Константин Чуриков: Наша первая тема – закрытие предприятий в России. Давайте разберемся, почему, казалось бы, перспективные заводы и фабрики, как кажется, преуспевающие вынуждены сегодня останавливать производства. Это проблема, кстати, не только для экономики, а для людей, которые там работают. У нас есть несколько цифр для размышления. Оксана. Оксана Галькевич: Например, по итогам 2017 года на мели оказались 13,5 тысячи организаций. Из них – уважаемые друзья, обратите внимание – 12 стратегических предприятий. Самый существенный прирост числа банкротов был зафиксирован как раз в благополучных, а не бедных регионах. Вот в Татарстане, например, прогорели почти 500 заводов и фабрик – на 40% больше, чем было годом ранее. В Москве – 2,5 тысячи предприятий. В Петербурге – 700. Константин Чуриков: Ну, понятно – чем крупнее регион, тем больше там заводов и фабрик. Есть еще и продолжение истории. В Свердловской области за год разорились почти 450 компаний, на Кубани – больше 350. И только за последние несколько недель производство приостановили несколько таких серьезных предприятий, и среди них (уже в масштабах страны) Кинешемский молочный завод – единственное в Ивановской области предприятие по производству мороженого. Оксана Галькевич: Ну, вот еще держался-держался, но сдулся завод во Владимирской области, который еще полтора года назад посещал и хвалил российский премьер Дмитрий Медведев. Константин Чуриков: Давайте сначала посмотрим сюжет об этом предприятии, а потом уже перейдем к обсуждению темы вместе с вами и гостями в студии. Репортаж Александра Денисова. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Вот мы уже активно получаем сообщения зрителей. Хабаровский край нам пишет: "Один завод откроют, распиарят по всем каналам. А что пять заводов закрыли – молчат". Уважаемые зрители, как вы думаете, почему сворачиваются крупные и успешные производства в нашей стране? И если вы как раз один из работников фабрики или завода… Оксана Галькевич: Такого предприятия. Константин Чуриков: …какая у вас ситуация сейчас, сегодня? Расскажите нам. В низу экрана указано, как с нами связаться. Оксана Галькевич: Давайте представим наших гостей. В студии программы "ОТРажение" сегодня – Андрей Зиновьев, акционер компании "СТЭС – Владимир", то есть собственно предприятия, о котором мы сейчас рассказали, того самого… Здравствуйте, Андрей Адольфович. Константин Чуриков: Здравствуйте. Андрей Зиновьев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: …и Юрий Савелов, член президиума объединения предпринимателей "Опора России". Юрий Михайлович, я вас приветствую. Юрий Савелов: Добрый вечер. Константин Чуриков: Ну, если позволите, такая короткая, тоже еще одна, уже последняя вводная – реакция Внешэкономбанка. Мы запросили комментарий. Пресс-служба вот нам прислала длинное-длинное письмо, суть которого сводится к тому, что они долго верили, долго надеялись, там как-то помогали… Юрий Савелов: Прислали вам даже на телевидение, извините? Оксана Галькевич: Конечно. Мы официальные запросы отправляем. Константин Чуриков: Да-да-да, естественно, естественно. Юрий Савелов: Хотелось бы посмотреть. Константин Чуриков: "Но несмотря на все усилия, – это уже цитата, – предпринятые банком, отмечается: отсутствие достаточного спроса на продукцию; цена пеностекла выше основных товаров-заменителей в два раза; рынок не готов к потреблению продукции; отсутствует детальная маркетинговая стратегия". И в конце, уж извините, они пишут: "Низкая эффективность работы менеджмента компании". Андрей Адольфович, давайте с вас начнем. Что скажете? Андрей Зиновьев: Ну, каждый волен иметь свою точку зрения, поэтому я со своей стороны хотел бы выразить признательность работникам, специалистам и руководству ВЭБа, который в свое время (в 2010–2011 году) принял решение финансирования этого завода. Оксана Галькевич: Поддержали вас, да? Андрей Зиновьев: И этот завод появился. И они увидели, смогли увидеть, что эти материалы и технологии нужны и в строительстве, и в промышленности. Я могу коротко рассказать, где этот материал может быть применен и какие задачи можно с его помощью решать. Но с мая месяца этого года ситуация для нашей компании в отношениях с ВЭБом изменилась, и история поехала в другую сторону. Но первые были – ВЭБ.1, а сегодня – ВЭБ.2. И наверное, там поменялись какие-то приоритеты. Оксана Галькевич: Руководство поменялось, простите? Я просто уточню. Андрей Зиновьев: Да, да, да. Оксана Галькевич: Руководство поменялось, пришли другие люди – соответственно, оценка вашего проекта изменилась. Андрей Зиновьев: Поменялось руководство, поменялась команда, да. И видимо, что-то им не стало интересно. Константин Чуриков: Андрей Адольфович, мы будем постепенно распутывать вот эту всю историю с вашей помощью. Мне хочется, Юрий Михайлович, у вас спросить как у представителя наших предпринимателей. Вот эта история вас чем-то удивляет? Она такая из ряда вон выходящая или она очень типичная для нашего времени? Юрий Савелов: Допустим, если бы это было три года назад, то она была бы настолько типичной, что я бы даже не удивился. Сейчас все-таки в стране что-то происходит. И поэтому я хочу сказать… Узнав об этом материале, я что хочу сказать? Первое – или это рейдерский захват, сто процентов, даже не обсуждается вопрос, или (что еще хуже) это глупость. Понимаете? Лучше было бы (я имею в виду – для всей экономики, для всех предприятий) рейдерским захватом. Но если это глупость ВЭБа (мы сейчас с вами это разберем), то тогда что нас ждет дальше? Какое развитие будет в экономике? Оксана Галькевич: Вы знаете, так умно написано письмо, ответ из ВЭБа, который мы получили, такая аргументация! Юрий Савелов: Письмо? Вы же не знаете… А какая аргументация? Что невостребованная продукция? Что самое интересное? Вот они сейчас их обанкротят – да? – и