В пользу бедных? По данным Росстата за прошлый год, примерно каждый седьмой россиянин, или 21 млн человек, жили за чертой бедности. Аналитики зафиксировали рекордное с 1999 года сокращение доходов россиян — реальные располагаемые доходы россиян сократились в прошлом году почти на 6%. Оксана Галькевич: Итак, наша первая тема сегодня в прямом эфире, друзья – бедность как одна из ключевых проблем российской экономики. Вот об этом на днях заявил новый министр экономического развития, Максим Орешкин. Кто виноват – говорить об этом, наверное, не будем. Обсудим, что с этим делать. В гостях у нас сегодня Сергей Хестанов - экономист, советник по макроэкономике генерального директора компании "Открытие Брокер". Здравствуйте, Сергей Александрович! Сергей Хестанов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Сразу вопрос нашим зрителям. Вот для вас что такое бедность? По каким критериям вы оцениваете, например, свое социальное положение, свое социально-экономическое положение, что значит бедный в нашей стране? 8-800-222-0014. Сергей Александрович, ну вот бедность людей с вашей точки зрения, насколько это вообще серьезное препятствие, например, для нашей пока ещё всё-таки сырьевой экономики? Может быть, эта проблема лежит не в экономической для нас плоскости, а в политической? Сергей Хестанов: Нет. Как раз в экономической плоскости эта проблема лежит тоже. Причем каким образом бедность влияет именно на экономику. Дело в том, что, начиная с осени 2014 года, наша страна столкнулась с такой проблемой, как падение платежеспособного спроса. Причем это падение на всех уровнях. На уровне государства, поскольку поступления в федеральный бюджет уменьшились. На уровне регионов, потому что ситуация с региональными бюджетами тоже довольно сложная, и как следствие, регионы тоже вынуждены сокращать свои расходы. На уровне бизнеса и на уровне домохозяйства. Поэтому вот это падение совокупного спроса – оно происходит на всех уровнях. А спрос со стороны домохозяйств как раз и упирается в проблему бедности. Оксана Галькевич:   Сергей Александрович, это как раз вот 2014 год. Тот самый год, когда статистика нам сказала, что резко у нас выросло число бедных в стране. В 2014 году по итогам это было 16,1 млн, и в 2015 – это уже так резко 21,7. Почти 22 млн человек. Сергей Хестанов: Ну, прежде всего нужно отметить, что сам критерий отнесения человека к бедному достаточно расплывчатый. В разных странах он сильно отличается. Идут бесконечные дискуссии: кого ещё считать бедным, кого уже не считать бедным. Но действительно реальные располагаемые доходы граждан снизились, причем заметно снизились. И объективно число бедных увеличилось, поэтому … Оксана Галькевич:  Ну, всё-таки подождите, есть ведь всё-таки какое-то определение, что такое бедность? Что такое бедность вот даже без каких-то там страновых особенностей? Бедность – это когда человек не может себе позволить ну какой-то набор социальных благ… Сергей Хестанов: Вы знаете, вот как не странно, научный… Не бытовой! А научный ответ на ваш вопрос потянет как минимум на докторскую диссертацию, а то как бы не на Нобелевскую премию. Потому что как ни странно на бытовом уровне мы понимаем, что вот этот человек бедный, а этот уже не бедный, да. Но с точки зрения экономической науки ответ совсем не прост, и в разных странах критерии очень разные. У нас критерии отнесения человека к бедным, собственно говоря, это нормативный акт, утверждает правительство. Константин Чуриков:   Ещё раз вопрос зрителям, какой критерий бедности или какие критерии бедности у вас? Ждем звонков и смс-сообщений, конечно, тоже. Ну, смотрите, вот Оксана упомянула статистику, значит, 21,7 млн бедных у нас по итогам 2016 года… Но это же у нас была цифра до того, как был подкорректирован прожиточный минимум. Т.е. у нас на бумаге бедных по итогам прошлого года всё равно стало меньше, в реальности мы понимаем, что она скорее всего была либо такой же, либо хуже. Так у  меня в чем вопрос. Вот это признание Максима Орешкина – означает ли оно вообще, так сказать, смену матрицы в головах наших чиновников? Сергей Хестанов: Относительно смены матрицы – вряд ли это произойдет. Но относительно статистики есть такая немножко грустная шутка, что есть ложь, наглая ложь и статистика. Соответственно, сам прожиточный минимум считается довольно сложным образом. Т.