Антон Алфимов: Далее поговорим об экстремальных увлечениях. В Московской городской думе подготовили законопроект, который устанавливает административную ответственность родителей, чьи несовершеннолетние дети развлекаются тем, что ездят в метро на крышах вагонов, на электричках. Ольга Арсланова: На поездах и прочее, прочее. Кстати, основная доля случаев, как я понимаю, приходится на мегаполис, на Москву. Отсюда и инициатива. Антон Алфимов: Отсюда все и пошло. Начнем с того. При этом штрафные санкции, насколько я понимаю, сейчас довольно смешные – 100 рублей за нарушение правил поведения на железнодорожном, воздушном или водном транспорте. А ответственности за нарушение правил пользования монорельсовой системой или метро вообще не предусмотрено. Поговорим об этой инициативе депутатов Мосгордумы с председателем московского парламента. Алексей Шапошников сегодня у нас в студии. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Алексей Шапошников: Здравствуйте. Антон Алфимов: Смотрите, мы готовились к этой теме, изучили некоторую статистику. Мы обратимся к ней позже. Насколько вообще проблема масштабна? Потому что то, что мы видим по Москве, это десятки детей, которые попадают в какие-то такие травмоопасные ситуации. Но при этом есть сферы, где пострадавших намного больше. Или это само явление вызывает какие-то опасения и так далее? Алексей Шапошников: Опасения вызывает и статистика, и само явление. Даже если смотреть на цифры статистику, возьмем только Москву, и то это будут у нас с вами цифры за 9 месяцев 2016 идущего года, то на московском транспортном узле 69 подростков получили травмы различной степени тяжести, и, к сожалению, 26 из них со смертельным исходом. Мне кажется, что даже 26 подростков, которые погибли – это все равно огромные цифры. Нам важна каждая жизнь подрастающего поколения. Если говорить в целом об этом, можно сказать, увлечении молодежи, которое в простонародье называется "зацепинг", и том проекте закона, который Московская городская дума на сегодняшний момент рассматривает, и в четверг он будет рассматриваться на профильной комиссии, то законопроект более широкий. Он затрагивает и общественный транспорт. Он затрагивает переезд на крышах вагона, на площадках, на сцепных устройствах. Это в том числе коснется и поездов метрополитена, и московской монорельсовой дороги. Потому что изменения в кодекс об административных правонарушениях города Москвы, которые мы выносим, эта статья говорит об ответственности родителей за недопущение действий детей. Вы абсолютно правильно отметили, что штрафы, которые сейчас прописаны в кодексе об административных правонарушениях федеральном – 100 рублей. Естественно, эта цифра никого сейчас ничем не напугает. Антон Алфимов: Даже подростки у себя наскребут при большом желании. Ольга Арсланова: Подождите. Вам кажется, что, например, 16-летний парень, который увлечен вот этим, ему это нравится, не будем обсуждать причины, но каким-то образом он в это вовлечен, его остановит потенциальная возможность того, что его родители заплатят 5000 рублей? Антон Алфимов: Нет. Но что его ждет еще дома? Ольга Арсланова: Ну что его ждет еще дома? Они же не будут его за ручку каждый день потом водить. Мне кажется, подростковое чувство протеста – сделать свое дело. Алексей Шапошников: В первую очередь наша с вами задача, я имею в виду задача общества, задача Московской городской думы – не наказать родителя и подростка, а постараться предотвратить это явление. Вы абсолютно правы в чем? Кто вовлечен уже в это движение… И, кстати, здесь необходимо отметить, что по инициативе ГУВД только в 2016 году в социальных сетях закрыто 120 групп, которые объединяли молодежь, которая увлекается зацепингом. Ольга Арсланова: Они же как грибы. Алексей Шапошников: Вы знаете, как грибы если они закрываются и появляются, это не значит, что мы не должны с этим явлением бороться. Здесь никуда невозможно деться. Вы абсолютно правы, что на месте одного может появиться двое других. И в данном случае наша основная задача – это постараться профилактировать это нарушение. Профилактировать каким образом? В первую очередь законопроект, который рассматривается, естественно, распространяется на ответственность родителей. Я согласен с вашим коллегой, что больше вопрос даже не в величине штрафа, как потом родители будут воспитывать этого подростка. Что его может ожидать дома? Это мы с вами сейчас