Арсений Левинсон: Представление о том, что каждый должен пройти военную службу по призыву уже не соответствует российской действительности

Гости
Арсений Левинсон
юрист программы «Новая наркополитика»

Виталий Млечин: Вместо военных кафедр в вузах появятся военные учебные центры. Соответствующий указ уже подписал Владимир Путин. Теперь каждый годный к военной службе студент до 24 лет может заключить с Минобороны договор на обучение и затем пройти военную службу по контракту, причем, военное ведомство обещает выплачивать дополнительную стипендию, таким образом стимулировать студентов. Тут есть нюанс. Если выпускник откажется потом служить по контракту, то все эти деньги придется вернуть.

Тамара Шорникова: И сейчас выясним, сколько же сейчас человек военную подготовку в гражданских вузах страны проходят. Более 61 000. 10 500 обучают на офицеров, 34 000 с небольшим – на офицеров запаса, 16 500 станут сержантами и солдатами резерва.

Однако число студентов, проходящих военную подготовку, растет. В связи с этим родилась идея создать в гражданских вузах военные учебные центры. Вот такие данные в Минобороны. Будем сейчас подкреплять их каким-то реальным опытом. Звоните нам, телезрители, пишите. И будем общаться с нашим экспертом.

Виталий Млечин: Да. Это Арсений Левинсон, юрист правозащитной группы «Гражданин и армия». Арсений Львович, здравствуйте.

Арсений Левинсон: Здравствуйте.

Виталий Млечин: Давайте сразу определимся: это реальное нововведение или просто сменили вывеску с военных кафедр, и этим ограничились?

Арсений Левинсон: С одной стороны, сменили вывеску, а, с другой стороны, предполагаются реальные изменения. Самое масштабное реальное изменение, которое предполагается – что в этих вновь создаваемых военных учебных центрах смогут проходить военную подготовку по программам офицеров запаса либо солдат запаса не только обучающихся в вузах, в которых есть военные кафедры, но и обучающиеся в других государственных вузах, где нет военных кафедр.

Виталий Млечин: То есть раньше при поступлении в вуз это был очень весомый критерий, есть ли военная кафедра или нет. А теперь как-то уравнивается, что ли.

Арсений Левинсон: Во всяком случае, планируется. Пока мы не видим в практике. Потому что есть действительно проблемы согласования программ обучения в вузах, где не было военных кафедр, с военными учебными центрами. Но планируется, что такое будет. И действительно вуз будут выбирать не только по параметру, есть там военная кафедра или нету.

Тамара Шорникова: Все-таки мне как человеку, немного далекому от военных кафедр и так далее, этой проблемы вуза…

Виталий Млечин: Ты не служила в армии?

Тамара Шорникова: Увы. Или, может быть, к счастью. Хочется понять. Сейчас человек, который хочет послужить родине – здесь, понятно, может заключить контракт с Минобороны и таким образом получать дополнительную стипендию и затем, естественно, ее отрабатывать в рядах. Если человек не хочет, просто хочет учиться, что-то для него меняется здесь?

Арсений Левинсон: Нет, для человека ничего не меняется. Но у нас есть конституционная обязанность по защите отечества. Эта обязанность может быть выполнена разными способами. В Конституции вообще говорится, что каждый обязан нести эту обязанность. Это значит, что все: и мужчины, и женщины, и старики, и дети. А дальше есть часть 2 статьи 59 Конституции Российской Федерации , которая уже предполагает, что кто будет проходить военную службу по призыву, будет определяться специальным федеральным законом, который и устанавливает, что это мужчины в возрасте от 18 до 27 лет.

Еще есть третья часть статьи 59 Конституции, что граждане, убеждениям которых противоречит несение военной службы, имеют право на замену военной службы альтернативной гражданской.