е. есть утвержденная, причем повторюсь именно утвержденная – это нормативный акт, который определяет именно корзину товаров и услуг, есть её стоимость, опять-таки с корректировкой по регионам. И если человек имеет доход меньше, чем стоит эта корзина, ну его официально относят к бедным. Константин Чуриков:   Мы сейчас отдельно поговорим, что входит в нашу корзину и в наш прожиточный минимум. Ну вот кстати, по поводу бумаги и реальности, у нас, кто не знает, есть рубрика "Реальные цифры". Мы в конце прошлого года проводили опрос по Росстату. Значит, средняя зарплата по России 35405, ну наши зрители нам написали, мы это всё обобщили, получилось 15 606 рублей. И это вот как раз если по-честному сложить. А у кого-то дети, садик, ещё какие-то обременения, и еле-еле концы с концами. Сергей Хестанов:  Тот пример, который вы привели, тоже вот очень типичен. Скорее всего, обе цифры – и Росстатовская, и ту, которую вы самостоятельно подсчитали – они верны. Почему они так сильно отличаются? Дело в том, что Росстат считает по какой формуле? Он берет статистические данные от всех предприятий, которые сдают эти данные, соответственно складывает все зарплаты, делит на всё количество работников, и получается определенная цифра. Ни для кого не секрет, что во многих наших крупных, особенно крупнейших корпорациях, высший менеджмент получает очень большие деньги. Ну это уже притча во языцех. Константин Чуриков:  Примеры приводить не будем. Сергей Хестанов: Да, не будем ради политкорректности приводить примеры, но желающие их легко найдут в интернете, что многие главы крупных российских корпораций получают гораздо больше, чем их коллеги за рубежом. Соответственно, вот если их зарплату сложить с зарплатой простых рабочих, разделить на количество, и получаются вполне благообразные цифры, которые радостно сообщает нам Росстат. Оксана Галькевич:   Сергей Александрович, это уже мы поднимаем вопросы неравенства, которые, кстати говоря, тоже в этом интервью нового министра экономического развития затрагивались, но в несколько интересном аспекте, сейчас успеем обсудить. У нас звонок просто есть из Костромской области, давайте нашего телезрителя Владимира послушаем. Владимир, вы в прямом эфире. Константин Чуриков:   Добрый вечер. Владимир, Костромская область: Да-да. Я вас слушаю. Константин Чуриков:  Это мы вас слушаем. Владимир, Костромская область: Значит, что такое бедность? Это пенсии, пособия, зарплаты до 10 тысяч рублей. Вот это бедность. И в эти категории относится Костромская область, глубинка Костромской области, и так далее, и так далее, понимаете? Это весь наш Центральный регион в России - весь в такой нищете! Выезжаете за пределы Москвы – нищета полнейшая. Константин Чуриков:  Вы хотите сказать, что конкретно у вас в Костромской области людей, которые получают в качестве зарплаты суммы, меньше, чем 10 тысяч, много? Владимир, Костромская область: Я, например, пенсионер. У меня пенсия 10 тысяч. 10 тысяч. Там идет квартплата, сами всё знаете как. Пенсионер, у меня группа 3-я, лекарства, и остается на хлеб, на соль… В общем, как вам сказать… А послушаешь телевизор, у нас зарплаты 30 тысяч, 36 тысяч, конечно, если там получают миллион, а потом делят на всех – получается это. Но вы делите категории. А в категории бедных у нас около 40 миллионов. То, что они пишут 20 миллионов – это чепуха. Константин Чуриков:  Ну и хотите сказать, что самый очевидный способ борьбы с бедностью – это повышение пособий, тех же пенсий, зарплат и так далее, правильно я понимаю? Владимир, Костромская область: Вы понимаете, в чем дело? Денег в стране-то много! Много. Я выписываю газету "Аргументы недели", там написано: за 2015 год через Центробанк прошло полтора квадриллиона рублей. Куда эти деньги деваются? Константин Чуриков:  Да, спасибо! Оксана Галькевич:   Спасибо, Владимир. Вот Сергей Александрович, ну вот смотрите действительно. Вы сами сказали, что вот у нас есть большая достаточно прослойка менеджеров высокопоставленных с хорошими такими зарплатами. Господин Орешкин в своем интервью сказал, что в общем, проблема неравенства – она немножко особняком. Вот есть неравенство, а есть бедность. Так вот собственно говоря, не кажется ли вам, что это вещи взаимосвязанные. Если у министра, простите меня, даже у министра, не берем госкорпорацию, зарплата ну раз в 100-150 