станут владельцами их предприятия. Что они с ним будут делать, если оно убыточное? Они его выставят на аукцион. Ну как? Им деньги надо возвращать. Цель ВЭБа – вернуть деньги любой ценой. Константин Чуриков: Государственные. Юрий Савелов: Конечно. Они сейчас выставят его на аукцион и продадут. За сколько они продадут? Долг там, по-моему, 7 миллиардов, что-то такое требуют, да? Андрей Зиновьев: Ну, по совокупности – 7,5 миллиарда. Юрий Савелов: Ну, требуют они с вас. Они же объяснили… Вернее, на основании чего банкротство? На основании какой суммы? Андрей Зиновьев: А я бы здесь поставил вопрос номер один. Извините, вмешаюсь. На строительство завода было использовано 4 миллиарда 50 миллионов, а долг – 7 миллиардов 500 миллионов. Из каких расчетов (вот просто задать вопрос со стороны по итогам) государственные инвестиции под коммерческие проценты? Константин Чуриков: А вот какой процент, кстати? Андрей Зиновьев: А вот посчитайте. Это 20% годовых. Юрий Савелов: А вы проценты не платили и сейчас не платите? Андрей Зиновьев: Мы платили очень небольшое количество процентов. Мы платили штрафные санкции, а это где-то порядка 150 миллионов по совокупности в прошлом году. Но было все-таки принято решение о переносе платежей на 25 мая 2017 года с 2015 года. Поэтому этот период они называют – то, что нам предоставлены дополнительные льготы. Я интересовался в ВЭБе, а есть ли какое-то понимание у работников ВЭБа и какой-то регламент временной и принципиальный для развития инноваций. Ведь инновации – это то, чего не было раньше. Оксана Галькевич: Поиск в живом режиме, да? Юрий Савелов: Трудно просчитать. Я понимаю ваш вопрос. Говорить о том, на сколько дать денег – на три года или на четыре? Очень большой срок. Андрей Зиновьев: Нет, не то что мы просчитали. Мы ввели в эксплуатацию завод в срок. Юрий Савелов: Насколько я понимаю, насколько я владею информацией, вы там задержались. Андрей Зиновьев: Мы задержались по причине многочисленных сертификаций. Юрий Савелов: Причины – ладно. Просто задержались с выпуском. Было же? Андрей Зиновьев: А вот выслушайте. То есть выпуск начался. Чтобы реализовать продукцию, допустим, "Газпрому" и "Транснефти", нужно пройти после пуска завода сертификацию в течение полутора лет, многоступенчатую. Без этого тебя не допустят для применения на "Газпроме". Константин Чуриков: А в этот момент уже нужно каждый месяц платить… Юрий Савелов: Я об этом и говорю. У них рассчитаны инвестиции. Дали на четыре года. Все, закончились, надо деньги вернуть. Проект закончился, понимаете? Выясняется, что надо пройти сертификацию. Ну, надо пройти еще за полтора года, оказывается, сертификацию и потом начать реализовывать. Мы просчитали. Значит, деньги надо было давать не на четыре года, а на пять с половиной. Тогда, наверное, все было бы хорошо. Но это все решается. Константин Чуриков: К вопросу о размере процентов. Я вот подумал: а в какой сфере у нас сегодня доходность бизнеса выше 20%? Где у нас такое "эльдорадо"? Юрий Савелов: В сельском хозяйстве. Константин Чуриков: В сельском хозяйстве? Андрей Зиновьев: Нет, я просто обращу внимание, что речь идет об инновационном технологическом развитии для России, когда государство выделяет сотни миллиардов рублей без процентов для ВЭБа, чтобы появлялись новые технологичные компании, новые технологии. Оксана Галькевич: А ВЭБ вам под 20%, правильно? Юрий Савелов: Как в Китае – дают деньги, и все. Андрей Зиновьев: Нет, там за это платят премии, дают деньги без процентов. Юрий Савелов: Я и говорю, что деньги дают. Андрей Зиновьев: А здесь – 20%. Я сказал: "Покажите мне положение, что это норма, вот такие проценты". Оксана Галькевич: То есть государство дает ВЭБу беспроцентные ссуды, а ВЭБ вам под 20%? Юрий Савелов: Насчитал 20%. Константин Чуриков: Хотя в данной истории, как я понимаю из этого рассказа, он выступает всего-навсего неким оператором – правильно? – который просто предоставляет деньги. Юрий Савелов: Ну конечно. Это государство. Андрей Зиновьев: Вот здесь просто сейчас нет представителя ВЭБа. Мне говорили, что кто-то должен быть, и я должен признать, что в этих 7,5 миллиарда где-то 1,5 миллиарда – это девальвация национальной валюты. Юрий Савелов: Да-да-да. У вас же 50 миллионов евро. В два раза выросло почти. А, ну там проценты, значит, не имеют значения. Андрей Зиновьев: Нет, они имеют значение. Я могу сказать… Юрий Савелов: Тоже имеют, да? Андрей Зиновьев: Ведь проект реализуют две стороны. Одна сторона отвечает и несет риски. Прекращение рисков… Допустим, не построить завод технологически. Юрий Савелов: Да, конечно. Андрей Зиновьев: Мы под это подписывались. Юрий Савелов: Я думаю, что уголовная ответственность в этот момент может наступить, если вам деньги выделили, а у вас стоит там три стены. Андрей Зиновьев: Чтобы в России возникло новое производство, которого нет, акционеры компаний давали личные имущественные поручительства. Юрий Савелов: А, все-таки? О как! Значит, не просто вам государство дало деньги. Андрей Зиновьев: Когда вам поставят такие условия и скажут: "Давайте инновации, нам нужно технологическое развитие"… Юрий Савелов: И люди дали свои залоги? Андрей Зиновьев: Один человек сидит перед вами. Другой акционер – это Михаил Петрович Дудко, он тоже давал личное поручительство. Он сейчас не может… Юрий Савелов: А в залоге что было? Ваше личное имущество? Андрей Зиновьев: В залоге и сегодня находится все вновь созданное имущество. Юрий Савелов: А, вновь созданное? Вы говорите, что вам давали деньги, когда у вас уже был залог. Андрей Зиновьев: Нет-нет-нет. Юрий Савелов: Нет? Андрей Зиновьев: Он появлялся, завод строился. Константин Чуриков: Мы в деталях будем постепенно разбираться. У нас много звонков зрителей, мы тоже им дадим слово. Оксана Галькевич: Звоночек давайте примем – Александр из Челябинской области, тоже