В принципе в России больше нет всеобщей воинской обязанности. Еще в 1991 году был отменен закон о всеобщей воинской обязанности. Есть план призыва. По этому плану граждан призывают. Есть план подготовки офицеров запаса, которые дальше будут проходить военную службу по контракту. Есть также план необходимого количества тех, кто будет проходить обучение в военных учебных центрах и после этого не будут служить по контракту, а будут зачисляться в запас. Офицеры запаса и солдаты запаса. Есть те, кто может отказаться и от такой формы исполнения своей конституционной обязанности и просить заменить военную службу альтернативной гражданской после обучения в вузе.

Виталий Млечин: Вот тут очень важный аспект. Все-таки все теперь, кто будут учиться в этих военных учебных центрах, обязаны будут потом отслужить по контракту, или не все? То есть сейчас если отучился на военной кафедре, съездил на сборы, получил звание «лейтенант запаса» - все, забыл. А теперь как быть?

Арсений Левинсон: Действительно, сейчас все проходят трехмесячные сборы, на которых принимают присягу и зачисляют в запас. Потому что военная кафедра предполагает только подготовку офицеров и солдат запаса. В этих же военных учебных центрах будет два вида обучения. Это обучение тех, кто будет зачисляться в запас, и обучение тех, кто сразу после обучения будут обязаны заключить контракт. И поэтому сейчас студенту очень важно определиться со своими планами – хочет ли он сразу после вуза заключать контракт или хочет быть зачисленным в запас и выбирать уже программу военной подготовки в соответствии со своим желанием. То есть обращать внимание на тот контракт, который он будет подписать при зачислении в военный учебный центр.

Виталий Млечин: Если я не ошибаюсь, то сейчас военную службу по контракту могут проходить только те, кто срочную службу отслужил, или это не так?

Арсений Левинсон: Нет. За последние несколько лет Министерство обороны провело несколько законопроектов. Есть тенденция к тому, чтобы расширять возможности поступления на военную службу по контракту вместо военной службы по призыву. Сначала это сделали только для имеющих высшее образование. То есть после вуза можно было вместо призыва (1 год) пойти на 2 года или 3 года по контракту. Теперь расширили. Можно уже не только после вуза пойти сразу на контракт, но после среднего специального образования, то есть после колледжа.

Тамара Шорникова: Я прерву, потому что, во-первых, к нам сыпятся СМС, их нужно почитать. И спасибо, что пишете нам. Но можете звонить. Как вообще вам эта идея? Вам было бы интересно, например, учиться в таком военном учебном центре при вузе, заключить контракт с Минобороны, получать повышенную стипендию во время обучения? Расскажите, что в принципе об этом думаете.

И теперь СМС, две из разных регионов, и такие достаточно конфликтующие между собой мнения. Ростовская область: «Военные кафедры не могут дать того, что дают военные училища. Подразумевается, что и военные учебные центры будут тоже. Так зачем же плодить их? Если кто-то хочет получить профильное военное образование, пусть идет в военное училище».

Есть мнение, что «История хорошая. Послужил бы, поучился бы». И подтверждающее первое – это то, что «Было уже такое. Военные учебные центры открывались. Военные училища сокращались. Зачем мы возвращаемся к тому же порочному кругу, если хотим повысить качество тех, кто составляет нашу силу, нашу армию?»

Арсений Левинсон: Да, действительно есть такая точка зрения. Мы тоже сталкивались с такой критикой. Мы сталкивались уже даже с такой практикой, когда студенты после вуза, после бакалавриата в принципе еще тоже недостаточно подготовленными отправлялись после этих военных учебных центров. Они же уже действуют. То есть сейчас просто ликвидируют военные кафедры. То есть практика уже есть. И мы видим, что действительно это совершенно другой уровень подготовки в военных учебных центрах, чем в военных училищах.

Тамара Шорникова: А чем он отличается?

Арсений Левинсон: Интенсивностью. То есть здесь только два дня у тебя освобожденных для военной кафедры, совмещенные программы. Там же в военных училищах тебе полностью все обучение посвящено тому, что ты будешь занимать определенную должность, тебя готовят к этой должности все время. Не только профильное образование экономистом, но и конкретно, что ты будешь ответственным материальным в такой-то воинской части. Ты уже в большей степени после военного училища представляешь теперь, с чем столкнешься в армии. Человек, который учится в военном учебном центре, в принципе не очень представляет, что его ждет уже на конкретно его должности.