выше, чем у человека, который вот нам только что позвонил. О чем мы говорим? Сергей Хестанов: Дело в том, что количество людей, которые получают вот такие деньги, по отношению к общему количеству населения России не так уж и велико. Любые попытки искусственно ограничить рост зарплат высокопоставленных сотрудников, особенно если речь идет не о госкорпорациях, а о коммерческих структурах. Неизбежно вызовут либо уклонение от налогов, там, где это возможно, либо перенос каких-то управленческих структур за рубеж. Ну, пресловутая офшоризация экономики, которую мы тоже наблюдали. Все попытки взыскать налог на роскошь, хорошо звучит, многие популистски настроенные политики обожают это повторять. Предлагаю очень простой пример. Когда будете в аэропорту, посмотрите, что написано на хвостах самолетов. Там крупными контрастными буквами написан его регистрационный номер. Любые буквы, кроме первый латинский R и A, соответственно Russian Aviation,  означают, что воздушное судно зарегистрировано не в России. И вот когда вы будете в аэропорту (- в любом, даже в региональном), вы удивитесь, но 90 процентов самолетов зарегистрировано не в России. Почему? Потому что у нас пытаются совладельцев самолетов, считая, что это богатые компании, получить высокий налог. В результате в России на 90 процентов летают самолеты с Багамских островов. Оксана Галькевич:   Сергей Александрович, это всё замечательно, но просто понимаете, получается, что вот эти самые государственные служащие, так скажем, люди, получающие большую зарплату, работая в структурах так или иначе с государством аффилированных, начисляют себе зарплату, гораздо выше того прожиточного минимума, чем они начисляют пенсии и зарплаты людям, которые не имеют доступа к этому финансовому, экономическому какому-то… Сергей Хестанов: Это в значительной мере естественно. Естественно, никто себя обижать не собирается. Более того во многих странах вот это вот всё, что касается… Я предлагаю четко разделять коммерческие структуры и государственные. Зарплата государственных служащих, неважно какого уровня, во многих странах, кстати, школьный учитель – это тоже государственный служащий, это просто определяется решением парламента. Вот как народные избранники решат – так и будет. Не больше, не меньше. Может быть, нам тоже стоит перейти к примерно вот такой политике. Оксана Галькевич:  Система издержек и противовесов, наверное, как-то иначе всё-таки должна быть отстроена, отлажена. Чтобы вот не было такого бессовестного перевеса в одну сторону двухпроцентной прослойки населения. Сергей Хестанов: Морально то, что вы говорите – понятно. Но с точки зрения экономической науки, любые попытки вмешаться в это, кроме зарплат госслужащих, потому что зарплаты госслужащих должны просто устанавливаться парламентом. Константин Чуриков:  С моральной точки зрения и с жизненной, вот люди нам активно пишут на смс-портал из Москвы сообщение: - Не считая любой страны, начинается с нарушения Конституции. Мне ещё понравилось: - Бедность – это когда до пенсии неделя, а в доме уже нечего есть. Мы не алкоголики (Нижегородская область). Сергей Хестанов: Да, это глас народа в чистом виде, абсолютно правильно. Константин Чуриков:  Ещё интересный вопрос наш зритель с Дальнего Востока задает, из Приморья. Правда, вот в новостях на днях сообщали, что по опросу ВЦИОМ две трети россиян всё-таки довольны своим материальным положением. Вот вопрос: я думаю, что многие из тех, кого опрашивали, находятся на этой примерной границе – 10-15-20 тысяч рублей, в зависимости от региона, и говорят, что они довольны. Вопрос, конечно, уже к методике подсчета, может быть, предновогоднее настроение, но как-то у меня всегда возникает, как сказать, вопрос: вот Росстат как всё это высчитывает, рассчитывает и как социологи? Сергей Хестанов: Ну, вот, кстати, всё, что касается настроения, всё-таки Росстат этим не занимается. Этим занимаются социологические службы. Росстат такого рода исследования не проводит. Но действительно есть такой парадокс. Начиная с 2014 года, наблюдается явное противоречие между тем, что с одной стороны реальные располагаемые доходы граждан, ну говоря простым языком, это всё, что остается после того, как вы сделали все обязательные платежи - за квартиру, минимальный набор продуктов, который вы обычно покупаете, вот то, что осталось, называется реальные располагаемые доходы. Вот они, начиная с осени 2014 года устойчиво снижаются. Нам всё обещают, что вот-вот они начнут расти, может быть в этом году, ближе к середине года, это и произойдет, но пока нет. Константин Чуриков:  Сейчас ваши коллеги говорят, что, скорее всего, будет какой-то рост. Сергей Хестанов: Да, скорее всего, будет, но только этот рост – восстановительный. Не ассоциируйте его с тем ростом, который у нас был в первой половине 2000-х годов. Константин Чуриков:  Т.