говорим – 16 лет. Но ведь ребята гораздо более младшего возраста тоже, к сожалению, вовлечены в это увлечение молодежи, которое есть. Антон Алфимов: Со скольки лет же они попадаются? Алексей Шапошников: Там есть 7-8. То есть случаи есть совершенно неожиданные. И мы с вами понимаем, что 7, 8, 10, 12 и даже 14 лет – это все равно еще молодые ребята, которые мало чего еще в жизни боятся. Жизненного опыта нету, кровь в жилах бурлит, сила есть. Почему не попробовать? А еще когда попадаешь в эту компанию, где тебя пытаются взять на слабо, то, естественно, молодые люди пытаются показать, что они тоже это могут. Статистику мы с вами посмотрели. Действительно, 26 случаев. Все равно, я считаю, эта цифра огромная. Потому что эти ребята могли спокойно продолжать жить на этом прекрасном белом свете. И мы бы с вами не потеряли наверняка активных членов общества, которые потом смогли бы приносить пользу для своего любимого города и для всей страны. И на сегодняшний момент, когда мы предлагаем увеличить штрафные санкции для родителей, я еще раз повторюсь, в первую очередь наша задача – не наказать, а постараться профилактировать, предотвратить это нарушение, постараться сделать так, чтобы совместно с семей, совместно с родителями, даже совместно со школой рассказать о том, что это действительно опасно. Потому что почему ребята этим занимаются? Наверное, потому, что они не знают о том, что такое-то количество их сверстников погибло, такое-то количество получило увечья, кто-то, извините меня, остался без руки, кто-то остался без ноги. Эти случаи действительно есть. Ольга Арсланова: Подождите. Нас тут упрекают некоторые наши зрители, которые уже пишут сообщения, в том, что показываем видео по телевидению, в интернете эти ролики лежат в открытом доступе. Но при этом любой желающий видит в этих роликах, к чему это приводит. То есть никакой цензуры в этом плане нет. Все это, эти страшные последствия – все это есть. Неужели незнакомые школьники… Алексей Шапошников: Я вернусь к началу нашего с вами разговора. Ольга Арсланова: И вы будете именно такие страшные видео вылавливать и показывать в школьных классах. Алексей Шапошников: Я вернусь к началу нашего разговора по поводу свободного размещения в сети. Я уже говорил, что большое количество именно групп было закрыто, которые публиковали эти ролики. Ольга Арсланова: Но есть Youtube. Алексей Шапошников: Которые призывали участвовать, приглашали к себе в группы. И на сегодняшний момент это было по сути пропаганда этого движения. Можно таким образом это охарактеризовать. На сегодняшний момент есть возможности и правовые механизмы борьбы с этими группами, которые создаются в социальных сетях. И это достаточно успешно действует. Но когда появляется новая группа в какой-то социальной сети, уходит время на то, чтобы она попала под мониторинг, была обнаружена, были проведены определенные правовые механизмы для ее закрытия. Наверное, даже наши с вами телезрители имели в виду не только интернет, но и очень часто выходят сюжеты по телевидению. Но, слава богу, сюжеты по телевидению не популяризируют, а наоборот рассказывают, какая беда ждет подрастающее поколение и в какие неприятные ситуации молодые ребята попадают, занимаясь этим зацепингом. Ольга Арсланова: Мы сегодня очень долго думали, показывать ли кадры таких нарушений или нет. Потому что, с одной стороны, вроде как и не показать нельзя то, о чем мы рассказываем. Алексей Шапошников: Иначе не поймут, о чем мы. Кто-то не поймет. Ольга Арсланова: Неужели кто-то, посмотрев на это, может действительно заразиться этой идеей? Не слишком ли мы как-то относимся неправильно к молодежи. Алексей Шапошников: Мне кажется, это больше вопрос к психологам и социологам, чем к юристам. Все, что касается проекта закона нормативных актов, я готов здесь полностью вам рассказать всю подноготную, всю составляющую. Касаемо психологического портрета, влияния ролика по телевизору и в сети интернет на психологию подрастающего поколения, здесь вам нужен другой специалист. Ольга Арсланова: Но если речь идет в том числе и о запрете, я так понимаю, таких роликов в рамках групп. Алексей Шапошников: Вы знаете, в данном случае тот законопроект, который мы рассматриваем, является регулированием в рамках московского законодательства. И если говорить о запрете каких-либо роликов, то это регулируется, естественно, федеральным законодательством и