Ольга Арсланова: Ну а мы продолжаем. Мне кажется, тоже ни одной недели не проходит без новостей о российских больницах, неутешительных новостей. Петр Кузнецов: Но мы в этом не виноваты. Ольга Арсланова: Скандал, например, произошел в больнице в Сочи. Туда пришел с проверкой профсоюз медработников, один из профсоюзов медработников, называется он «Альянс врачей». И, как рассказали в этом самом «Альянсе», больницу пришлось брать буквально штурмом. Петр Кузнецов: Проверяющих не пускали, как сообщается, главный врач, чиновник местного Минздрава и представитель местного профсоюза. На место вызывали полицию, даже грозили ОМОНом. В самой больнице заявили, что представители этого самого «Альянса» мешали работе и не предъявили никаких документов. Ольга Арсланова: И даже ворвались к пациенту после операции. В самой больнице при этом нашли серьезные нарушения, сообщили сотрудники «Альянса врачей». Как опять же там рассказали, на свою зарплату в двадцать с небольшим тысяч рублей сами закупают лекарства и расходники, а оборудования в больнице не хватает уже несколько лет. Петр Кузнецов: Представители краевого Минздрава информацию о нехватке лекарств назвали вымыслом. Давайте в этой истории разбираться. Ну, даже не в этом истории, а в похожей ситуации. Ольга Арсланова: Тем более что таких историй по нашей стране-то сколько. Петр Кузнецов: Сделаем это вместе с Андреем Коновалом – это сопредседатель межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие». Андрей Петрович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Здравствуйте, Андрей Петрович. Слышите ли вы нас? Андрей Коновал: Да, слышу. Ольга Арсланова: Отлично! Петр Кузнецов: Андрей Петрович, скажите, пожалуйста, насколько типична вот эта история – не в плане штурма здания, безусловно, а в плане скорее нехватки лекарств в больницах в таком объеме и такого уровня лекарств? Андрей Коновал: Это абсолютно типичная ситуация – с учетом того, что наши больницы, наши поликлиники имеют огромную кредиторскую задолженность. Эта задолженность может достигать 100 миллионов, более 100 миллионов. И поскольку у нас больницы финансируются не по отдельным статьям расходов (допустим, столько-то из бюджета идет на лекарства, столько-то – на зарплату, столько-то – на коммунальные какие-то платежи), а финансируются в единый котел, то, соответственно, денег не хватает, у нас тотальное недофинансирование. В результате администрация больницы начинает экономить то на одном, то на другом: или зарплата будет низкая, или… Петр Кузнецов: Или зарплата, или оборудование. Ольга Арсланова: Андрей Петрович, подождите. Поясните, пожалуйста. Вы говорите, что деньги поступают в общий котел. Они поступают во все больницы, вероятно, в примерно одинаковом объеме. Петр Кузнецов: Но это вопрос: кто распределяет на самом деле и как? Ольга Арсланова: Почему в некоторых больницах всего хватает, а в некоторых регионах такие истории перестают быть новостью? Андрей Коновал: Нет, во-первых, я не считаю, что во всех больницах всего хватает. Дефицит есть во всех больницах. И мы это видим: зарплаты людей, недостаток специалистов, то, что люди перерабатывают на полторы-две ставки, жалобы пациентов. То есть мы это видим. Исключением, наверное, будет Москва и в меньшей степени Санкт-Петербург. Все остальные регионы задыхаются от недостатка средств. А во-вторых, финансирование же идет не жестко из федерального центра. Принимаются в каждом регионе свои территориальные программы. И там, где регион побогаче, особенно Москва, например, как субъект Российской Федерации, то там, соответственно, серьезно дотируются. А там, где местные власти по каким-то причинам не хотят (по объективным причинам или в силу своих приоритетов) выделять дополнительные средства, то там жестко ограничиваются этими деньгами, которые в соответствии с федеральными нормативами выделяются из Фонда обязательного медицинского страхования, не больше и не меньше. Пожалуйста, итальянская забастовка врачей «скорой помощи». Там власти признали, что им недодал федеральный центр то ли 500, то ли 600 миллионов рублей. Ольга Арсланова: Но при этом главврачи почему-то не хотят об этом говорить открыто и замалчивают эти истории. Петр Кузнецов: Вот! Собственно главврач даже на основе этой истории… Конечно, мы многого не знаем. Как он вообще может существовать в такой ситуации? Нет аспирина, инсулина, масок, перчаток, катетеров, не работает ультразвук, рентген только до 12 часов. Он вообще