*АУЕ - запрещенная в Российской Федерации организация. Тамара Шорникова: В России вынесен первый приговор после запрета АУЕ. Создатель популярного паблика об этой субкультуре Николай Бабарико получил 7 лет. Фигурантами дела стали также жена и друг, они получили 4 года условно и 3 года и 9 месяцев соответственно за участие в ведении все той же группы в соцсетях. Иван Князев: Аббревиатуру АУЕ часто переводят как «арестантский уклад един». Участники этого движения романтизируют различных уголовных элементов, а вот сотрудники правоохранительных органов у них, мягко говоря, не в почете. Вот смотрите, по данным Генпрокуратуры, у движения АУЕ в России больше 34 тысяч активных приверженцев в 40 регионах, из которых до 40% подростки в возрасте 13–17 лет. При этом у АУЕ нет единого руководителя, но есть лидеры, так называемые смотрящие, в населенных пунктах. Тамара Шорникова: Семнадцатого августа Верховный суд признал движение экстремистской организацией и запретил на территории России любую деятельность, связанную с этой субкультурой. Чем опасно АУЕ и как вербуют новых участников, поговорим вместе с экспертами. Если у вас есть свои истории, звоните, пишите, рассказывайте. Иван Князев: Евгений Черноусов у нас в гостях в студии, адвокат, полковник полиции в отставке. Здравствуйте, Евгений Арсентьевич. Евгений Черноусов: Добрый день. Тамара Шорникова: Если говорить об этом движении, когда оно появилось у нас в стране? Почему возникло? Казалось бы, что романтичного в преступной культуре? Евгений Черноусов: Да я вот, работая в МВД 30 лет, с 1972 года, тогда не было, конечно, и в помине вот этой организации экстремистской. И почему? Даже у преступного мира, у авторитетов, воров в законе, нельзя было вовлекать несовершеннолетних к поборам и так далее, ну просто запрещено. Видите, как изменился даже преступный мир? Это где-то с 2000-х гг. пошло это направление. Причем я могу сказать следующее, что кто-то из преступного мира контролирует и настаивает, – нет, это такое движение, оно организовано было подростками, которые не находят себя, и романтика, и как-то выделиться среди других. И они сбиваются, образно говоря, в группы, в стаи и таким образом терроризируют себе подобных, поборы делают, и вот, значит, для того чтобы эти деньги, мелочь, для того чтобы в общак и так далее, вот это все. И собственно говоря, здесь вина и правоохранителей, и школы, и других таких организаций, которые должны надзор осуществлять и профилактику проводить, они просто были не готовы, что это пойдет ну не по всей России, это началось в Перми, Забайкальском крае, вот где колонии, Коми, и потом распространилось, да, и сюда, но не в тех масштабах, что можно говорить, что это катастрофа. И вовремя, вовремя, как раз вы сказали, что генеральный прокурор Российской Федерации Краснов обратился в суд с иском, и суд вот 17 августа, Верховный суд посчитал, что эта организация экстремистская, во-первых, и запретил ее деятельность. И вот первый суд, суд военного гарнизона Екатеринбурга осудил на 7 лет. Я просто расшифрую и скажу, потому что нас слушают многие: эта «романтика», по трем статьям были они все обвинены, по части 2-й, там до 6 лет, от 3 до 10 лет. То есть это такие статьи, прежде чем что-то делать, надо посмотреть, открыть Уголовный кодекс, и 7 лет, и перечеркнута вся жизнь вот этой семьи и так далее. То есть это совершенно возникло не из-за того, что какая-то вот заставила необходимость, будем говорить, создавать, а просто бесконтрольность со стороны властей была определенная и вот желание выделиться, желание каким-то образом показать себя. В наше время (я закончу) мы выделялись за счет чего? Мы на улице были основное время и занимались спортом, нас не загнать. Вот в спорте выделиться, да, было желание, чтобы и девочкам понравиться, и все. У нас и мысли не было о каком-то преступном мире, хотя в то время тоже были ранее судимые. Иван Князев: Ну подождите, Евгений Арсентьевич, и в советское время тоже были уличные банды, и двор на двор, и район на район ходили драться, до поножовщины доходило, это всегда было, когда в принципе молодежь хочет как-то отличаться, как-то выделяться. Вопрос в другом, как они дошли до такой степени, когда это уже превратилось в такое, как сказать, движение с определенной централизацией. У них есть определенные свои законы, у них есть определенные какие-то правила