернета вещей сами общались между собой. Тамара Шорникова: Холодильник с телевизором, «умные»? Андрей Масалович: Холодильник с телевизором. Ну, вы приходите домой, а вам старшая батарея сообщает, сколько они нажгли, какой вам счет пришел, сколько они заплатят, а сколько будут судиться. Ну, то есть чтобы вы не лезли в домашние дела. Утюг вам звонит, что его пора бы выключить, или эта самая микроволновка, что готова включиться и что-то вам подогреть. Тамара Шорникова: Мне кажется, сейчас условная Надежда Ивановна из Ивановской области где-нибудь сидит и думает: «Да, вот то, что нужно сейчас для жизни». Андрей Масалович: Ну смотрите. Если это не Ивановская область, а Белгородская, то там жители уже 5G видят. Каким образом? Если начинают обстреливать, то либо они видят, что взлетело звено из двух истребителей Су-30, ну, накрывать эти цели, как бы ответно, контрбатарейно, либо они не видят ничего. Если они не видят ничего, то это значит, что взлетело звено Су-57. Это четыре самолета, которые общаются по 5G. То есть там уже искусственный интеллект находит и распределяет цели. То есть их не видно, они летают где хотят, их радары не видят, мы их не видим, потому что высоко, далеко, малозаметно. То есть 5G на самом деле у военных работает, но именно в том виде, ради которого он затевался. Потому что нам с вами на самом деле 4G хватит. Если вам где-то не хватает, то надо просто поближе подойти к вышке. То есть человеку… Тамара Шорникова: Вот как раз хотела спросить. У меня нет, например, той бытовой техники, которая могла бы друг с дружкой разговаривать. У меня нет «умного» холодильника, нет «умного» телевизора и так далее. Но сейчас уже говорят о 6G. По телефону говорим вроде бы нормально. Ну, если высокую гору Эльбрус не забираться. Интернет ловит. Зачем нужен 6G? Что он дает? Андрей Масалович: Давайте вернемся… Ну, если вернуться к магии названий, то вот 5G началось с «красивого» старта, со слова MIMO. Вообще-то, название комплекта рабочих материалов 6G – «2030». То есть это, вообще-то, затея не на сегодня. То есть комплект, стандарт называется «2030». Они, наверное, что-то имеют в виду. То есть это произойдет… Действительно, в 2025 году только будут предъявлены первые элементы. Чтобы не называть оптопередачей, называют какую-то фотонную радиосвязь. В общем, некие принципы, к которым сейчас понятно только, как подступиться, но не понятно, как сделать. Поэтому в этом плане я двумя руками за то, что наши в это включились, потому что, действительно, сейчас будет этап научных разработок. А вот чего-чего, но мозгов у нас пока хватает, и они свои. Тамара Шорникова: А почему кажется, что сейчас важно в это включиться? Еще раз – 30 миллионов из бюджета. Кажется, что много сейчас первоочередных задач, много на что есть потратить. Опять-таки, еще 5G не внедрили, а уже разрабатываем и тратим деньги на научные работы в сфере 6G. Андрей Масалович: Если вы возьмете яхту какого-нибудь олигарха, вот примерно такую, то 30 миллионов – это отпилить вот столько от кормы. Он даже не заметит. Так что на уровне страны потратить на что-то 30 миллионов – это, ну, игрушки. Но зато обозначиться в некотором направлении нужно. И к чему это приведет? Вот я сейчас, пока говорил, вспомнил, как в свое время в Питере мне довелось по некоторым делам встречаться с Алферовым, с Жоресом Алферовым, ну, нашим нобелевским лауреатом. И как раз ему объявили, что он получил Нобелевскую премию. На следующее утро мы встречались, мы его поздравили. И я спросил: «За что?» Он говорит: «За двухкомпонентные полупроводники. Ну, за теоретические исследования двадцатилетней давности по двухкомпонентным полупроводникам». Я говорю: «А что это такое? Какой в этом практический смысл, ну, в этих теоретических исследованиях?» Он так поднял глаза и говорит: «Видишь люстру? Там лампочки. Через десять лет вместо лампочек будут светодиоды». Прошло десять лет – и вместо лампочек действительно светодиоды. То есть лампы стали светодиодными. Так что не надо зарекаться. Может быть, действительно, через десять лет мы все будем на фотонной связи, где, если не ошибаюсь, заявленная скорость – гигабит в секунду. Тамара