на что рассчитывает? Что пациенты со своим будут приходить? Или как? Ольга Арсланова: Может быть, у главврача все в порядке, конкретно у него. Петр Кузнецов: Закончились запасы и объемы? Или он не видит, что этих объемов нет? Поступает, соответственно, запрос в региональный Минздрав – и он снимает с себя ответственность, потому что он обозначил проблему? Андрей Коновал: А, он вот так обозначил? Петр Кузнецов: Не-не-не! Я предполагаю, как это должно быть. Нет? Он понимает, что у него нехватка всего на свете… Андрей Коновал: Ну смотрите. Я думаю, что, во-первых, конечно, главный врач в такой ситуации больше боится вышестоящего начальства, Минздрава, чем, собственно говоря, пациентов и своих сотрудников, раз он так поступает. Теоретически… Я сейчас уже не помню, ввели это уже или нет. По крайней мере, был проект об административной ответственности лиц, которые не обеспечивают соблюдение установленных федеральными правилами порядков оказания медицинской помощи. Допустим, не хватает чего-то – соответственно, должен кто-то нести персональную административную ответственность за эти вещи. То есть теоретически она и сейчас прописана, но там прямо более четко. Петр Кузнецов: Так вот, я про это. Обращаясь, допустим, в региональный Минздрав, ну, в структуру выше, он не снимает с себя ответственность? У него нет, да. Он признает, что запасы закончились. Он делает запрос, а там уже пусть разбираются с теми, кто этот запрос удовлетворяет. Андрей Коновал: Ну, фактически, да, в таком случае в каком-то смысле ответственность снимается. Но она не снимается с точки зрения дисциплинарной: его могут уволить, ему могут вынести выговор и прочее. Петр Кузнецов: Смотрите, Андрей, последний вопрос, потому что у нас не так много времени. Вот опять на основе этой истории. Мы видим, что какие-то проверки существуют, кто-то заходит. Значит, поступила жалоба. Это о чем говорит? О том, что все-таки профсоюзы как-то на местах работают? Я понимаю, что «Альянс врачей» не совсем как бы к профсоюзу имеет отношение, но тем не менее… Андрей Коновал: Ну почему? «Альянс врачей» зарегистрирован как профсоюз, как независимый профсоюз. Наш профсоюз очень активно развивается, у нас каждую неделю создаются новые первичные организации в самых разных городах страны. Мы в сентябре провели съезд и стали общероссийским профсоюзом, а не межрегиональным. И мы планируем очень жестко отстаивать интересы как медработников, так и их пациентов. Почему? Потому что интересы на самом деле совпадают в глобальном смысле. Ольга Арсланова: Скажите, а профсоюзные проверки могут помочь решить вот эту проблему недофинансирования и неправильного распределения средств? Андрей Коновал: Это один из элементов борьбы за то, чтобы навести порядок в здравоохранении. И они, безусловно, обоснованы. Это четко прописано в Трудовом кодексе – то, что профсоюзы имеют право устраивать такие проверки на рабочих местах. А трудовые права на самом деле тесно связаны с интересами пациентов, потому что если недофинансируется или неправильно расходуются средства, они идут в чей-то личный карман, а не в интересах всего медучреждения – соответственно, страдает как коллектив, так и пациенты. Петр Кузнецов: Последний вопрос точно, Андрей, очень коротко. Вы сталкивались с такими историями, когда врачи сами вынуждены закупать с зарплаты, как здесь сказано, в 26 тысяч рублей какие-то необходимые препараты? Андрей Коновал: Да, конечно. Постоянно такие сигналы к нам идут. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Андрей Коновал был с нами на связи, сопредседатель межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие». Кстати, врачей мы просим тоже позвонить и рассказать, если подобные истории случались в вашей больнице или в вашей поликлинике. Нас можно не бояться, звоните и рассказывайте. Петр Кузнецов: У нас еще один эксперт по этой теме – Евгений Гонтмахер, член Комитета гражданских инициатив и экспертной группы «Европейский диалог». Евгений Шлемович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Евгений Гонтмахер: Да, здравствуйте. Ольга Арсланова: Заместитель председателя Правительства России по вопросам соцполитики Татьяна Голикова признала, что оптимизация в регионах не принесла нужных результатов. И наши зрители – пациенты как раз региональных больниц и поликлиник – пишут: «В провинции медицина – это ужас! Ни врачей, ни лекарств, ни диагностики». Согласны ли вы с такой оценкой? Евгений Гонтмахер: Ну конечно. Но