поведения, у них есть определенная система, когда они собирают деньги в школах, с кем-то разбираются, куда-то потом эти деньги отправляют, заносят. Вот как вот это превратилось, вот это желание выделиться для подростков превратилось в такую серьезную организацию, которую уже признали экстремистской? Евгений Черноусов: Организацию, да, в целом признали. Но я еще раз повторяю, это не во всей России, это вот именно в некоторых регионах. И я перейду к самому главному: что нужно делать сейчас? Почему они организовались, еще раз говорю, это... Иван Князев: Нет, почему понятно, подростков всегда тянет выделиться, всегда тянет пощекотать себе нервы, тянет на приключения. Как они стали такой централизованной, серьезной, опасной организацией? Евгений Черноусов: Централизованными они стали в каких-то регионах. Дело в том, что по-настоящему не восприняли, что это серьезную опасность представляет, не восприняли, и это плохо. И когда уже, в общем-то, поняли, что это действительно, арестантский уклад формирует молодежь, молодых людей и они готовы даже совершить преступление, попасть в колонию, и вроде бы это все не так плохо... Иван Князев: Даже в почете. Евгений Черноусов: И нет, понимаете, вот они организовались из-за того, что с самого начала, в зародыше не приняли таких экстренных мер к тому, чтобы этого не было распространения, и в тех местах, где только было начало, чтобы это на корню, как говорится... Иван Князев: То есть не задушили в зародыше? Евгений Черноусов: Не затушили в зародыше, и она стала распространяться, вот. А сейчас, конечно, когда Верховный суд принял, это рычаг, для того чтобы бороться. Но еще раз говорю, я думаю, каким образом надо бороться? Просто губернатор, где организатор, должен собрать все правоохранительные органы, ФСБ, МВД, школы и поставить задачу, как это ставили в Советском Союзе, за полгода чтобы не было, не было. Иван Князев: Ну а... Евгений Черноусов: И поверьте мне... Иван Князев: Пересажать их всех? Это же молодежь. Евгений Черноусов: Нет-нет-нет, не пересажать, как раз там привлечь к уголовной ответственности, мы знаем, что... Иван Князев: Кого? Евгений Черноусов: ...с 16 лет привлекают, с 14. Вот кого привлекать? Вот смотрите, там нужно ввести работу такую: если школы есть, где там встречают на улице, отбирают, грабят, создались уже такие преступные группировки, там, значит, нужно проводить работу и классную, и внеклассную, выявлять эти группы каким-то образом, кому это собирают, потом куда идут эти деньги, это несложно вычислить, и потом это ликвидировать, кого-то привлекать к уголовной ответственности... Здесь главное профилактика, поймите правильно. Если начнут действовать, работать по-настоящему, тогда они поймут, что романтика заканчивается, впереди тюремные нары, шконки и так далее, и тому подобное. А там ничего романтичного нет, потому что там преступный мир, о котором они думают так, что они справедливые и так далее, – они далеко не справедливые, и они... Вот не надо, чтобы они туда попали и таким образом судьбы вот этих молодых людей, была перечеркнута их жизнь, вот в чем задача. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок, к нам дозвонился Сергей из Московской области. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Вы извините, пожалуйста, я в 1997 году получил 5 лет за мошенничество. Иван Князев: Ага. Зритель: Я отсидел 5 лет. Вы знаете, романтизировать это ужасно. Я, вы знаете, прошу, чтобы родители смотрели за своими детьми, чем они занимаются, что они делают. Вы знаете, прошло 17 лет, я это до сих пор помню. Я работаю, у меня все хорошо. Уважаемые родители, смотрите за детьми. Иван Князев: Сергей, ну а как вот, по-вашему, можно смотреть за детьми вот в этом случае? Зритель: Ну что они занимаются интернетом, что они там смотрят, что они делают, с кем они общаются. Иван Князев: Ага. Спасибо. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Говорили о том, что вычисляется все это на раз-два, давайте выясним, насколько это легко, у тех, кто непосредственно сейчас занимается такой работой, подключим еще одного эксперта. Игорь Гришаков, бывший оперуполномоченный. Да, здравствуйте, Игорь Николаевич, слышите нас? Игорь Гришаков: Да-да-да, здравствуйте. Тамара Шорникова: Да. Игорь Николаевич, расскажите, пожалуйста, как, собственно, выявляют сегодня такие ячейки в регионах, как выявляют участников? Чем они, может быть, сдают себя? Игорь Гришаков: Ну, начнем с того, что я немного не соглашусь с предыдущим все-таки экспертом насчет того, что этого не было и это все появилось только сейчас. На самом деле пропаганда среди молодежи велась постоянно, это с 1990-х гг. начиная, то есть старшие, необязательно судимые, они всегда, грубо говоря, те, кто придерживался вот этого, скажем так, уклада, то есть которые какие-то посылали, посылки делали, организовывали, они всегда стремились набрать именно под свое крыло молодежь, чтобы создать вот такую ячейку. Только раньше она не называлась АУЕ или еще как-то, это просто были ребята, которые ходили и, скажем так, держали районы, или еще как-то можно было назвать, это множество на слуху, люберецкие, ореховские, да как угодно называйте... Иван Князев: Ну, которые потом ОПГ все стали профессиональными? Игорь Гришаков: Да, конечно-конечно. То есть это было, понимаете, только потом это называлось не АУЕ, а называлось, да, ОПГ в нашем круге. Потом опять же не соглашусь насчет того, что это регионы. Вы посмотрите, громкие дела – это Санкт-Петербург, это Екатеринбург, это Москва, это, по-моему, Хабаровск, то есть это города достаточно большие, это не провинция ни в коем случае. То есть почему так происходит? Потому что если в провинции, там молодежь занята именно тем, что им надо помогать родителям и еще что-то делать, чтобы просто выжить, а в других городах, более крупных, молодежь, ну сейчас такое вот время, что она предоставляется сама себе, и они себя реализовывают как могут. То есть если они собираются толпой, они для себя решают: «Вот послушайте, молодежь, я пошел туда, я круче, чем тот-то, я лучше, чем этот, то есть давайте, если что, вы за меня вступитесь». И вот организовываются такие вот, скажем так, сообщества не сообщества, как их можно назвать, компании для начала. Иван Князев: Игорь Николаевич, я прошу прощения, сразу уточню. Ну вот вы работаете с молодежью – а кто вот эти ребята, девушки, из каких они семей? Всегда ли они неблагополучные, как вот пишут нам наши телезрители, что это дети бедных родителей и так далее? Ведь некоторые вполне могут попадать вот в такие организации, когда... Ну из чувства страха, «лучше с ними уж, чем без них, потому что в школе вроде как у меня все окружение так, я немножко к ним примкну»? Вот кто они? Игорь Гришаков: Абсолютно, абсолютно точно это не только те, кто неблагополучен, скажем так, в семье, просто... Ну что значит сейчас «неблагополучная семья»? Слава богу, у нас... Даже если много детей, у нас государство очень хорошо помогает. Иван Князев: Ну асоциальные родители, пьющие и всякое такое, ребенок предоставлен сам себе – нет, не только эти? Игорь Гришаков: Как я уже сказал, это дети в основном, которые предоставлены сами себе. То есть в случае неблагополучных семей это дети, предоставленные сами себе, «сами выживайте как можете, находите еду и как хотите». А из благополучной семьи – это «вот тебе дали денег, занимайся сам чем хочешь, у тебя есть приставка, есть это, есть то, ходи занимайся». То есть это дети, которые предоставлены сами себе. Насчет профилактики правоохранительных органов, еще кто-то – нет. Раньше было все достаточно просто, это была пионерская организация, скажем так, которая заинтересовывала, я не знаю, кружок юного авиамоделиста, там еще как-то они назывались, то есть были какие-то интересы. Сейчас из школы вышел, ты сам по себе, родители на работе, сейчас все зарабатывают деньги. Сейчас сложно жить, деньги нужны, родители зарабатывают, дети предоставлены сами себе – вот это самая основная, скажем так, причина их организации. Иван Князев: Ну это понятно. Как вы с ними работаете, Игорь Николаевич? Вот вы как оперуполномоченный бывший как с ними работаете? Игорь Гришаков: Ну, я, скажем так, какое-то время, да, работал оперуполномоченным именно с молодежью, ну в наших кругах с малолетками. То есть ну как работали? Так и работали, практически все они были известны на районе, кто хулиганит, кто какие. Если что-то приключалось, то в принципе найти можно было несложно. Но в основном, конечно, профилактика. Но понимаете, здесь смысл в чем? Был случай у нас, получается, не скажу, в каком отделе, молодежь зашла, там один из, по-моему, начальник оперативников вмешался, предотвратил что-то, в итоге он же сам и был обвинен в преступлении, что он превысил свои полномочия. Иван Князев: Ага. Игорь Гришаков: В прокуратуру мы сдаем дело, прокурор говорит: «Им нет 18 лет, их нельзя так наказывать строго», – а им там 17,5 лет, понимаете? Ну раньше как бы и к ответственности привлекали, и все-таки они понимали, что будет неотвратимо наказание. Тамара Шорникова: Игорь Николаевич, а если все-таки говорить не о такой ответственности в прямом смысле слова, не знаю, колония для несовершеннолетних и дальше просто уже по кругу, не вылезая из этого, сначала колония для несовершеннолетних, потом колония для взрослых уже и так далее, ну мало кто у нас из тюрьмы выходит добрым... Иван Князев: ...