как раз промышленный регион. Давайте послушаем телезрителя нашего. Александр, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Зритель: Я считаю, что кроме других важнейших причин стагнации нашей промышленности, например, как коррупция (но это общие слова), также очень сильно влияет огромное количество непрофессионалов в управляющих структурах предприятий. Но они попали туда по разным причинам. Одна из причин – это собственно сама частная собственность. То есть, допустим, предприятие могло начинаться успешно при одном владельце, а потом переходит просто кому-то по наследству – человеку, который абсолютно в этом не разбирается, не интересуется. Соответственно, он ставит полностью негодных управленцев, дает им негодные цели… Константин Чуриков: Александр, вы рассказываете о каком-то своем случае сейчас? Зритель: Ну, таких случаев я знаю очень много. Вот мне бы не хотелось просто называть, чтобы не засудили. Константин Чуриков: Я понял. Александр, вот вы смотрите нашу программу. Наверное, видели сюжет, в курсе этой истории. А вот тут, как вы думаете вообще, в случае с владимирским этим предприятием с кого спрашивать, кто в этой истории виноват больше? Зритель: Данный случай я не берусь судить, у меня мало информации, поэтому я предпочитаю вопрос изучить более подробно, прежде чем давать какие-то заключения. Константин Чуриков: Спросим в общем наших зрителей, которые сейчас смотрят. Как вы думаете, почему в России не только открываются, но и закрываются разного рода предприятия? Вот как вы думаете? Звоните и говорите. Оксана Галькевич: Андрей Адольфович, скажите, все-таки вы сами себе какие-то вопросы задаете? Какие проблемы? Какие ошибки были допущены вот тогда, когда вы запускали и получили поддержку? И что вы неправильно оценили – свои силы, возможности? Андрей Зиновьев: Я считаю, что с нашей стороны ошибок не было. То есть был великий риск создать завод, создать технологию, которой не существует в стране и которая при начале производства и выпуске продукции сопоставима с лучшим уровнем техники, американским пеностеклом. Ну, пусть кто-то попробует сделать это сам. Оксана Галькевич: Вот смотрите. ВЭБ в письме написал, что нет спроса на внутреннем рынке, потому что это… Юрий Савелов: Да, вот я тоже хотел сказать. Вы не могли промахнуться? Оксана Галькевич: В два раза дороже. Андрей Зиновьев: Мы промахнуться не могли. Юрий Савелов: Это десять лет назад, когда вы рассчитывали. А сейчас уже другие технологии. Андрей Зиновьев: Если считать, что "рынок сам все отрегулирует", то тогда я скажу вот так. У нас фасады горят. И вы передавали неоднократно в своих репортажах эти истории, когда погибают люди, горят фасады. Позиция Госстроя, который как-то слабо реагирует, то есть рынок все сделает так, что они гореть перестанут. Они не перестанут. В России сегодня из промышленных стройматериалов выпускают порядка 60 миллионов кубов в год теплоизоляции. 60 миллионов. 80% этой теплоизоляции – горючая. И если эти материалы применять на фасадах и на кровлях, то… У меня до сих пор в глазах… Юрий Савелов: Но они дешевле? Андрей Зиновьев: Это неправда. Юрий Савелов: Нет, я просто спрашиваю. Те, которые горят, 80%? Андрей Зиновьев: Это не вопрос того, что дешевле. Я вам скажу так: у нас пеностекло на фасадах и кровлях не применяется, потому что разрешено применять все что угодно. А вот, допустим, в Израиле… Я принес показать. Видите – многоэтажный дом, который облицован пеностеклом. Юрий Савелов: Вы поставили туда пеностекло? Андрей Зиновьев: Мы поставляли туда пеностекло. Но в данном случае это американское пеностекло. Оксана Галькевич: Вы аплодируете? Юрий Савелов: Я аплодирую… Я думал, что это наше пеностекло. Андрей Зиновьев: А наше пеностекло тоже туда поставляется. Константин Чуриков: Просто фотография не нашего пеностекла. Оксана Галькевич: Не тот объект, да. Юрий Савелов: Надо было принести, где наше пеностекло. Андрей Зиновьев: Вот этот фасад никогда не сгорит. Его можно поджигать, можно… Юрий Савелов: А этого достаточно, что в Израиле строят из этого материала? Вот для меня этого достаточно. Андрей Зиновьев: Нет, из этого материала строят во всем мире. Это безопасность людей Юрий Савелов: Я понимаю. Но то, что вы сейчас принесли и показали – меня это убедило. Константин Чуриков: А почему это не убедило государство в лице банка? Юрий Савелов: Вот мы сейчас и будем с вами разбираться. Вот меня это сразу убедило. Если это правда, если все так, как есть, то меня это убедило. Да, это необходимый материал. Константин Чуриков: Слушайте, подождите, хорошо… Андрей Зиновьев: 60 миллионов, и из них горючих – 80%. И это производство растет. Константин Чуриков: Есть кредитор – Внешэкономбанк. А есть государство. У нас же, слушайте, масса всяких организаций, корпораций, МСП, такая-сякая, поддержка бизнеса. У нас есть разного рода структуры, которые якобы поддерживают бизнес. Юрий Савелов: Ну и что? У нас кто не говорит о бизнесе в стране – тот лентяй или самый последний лентяй (как это удобно нам). Дело в том, что многие говорят, но ничего не делают. Вот люди столкнулись с проблемой, пишут президенту… Андрей Зиновьев: Я бы сказал даже, что страна столкнулась. Юрий Савелов: Страна. Люди пишут президенту. У нас что, только решает Владимир Владимирович, а больше никто, что ли? Вопрос-то очень серьезный. Вот так, к сожалению, на сегодняшний день помогают… Я вообще представляю малый и средний бизнес с оборотом 2 миллиарда. Вот так, к сожалению, на сегодняшний день помогают бизнесу: много говорят, но на самом деле, когда сталкиваемся с такими вещами, решить ничего нельзя. Константин Чуриков: У нас есть Минпромторг… Юрий Савелов: У нас много что есть. Константин Чуриков: У нас есть… Юрий Савелов: Минэкономразвития. Константин Чуриков: Минэкономразвития. У нас есть местная власть… Юрий Савелов: Прокуратура. Константин