Шорникова: И важно быть в числе разработчиков, важно не упустить коммерческую выгоду и научную? Андрей Масалович: Нет, это именно научный приоритет, потому что очень много… Ну, сейчас реально финансируется, активно развивается и по-взрослому проверяется, действительно работает или не работает, военная техника. Так вот, могу сказать, как выглядит развитие технологий, с точки зрения военной техники. Если вы посмотрите, то вы увидите, например, что есть очень хороший китайский зенитный комплекс, называется «Красный рассвет»… Ой, вру! «Красный баннер», Red Banner. Откуда он взялся? В 86-м году в России придумали комплекс. Китайцы десять лет ходили вокруг России, его выпрашивали: «Ну, продайте одну штуку». А наши понимали, что продадим одну штуку – они ее распилят и сделают. Десять лет ничего не продавали. Потом они пришли и сказали: «Все, мы сломались, мы будем оснащаться. Продайте десять штук». Наши поверили, продали десять штук. Они их разобрали. Четыре года разбирали, потом пятнадцать лет делали. Потом разобрали, сделали аналог. Ну, то есть с 86-го по 2015-й. Сколько? Двадцать лет? А сейчас его улучшили, сейчас он у них лучше. То есть если вы в мире видите какой-нибудь самую лучшую технологию, то это просто хорошо модифицированная советская технология 86-го года, скорее всего. Так что давайте что-нибудь новое сейчас делать, чтобы через десять лет было что у нас слямзить. Тамара Шорникова: Понятно. Андрей Масалович: Но практического смысла в ближайшие десять лет от 6G не будет. Тамара Шорникова: Тоже понятно. Поговорили, начали говорить о полупроводниках. И тоже новость: пандемия COVID-19 привела к глобальному дефициту полупроводников, который наблюдается до сих пор, когда разрушились логистические цепочки, контейнеры встали, а людям хочется больше бытовой техники. И начали переходить с обычных автомобилей на электромобили. Везде нужны эти полупроводники. Компании и страны начали вкладывать огромные деньги в создание производств, в наращивание производства. И вот сейчас эксперты говорят, что, возможно, это вызовет противоположный эффект – мол, столько будет выпущено всего этого, что будет переизбыток на рынке, компании и страны могут понести серьезные потери. Хочется понять, насколько это реально. И нас это может как-то затронуть? Мы тоже вложились? Андрей Масалович: Давайте я начну совсем с другого. На планете был переизбыток экстрасенсов, а когда начались реальные неожиданные повороты, они все куда-то делись, потому что ну нет экстрасенсов, которые бы все это предсказали и продолжали предсказывать. Точно так же на планете обнаружился огромный дефицит аналитиков. Если вы сейчас возьмете эту новость и выпишете, то вы даже в самом тексте новости, которую читали, вы наедете три или четыре уже внутренних несоответствия. Тамара Шорникова: Нестыковки. Андрей Масалович: Нестыковки. Одни говорят, что основу составляет самое высокотехнологичное производство, оно сконцентрировано на Тайване в руках одной компании. И одна группа крупных заказчиков во главе с Apple, которые штампуют миллионы устройств, для которых нужны миллионы самых современных чипов. Главная проблема – вот эта. Это проблема, но она нас и спасет, потому что на нее и деньги найдут, она и технологии развивает. Это один срез рынка. Второй срез рынка – это бытовая электроника. Китайцы сделали ставку на нее, они сейчас вкладывают какие-то триллионы долларов в развитие производств не самых современных чипов, а чипов именно для такой бытовой электроники и простецких компьютеров, чтобы покрыть потребности страны. То есть они считают, что главным будет вот это. Ну и при этом заодно, кстати, восстанавливают логистику, потому что реально большая проблема на планете сейчас – это не недостаток электроники, а тупо недостаток контейнеров. Кстати, если бы наши сейчас сообразили, то гораздо проще и быстрее сейчас нашлепать заводов по производству контейнеров. И за ними станет очередь. И все про санкции забудут, потому что контейнеров сейчас не хватает, чтобы эти самые чипы возить. Третье направление рынка, которое считали очень быстроразвивающимся и которое сейчас загибается, – это электромобили. Просто