е. возвращаясь к социологам, это вопрос про загадку нашей души, потому что мы часто говорим одно, думаем другое, делаем третье. Сергей Хестанов: Да, ну есть известная шутка о том, что телевизор бьётся с холодильником. Вот пока, в общем-то, телевизору удается победить. Константин Чуриков:  У нас в программе вот телевизор и холодильник – они рядом у всех наших зрителей. Оксана Галькевич:   Сергей Александрович, ещё раз напомним нашим телезрителям, что мы, друзья, интересуемся у вас, вашим мнением. Что такое с вашей точки зрения бедность, и беседуем с нашим гостем. В гостях у нас сегодня Сергей Александрович Хестанов - экономист, советник по макроэкономике генерального директора компании "Открытие Брокер". Константин Чуриков:  Из Кировской области сообщение, спрашивает нас зрительница: - Если мне хватает денег на еду и оплату ЖКХ, а на одежду и бытовую технику нет – я не считаюсь бедной? Дополню этот вопрос. Вот что у нас включено в прожиточный минимум, в эту некую корзину. И что включено вот у них там, по ту сторону занавеса? Сергей Хестанов: В разных странах очень по-разному. Кстати говоря, вот это отличие между официальным прожиточным минимумом, соответственно, критерием отнесения человека к бедному, и реальным жизненным восприятием, значительное не только в нашей стране. Причем, это касается и прожиточного минимума, и подсчета инфляции. Связано это с тем, что традиционно, ну опять-таки в защиту нашего Росстата, это не только наш грех. В США, кстати, точно такая же проблема. Составляя вот эту вот корзину потребительскую, как правило, законодатели стремятся положить туда наиболее дешевые товары и товары, которые медленнее всего дорожают. Вот некоторое время в потребительской корзине США, тоже такая забавная подробность, лежала даже флешка объемом 1 Гигабайт. Понятно, что она дешевела вот уже довольно-таки давно, но всё-таки была включена. И она тем, что эта флешка дешевела, она снижала американскую инфляцию. Константин Чуриков:  У меня возникает в голове часто когнитивный диссонанс. С одной стороны нам говорят всё время про человеческий капитал, так красиво звучит, хочется так вот расправить пиджак, а с другой стороны флешка не включена. Сергей Хестанов: Дело в том, что это всегда компромисс. Вот выбирая потребительскую корзину, как бы вы её не выбрали, обязательно найдутся социальные группы, которые будут недовольны. Поскольку как индексат к этой корзине привязаны  какие-то выплаты, пособия, их индексация, что, естественно, чувствительно для федерального бюджета, то сознательно составляя эту корзину, выбираются самые дешевые товары и услуги. В результате почти всегда и уровень отнесения человека к бедному и уровень инфляции, на который должны индексироваться пенсии, пособия, зарплаты бюджетников, они всегда несколько ниже, чем то, что мы наблюдаем в реальной жизни.  Оксана Галькевич: Ну, у нас же все равно это,  согласитесь, Сергей Александрович, это всё на пределе. У нас даже был как-то эфир, посвященный прожиточному минимуму, тому, что он там изменился в небольшую величину и один отчаянный чиновник в Ярославской, по-моему, области провел на себе эксперимент. И он понял, что дней за 10-12 деньги закончились, и пошел он рыбу ловить.  