Чуриков: Прокуратура. Слышите? Все рычаги имеются. Юрий Савелов: Они все работают… Как бы вам сказать? Константин Чуриков: Не так эффективно, как прямая линия с президентом? Юрий Савелов: Даже не в этом плане. В своих рамках. Понимаете? Нет конкретики, кто должен помочь в этой ситуации. Оксана Галькевич: Каждый за себя. Юрий Савелов: Да, каждый делает, как бы выполняет свою функцию, а проблема-то возникает… Тут в чем проблема? Еще раз вернусь. Если банк хочет вернуть деньги, ну, купить это предприятие… Пусть 7 миллиардов. Вот мы не договорили о рейдерстве. Он сейчас выставляет его, допустим, на продажу. Сколько с него получит? Ну, к примеру, продаст за 2 миллиарда. Значит, потеряет 5 миллиардов. Кто им позволит? Значит, если у них… Пусть это даже не рейдерство. Значит, у них есть возможность продать его за 7 миллиардов. И наверняка уже есть покупатель. Ну, чисто экономически к этому подходить, да? Андрей Зиновьев: Нет, это одна из версий, которая имеет право на жизнь. Юрий Савелов: Я экономически подхожу. Я не говорю, что это глупость. Если это глупость, то говорить нечего – встали и разошлись! Я подхожу экономически, что они хотят сделать. А если это глупость: "Верните деньги, давайте закроем единственное предприятие, которое вообще не должно работать", – ну, я тогда не знаю, кто руководит там, кто распространяет эти деньги для страны. Андрей Зиновьев: Дайте продолжить. Еще один момент. Это уже не безопасность жилья и людей, то есть это не гражданское строительство, а промышленное. 8 декабря прошлого года президент России дал старт крупному промышленному производству "Ямал СПГ"… Юрий Савелов: Мы все смотрели и были горды за такое предприятие! Оксана Галькевич: Да-да-да. Андрей Зиновьев: Наверное, вся страна следила, куда плыл первый танкер, куда он поплыл потом. Оксана Галькевич: И вся страна следила, куда он причалил. Юрий Савелов: Да. И где он там остановился на два дня. Андрей Зиновьев: Мало кто знает другой момент – что там, где производится сжиженный природный газ, где он транспортируется по трубопроводам, находится в хранилищах, находится в резервуарах, везде производится защита из пеностекла. Оксана Галькевич: От экстремальных температур? Юрий Савелов: А было чье пеностекло? Андрей Зиновьев: Температура сжиженного газа – это минус 163 градуса, то есть космический холод. Юрий Савелов: Американское? Пеностекло было американское? Андрей Зиновьев: На "Ямал СПГ" использовано где-то до 100 тысяч кубов американского пеностекла. Оксана Галькевич: А они о вас не знают? Юрий Савелов: А еще не было запущено это предприятие. Андрей Зиновьев: Мы же только вышли. Юрий Савелов: Конечно. Предприятие не работало. Андрей Зиновьев: У меня другой вопрос. Чтобы попасть сегодня на заводы, которые строятся… "Ямал СПГ" или современные газохимические комплексы – они строятся, будем говорить, по европейским проектным решениям. И там заложено пеностекло американское, нашего пеностекла не знают. Эти проекты делались раньше. Оксана Галькевич: Подождите. Оно чем-то отличается по характеристикам? Андрей Зиновьев: Я скажу, что наше лучше. Оно отличается от американского. Оно на самом деле имеет преимущественные технические характеристики. Константин Чуриков: А что за этим стоит – недосмотр какой-то или теория заговора? Юрий Савелов: Проект был сделан раньше, и никто его не отменит. Представляете, сколько за него заплачено было? Андрей Зиновьев: Чтобы войти на промышленные объекты России, которые сегодня строятся… Он не один. Это "Ямал СПГ", это сибуровский в Тобольске строится крупнейший газохимический комбинат. Там сотни кубов американского пеностекла в промышленном виде заложено. Оксана Галькевич: Хорошо, это проекты уже… Андрей Зиновьев: Чтобы туда войти, мы должны в США были пройти испытания. Юрий Савелов: А, ну да, проект же иностранный. Конечно, не так просто все. Андрей Зиновьев: И мы это сделали. Юрий Савелов: И сторона наша тоже не может здесь помочь ни на каком уровне. Андрей Зиновьев: Нет, мы это прошли. Мы в мае 2017 года… Юрий Савелов: Вы вошли в этот проект? Андрей Зиновьев: Нет, мы поставили на "Ямал СПГ" небольшую партию (4 тысячи кубов) в 2016 году. Юрий Савелов: Успели войти? Андрей Зиновьев: 4 тысячи из 100 тысяч. Юрий Савелов: Я понимаю. Ну, успели войти все-таки? Андрей Зиновьев: Ну, это немножко. Константин Чуриков: Уважаемые гости, будем периодически прерываться на звонки зрителей, чтобы тоже аудиторию не терять, а наоборот – вовлекать. Сейчас давайте вовлечем Василия из Липецка. Добрый вечер, Василий. Зритель: Добрый вечер. Я хотел бы сейчас согласиться с экспертом, который подчеркнул, что у нас непосредственно почему-то, сублимированно говоря, обнуляются мощности внутреннего потенциала промышленности и производителей. Здесь политическая обстановка во внешнем контуре, которая связана прежде всего с трубопрокатной и сталелитейной промышленностью, которая порой не задействована в тех трубопроводах, которые мы тянем в другие страны, по политическим причинам – и европейские страны, в том числе так называемые страны БРИКС, которые нам поставляют трубы и все, что связано с этим строительством, вплоть до рабочих. Но я хочу сказать, что независимо от политической конъюнктуры внешнего вектора, так называемых рыночных отношений, которые у нас глобализированные во всемирном масштабе, мы должны поддерживать отечественных производителей и промышленников. Но даже в рамках ВТО мы в этом году выделили 42 миллиарда рублей. И это даже занижено по сравнению с тем, что мы должны действовать… Константин Чуриков: Василий, вот то, о чем мы сейчас все здесь говорим (и вы тоже), называется вот этим уже неприятным и набившим оскомину словом "импортозамещение". И здесь мы понимаем, что речь идет об импортозамещении в важнейшей сфере под названием "нефтегаз". Давайте сейчас, пока у нас есть