Виталий Млечин: А какие должности будут? Неизвестно ли сейчас? Это какие-то более-менее командные или высокотехнологичные? Иначе какой смысл людей с высшим образованием брать?

Арсений Левинсон: Высшее образование требуется, как я говорил, и для материально ответственных (экономисты, какой-нибудь командир склада и так далее). То есть это довольно широкий спектр военных специальностей. Я не смогу в общих чертах обрисовать. Это достаточно широкий, совершенно для разных специальностей. И связанных, как вы правильно сказали, с управлением высокотехнологичной военной техникой. Но не только.

Виталий Млечин: Просто да. Современная армия – это уже не только солдаты, которые в окопах лежат с автоматами, как было раньше. Теперь это уже все то же. Там высокие технологии появляются. Очень сложные причем. Чтобы разобраться в этом во всем, надо не один месяц потратить. Военные учебные центры будут располагать мощностями, нужным оборудованием, для того чтобы действительно полноценно это рассказать, или все равно, попав потом в часть, придется доучиваться?

Арсений Левинсон: С тем опытом, с которым к нам обращались… К нам как в правозащитную организацию обращаются, когда есть какие-то проблемы. Когда все хорошо, мы об этом не узнаем. И к нам есть уже такие обращения, что действительно человек приходит в воинскую часть и не подготовлен надлежащим образом в военном учебном центре. Но мы будем надеяться, что все-таки военные учебные центры будут справляться. И в целом правильным является расширение возможностей выполнения воинской обязанности без необходимости проходить военную службу, как это с подготовкой офицеров запаса и солдат запаса. Потому что действительно есть много желающих, которые получают высшее образование и после высшего образования идти на год по призыву обычным рядовым – это растрачивать зря потраченные государственные ресурсы на то, чтобы обучить человека специальности, а потом отправить рядом – это, конечно, совершенно не правильно.

Тамара Шорникова: Давайте услышим телефонный звонок. Александр, Пермский край, дозвонился к нам. Александр, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Очень рад вас слышать. У меня вопрос к вашему эксперту – служил ли он в вооруженных силах?

Арсений Левинсон: Нет, я не служил в вооруженных силах.

Зритель: Вот в том и дело. У нас защита отечества по конституции – священный долг каждого гражданина. А у нас получается так, что очень много молодых людей откашивают от службы в вооруженных силах под разными предлогами.

Виталий Млечин: Александр, а мы с кем-то воюем, что нас надо защищать? Скажите, пожалуйста, мы войну с кем-то ведем?

Зритель: Мы не ведем. Но не дай бог это случится.

Виталий Млечин: Если случится, то все пойдут защищать родину.

Зритель: Я не согласен с постановкой. Служба в вооруженных силах 1 год. Я бы еще сделал так. Чтобы… военные кафедры и средне-специальные учебные заведения. А то, что вы говорите, что с высшим образованием идут назад в армию – ничего, в свое время в Сельхозинституте кафедры не было, забирали в армию рядовыми, возвращались оттуда лейтенантами. Там была очень хорошая система подготовки. Поэтому ее надо возродить.

Тамара Шорникова: Хорошо, Александр. Ваше мнение понятно. Я думаю, что все-таки тему уклонистов немного отдельно стоит…

Арсений Левинсон: Стоит прокомментировать. Мы сталкиваемся с устаревшим представлением о современной армии. Как я сказал, нет всеобщей воинской подготовки, нет священной обязанности каждого гражданина. На самом деле есть постепенный переход на военную службу по контракту. Конечно, важно повышать уровень подготовки. Потому что к нам обращаются с тем, что обучение на военных кафедрах не интересно просто. Надо, чтобы это было интересно, чтоб это было полезно. Но представление о том, что каждый обязан пройти военную службу по призыву – это, конечно, не соответствует уже просто российской действительности.