перевоспитавшимся. Тамара Шорникова: ...радушным, перевоспитавшемся человеком. По вашему опыту, все-таки вы или какие-то другие организации в сотрудничестве с вами пытались как-то выяснить, что с ребенком не так, пытались как-то с семьей поработать, найти какое-то занятие, действительно, чтобы была какая-то альтернатива? Такая работа кем-либо вообще ведется, по вашему мнению? Игорь Гришаков: Вы знаете, если человек выходит даже из той же колонии, он выходит все еще несовершеннолетний, я не вижу альтернативы, кроме как опека, если там работают действительно люди, которые за свою, скажем так, работу ратуют. И по делам несовершеннолетних, я вот знаю несколько районов, вот я в юго-востоке служил, где действительно сотрудники как бы пытаются и поговорить и с родителями и просто указать на то, что сидеть в тюрьме плохо, ну то есть не доставит это никакой радости никому, то есть в принципе стараются. А больше нет у нас никого, у нас какие-то социальные службы отсутствуют, у нас есть опека, попечительство и все, но они только до совершеннолетия. То есть, извините, в 18 лет это тоже все еще молодой как бы человек, молодой организм, который тоже еще впитывает только какие-то, я не знаю, опыт жизненный. То есть таких нет у нас, не существует, скажем так, способов, для того чтобы помочь или как-то настаивать на путь истинный, скажем так. То есть я не слышал по крайней мере об этом, может быть, какие-то организации и есть. Я не знаю, вот сейчас юные эти, как его, под Министерством обороны, но там все больше... Тамара Шорникова: Юнармия? Игорь Гришаков: Юнармия, да, все правильно, извините, забыл это название. Вот Юнармия, они, да, что-то там все-таки воспитывают, какие-то патриотические движения. Спортивные секции... Если раньше были спортивные секции, можно было прийти и бесплатно заниматься, я даже это время застал, ДОСААФ, то сейчас уже такого нет, то есть только если это просто одиночки какие-то где-то взялись и детишкам помогают. Специально от властей я такого не видел. Иван Князев: Понятно. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Евгений Черноусов: Можно я? Смотрите, здесь вопросы серьезные. Вообще уровень разговора должен быть уровня Российской Федерации и по линии правоохранительных органов, и по линии, допустим, школы и так далее. Эксперты должны, желательно, тоже этого уровня. Теперь я объясняю. Я работал в Главном управлении уголовного розыска после Академии управления, и я неслучайно сказал, что не везде. Взять есть наркотики, практически везде наркотики, в каждом регионе, слава богу, что не везде. Что коллега назвал? Он назвал крупные города, и те назвал, которые там меньше распространение, чем в том же Забайкальском крае. Надо просто знать эту специфику в масштабах России. Так вот, «раньше было так же» – понимаете, раньше так не было. Я вам скажу следующее: только в 1986 году впервые ввели в Уголовный кодекс ответственность, что у нас есть организованная группа, понятия организованной группы до 1986-го не было. Я не говорю, что ее не было, но в таких масштабах не было. Совершенно все было по-другому, сейчас совсем другая ситуация. И вот эти там какие-то кружки и так далее – слушайте, проблема стоит сейчас совсем другая. Дело в том, что их признал Верховный суд незаконной экстремистской организацией и запретил. Речь идет в первую очередь об уголовной профилактике. Конечно, там общую надо проводит, о том, чтобы ликвидировать вот там, где это создали, организаторов выявлять. А что, данный опер сказал, как это выявляется? А я вам скажу: заводятся дела оперативного учета, это будут заставлять, заставлять будут просто, я знаю систему МВД, в центральном аппарате мы выезжали, заставляли работать. Спрашивать будут за это, сколько