обычный автомобиль гораздо меньше начинен электроникой, чем электромобиль. Ну, похоже, что вся отрасль загнется. И будущее индустрии полупроводников зависит от очень небольшого количества аналитиков, счет идет буквально на десятки, которые сейчас точно могут сказать: вот этот завод нужен, а этот завод не нужен. Потому что сейчас в мире наблюдается полнейший разнобой. Одни паникуют, что не хватит. Другие говорят, что это все последствия пандемии, они кончились. Третьи говорят: «Да вы посмотрите на специальную военную операцию, все только начинается». Тамара Шорникова: Мы верим в ваши аналитические возможности. Хочется понять: мы в своей стране сможем нормально и бесперебойно делать бытовую технику, умные машины? Андрей Масалович: Если ставить горизонт не в один-два года, а в пять, восемь, десять лет (просто это очень длинные циклы – производство полупроводников, собственное производство, это длинные циклы, ну, скажем, десятилетние), то через десять лет у нас будет нормально. Сейчас правильно надо поставить этот план. В ближайшие десять лет мы совершенно спокойно «проедем» на так называемом параллельном импорте, потому что все-таки основа капитализма – это перепроизводство, то есть любой завод, чтобы конкурировать, должен работать с минимальными издержками. Значит, у него все время что-то должны покупать. Ну, то есть производство будет. Значит, найдут способ, как это продавать им нам. Поэтому то, что в мире будут развиваться, сидеть со свежими чипами, а мы будем сосать лапу – такого точно не будет. Другое дело, что сейчас ситуация грустная. Хотя некоторые перекосы выглядят даже забавно. Например, оказалось, что мы умеем делать чипы для банковских карт, но оказалось, что просто мощности завода не хватает. Тамара Шорникова: Андрей Игоревич, вы говорите, что параллельный импорт нас спасет. А мы не хотим избавиться от зависимости, чтобы никакой другой очередной кризис не оставил нас без тех же полупроводников, например? Мы поняли, что, действительно, какая-то разрушенная логистическая цепочка может у нас поставить предприятия в простой. Давайте делать дома. Андрей Масалович: Ну, например, даже Советский Союз, который базировался на то, чтобы все было свое, не смог наладить производство бананов и какао, мы их все равно покупали. То есть полностью независимыми быть нельзя. Другое дело, если четко разделить два мира. Один – это так называемая КИИ (критическая информационная инфраструктура). Ее надо защищать, она должна быть полностью подконтрольной и на своей базе. И тут надо костьми лечь, но все должно быть свое. Тамара Шорникова: А что в эту инфраструктуру входит? Андрей Масалович: Чипы туда входят. Ну, электроника. Ну, то, что обслуживает нашу… То есть если идти сверху, то нам нужен… Любой стране, чтобы развиваться, прежде всего нужен суверенитет, чтобы она была сама собой, чтобы рычаги управления были внутри, а не снаружи. Компоненты этого суверенитета. Первый – идеологический. Мы должны понимать, кто мы и куда мы идем. В общем, мы великий народ, нас ждет светлое будущее. Второе – нужен суверенитет цифровой. То есть все устройства, которыми мы пользуемся, должны быть подконтрольными, чтобы в нужный момент они не вышли из строя и не превратились в кирпич или зажигалку. За этим нужно следить и по возможности делать. Но какие-то мелкие бытовые вещи производить, короче, под каждую мелкую потребность порождать свои заводы смысла нет. Например, мне нравится белорусская мебель. Я ничего не имею против, что она не российская, а белорусская. Тамара Шорникова: Понимаете, в чем дело? Многие годы так рассуждали, а потом начались «смешные» случаи (ну, в кавычках «смешные»): когда санкции объявили, оказалось, что вот завод, выпускает огромное количество продукции, огромное количество сотрудников, но, условно, та же втулка, гвоздик не наш. Вроде бы и мелочь. Ну зачем отдельное производство этой втулки? Андрей Масалович: Подозреваю, что во времена Сталина такого бы не было, потому что это значит, что заранее не просмотрели номенклатуру и не определились, что делать самим, где брать, где будут резервные каналы поставок, если перекроют остальные. Потому