подзаконными актами, и не относится к компетенции московской городской думы. Ольга Арсланова: Как будет работать тот документ, о котором вы говорите? Поймали такого ребенка, сняли его с крыши, отвели домой, выписали штраф. Алексей Шапошников: Почему? Во-первых, у нас с вами есть комиссия по делам несовершеннолетних. Это в первую очередь касается несовершеннолетних. Это ответственность родителей за поведение несовершеннолетних детей. Мы же говорим сейчас о том, что этим занимается молодежь. Когда это уже взрослый выросший человек, вряд ли мы его с вами сможем перевоспитать. Мы можем только предотвратить. А в данном случае это касается ответственности родителей за поведение несовершеннолетних детей на объектах инфраструктуры железнодорожного транспорта, метро, Московской кольцевой дороги, железной дороги, которая была открыта в сентябре месяце. Кстати, тоже это площадка… Антон Алфимов: Уже и туда залезли? Алексей Шапошников: Везде залезли. Везде. Эта беда есть везде. Антон Алфимов: А ловить их кто будет? Полиция на транспорте? Алексей Шапошников: Соответственно, это полиция на транспорте. В случае обнаружения, поимки подросток будет препровожден в, как раньше называлось, детскую комнату милицию. То есть комиссия по делам несовершеннолетних. И уже комиссия по делам несовершеннолетних будет выносить соответствующее решение. Антон Алфимов: То есть там при плохом раскладе может встать вопрос и о родительских правах, наверное? Алексей Шапошников: Я надеюсь, что так глубоко это не будет заходить. Потому что касаемо нарушения родительских прав это должен быть целый комплекс нарушений. Не разовое… Антон Алфимов: Но если снимут с крыши грязного голодного мальчика, то полный букет… Алексей Шапошников: Мы сейчас с вами находимся только в рамках зацепинга. Поэтому, может быть, остановимся на этом. Потому что всегда лишение родительских прав – здесь даже не столько присутствуют юридические моменты, сколько скорее всего моменты моральные, моменты отношения к ребенку. И действительно этим занимается целая группа, которая определяет, где ребенку будет лучше. Антон Алфимов: Давайте еще раз обратимся к цифрам. Статистика происшествий с трагическим финалом на железной дороге с участием зацеперов неумолимо растет. По данным комиссии по безопасности Общественной палаты России, в Москве к зацепингу имеют отношение порядка 5-8 тысяч человек. Они состоят в эти движениях… статистики гибели зацеперов осложняется тем, что травмы, которые они получают, часто нехарактерные, в результате чего они часто попадают в списки неправильно переходивших пути. Таких пострадавших только за 4 месяца этого года было 444 человека. Среди них – 25 детей, 12 из которых погибли. Официально доказано, что смерть наступила именно в результате зацепинга лишь в 8 случаях. Ольга Арсланова: Но вот эта цифра, от 5 до 8 тысяч человек, которые вовлечены каким-то образом в это движение – это же очень много. Какие-то совершенно нереальные цифры. И мне, честно говоря, не очень понятно, как эксперты их вычислили. Это участники групп в социальных сетях? Алексей Шапошников: Я думаю, они посчитали по количеству участников в социальных сетях. И, кстати, если говорить о переходе железнодорожных путей в неправильном месте, это тоже предусмотрено в этом же проекте закона. Такое тоже присутствует, когда подростки пытаются переходить железнодорожные пути там, где нельзя их просто переходить. Ольга Арсланова: И за это тоже их родителей может ждать штраф? Алексей Шапошников: Может ждать ответственность. Опять же, я вернусь к тому, что наша задача – не наказать родителей, а постараться предотвратить это правонарушение, которое может совершить подросток. В первую очередь – этот разъяснительная работа со стороны общества, со стороны семьи, со стороны школ. Антон Алфимов: Если мы говорим о предотвращении подобных правонарушений, существуют, может быть, какие-то защитные системы на транспорте. Может быть, как-то осложнить детям доступ на крыши вагонов, как они туда забираются? Алексей Шапошников: Не будем вспоминать всем известные ролики, которые мы с вами видели в интернете. Не буду приводить пример, как можно достаточно просто попасть на крышу вагона метро на определенных станциях. Антон Алфимов: Это сейчас можно. Но, возможно, инженеры там что-то придумают. Алексей Шапошников: Вы знаете, возможно, что-то придумают. Потому что если говорить о московской кольцевой