завели, сколько выявили, а сколько осталось, проверять будут после того, как сейчас приняли эту организацию, – вот это работа правоохранительных органов, негласные оперативно-розыскные мероприятия: прослушивание телефонных переговоров, куда уходят деньги... Иван Князев: Вы понимаете, я прошу прощения, Евгений Арсентьевич... Евгений Черноусов: Вот слушайте, и вот это... Иван Князев: Лишь бы под вот эти вот отчеты не гребли всех подряд, для того чтобы отчитаться. Евгений Черноусов: Нет-нет-нет, вот слушайте, это... Вот «не гребли всех подряд» – вы думаете, что не проводят проверки в отношении сотрудников? Это просто обывательское такое мнение. Кто совершает преступления, того гребут. А я вообще хочу сказать, если ты выпил спиртные напитки, то у тебя прав практически нет, лучше не пить, допустим, так я предполагаю, что в общественном месте. Поэтому вот какая работа должна быть. Уже все, они уже создали, а мы говорим о том, как с ними. Поэтому должен на контроль взять президент, а он возьмет это, и так далее, и тому подобное. Это было и раньше, и всегда, это похоже даже на компанию – ничего страшного нет, потому что чокнулись, а уже, видите, понасоздавали. Это очень опасное явление, это идеология. «Раньше было» – не было ее раньше, идеологии, совершенно не было, это идеология уже, это очень опасная для государства структура экстремистская, экстремизм – это и массовые беспорядки, и нападения на сотрудников полиции, вы понимаете, это статьи, вот я вам три статьи. Серьезно надо все воспринимать, а не рассуждать в общем, какие-то прописные истины говорить, как вот говорил этот коллега. Тамара Шорникова: Давайте послушаем вместе телефонный звонок. Игорь, Краснодарский край, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Иван Князев: Добрый день. Зритель: Хотелось бы обратиться к экспертам одной и второй стороны. Выскажу свое мнение как член ОНК 3-го созыва, который видел ситуацию изнутри. Примерно недавно был свидетелем такого эпизода: по поселению едет машина, из всех динамиков кричит Михаил Круг. Молодой парень остановил его: «Прошу, выключи. Ты был на зоне?» – «Нет». – «Зачем же это делаешь?» – «А молодежь слушает». Но ситуация, когда у нас была несколько лет назад в Белореченской воспитательной колонии, я лично пытался через три звена, которые должны проводить профилактику, как мне кажется, предотвращать эти преступления, о чем вы говорите сейчас, «АУЕ под суд»… Я просил группу криминально настроенных школьников через управление образования, через ПДН провести экскурсию в воспитательную колонию, чтобы они видели результат их деятельности. И что услышал? ПДН ссылается на управление образования, который не может согласовать, ФСИН говорит: «Мы можем в принципе провести, но надо опять ПДН». Получается, у трех мамочек дитя без огляду. А если эту профилактическую работу проводить на начальном этапе в школе, когда выявляются люди, совершившие кражу среди своих же сверстников, когда видно наклонности учителям, вот это упущенная возможность. Это такое мое мнение, спасибо. Иван Князев: Спасибо, Игорь. Евгений Черноусов: Правильно сказал. Иван Князев: А куда у нас инспекторы... ? Евгений Черноусов: Это называется знаете как? – развенчать, развенчать вот эту романтику. Раз сходил туда, посмотрел, там все плохо. Иван Князев: Не захочется уже. Инспекторы ПДН у нас еще в стране? Евгений Черноусов: Есть. Иван Князев: Работают? Евгений Черноусов: Есть они, работают. Но вот знаете, на что я обратил внимание? Я входил в разные советы в Москве, мы даже, нас привлекали проверять совместно с сотрудниками. И что я заметил? Если раньше вот по несовершеннолетним какие-то проводили мероприятия, то один инспектор, тем более девушка, она пойдет, там опасно, во-первых, и запрещено одному ходить, можно зайти в какой-то притон и не выйти оттуда. Иван Князев: И не выйти. Евгений Черноусов: А надо создавать группы, и участковый, и все. И как раз ходили вот такими группами, если вот выявляли таких. Сейчас этого нет, понимаете, просто отчет идет какой-то и все. Вот надо посмотреть, что было раньше, и брать на вооружение, это все сейчас должен делать начальник полиции. Иван Князев: Спасибо. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Евгений Черноусов, адвокат, полковник милиции в отставке, у нас был в гостях. Говорили мы о движении АУЕ, как работать с ним, что с ними делать. Спасибо.