я должен сказать, что такой диагноз нашей медицине был поставлен достаточно давно – даже, может быть, и пять, и десять лет назад. Понимаете, в чем парадокс? Парадокс заключается в том, что вроде бы деньги вкладывали. Помните, был приоритетный национальный проект 2008–2010 годов, когда были деньги выделены. Потом были программы регионального совершенствования системы здравоохранения, после этого. И сейчас начался национальный проект очередной. По-моему, тут и Владимир Владимирович Путин признал, что вообще ситуация никак не меняется, мягко говоря, в лучшую сторону, он же недавно по этому поводу сделал заявление, и Дмитрий Анатольевич Медведев, и прочие. Вообще ситуация экспертам была понятна достаточно давно. Вы знаете, вопрос, безусловно, в финансировании тоже. Конечно, денег не хватает. Но вопрос заключается в том, почему выделенные деньги, действительно довольно большие, за все эти годы так и не улучшили ситуацию, особенно в регионах. Петр Кузнецов: Значит, вопрос уже с администрированием и управлением здесь. Евгений Гонтмахер: Да, совершенно правильно. Вопрос заключается в том, как эти деньги шли, на что они тратились. Например, я скажу, может быть, такую парадоксальную вещь, но слишком большое внимание было уделено повышению зарплат врачей. При том, что зарплаты, конечно, низкие, надо повышать зарплаты, но это нужно было делать не за счет других расходов на медицину. Ведь что происходило и происходит до сих пор в регионах? Есть президентские указы – были 2012 года, теперь 2018 года. Врач должен получать 200% от средней зарплаты по региону, а средний медсперсонал – 100%. Это правильно, это хорошо, но… Ольга Арсланова: Но, честно говоря, практически нигде не получают, давайте честно скажем. Петр Кузнецов: А где-то и наоборот получается. Евгений Гонтмахер: Да. Ну, скажем так, регионы к этому стремятся, потому что за это спрашивают в Администрации президента с губернаторов. Но вопрос в том, что региональные бюджеты слабые, действительно денег не хватает. И получается так, что на зарплату пытаются выделить деньги, а на все остальное – на те же лекарства, на ремонт – нет. Та же Голикова сказала о том, какие у нас сейчас, к сожалению, больницы, в каком техническом состоянии находятся в очень многих регионах. То есть все или почти все шло на повышение зарплат. Более того, региональные администраторы, чтобы отчитаться, стали увольнять, сокращать численность занятых в здравоохранении, медсестер и тех же врачей в целом ряде регионов, чтобы оставшимся хоть как-то вывести зарплату на какой-то уровень. Ольга Арсланова: Так что теперь получается-то? Отказаться от зарплат, от повышения? Евгений Гонтмахер: А? Алло. Ольга Арсланова: Получается, что как тришкин кафтан – от чего-то придется отказаться. Евгений Гонтмахер: Да. Получается, как тришкин кафтан. Смотрите. Даже те деньги, которые были выделены и выделяются, они тратятся, с моей точки зрения, неэффективно и, в общем, эффекта не дают. Часто покупают оборудование дорогостоящее, которое не используется, а где-то стоит. Очень много, конечно, бюрократии в системе здравоохранения – все эти управления, департаменты региональные и прочие. Очень много врачей, вроде бы они у нас есть, по статистике, но они лечением больных-то не занимаются. Петр Кузнецов: Евгений Шлемович, а можно ли сказать… Евгений Гонтмахер: А вторая причина – это, конечно, недофинансирование на фоне всего этого. У нас выделяется 3,7% ВВП на государственную медицину (то есть ОМС и бюджет), но, в принципе, по всем прикидкам, должно выделяться не менее 5–6%, чтобы хоть как-то ситуацию стабилизировать. Вот в чем проблема. Петр Кузнецов: Можно ли сказать, что то, что мы с вами сейчас обсуждаем, обозначенные проблемы – в основном это цена исполнения Майских указов? Евгений Гонтмахер: Ну, я бы сказал так: Майские указы добавили некой остроты в ситуацию, потому что они подняли планку зарплат. Но проблема до этого возникла. Вот это хроническое недофинансирование и неиспользование туда, куда нужно – эта проблема была и без Майских указов, и в 2000-е годы этим отличались. Петр Кузнецов: Неужели у нас нет ни одного региона, где таких проблем нет… ну хорошо, не то чтобы нет, но они минимальные? Евгений Гонтмахер: Нет, ну есть, конечно, регионы более или менее. Допустим, в городе Москве… Ольга Арсланова: И все, пожалуй. Евгений Гонтмахер: …в тех же тюменских нефтяных округах, еще в ряде регионов. Нет, ситуация разная. Нельзя сказать, что