Виталий Млечин: Это вообще мировой действительности не соответствует. В Соединенных Штатах вообще нет призыва. Там контрактная армия. А в Германии вроде есть призыв, но на самом деле они уже несколько лет не призывают никого, потому что мест нет в вооруженных сила. У нас какая динамика?

Арсений Левинсон: У нас динамика по переходу на контракт. Это утвержденная стратегия. Поскольку меня спросили, проходил ли я военную службу, я военную службу не проходил, я просил заменить мне военную службу на альтернативную гражданскую. Потому что мне кажется важным то, чем и наша правозащитная организация пытается заниматься – развивать альтернативную гражданскую службу. Потому что наша страна не защищена не только в военном плане. Наша страна требует социальной защиты санитарами, почтальонами на тех малопопулярных должностях, где тоже требуется физическая сила молодых людей. Но меня не взяли даже на альтернативную службу, потому что категория «годность» устанавливается одна и та же. Мне сначала заменили военную службу по призыву альтернативной гражданской, а потом освободили по состоянию здоровья. Но у меня есть два брата, которые прошли альтернативную службу, работая почтальонами.

Виталий Млечин: Кстати, в этой сфере наша страна защищена в гораздо меньшей степени, чем в военной. Но почему-то об этом далеко не все задумываются. Что у нас с социальным обеспечением дела обстоят хуже, чем с вооруженными силами.

Арсений Левинсон: Есть конкретные примеры, когда некому в больницу поднять и перенести пациента, потому что работают в больницах бабушки, женщины пенсионного возраста. А молодые люди все, милитаристское сознание представляет, что единственный способ помочь своей родине – это пойти и бегать с автоматом. На самом деле это благое дело – пойти и свою физическую силу использовать для того, чтобы тех же самых ветеранов труда и войны, которые сейчас в домах престарелых нуждаются в уходе, вывести на улицу погулять.

Тамара Шорникова: Давайте еще один звонок примем. Лидия из Курска. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я Лидия Николаевна, пенсионерка, из города Курска. Я смотрю вашу передачу, очень нравится, познавательная, каждый день смотрю, много чему у вас учусь, смотря ваши передачи. Я хотела сказать свое мнение. Я против того, чтобы наша молодежь, наши ребята прятались в стенах вузов от военной службы и против военных кафедр. Я скажу, что я одинокая мать, вырастила достойного сына. Мой сын сам со второго курса Гуманитарной академии пришел в военкомат. Это был первый случай, как военком сказал, в истории военкомата, и сказал: «Немедленно, первый призыв – хочу на военную службу». Хотя физически не был готов. Не испугался. На срочной себе он подписал контракт. Это в 2005 году. Попал в зону повышенной опасности. 3 года отслужил. Стал ветераном боевых действий. И после этого поступил в вуз вне конкурса, спокойно закончил вуз, выполнил свой воинский долг и получил образование. Почему наша молодежь так боится этого? Вначале вузы, потом начинают прятаться.

Виталий Млечин: Так почему бы выбор не предоставить? Эта история, которую вы рассказали, очень интересна тем, что это был личный выбор вашего сына. Почему вы другим тогда отказываете в праве выбора?

Зритель: Потому что мне много лет и я знаю, что они боятся идти в 18 лет на военную службу. И идут на платную учебу. Родители должны платить, собирать деньги, чтобы их освободить от армии. Потом они прячутся другими путями. И 27 лет – и все, больше не призывают.

Тамара Шорникова: Так, может быть, не боятся, а просто хотят учиться?

Зритель: Учиться можно и после армии. У моего сына средне-специальное в Сочи получил, и в Курске после армии закончил Курский государственный университет. Работал и учился без копейки денег.

Виталий Млечин: Спасибо.

Зритель: Потому что мы не могли позволить себе. А вот в Гуманитарной академии платно было, там мы не потянули. Ушел в армию.

Тамара Шорникова: Хорошо, понятно. И еще один звонок.