Но я вас хочу спросить, собственно, не об этом, о том, вот смотрите: огромный клубок проблем. Вы сами сказали, что вмешиваться в механизм начисления зарплат, ещё в какие-то там механизмы, которые регулируют работу нашей экономики, насильственным образом ни в коем случае нельзя. Но вот клубок-то огромный, а как вот его распутать? Что делать? Мы с вами обсудили, как обстоят дела. Так, а что делать? Сергей Хестанов: Как ни странно, что делать – известно давно, хорошо. Но только сделать это на практике сложно. Дело в том, что нужно просто изменить приоритеты бюджета. У нас в бюджете доля расходов на оборонную безопасность аномально высока даже по сравнению со многими другими странами, которые имеют, в общем-то, уровень развития экономики выше нашего. Существует эмпирическая формула, которой, кстати, больше века. Она хорошо изучена. Что пока, соответственно, внутри, правда, не бюджета, а ВВП, расходы на оборонную безопасность не выходят за границу двух процентов, всё будет хорошо. Как только эти расходы превышают – в экономике начинаются проблемы. Вот просто для наглядности несколько цифр. Вот страны: Китай – мощная экономика. Китайцы очень осторожны, поэтому у них 1,9. Опасаются. США – это страна с достаточно высоким уровнем этого показателя – 3,3 процента. В США больше, да. В Саудовской Аравии, соответственно, в районе 12 процентов, а у нас 5,4 процента. Т.е. мы примерно в 1,6 раза больше тратим в процентах ВВП, чем, допустим, США. Константин Чуриков: Это при том, что наш-то пирог он сам по себе гораздо меньше. Сергей Хестанов: Меньше, да. И, соответственно, в 2,7 больше, чем Китай. Константин Чуриков: Что для вас бедность? Спрашиваем мы вас сейчас, наши зрители. Звонок от Людмилы из Иркутска. Людмила, здравствуйте. Добрый вечер. Людмила, г. Иркутск: Добрый вечер. Хотелось бы узнать, какая вот в людях разница? Пенсионер. Они нуждаются, например… как чиновники получают, как разделяет народ людей? Т.е. у чиновника 700 тысяч зарплата, а у пенсионера – 10 тысяч? Константин Чуриков: Ну, вопрос философский, сейчас ответит наш эксперт. У меня вопрос к вам. Для вас что такое бедность, Людмила? Людмила, г. Иркутск: Ну. Что такое бедность… Как можно прожить на 10 тысяч? Оксана Галькевич: Это правда, да. Невозможно. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Кстати, вот. Сергей Александрович, мы с вами говорили, что всё-таки, определение бедности – это тянет на диссертацию, и тем не менее, кстати, экономическая наука ведь этим занимается. Все время пытается какой-то вот критерий. Смотрите, вот нам из Томской области пишут: - Бедные  - это почти все у нас в стране, потому что и работает человек – он бедный, и не работает. А вот действительно, ну смотрите, есть какое-то может быть социальное определение. Вот если человек работает всё-таки, то его усилия, которые он вкладывает в свое благосостояние, строительство своего благосостояния, они должны вот какую-то отдачу ощутимую дать. Человек не может быть бедным, если он работает честно. Сергей Хестанов: Ну, вот как раз особенность нашей страны. Этим мы отличаемся от большинства стран мира, что у нас действительно значительно число бедных, в общем-то, это люди, которые работают. Оксана Галькевич: Одна из причин, кстати, миграции. Утекают за границу зачем? Для того чтобы работать и нормально жить, а не работать и выживать. Сергей Хестанов: Да, да. К сожалению, вот эта проблема быстро решена быть не может. Магистральное направление – это снижение налоговой нагрузки, это снижение давления на бизнес во всех проявлениях этого давления. Да и регулирование многих сфер. Потому что забавно, во многих странах степень госконтроля над бизнесом гораздо ниже, чем у нас. И всё это требует много времени, и даст плоды спустя достаточный промежуток времени. Вот легко и просто, путем просто раздачи денег, решить эту проблему совершенно невозможно. Поэтому  главный вот вывод, который в практическом плане можно сделать, это надеяться можно только на себя и если вы видите, что вы чем-то занимаетесь, работаете, зарабатываете, но это не выводит вас из бедности… Это говорит о том, что надо что-то менять. Для кого-то, если этот человек, скажем так, в достаточно трудоспособном возрасте, если он как специалист востребованный, ну, может быть, стоит подумать над сменой места жительства. Поскольку у нас, это, кстати говоря, тоже особенность нашей страны, она давно фиксируется экономистами, у нас очень низкая мобильность населения. Т.