возможность… Спасибо большое за ваше мнение. Просто мы хотим все точки зрения отразить. Оксана Галькевич: В сфере высоких технологий, а не нефтегаза. Константин Чуриков: Да, в сфере высоких технологий. У нас есть сейчас на связи по Skype Николай Кошман, президент Ассоциации строителей России. Николай Павлович, здравствуйте. Николай Кошман: Добрый вечер. Константин Чуриков: Вот ваше экспертное мнение? Потому что вот Андрей Адольфович – лицо заинтересованное, он хвалит свою продукцию. Юрий Михайлович представляет малый и средний бизнес, тоже задает вопросы. Вот ваше экспертное мнение – насколько уникальны те материалы, та продукция, которую производит этот владимирский завод "СТЭС"? Николай Кошман: Я думаю, что уникальность этого материала подтверждена на всех таких великих стройках мира. Бедой для нас было и до сих пор остается то, что монополистом в изготовлении пеностекла была американская компания, которая существует. Никто больше, кроме нас и американцев, этот материал не делает. Второе, на что я хотел бы обратить внимание. Когда сейчас Юрий Михайлович… Я не знаю вашу специальность, кем вы работаете. Юрий Савелов: Я предприниматель. Константин Чуриков: Член президиума объединения предпринимателей "Опора России". Николай Кошман: Ну, надо почитать хорошо было материалы, они есть у Андрея Адольфовича. В чем соль вся? Завод запустили, но на этом… Ну, я вас слушал внимательно. Константин Чуриков: Да-да, пожалуйста. Николай Кошман: Но на этом не заканчивается все. Институты "Газпрома", лаборатории "Газпрома", институты "Транснефти", лаборатории "Транснефти", сибуровские – все занимаются этим материалом. Вы понимаете, что сейчас верят только себе. И вот эта вся кухня, которая идет, прежде чем пеностекло придет в "Газпром" или в "Транснефть", она определяется двумя с половиной годами. Дальше говорят: "У вас есть сертификат американский?" – "Нет". – "Я ваше пеностекло не беру". И поэтому вынуждено было руководство завода отправить эти материалы. Когда мы получил заключение американцев, оказалось, что качество пеностекла российского в два раза выше, чем американского, и дешевле в два с половиной раза. Я вам скажу, что 1 куб в школе для одаренных детей в Сочи стоит в пределах 50 тысяч рублей. Наше стекло стоит 24 тысячи. И когда, я думаю, американцы увидели вот это заключение… Оксана Галькевич: Николай Павлович, но это вы говорите сейчас о внешнем рынке. А о спросе на внутреннем рынке? Мы задавали этот вопрос Андрею Адольфовичу. Николай Кошман: Вы меня невнимательно слушали… Оксана Галькевич: Вы как президент Ассоциации строителей России… Николай Кошман: О чем я говорю? У нас "Ямал СПГ" – это внутренний рынок. Амурская область – это внутренний рынок. Все для того, чтобы выйти на него. Мы должны были сертифицировать всю нашу продукцию, допуска и получить американские сертификаты, как это ни странно. Я тоже только узнал четыре месяца назад, что, оказывается, без американского сертификата не имеем права применять утеплитель на этом оборудовании, которое мы получаем из Америки. Оксана Галькевич: Николай Павлович, скажите, пожалуйста… Вот Андрей Адольфович говорит, что сменилась команда в ВЭБе – соответственно, изменились приоритеты. А насколько в такой ситуации все может зависеть от смены команды, от человека? Николай Кошман: Давайте я вам скажу так. В июне 2016 года на заводе был председатель Правительства Дмитрий Анатольевич Медведев, который дал высочайшую оценку работы этого завода. С ним был министр промышленности Мантуров, который подготовил распоряжение Правительства, где материал получил название "импортозамещающий", равным которому нет ни в России, ни в Европе, нигде. Как может сегодня Горьков Сергей Николаевич говорить о том, что этот материал никуда не годится? Я вообще не понимаю эти вещи. Понимаете? Константин Чуриков: Ну, судя по реакции Внешэкономбанка, они даже говорят не о том, что материал не годится. Мы уже зачитывали письмо с официальным ответом. В общем, говорят, что маркетинговая стратегия не та, что спроса на продукцию нет. Они не говорят, что плохая продукция. Николай Кошман: Я вас попрошу… Почему нет сегодня здесь представителя ВЭБа? Константин Чуриков: Звали, всех звали. Николай Кошман: Из ВЭБа на заводе не было никого – ни руководителя первого, ни заместителей. При Дмитриеве там было два вице-президента, которые смотрели. Если вас интересует, я вам отправлю письмо первого вице-зампредседателя, члена правления о том, что надо делать, чтобы запустить. Ведь вы поймите одну простую вещь, что этот материал надо вдавливать в нашу промышленность. Константин Чуриков: Николай Павлович, спасибо большое за ваше развернутое мнение, за ваш комментарий. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Это был Николай Кошман, президент Ассоциации строителей России. Оксана Галькевич: А как они тогда, Андрей Адольфович… Юрий Савелов: Небольшой комментарий. Причина на поверхности. Вот господин Кошман нам рассказал. Это американские наймиты. Они скупают ваше предприятие и его закрывают, что происходило… Оксана Галькевич: Вы серьезно? Юрий Савелов: Серьезно. Ну, со слов. Я серьезно говорю. Почему нет? В два раза дешевле, в три раза дороже. Представляете, какие там обороты? Они и не 7 миллиардов за него могут вынуть для того, чтобы закрыть и все поломать, и чтобы на рынке остаться полноправными единственными поставщиками еще лет на пять-десять, пока мы его построим или построят в Индии или в Китае. Оксана Галькевич: Давайте к нашим людям вернемся. Андрей Зиновьев: Нет, сегодня много версий. Это, может быть, дело каких-то следственных органов, которые найдут правду. Я скажу несколько слов по рынку. Мы закончили американскую стандартизацию в мае месяце 2017 года. В июле месяце к нам уже обратилась турецкая компания, которая крупнейший мировой подрядчик, работает на сибуровском