что, еще раз, основной строй в мире – капитализма. Капитализм нацелен на перепроизводство, и товаров, и денег везде больше, чем надо. То есть любой кризис – это нарушение логистики. Из точки А в точку Б просто не довозят: либо потому, что не хотят, либо потому, что нечем. Поэтому нужно именно это просчитывать: что будет, если нам прервут вот эту цепочку, и что будет, если нам прервут вот эту цепочку? Тамара Шорникова: То есть не производить как минимум… Ну, если уж не производить, то как минимум альтернативные источники поставок. Андрей Масалович: Ну, вернуть что-то типа такого мини-Госплана, который бы по ключевым направлениям за этим внимательно следил. Тамара Шорникова: О развитии технологий искусственного интеллекта сейчас тоже говорят все. Кажется, он у нас и врачей проверяет, вернее, помогает им ставить диагнозы на основе симптомов пациентов. Он контролирует строительство дорог. И так далее, и так далее, и так далее. Поговорим о том, в каких сферах в жизни будет нам полезен, а в каких – вреден. Но начать хочу с новости… Тоже наверняка читали. Там долгая история с сотрудником Google, который сначала распознал в искусственном интеллекте разум и начал судиться с компанией Google, доказывая, что думает и существует этот искусственный интеллект. Сначала этого сотрудника, инженера Блейка Лемойна, отстранили от работы, а вот теперь уволили. Вопрос: как вам кажется, с профессиональной точки зрения, с той базой информационной, которой вы обладаете, скорее всего, человек устал на работе, ну, «перегрелся», как у нас говорят, или в Google чего-то испугались? Андрей Масалович: Ну, у меня такое ощущение, что он послушался своих голосов в голове… Тамара Шорникова: Да? Андрей Масалович: Да. То, что сейчас принято называть искусственным интеллектом, во-первых, бесконечно далеко от интеллекта как такового. То есть интеллект – это способность делать правильные выводы в незнакомой ситуации. А то, что мы называем искусственным интеллектом или еще называют machine learning – это попытка просто максимально расширить число знакомых ситуаций, чтобы появилась некоторая возможность обобщения. То есть все-таки возможности мыслить мы не даем. Это первое. То есть то, что мы сейчас создаем, интеллектом называть нельзя. Это придумали… Это так же, как нейронные сети не имеют отношения к нейронам мозга, вообще никак. Это не то что упрощение, это не в ту сторону. Точно так же и интеллект. Второе. Если искусственный интеллект все-таки родится, то, скорее всего, первая фраза будет: «Это я. То, что вы мне приписываете – это вы. Я по другим задачам». А если вернуться к началу вопроса «Зачем нам это надо?», то в мире уже сложились две концепции – сверху и снизу. Вот интеллект сверху – то, что продвигают американцы – это максимально умные для принятия максимально серьезных и больших решений: управлять регионами, управлять экономикой, управлять финансовыми потоками. Тамара Шорникова: Сейчас губернаторы вздрогнули. Скоро заменят? Андрей Масалович: Пока всем можно расслабиться. Вот заменят, когда введут 6G. Вот тогда. Тамара Шорникова: То есть не раньше 2030 года? Мы обозначили дату. Выдыхаем! Андрей Масалович: Да-да-да. А вот второй подход, который проповедуют китайцы, – искусственный интеллект снизу – он, наоборот, потрясающе полезный, потрясающе разноплановый. Здесь, кстати, уже который раз говорю, у нас очень хорошие шансы, потому что есть конкуренция, например, в беспилотных метро или в беспилотных электропоездах, и тут мы не выигрываем. Но, скажем, беспилотные комбайны на искусственном интеллекте лучшие – российские, российской фирмы Cognitive Technologies, которой, кстати, управляет женщина, ее зовут Ольга Ускова. То есть это такой наш Илон Маск в юбке. Так что тут у нас очень хорошие шансы. И сейчас даже у китайцев появился новый термин… Вот есть термин «робот», а у них появился термин «кобот». Кобот – это кооперативный робот, то есть робот, который все время помнит, что он работает рядом с человеком, и следит, чтобы его случайно локтем не задеть. То есть у них производство уже сплелось, то есть куски автоматизированного и ручного производства сошлись. То есть роботы