е. у нас люди, которые живут в депрессивном регионе… Оксана Галькевич: У нас есть административные моменты, которые мешают людям легко и спокойно менять место жительства. Сергей Хестанов: Есть административные моменты, но всё-таки не стоит и преувеличивать их значимость. Константин Чуриков: Ну, слово мобильность населения, я думаю, большинство наших зрителей слышит только с экрана телевизора. В жизни этого практически нет, за редким исключением. Ну, молодых, активных мы в данном случае, может быть, в расчет не берем. Смотрите, свое определение бедности, пока вы – ученые, специалисты – думаете, как написать по этому поводу очередную диссертацию, вот простые определения от наших зрителей: - Показатель бедности – это невозможность накопить первоначальный взнос для оформления ипотеки. Негде жить. (Хабаровск) Или Краснодар нам пишет: - Откройте сайт Центра занятости любого города, и поймете, что такое бедность. - Когда в одной квартире живут несколько семей, разве это не бедность? (Екатеринбург) - Бедность – это пенсия. (Москва) - Бедный не может сходить в баню, - нам пишет другой зритель, - не потому что денег нет, а потому что богачи закрыли муниципальные бани. Даже вот такие есть интересные экзотические варианты. Вот ещё спрашивают из Алтайского края: - Какой здравомыслящий человек мог придумать срок носки пальто в потребительской корзине, равный 16 годам? Сергей Хестанов: Опять-таки, большая часть этих нормативов имеет ещё советское прошлое, и действительно в советские времена одежду носили долго. Оксана Галькевич: Слушайте, ну, в советские времена, знаете, и ботинки покупали детям на вырост. Ему три года, а ботинки на 17 лет уже. Сергей Хестанов: Кстати, забавно. До сих пор вот, тоже затронули больную тему. До сих пор вот по привычке я, вот дожил до седых волос, а покупаю обувь на полразмера больше из-за того, что всё мое детство был дефицит детской обуви. Причем вся взрослая – она была некрасивая, но хотя бы была, а вот с детской действительно было действительно трудно, и я привык носить обувь на вырост. Константин Чуриков: Сергей Александрович, вот мы недавно перешли в новый 2017 год. Одно из первых интервью Максима Орешкина, вы его тоже читали, с ним знакомились. Много там всего мудреного, что так с ходу не понять. У вас сложилось ощущение, что у него в голове  и у его команды сложился вот четкий план, четкий правильный подход? Сергей Хестанов: Скорее сложилось впечатление, что произнесены многие, в общем-то, правильные лозунги, но как они воплотятся в реальные решения, к сожалению, полного впечатления не сложилось. Причем не стоит преувеличивать вообще возможности Министерства экономики. Вот в России много чего может сделать Центральный банк, много чего может сделать Министерство финансов, много чего может сделать Министерство по налогам и сборам. Да, вот эти министерства и ведомства, принимая какие-то управленческие решения, вызывают четкое, зримое, ощутимое воздействие на российскую экономику. Министерство экономики у нас пока – это в основном всё-таки информационно-конституционный орган. Константин Чуриков: Оно прогнозирует. Сергей Хестанов: Оно прогнозирует, оно выдает рекомендации, оно иногда согласовывает некоторые законы, но, в общем-то, и всё. Поэтому не стоит возлагать надежды на то, что пришел новый министр и как по мановению волшебной палочки у нас жизнь вдруг станет сильно лучше. Константин Чуриков: Тем более не будем забывать, неоднократно поднимался вообще на разных уровнях вопрос "а не закрыть ли это министерство". Было такое. До сих пор многие спорят. Сергей Хестанов: Поэтому, что касается 2017 года, то опять-таки, если сохранятся все предыдущие тенденции… У экономистов есть любимая поговорка – "при прочих равных условиях". Наиболее вероятный сценарий – что где-нибудь к середине следующего года экономика нащупает какое-то новое равновесие, после чего начнется медленный, плавный, где-то темпом один-два процента в год восстановительный рост. Вот как только это произойдет на уровне субъективного восприятия. Потому что цифры – это одно, а вот ощущение граждан – это совсем другое, да. Это спустя там… где-нибудь к концу этого года, может быть, к осени, люди почувствуют небольшое, но улучшение. Но! Во-первых, до этого ещё надо дожить, во-вторых, это при прочих равных условиях, прежде всего, если не будет каких-то внешних шоков. Если не упадет сильно нефть, если не будет нового витка информационного противостояния и так далее. Оксана Галькевич: Чего очень не хотелось бы. Константин Чуриков: Начали обнадеживающе. Оксана Галькевич: В начале года можем себе пожелать чего-нибудь хорошего, в конце концов. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Да, спасибо! У нас в гостях был Сергей Александрович Хестанов, экономист, советник по макроэкономике генерального директора компании "Открытие Брокер". Спасибо!