комбинате, на строительстве в Тобольске, и сказали: "Давайте нам вашу продукцию". Юрий Савелов: А американцы не получат через три месяца заказ. Андрей Зиновьев: Нет, там встал вопрос условий. Международный контракт, ответственность, исполнение контракта. Встал вопрос гарантий на авансовый платеж. ВЭБ не дал гарантий. Юрий Савелов: А, вы имеете в виду, что контракт под гарантию… ой, гарантию под контракт? Андрей Зиновьев: Аванс под гарантию. ВЭБ не дал гарантию – мы потеряли контракт. Мы потеряли много контрактов уже. Константин Чуриков: Уважаемые гости в студии, уважаемые зрители, мы продолжим говорить о том, почему у нас банкротятся заводы, закрываются интересные и перспективные предприятия. Нас интересует ваше мнение. И даже не имеет значения – вы на таком заводе работаете или нет. Мы продолжим буквально через несколько минут. НОВОСТИ Константин Чуриков: Если вы только что нас включили, напомню, что в этом часе мы говорим о том, почему банкротятся, казалось бы, успешные и перспективные предприятия. Разбираем всю эту историю на примере завода "СТЭС" во Владимире, который производит уникальную продукцию. У нас в студии – Андрей Зиновьев, акционер компании "СТЭС – Владимир", и Юрий Савелов, член президиума объединения предпринимателей "Опора России". Оксана Галькевич: Уважаемые гости, я хочу вас спросить: прежде чем такие серьезные решения принимаются, как было сделано ВЭБом, нынешней командой, выезд на место необходим, скажите мне, пожалуйста? Он был, состоялся? К вам приезжали? Юрий Савелов: Они по цифрам работают. Ну зачем приезжать? Нет, увидеть, что объект есть – конечно, надо приехать. Может, там чистое поле. И как вообще, люди работали, нет? Ну конечно, можно приехать. Но с другой стороны, это знают, это же проходило не один месяц. Там все же строилось, давались отчеты, конечно, приезжали. Оксана Галькевич: Грубо говоря, это сидят люди в Москве, клерки такие, и смотрят только на цифры? Юрий Савелов: И считают только цифры, конечно. Ну а как же, они же вычитывают цифры, конечно, какую получат прибыль. Вернее – какую получит экономика прибыль. Хотя это государственное предприятие. Им ведь надо посадить растение, а потом оно должно вырасти в дерево. Константин Чуриков: Есть совет от нашего зрителя или зрительницы из Ханты-Мансийского округа. Советуют вам, Андрей Адольфович, в следующем году под видом журналиста пробраться на пресс-конференцию с Путиным. Давайте послушаем звонок, у нас два звонка с Алтая. Елена будет первой. Елена, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Хорошо. Я хотела бы сказать, что у нас в городе Рубцовске было пять заводов. АТЗ, "Алтайский тракторный завод"… Константин Чуриков: Очень плохо слышно. Зритель: Там стояли трактора. Дело в том, что два года назад наш губернатор Карлин сказал Владимиру Владимировичу Путину, что завод находится на консервации. Извините, никакой консервации нет. Завода физически не существует. Полтора года назад и до сих пор распиливают последнее и сдают на металлолом. Оксана Галькевич: Да, Елена, спасибо. К сожалению, очень плохо слышно. Давайте второй звонок сразу – тоже с Алтая – выведем. Это Игорь, наш телезритель. Игорь, здравствуйте. Константин Чуриков: Два звонка из одного региона по такой теме – немножко тревожно, да. Игорь, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Сибирь, Алтайский край, Игорь Анатольевич Невара. Я поддерживаю бывшего с вами предыдущего разговаривающего, потому что я живу рядом, за 100 километров, знаю, что действительно этот завод разворовали, распродали. Я лично с него покупал плиты перекрытия для других нужд. Завод этот не существует, хотя он у нас в стране считается на консервации, военный завод. Константин Чуриков: Игорь, а как вы думаете, почему такая потемкинская деревня возникает? Почему завод, которого нет, о нем докладывают, что как будто он есть? Как вы считаете? Зритель: Значит, губернатор, у него сын лес выпиливает здесь, в Алтайском крае. Завод поставил там же, в Рубцовске, на базе этого АТЗ. Пилят лес, все хорошо. У нас киотский лес, кстати, его и выпиливают. Оксана Галькевич: Чтобы картину региональную не портить. Константин Чуриков: Да, Игорь, спасибо и вам за звонок. Оксана Галькевич: Спасибо большое. Юрий Савелов: Данные надо же давать. Константин Чуриков: Отдельно взятый регион. Вы знаете, много сообщений, наши зрители прямо с болью в сердце откликнулись на вашу беду. "Задачка просто решается, – пишет Петербург, – устраняют российского конкурента. Израиль должен закупать американские материалы, а не у нас". Я вот хочу… Знаете, я все-таки так подойду еще раз к этой теме – что, может, правда какая-то теория заговора есть? Юрий Савелов: Это не заговор, это экономическое противостояние, понимаете, как зарабатывать большие деньги. Сегодня в России открыли, завтра еще кем-то. Я имею в виду – кто производит в Америке. Все очень просто. Не думайте, что это шутка, не шутка. Конечно, они пытаются как-то затормозить этот процесс, вот и все. Качество в два раза лучше, а дешевле в два раза. И куда? Представляете, в два раза – что это такое? Оксана Галькевич: Подождите, как они действуют, инструмент воздействия? Юрий Савелов: Инструментов знаете сколько? Экономическая война называется – и не между странами, а между товарами, между предприятиями. Константин Чуриков: А давайте представим, что все наоборот. Юрий Савелов: Давайте попробуем. Константин Чуриков: Значит, в России готовый рынок… Вернее, представим так, что мы находимся при другой экономической ситуации, при другой системе реагирования на такого рода проблемы. Как надо было поступать с этим предприятием власти в таком идеальном случае? Андрей Зиновьев: Можно ответить на эту тему? Константин Чуриков: Да, пожалуйста. Андрей Зиновьев: Значит, сегодня есть федеральный закон "О банке развития". Есть основная цель ВЭБа – это развитие и внедрение инноваций. Наш материал нужен для развития заводов по СПГ, которому поставил задачу президент. Без пеностекла не может быть сжиженного газа. Юрий Савелов: Мы же дальше будем строить, конечно. Андрей Зиновьев: Об этом ВЭБу известно, что такое направление есть. Сегодня весь "Газпром" – а это "Бованенково – Ухта", это "Сила Сибири" – перешли на наше пеностекло. Сегодня американское пеностекло в "Газпроме" практически запрещено к применению. Константин Чуриков: Что ж вы об этом сразу не сказали? Это очень важный факт. Оксана Галькевич: Это же хорошо. Андрей Зиновьев: Но здесь много. Константин Чуриков: Отнять бы этот завод, да? Андрей Зиновьев: Поэтому государственной корпорации известны все цифры потенциального применения пеностекла, и в промышленности, и проблемы в строительстве – горит и погибает. Мы предложили ВЭБу несколько раз в прошлом году: "Войдите в капитал. Не ваша функция по федеральному закону зарабатывать прибыль". Юрий Савелов: Почему войти? Они все хотят у вас забрать. Зачем им входить? Андрей Зиновьев: Нет, давайте я отвечу, что с точки зрения государства нужно делать. В нашем государстве в федеральном законе все прописано. Нужно только выполнить требования закона. Причем вхождение в акционерный капитал инновационных компаний считается основной функцией Внешэкономбанка. Откройте закон. Он у меня с собой, я могу его вам дать почитать. Юрий Савелов: Почему они этого не делают? Тогда ответьте мне так же, как сейчас объяснили. Андрей Зиновьев: Они не объясняют причины, почему они не входят в акционерный капитал. Юрий Савелов: Я вам объясняю. Зачем им туда входить? Андрей Зиновьев: Как одну из версий я принимаю. 20 декабря мы получили очередной ответ, что ВЭБ не войдет в акционерный капитал и ВЭБ не даст гарантию, чем лишил нас миллиарда рублей выручки, работы на сибуровском объекте. Оксана Галькевич: Потому что без гарантий? Андрей Зиновьев: А без гарантий – значит, они не могут. Без гарантий еще мы очень серьезно потерпели такие удары по потере заказов, это ведь сегодня процедура банкротства публична. Значит, мы потеряли осенью где-то 150 миллионов заказ на "Ямал СПГ", потому что там услышали, что ВЭБ объявляет нас банкротами. Все, замкнутый круг. Константин Чуриков: Мы сейчас очень много говорим о ситуации на предприятии в целом. А что с людьми, что с зарплатами, что с уверенностью в завтрашнем дне? Куда эти люди пойдут, если закроется предприятие? Это тоже очень важно. Андрей Зиновьев: Ситуация тяжелейшая, ситуация критическая. Каждый человек, который ходит на работу, выполняет свои функции, там задержка зарплаты в месяц – и то трагедия при сегодняшней ситуации. Юрий Савелов: Сейчас штрафует государство за это. Андрей Зиновьев: Поэтому это, может быть, тоже все понятно, господам из ВЭБа. Но мы сегодня в ситуации, когда растут долги по зарплате, растут долги по налогам. Сегодня производство остановлено. Люди, на мой взгляд, терпят из последних сил. И представьте себе – мы потеряли 700 миллионов заказ на российский комбинат, но туда повезут американское, это понятно. Почему ВЭБ не дал гарантию? Просто почему? Чтобы инновационная технология работала, чтобы хотя бы даже довести до банкротства… Юрий Савелов: Вы принимаете? Андрей Зиновьев: Я вам доскажу, я на ваш вопрос сейчас отвечу. Давайте я коротко отвечу на ваш вопрос. И мы открытым текстом об этом сказали ВЭБу: "Вы же возьмите и просчитайте, если у вас есть какие-то цели". Процедура банкротства по закону "О банкротстве" закончится через год-полтора. Поставьте флажок в календарном плане. Значит, мы закроем завод. Мы по трудовому законодательству, по российскому законодательству не можем держать людей. Мы будем вынуждены сократить и прекратить деятельность. Рядом с нами уже ходит МВД, ОБЭП и комиссия по долгам. То есть это серьезнейшая ответственность, до уголовной. То есть мы будем вынуждены в этом первом квартале сократить, предупредить людей, что все, не преодолели. За полтора года от этого завода мало что останется. Ведь это современное производство – там система управления, электроника, робототехника. Юрий Савелов: Да, это тот вариант, что про американцев, которые хотят вас закрыть, тоже вариант хороший. Андрей Зиновьев: Там просто ее не станет. Я говорю – вы сами-то просчитайте, через полтора года это будет просто металлолом, если там что-то… Оксана Галькевич: Юрий Михайлович, так вы скажите, что делать-то. Юрий Савелов: А вот как раз один из шагов – то, что мы сидим в этой студии и нас смотрят люди. Может быть, они немножко задумаются, понимаете. Андрей Зиновьев: Нужно выполнить закон – и все будет нормально. Юрий Савелов: Нет, может быть, они немножко задумаются, кто это все делает. Оксана Галькевич: Прокуратура, правоохранительные органы? Юрий Савелов: Конечно. Оксана Галькевич: Омбудсмен по делам… Константин Чуриков: Нас смотрят люди из разных структур, безусловно. Юрий Савелов: Я об этом и говорю. И те кто это затеял, и кто это подал на банкротство – вот они, может быть, задумаются. Сейчас скажут: "Дойдет до Путина – может, немножко приостановим это дело и пойдем на переговоры, и как-то позволим им работать?" Может быть. Это как раз один из шагов защиты. Константин Чуриков: Слово обычным людям, нашим зрителям. Игорь из Оренбургской области присоединяется к нам. Игорь, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Ваше мнение – почему так получается, как получается? Зритель: Я, например, живу в городе Орске Оренбургской области, работаю на машиностроительном заводе. То есть этот завод выпускает буровой замок, газбаллоны, обсадную трубу, и это практически для нефти и для газа все выпускается. Но сейчас система идет тендеров. Вот например, тендер выиграли – есть работа. Тендер проиграли – нет работы. Вот на нынешний момент в течение года с нашего предприятия сократят 600 