железной дороге, говорить о московском монорельсе… Ну, представьте, как можно забраться на крышу вагона монорельса. Явно это надо нарушить все, что есть. То есть это вылезти с платформу, забраться по какому-то столбу и там оказаться. Нарушение – это даже пытаться ехать между вагонами или ехать на сцепном устройстве. Даже в старых фильмах было, когда по Москве идет старый трамвай и все сзади на него садятся, на прицепное устройство. Или на троллейбусе, когда садятся сзади на поручни, которые есть. Поэтому, конечно, инженеров мы можем рассчитывать, но это только лишь одна из составляющих борьбы с этим злом. Ольга Арсланова: А куда вот эти деньги… Я так понимаю, что все равно в каких-то случаях придется брать штраф, а не только проводить какую-то разъяснительную работу. Куда эти деньги пойдут в итоге? На что? Алексей Шапошников: Они пойдут в бюджет, а точнее будут распределяться. У нас с вами ни один штраф не уходит целенаправленно на удовлетворение каких-либо потребностей. Ольга Арсланова: По какому принципу вообще эта сумма выбиралась? Это какой-то потенциальный вред, который наносит подросток транспортной инфраструктуре, или какие-то другие соображения? Алексей Шапошников: В данном случае не вред. Если говорить о вреде, то скорее всего при нанесении вреда цифры будут гораздо больше. И это может рассматриваться совершенно отдельно, в рамках гражданского дела с точки зрения возмещения ущерба, который принес подросток своими действиями. Это цифра, которая была дана специалистами. И, опять же, она тоже подлежит обсуждению. Почему мы говорим, что текст законопроекта только проходит сейчас обсуждение в Московской городской думе? Антон Алфимов: Несколько сообщений от наших зрителей. "Считаю, что проблема гораздо глубже. Опять на родителей все скидывают". "Займите московских детей физическим трудом". "Мне кажется, все бесполезно. Я сам работаю в РЖД, многое повидал. Надо в школах проводить открытые уроки", - пишут нам из Вологды. Кстати, профилактика в школах какая-то сейчас ведется? Алексей Шапошников: Наверняка ведется. Потому что наши образовательные комплексы достаточно чутко относятся к тем проблемам, которые возникают у молодежи. Но здесь, помимо работы с самой молодежью, еще необходима, конечно, и работа с родителями. И, как пишет наш телезритель, у нас нет задачи скинуть что-либо на семью. Если вы помните, я говорил, что это наша общая задача – и общества, и семьи, и школы. И только совместными усилиями можно объяснить молодежи, что это не только вредно, а это опасно просто для жизни. Ольга Арсланова: Нам пишут сторонники, люди, которые поддерживают вашу инициативу: "5000 рублей – это мало. Еще бы арест на 15 суток независимо от возраста, внесение в личное дело. Может быть, это их остановит". "Мой знакомый еще в 1980-х годах прыгал с вагона на вагон. И еще легко отделался – сотрясение головного мозга, перелом руки и ноги". Но на самом деле популярна точка зрения о том, что само явление существовало давно, в советское время, дети всегда так развлекались. Но исключительно благодаря интернету, информационной открытости мы теперь знаем о массовости. Можно ли сравнивать эти 5-8 тысяч… Алексей Шапошников: Я думаю, что вопрос не только в массовости. Да, наверняка это существовало всегда. Здесь нет… Все новое – хорошо забытое старое. Но если все-таки обернуться в XX век, это век не тех скоростей, не той опасности, которая есть, не такое распространение, которое это увлечение получает благодаря тем же социальным сетям, о чем мы сегодня с вами говорили в эфире. Я думаю, в XXI веке оно просто получило новый толчок благодаря информационным технологиям, через которые пытаются распространить это увлечение, и той цифры, кто уже увлекается. 5-8 тысяч – это действительно достаточно большое число молодежи. Антон Алфимов: Но сейчас ими вообще кто занимается? Полиция работает в этом направлении, или они уже снимают тех, кто травмировался? Алексей Шапошников: Вы знаете, те, кто травмировался, в первую очередь нуждаются в медицинской помощи. Потом уже начинается какое-то разбирательство. И, опять же, задача правоохранительных органов – постараться не допустить. У нас есть технические системы, которые оборудованы. И станции метрополитена, и Московское железное кольцо, и Московский монорельс. И в данном случае я уверен, что правоохранители также заточены на профилактику этих мероприятий. Если они увидят начало