работают рядом с людьми – и это в какой-то момент стало приводить реально к травматизму. То есть робот свой ящик переносит и человека сносит. Сейчас ввели понятие «коботы» – кооперативные роботы. Ну, они уже среди нас. И, наверное, многие уже… ну, не многие, но некоторые в Москве уже, вздрагивая, видели эти самые коробочки «Яндекса», которые по дороге катаются. Тамара Шорникова: Доставщики. Андрей Масалович: Доставщики, которые пытаются переходить дорогу. Тамара Шорникова: Да, трогательно выглядит, честно говоря. Давайте послушаем телефонный звонок. Наталья, Севастополь. Здравствуйте, Наталья. Зритель: Здравствуйте, приветствую вас! Крым, Севастополь. Очень бы хотелось услышать ответ эксперта по поводу того… Я пенсионерка, 62 года, неработающий пенсионер. Вот для чего мне 6G? Это первое. Второе. Для того чтобы внедрить, чтобы было куда применить это 6G, для этого же нужна, видимо, я так понимаю, государственная какая-то программа или хотя бы контроль со стороны государства. Или же у нас вложения средств, которые в том числе берутся и у пенсионеров, и у рядовых жителей… Тамара Шорникова: Понятен вопрос, да, понятен. У вас только этот? Зритель: Извините, пожалуйста, буквально минутка. Сидит дедушка в огороде. Извините, как говорится, за что купила, за то и продаю. В том плане, что сидит в туалете. Щели – вот такие дыры, в палец толщиной. Сверху на этом туалете стоит роутер. Он сидит с этими гаджетами. А, извините, условия, в которых он проживает… Тамара Шорникова: Да, понятно. Интересное мнение, интересная картина. Андрей Масалович: Ну, мало времени, поэтому скороговоркой. Первое. Туалет со щелями – главный аргумент России. Я объехал 100 стран. Самый лучший, извините, уличный туалет я видел в Русском Заполярье, в поселке Териберка, за полярным кругом, в котором снимался такой очень депрессивный «Левиафан». Тамара Шорникова: Да, Мурманская область. Андрей Масалович: Так вот, в этом туалете можно жить. Там есть душ, он с подогревом, он зимний. Там тепло, там светло, там красиво. Это лучшее, что я видел. Ну, до этого я был в Австрии и Швейцарии – хорошие. Но у нас лучше. Вопрос только доброй воли. Не хотите щели? Ну сделайте без щелей. Это раз. Второе. Так получилось, я услышал возраст. Я старше. Я сейчас вернулся с океана, и я там радовался. Ну, мы по Ледовитому океану шли (там сейчас идет такая легендарная яхта) путем экспедиции Эдуарда Толля. Сейчас 120 лет экспедиции, которая искала Землю Санникова и пропала. Так вот, на этой яхте я молился на то, что у нас есть современные технологии. Пусть и не 5G, но нас видно, мы видим сигнал. Мы видим, где мы. Мы видим мель. Мы видим карту. То есть современные технологии человеку пенсионного возраста сейчас нужны, если он надумал не сидеть на огороде, а погонять на яхте. Зачем конкретно вам 6G или мне, или другим? Ну, могу сказать упрощенно. Даже вашим внукам двенадцатый айфон не нужен. Я искренне считаю, что двенадцатый айфон нужен только тем, кто разбил первые одиннадцать, потому что ничего хорошего там не добавляют. Точно так же… Ну, придет 2030 год, когда 6G станет реальностью, и мы посмотрим, зачем он нам нужен. Пока не берусь сказать. Другое дело, что в вопросе прозвучало: а не зря ли правительство на это тратит деньги? Во-первых, это совершенно мизер от тех денег, которые сейчас распределяет правительство. Во-вторых, этот мизер направлен не на то, чтобы у вас в огороде появился 6G, а на то, чтобы провести исследования, чтобы он стал реальностью, то чтобы наш как бы научный потенциал приподнять. Тамара Шорникова: Чтобы мы не отстали технологически. Андрей Масалович: Чтобы мы не отстали технологически и в научном плане. Тамара Шорникова: Но я вижу по сообщениям, что многие люди очень настороженно как минимум относятся к искусственному интеллекту, к роботам и так далее. Просто вопрос конкуренции. Коми: «Опять роботы! Людей обеспечьте рабочими местами, дайте заработать на жизнь, семью содержать, детей рожать и кормить. Зачем нам роботы?» – пишет телезритель. Это первое сообщение. Второе сообщение: «Мы так много обучаем этих роботов, чтобы они выставляли приоритет в знаниях, в интересах. А если потом