человек. Все скажут: "Ну что такое 600 человек с предприятия? Это мизер". Если брать, например, наш город: у нас сначала закрылась швейная фабрика, трикотажная фабрика, завод тракторных прицепов, "Южуралникель". Это очень крупные предприятия, где работали люди, где получали зарплату. Лично у меня маленькие дети. Константин Чуриков: Игорь, 600 человек, извините, можно смело умножить на три, на четыре – на членов семьи. Юрий Савелов: Две с половиной тысячи. Оксана Галькевич: Ну семьи просто, да, мы посчитаем, сколько. Юрий Савелов: Две с половиной тысячи. Оксана Галькевич: Спасибо большое. Юрий Савелов: Ответить, прокомментировать? Константин Чуриков: Конечно. Юрий Савелов: Дело в том, что, к сожалению – а может быть, к лучшему, я считаю, что это хорошо, – но мы живем сейчас в рыночной свободной экономике. Конечно, у нас немножко искажено все, вот на примере нашего гостя. Константин Чуриков: Прямо в рыночной и свободной? Юрий Савелов: Ну я говорю – искажено. Я сразу поправляюсь. Ну почему, не выиграли тендер – все, расходитесь. А вы знаете, как, допустим, в Китае работают люди? Мой любимый Китай – я много там сравниваю, почему у них такой рост произошел. Они людей только приглашают, люди сидят дома, у них получается заказ. Ну допустим, у них работает 200 человек. Вот 20 человек всегда на работе что-то делают потихонечку. Получается большой заказ – эти люди приходят и работают. Заказ выполнили, если следующего заказа нет – они идут домой. У нас мебельщики сейчас стали работать так. Вот это рынок. Константин Чуриков: Слушайте, рынок… Оксана Галькевич: А по стране у нас? Прости, Костя. А по стране? Андрей Зиновьев: Вот у нас жилье горит, фасады горят. И все разводят руками: "Это рынок". Рынок – это не что-то само по себе, на рынке работают определенные силы. И государство самоустраняться, допустим, не должно. И мы сегодня с вами говорим о государственной корпорации, это некоммерческий банк. Мы говорим: "Приходите в акционерный капитал. И мы внедрим наш нужный материал и в фасады, и в кровли – и гореть не будет. Мы внедрим в это развитие СПГ-производство". Ведь это СПГ-производство в России будут развивать не один десяток лет. Сегодня Министерство энергетики сказало, что мы будем разрабатывать собственную технологию сжижения газа. Это хорошо. Юрий Савелов: Прекрасно. Андрей Зиновьев: Мы обратились туда. Сжиженный газ не существует без теплоизоляции из пеностекла. Посмотрите, вот допустим, сегодня промышленное производство, где нет пеностекла – это лед, ледниковый период. И таких производств очень много. Здесь пеностекло не поставили. Значит, когда на "Ямале" были попытки тоже замотать, то есть не пеностеклом, французы, говорят, встали насмерть – этого нельзя делать. Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем еще один звонок – Татьяна из Нижнего Тагила выходит в эфир. Татьяна, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Я из Нижнего Тагила. Ваша передача – очень хорошо. Мне бы хотелось знать – то, что мы вам говорим, до Путина это доходит, или это пустое место? Мы выговорились и все? У вас опрос вчера – 97%, чтобы не воровать, то богатым не станешь, была передача. Константин Чуриков: Да, опрос был такой, можно ли разбогатеть законным путем, да. Зритель: Понимаете? Семь заводов закрыли, остались только два работать. НТМК немножко, и то там лаборантки получают 8 тысяч. УВЗ – там два цеха на две трети работают. Был пластмасс, было 40 цехов – осталось 10 цехов. Константин Чуриков: Татьяна, я вам так скажу, отвечая на ваш вопрос (вы же нам этот вопрос задали). Конечно, все доходит. Потому что все, что происходит в эфире… Мы федеральный канал, мы работаем на всю страну одновременно в прямом эфире, на все часовые пояса. И конечно, это ложится… Есть такие специальные структуры, называются пресс-службы – губернатора, Администрации президента. Естественно, все это ложится на нужные столы. И спасибо вам за ваш звонок. Оксана Галькевич: Спасибо нашим гостям. Желаем вам, Андрей Адольфович, успеха. Андрей Зиновьев: Спасибо. Оксана Галькевич: Желаем, чтобы ваша история обязательно оказалась в той самой нужной папочке и дошла до сведения нужных людей. Константин Чуриков: Зрители пишут, очень много таких сообщений, что у нас все сводится к "купи-продай". Краснодарский край: "В Тихорецке было три завода, сейчас одни супермаркеты". Московская область: "По нашему городу сплошные банки, аптеки, стоматологии". Ну в общем, мы, кажется, все сказали, что можно было сказать. Юрий Савелов: Не так грустно, поверьте мне. Просто не хватило времени. Константин Чуриков: Ну утешьте тогда, давайте. Юрий Савелов: Нет, ну почему? В связи с курсом рубля и доллара – вот сейчас мы говорили, что доллар стал снижаться, рубль укрепляться – это хуже для нашего производства. Почему? Возрождается, мы производим. Сейчас больше пытаются брать российского, действительно. Я в своей отрасли с этим столкнулся. Понимаете, идет в стране, просто мы резко перешли. Допустим, что было три года назад? Было одно там отношение государства с бизнесом, бизнес между бизнесом. Сейчас это изменилось. И мы сейчас как-то не можем найти, но мы найдем эту точку, поверьте мне. Оксана Галькевич: Найдем. Константин Чуриков: Просто государству со своим государственным бизнесом, с тем же банком надо как-то поговорить, да? Рычаги чтобы работали. Юрий Савелов: Да, вот сейчас проходит этот этап. Он проходит быстро, об этом надо поговорить. Идет, идет, ребята, ну вот поверьте. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо уважаемым гостям. Оксана Галькевич: Андрей Зиновьев, акционер компании "СТЭС – Владимир", был сегодня в студии программы "ОТРажение", и Юрий Савелов, член президиума объединения предпринимателей "Опора России". Спасибо. Мы не прощаемся, вернемся к вам через три минуты. Константин Чуриков: Мы вернемся к вам скоро, да.