этих действий, они постараются их в первую очередь предотвратить. То есть у нас нет задачи именно поймать и наказать. Желательно это предотвратить, когда только это действие начинается. Ольга Арсланова: Как раз наши зрители предлагают какой-то вариант использования собранных средств от штрафов. Может быть, использовать как раз эти информационные технологии на благо. Пустить какие-нибудь социальные ролики, закупить и пустить о том, что зацеперы – это вовсе даже не герои. Какую-то информационную программу начать. Потому что на самом деле сейчас вот этой пропаганде, о которой вы говорите, противопоставить нечего. То есть они смотрят это, романтизируют и все. Алексей Шапошников: Почему нам нечего противопоставить? В первую очередь, что прозвучало, тоже один из наших читателей написал: "Займите детей трудом". На сегодняшний момент у нас есть достаточное количество кружков и секций, все, что угодно. Весь вопрос, насколько молодой человек хочет или не хочет этим заниматься. Возможности сегодня есть. Дальше это совместные усилия по сути наставления молодого человека на путь истинный, на правильную жизнь. Может быть, кто-то посмотрит на этот зацепинг – и у него это вызовет отвращение. У кого-то это наоборот вызовет желание это попробовать сделать. И наша задача – объяснить, что даже при желании это сделать этого лучше делать не надо. Потому что ты можешь лишиться жизни, от этого будет страдать вся твоя семья, все твои родственники, все твои близкие. Антон Алфимов: Вы понимаете, что вдолбить это в головы детей довольно сложно? О том, что кто там будет страдать. Тем более, что каждый из них уверен, что с ним это не случится, только не с ним. Ольга Арсланова: И что опасность преувеличена, разумеется. Алексей Шапошников: Друзья мои, поэтому я и говорю о том, что мы (общество, школа, родители) – на кого-то одного это нельзя ни в коем случае перегружать. А идея по поводу социальной рекламы великолепна, мы возьмем ее на вооружение. Ольга Арсланова: Вот интересно, как рождаются такие законодательные инициативы. К вам пришли какие-то взволнованные родители или педагоги. Почему вы вообще решили заняться этим законом? Алексей Шапошников: Здесь необходимо сказать спасибо фракции "Единая Россия", которая является инициатором этой законодательной инициативы. Она внесла ее на рассмотрение Московской городской думы. И, как я разговаривал с руководителем фракции Андреем Николаевичем Метельским, эта проблема возникла на многих приемах населения, которые проходят у нас ежемесячно. И проблема возникала уже не один раз. Ольга Арсланова: Жаловались сами родители или жаловались транспортники? Алексей Шапошников: Родители приходили. Транспортники жалуются постоянно. Потому что вообще вся история начиналась, извините меня, с нанесения графики туда, куда не надо. Тоже в этом есть определенная проблема, когда объекты инфраструктуры портятся. Но это тема абсолютно другая. И сам текст законопроекта разрабатывался же не за один день. Поэтому сама проблема была известна еще год назад. Летом она была актуализирована. И сейчас мы подготовили сам текст законопроекта, для того чтобы его рассмотреть. И если депутаты примут решение, то принять его в трех окончательных чтениях. Антон Алфимов: Вот справки о зацеперах, которые вы принесли. Указано, что основная доля случаев, в которых замечены зацеперы, приходятся на столичные регионы. С чем это, как вы думаете, связано? У нас удобные крыши поездов? Ольга Арсланова: Или у нас какие-то особенные подростки? Алексей Шапошников: Крыши поездов у нас такие же, как и везде. Я думаю, в первую очередь это связано просто с количеством населения. Москва – это уже более 12 млн. Если взять Московскую область, а маятниковая миграция каждый день тоже составляет очень приличную цифру, то, естественно, этот показатель в Москве будет всегда выше, чем в других регионах. Тем более если мы с вами берем в учет, что у нас с вами есть пригородный транспорт, у нас с вами есть метро, у нас с вами есть монорельс, у нас с вами есть теперь Московская центральная кольцевая дорога. То есть это все находится в Москве. Хотим мы или не хотим – скорее всего, по этой не самой лучшей статистике мы будем оставаться на первых позициях. Ольга Арсланова: Вы говорили о том, что какой-то социодемографический портрет зацепера – это не к вам, но я все-таки предлагаю эту тему обсудить, потому что наши зрители указывают на некие