Виталий Млечин: Московская область. Екатерина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, такой вопрос. Если ребенок уже поступил на военную кафедру и с учетом указа президента что он тогда заканчивает – военную кафедру или военный центр?

Арсений Левинсон: Если поступил, то, конечно, обратной силы не имеется. Я так понял, он уже закончил обучение или нет?

Тамара Шорникова: Еще учится.

Арсений Левинсон: Если учится, то все, кто учатся на программах на военных кафедрах, они их окончат. Те программы и по тем контрактам, которые предусматривались при поступлении. Не будет такого, что будет пересмотр контрактов тех, кто уже проходит обучение.

Виталий Млечин: То есть все, что мы обсуждаем – это только для тех, кто сознательно уже по новым правилам…

Арсений Левинсон: Выберет одну из двух подготовок – либо для подготовки в контракт, либо в запас.

Тамара Шорникова: Вариант такой тоже возможен. Если человек действительно выбрал, поступил в военный учебный центр, но передумал или не дай бог отчислили, что грозит, помимо материальных потерь, и насколько существенны материальные потери?

Арсений Левинсон: Суммы я не могу сказать. Но это значительные суммы. Сотни тысяч рублей, которые будут потрачены на обучение. И, помимо этого, человек будет подлежать призыву на военную службу, и будет обязан пройти военную службу по призыву, либо, конечно, если у человека, например, изменились убеждения, он может просить заменить ему военную службу альтернативной гражданской.

Виталий Млечин: Давайте поговорим немножко о том, какая сейчас ситуация вообще в вооруженных силах. У вас правозащитная организация. На что в основном жалуются? Раньше, по-моему, только на дедовщину жаловались. А сейчас?

Арсений Левинсон: В целом в вооруженных силах ситуация более благополучная, чем 10 лет назад и даже чем когда я пришел работать в правозащитную организацию по этому направлению. Армия стала более открытой. Мобильные телефоны. 1 год службы – меньше неуставных отношений между военнослужащими. К сожалению, тем не менее, проблемы сохраняются. Если дедовщина немного уходит, потому что 1 год службы, остаются так называемые группы землячеств, которые образуются. И тоже неуставные отношения получаются. И они уже не связаны со сроком службы. И самая главная проблема – это, наверное, опять же, насилие. Но уже не со стороны военнослужащих, не имеющих отношений подчиненности, а со стороны командиров и начальников. То есть превышение должностных полномочий с применением насилия. К сожалению, к нам обращаются солдаты, которые пострадали от избиений командиров.

Виталий Млечин: Это до сих пор часто происходит? Какая динамика?

Арсений Левинсон: В целом положительная в том смысле, что чем чаще мы об этом узнаем, значит правоохранительные органы работают. Мы видим, что привлекают к ответственности командиров. Я участвовал в таких процессах как представитель потерпевших. Мы добились признания виновным прапорщика, который был просто садист и избивал на полевых выходах солдат в ракетных войсках стратегического назначения. Ему дали 4 года условно. При этом 12 человек давали показания, что он их избивал.

Виталий Млечин: А этот прапорщик долго служил?

Арсений Левинсон: Да. Он, по-моему, лет 10 уже до этого служил.

Виталий Млечин: А потом резко стал садистом? Или он все эти 10 лет был садистом, но об этом никто не знал?

Арсений Левинсон: Мы не знаем на самом деле про это. Такого расследования мы не провели. Я полагаю, что эти факты были и раньше. Но важно, что нашелся смелый военнослужащий, который решил защищать свою честь и достоинство, и когда он уже отслужил… Пока он служил, он боялся обратиться. Когда он отслужил, он рассказал родственникам. И мы смогли на эту ситуацию обратить внимание военно-следственного управления. Военно-следственное управление начало работать и расследовало это. Так что даже можно обращаться к солдатам, которые прошли военную службу по призывам и столкнулись с этим. Если во время службы не набрались смелости сообщить о каких-то фактах неуставных отношений или применения насилия со стороны командиров, то это надо делать хотя бы уже после службы.

Виталий Млечин: После реально это как-то расследовать?