прямо все в плохом положении. Но большинство регионов, к сожалению, находятся в ситуации, когда у них, в общем, со здравоохранением дела плохи. Понимаете, это тоже проблема – большие различия внутри страны. Получается, что если вы живете в какой-то экономически слабой, бюджетно слабой территории, то вам окажут медицинскую услугу, но совершенно другого качества, чем если вы живете в городе Москве, при том же самом диагнозе. Это неправильно, это неправильно. Конечно, стандарт должен быть и финансово везде одинаковый. Поэтому здесь и это тоже проблема. Ольга Арсланова: Спасибо за ваш комментарий. Евгений Гонтмахер, член Комитета гражданских инициатив и экспертной группы «Европейский диалог», был у нас на связи. И вот иллюстрация как раз – два соседних региона. Петр Кузнецов: Да ты что? Ольга Арсланова: Москва, где все хорошо. А пишут из Московской области: «В больнице Орехово-Зуево нет простейших медикаментов. Врачи не назначают препараты, так как их просто нет». Вот такая ситуация повсеместно в Московской области, как пишет наш зритель. Петр Кузнецов: Еще один Евгений у нас на связи – наш телезритель, врач из Нижегородской области. Здравствуйте, Евгений, слушаем вас. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я врач действующий, 50 лет стажа, анестезиолог. Я могу сказать, почему в больницах разная ситуация. Хотя в общем она в первичном звене… Большинство населения лечится в центральных районных больницах и в городских больницах. В больницах Нижнего Новгорода примерно одинаковая ситуация. Это недофинансирование, безусловно. Разница заключается еще в том, что есть стационары, которые лечат, в плановом порядке больные поступают, а есть те, которые оказывают экстренную медицинскую помощь. И экстренная служба требует большого ресурса, дежурства врачей, оборудования и так далее, и так далее, лабораторного обеспечения. Это все получается… А оплачивается фактически, как больной поступил в плановом порядке. А как в экстренном порядке? Финансирование по одной и той же нозологии… Петр Кузнецов: Евгений, давайте на примере. Извините, что прерываем вас. Последняя история, когда у вас закончилось что-то, а экстренно надо. Что делаете вы в вашей больнице или ваш главврач? Зритель: Нет, такого не бывает. Петр Кузнецов: Еще не было? Ну, слава богу. Зритель: Если закончилось, то, как говорится, вообще невозможно оказывать медицинскую помощь. Это просто уже уголовные дела, это надо разбираться. Ольга Арсланова: Но вы чувствуете нехватку, да? Зритель: Нет, речь идет о том, как правильно… В передаче уже об этом говорилось. Для того чтобы обеспечить экстренность, экономят на заработной плате, на обновлении оборудования, на инженерном обеспечении этого оборудования – на всем. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: Те же самые коммунальные услуги больница вынуждена платить? Вынуждена, никуда не денется. И так далее. Есть статьи, от которых никто никуда не денется. Ольга Арсланова: То есть на чем-то приходится экономить. Зритель: Вот и все. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: А заработные платы – ни в 2012 году, никогда ничего подобного и близко не было. У нас в больнице заработные платы – это где-то на ставку получается 20–25 тысяч. Ольга Арсланова: Понятно. Спасибо вам большое. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Давайте еще одно мнение, с другой стороны – с пациентской стороны – послушаем. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Еще один наш телезритель. Александр, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Петр Кузнецов: Вас тоже просим покороче, пожалуйста. Зритель: Это город Тверь. Вы знаете, как ни странно, но в последнее время появились и медикаменты. Вот я только что из больницы вышел, все медикаменты были… Ольга Арсланова: За чей счет? Самое главное, Александр, скажите. Зритель: За счет больницы. Ольга Арсланова: То есть все хорошо? Зритель: То есть все было в порядке. Ольга Арсланова: Отлично! Зритель: Единственное, что, конечно, питание в больницах отвратительное! Ольга Арсланова: Ну, знаете ли… Петр Кузнецов: Как мы уже говорили: или одно, или другое. Спасибо большое, спасибо. Ольга Арсланова: Вот нам пишут: «Часто лежу в гастроотделении, – Самарская область. – Лекарств для лечения в стационаре нет. При выписке лечащий врач пишет на отдельной страничке «лечение дома». Лежу две недели просто так». Вот так финансируется, судя по всему, медицина в нашей стране. А мы продолжаем.