экономические факторы. Например, нам пишут: "Все ваши кружки – платные. А мажоры на вагон не полезут". Это в основном дети из каких семей? И не будет ли для этих семей 5000 штрафа серьезным обременением? Алексей Шапошников: Вы знаете, семьи абсолютно разные. Для кого-то 5000 действительно будет обременением, и у него будет одна ситуация после прихода домой. Для кого-то это… Ольга Арсланова: Просто без ужина останется на целый месяц. Алексей Шапошников: Для кого-то это будет необременительная ситуация. Я эти выводы могу только сделать, опять же, исходя из того, какие ролики мы смотрели. Это очень просто. Посмотрите, на какой телефон снимали тот или иной ролик. Поэтому, мне кажется, из этого тоже можно сделать вывод о благосостоянии этой семьи, в которой находится ребенок. Поэтому абсолютно разные дети. То есть нельзя сказать, что там есть дети какой-то одной определенной категории. Абсолютно нет. Это так же, как любое молодежное модное движение, она касается всей молодежи. Антон Алфимов: Еще пара сообщений. "Необходимо этих детей, способных к экстриму, занять серьезным экстремальным спортом – бесплатно, а не для галочки", - пишут нам из Курска. "Может, стоит приглашать в школы на открытые уроки зацеперов, которые пострадали, выжили и одумались". Алексей Шапошников: Тоже возьмем на вооружение. Хорошая идея, кстати. Антон Алфимов: Есть у нас звонок. Ольга Арсланова: Нам Алексей дозвонился. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотел Алексея поддержать. Сказать, что да, действительно, в Московской области и городе Москве очень много делается для профилактики такого вида правонарушений, для уменьшения этого детского травматизма. Но мы не должны забывать, что это прежде всего молодежное движение, зацеперы. У них есть своя четкая идеология, они берут туда молодых детей. Конечно, хорошо занимать детей занятиями в кружках, спортом. Но должна быть некая идеология, которую мы бы противопоставили и увлекли бы детей из этих движений в какое-то мирное, энергию бы туда перенаправили. Антон Алфимов: А какую идеологию вы имеете в виду? Зритель: Я не знаю, какую. Но есть же разные молодежные движения. Допустим, "Молодая гвардия". Можно совмещать что-то другое, работать на благо общества, работать вместе с государством, занять детей чем-то другим. Потому что, я еще раз подчеркну, зацеперы – это четко сформулированное движение. У них есть лидеры, у них есть своя идеология. То есть идеология риска, идеология стать мужчиной, идеология вызова обществу. Ольга Арсланова: Люди с такой идеологией как-то в "Молодую гвардию" вряд ли пойдут. Вряд ли просто променяют одно на другое. Алексей Шапошников: Я отчасти готов с коллегой согласиться. И, опять же, когда из Курска писали занять этим, этим, все платно… Самое простое. Буквально несколько дней назад мы с вами отмечали день волонтера. Антон Алфимов: Мы не отмечали. Алексей Шапошников: Значит, мы вас приглашаем в следующем году вместе с нами отметить день волонтера. Даже занятие волонтерским движением… А сейчас волонтерское движение очень интересно в Москве, потому что оно дает возможность себя реализовать абсолютно в различных сферах, начиная от сферы работы на Олимпиаде, которая у нас проходила в Сочи, заканчивая определенными военно-патриотическими акциями или подготовкой фестиваля молодежи и студентов, который должен пройти в 2017 году. И там можно полностью отдавать свои силы, о чем мы говорим, для того чтобы делать что-то во благо города. То есть не обязательно политические молодежные движения. Есть абсолютно волонтерские, которые не связаны никак с политикой либо еще с чем-то. И там действительно интересно чем заниматься. Ольга Арсланова: Нам пишут: "Сколько стоит жизнь детей? Сколько изменить конструкцию вагона, чтобы не смогли залезть и выставить на перрон двух охранников?". Антон Алфимов: Охранников столько точно не наберем. Но все-таки по поводу конструктивных особенностей вагонов… Током их бить иногда, чтоб не залезали. Алексей Шапошников: Они несовершеннолетние. Мы сейчас с вами не обсуждаем. Взрослые люди – там будет совершенно другая ситуация. Антон Алфимов: Что ж, мы желаем вам удачи, надеемся, что эта инициатива действительно принесет свои плоды. Напомню, мы говорили о зацепинге, о детях, пострадавших из-за своего увлечения. У нас в гостях был Алексей Шапошников, председатель Московской городской думы. Спасибо. Алексей Шапошников: Спасибо.