Арсений Левинсон: Да. Наш пример показывает, что совершенно реально. Несмотря на то, что не было даже зафиксировано в телесных осмотрах, это было основано на показаниях 12 солдат, которые об этом сообщили. А свидетели, которые выступали на стороне прапорщика, давали противоречия показания, что мы смогли показать в суде.

Виталий Млечин: Там же еще срок давности.

Арсений Левинсон: Это тяжкое преступление. Там срок давности 15 лет.

Виталий Млечин: Тогда успеешь. На что еще жалуются?

Тамара Шорникова: Техническое оснащение, например.

Арсений Левинсон: Жалуются на поборы. То есть на какие-то ротные нужды, ротные кассы, покупать обмундирование. Военнослужащие даже по контракту иногда приезжают, и у них требуют покупать себе шевроны и какие-то еще элементы военной формы. Вот эта сторона, конечно, вызывает огромное удивление. Вот пришел человек по контракту служить и сам себе покупает военную форму. Неужели не выделяется средств на военную форму буквально элементарно, даже не говоря о военной технике? Или бывают жалобы на питание. Их становится меньше. И тоже мы обращаем внимание военной прокуратуры, органов военного управления. Эти факты расследуются. Нам потом присылают фотографии отремонтированных столовых. Но все равно есть, когда буквально военнослужащий выезжает на какую-нибудь учебу и едят из пластиковой посуды в столовой, в которой плесень. К сожалению, и с таким мы сталкиваемся.

Тамара Шорникова: А если говорить в целом о количестве тех, кто приходит служить по контракту, растет ли количество желающих действительно связать свою жизнь с военной службой?

Арсений Левинсон: По тем сведениям, которые предоставляет Министерство обороны, действительно увеличивается количество граждан, проходящих военную службу по контракту. Учитывая вообще в принципе ситуацию в нашей стране в социальной сфере, с работой, с экономическим положением, для многих людей это единственная возможность заработка, и поэтому она остается популярной – возможность пойти и получать хотя бы какую-то достойную зарплату. Поэтому, конечно, для военной службы по контракту набирается то количество граждан, которое требуется.

Но, с другой стороны, есть и проблема, по поводу которой жалуются – что военнослужащих по призыву заставляют подписывать контракты, убеждая в том, что через 3 месяца его можно будет расторгнуть, испытательный срок пройдет, опять же, для того чтобы повышать статистику, для того чтобы как-то имитировать. И в этих ситуациях сначала военнослужащих собирают, все пишут рапорт на заключение контракта. Хочешь, не хочешь – неважно. Добровольно-принудительно. И такие случаи есть. А потом человека могут и не уволить.

Потому что несмотря на то, что предусматривается испытательный срок 3 месяца, в течение этого испытательного срока только одна сторона может не пожелать, чтобы человек продолжил проходить службу. А если они посчитают, что ты испытательный срок прошел, будешь служить 2 или 3 года.

Виталий Млечин: Из Тульской области спрашивают: «Сейчас брат – студент 2 курса. Есть военная кафедра, но не для его специальности. Если в течение его учебы появится военный центр, сможет ли он в него поступить?»

Арсений Левинсон: Возможно. Мы еще не знаем, как будут сочетаться эти программы. Но можно же поступить не только на первом курсе. На втором. Если появится соответствующая программа и на нее будут принимать студентов других вузов, то, возможно, он сможет поступить и обучаться?

Виталий Млечин: То есть это будет понятно только после того, как эта система вся…

Арсений Левинсон: Заработает. Когда будут известны программы.

Виталий Млечин: Если я правильно понимаю, она должна заработать чуть ли не с 1 февраля.

Арсений Левинсон: Да, с 31 января обещает заработать. Но пока мы не видим, мы не можем сказать, как это будет в реальности происходит. Теоретически должна быть.

Виталий Млечин: Спасибо вам большое. У нас в гостях был юрист правозащитной группы «Гражданин и армия» Арсений Левинсон.

Альтернатива военным кафедрам