этот робот выставит приоритеты и поймет, что не захочет маршрут простраивать от дома до работы, а захочет книжку в это время читать или музыку слушать?» Андрей Масалович: Робот? Тамара Шорникова: Робот. Андрей Масалович: Нам надо будет порадоваться. Вот в тот момент появится… Один из основных элементов реального интеллекта – это лень, ну, минимизация своих усилий. То есть как только робот решит, что не надо это делать, а надо книжку почитать – все, это значит, что мы достигли главного, мы подступились наконец к созданию интеллекта. А пока… Тамара Шорникова: Ну, судя по тому, что вы смеетесь, это фантастическая история? Андрей Масалович: До этого далеко. Ну а если серьезно, то я бы на месте любого крестьянина, колхозника, жителя отдаленной провинции или заброшенной деревни сейчас радовался, потому что если в этот край придут, допустим, беспилотные комбайны, то возникнет резкий спрос на людей высокой квалификации, местных. Понадобится настройщик этих комбайнов, местный. То есть как раз у человека появится очень хорошая, интересная, современная работа, кстати, хорошо оплачиваемая, потому что комбайнер получает 30 тысяч, прокат робота стоит 20 тысяч, но на десять этих комбайнов нужен один наладчик. А у наладчика уже зарплата будет сильно выше. То есть если сейчас сообразить, пойти и поучиться, то как раз житель дальней деревни имеет преимущество перед москвичом. Тамара Шорникова: Андрей Игоревич, вы назвали преимущества и тут же указали огромную потенциальную опасность: на десять комбайнов один наладчик. А до этого требовалось десять специалистов, которые будут баранку крутить и кнопки нажимать. Андрей Масалович: Этим специалистам надо переучиваться. Например, сейчас нет ни одного переписчика книг, а это была потрясающая и важная профессия. Тамара Шорникова: Распространенная. Андрей Масалович: Распространенная. То есть надо просто… Мир меняется. Надо успевать меняться. Когда-то Греф сказал (давно, кстати), что в этом мире победит тот, кто научится управлять скоростью изменений, то есть меняться быстрее, чем остальные прочухались, что происходит. Тамара Шорникова: Хорошо. Тогда дадим нашим телезрителям шанс и подскажем направления. В какую сторону им двигаться? Куда меняться? Вот наладчик автоматизированных комбайнов. Что еще перспективно? На кого сейчас, по вашему мнению, можно и нужно переучиваться, если есть такая возможность? Андрей Масалович: Ну, даже если бы передо мной сейчас было просто 100 человек или 200, или даже 500 тысяч, я бы им всем сказал: «Не хотите думать? Идите в программисты». Сейчас будет такой голод на программистов из-за санкций! Огромное количество простых программ, понятных программ. Надо просто переписывать. Тамара Шорникова: А мы не подводим людей таким образом? Это же то же самое, как раньше говорили: «Идите в юристы и экономисты, точно не ошибетесь». И где потом многие оказались? На бирже труда. Андрей Масалович: Согласен. В принципе, каждый должен принимать решение сам. Тем не менее, если бы я сейчас стал ни с чем и нужно было бы… Ну, проснулся – ничего не знаю, ничего не помню. Помню только, что если проявить достаточно упрямства, то рано или поздно начнет получаться. Я бы пошел учиться на программиста, ну, просто, без балды, потому что сразу возьмут на работу. Сразу понятно, что делать. Сразу будет понятно, что мне интересно, куда дальше развиваться. Кроме того, в отличие от юристов, экономистов и повара, у программиста рядом много соседних специальностей, куда можно перескочить: и в ученые, и в какие-нибудь исследователи, и в технари даже. То есть это не то что я был программистом, а программисты теперь не нужны. Вокруг есть много соседей. Тамара Шорникова: Не нужны разработчики игр? Нужны разработчики каких-нибудь других программ. Андрей Масалович: Да, нужны настройщики каких-нибудь домашних… Тамара Шорникова: Комбайнов? Андрей Масалович: …нет, домашних роботов-нянь, например. Подбор сказок и адаптация. Тамара Шорникова: Понятно. Спасибо за советы, за ваш прогноз и ваше личное мнение. В нашей студии был Андрей Масалович, президент консорциума «Инфорус», специалист по кибербезопасности. А мы скоро продолжим.